Стервам слова не давали

— Если ты настолько неравнодушна к этой части моего тела, то, так и быть, дам тебе за неё подержаться. Потом. — Посмеялся над моим ухом этот гад и хватку усилил.

Конечно, он большой и сильный, а сейчас, когда я без каблуков и разница в росте у нас сантиметров двадцать, большим и сильным ему быть ещё легче и проще, чем обычно. Особо не размусоливая, Филя приступил к делу и все мои страхи и опасения по поводу какого-то неудобства исчезли, всё именно так, как и должно быть. Как я там говорила... спонтанный секс? О, да, только сейчас моё тело ещё более чувствительно ко всем прикосновениям, ведь я пропустила такие замечательные моменты мужского стриптиза как застрявшая в штанине нога или там, снимание мужских носков, согласитесь, не самая эротичная часть, особенно если мужчина и не старается быть эротичным в этот момент. Вот Филя и правильно решил, что передо мной лучше появиться подготовленным, готовым к разврату. Халат он практически сразу посчитал лишней деталью гардероба и предпочёл от него избавиться, и вот оно, чудо обнажённого женского тела, животный рык, страсть, о которой я мечтала с момента, как его увидела.

Могу сказать одно: Филя мои надежды в плане секса оправдал и даже в некоторых моментах превзошёл, оказался активным, но при этом аккуратным, не оставлял красных засосов на открытых зонах, не метил, не пытался показать всему миру мою ему принадлежность. Любовником он был заботливым и наверняка знал, что в сексе, кроме мужчины, удовольствие должна получать и женщина и это самое удовольствие мне доставлял. Он эмоциональный, не пытался скрыть то, что чувствует, смело экспериментировал с моим телом и очень удачно менял позы, принося взаимное удовлетворение нам обоим. Единственный раз, когда он так и не смог сдержать свои эмоции, это конечно момент его наивысшего напряжения, вот тогда-то на моей талии появились пару синячков, а на ягодице отпечаталась вся пятерня. С предохранением проблем не возникло, Филя так и сказал: "Не знаю как и кому, а мне ничего не натирает". И сказал это таким тоном, словно я была против. В общем и целом, мне всё понравилось, я осталась довольна, после долго нежилась в лучах его улыбки, а когда уснул, позволила себе немножко похозяйничать. Спать этой ночью я не собиралась точно, больше меня интересовал объект или вернее сказать, субъект, который расположился в моей постели. Сейчас, когда он спит, кажется безобидным и милым. Немного моложе чем в жизни, чуть удлинённая чёлка, которую я расправила как мне нравилось. Провела пальцем по носу, который когда-то был сломан, а после этого вправлен, осталась небольшая горбинка, которая ему так к лицу, правильной формы щетина: вот уж не люблю когда мужская щетина делает из человека обезьяну. Губы... губы даже во сне придают лицу строгость, не смотря на то, что они достаточно пухлые, но собраны в упругую розочку и отказываются расплываться в улыбке. Широкие брови, я разгладила их, нависла сверху, посмотрела на своего мужчину и самой себе же и позавидовала. Сейчас почему-то вошла в такую степень азарта, что если бы в моей комнате был фотоаппарат, точно не сдержалась бы и наделала компрометирующих фотографий, как напоминание о том, какой у меня был мужчина. Понежилась, потёрлась о широкую грудь, пощекотала соски, которые даже у сонного Фили отреагировали моментально, провела ладонями по широкой груди, с небольшой порослью тёмных волос, спустилась к животу. Филя хоть сейчас и не занимался активно, но было видно, что в форме себя держит и былые мышцы не переросли в жир, а просто немного спрятались за усиленным питание, но надави чуть глубже и наткнёшься на металл. Так и руки, так и грудь, так и живот, пусть немного отъеденный, но не пивной. Не отвисает, я вообще люблю такое строение тела, чтобы было за что подержаться. Вот сейчас смотрю на Филю и понимаю, что люблю, раньше как-то не задумывалась.

На улице уже начало светать, а я всё ещё не налюбовалась на мужчину своей мечты, только теперь боялась лишний раз к нему прикоснуться, чтобы не разбудить. Спать расхотелось, хотя такие мысли пару раз и посетили, и захотелось творить. И сейчас у меня как раз будет время воплотить в жизнь то, что вчера я так усердно записывала, поэтому быстро собравшись, вызвала такси и отправилась в ресторан.

Сказать, что Филипп Аркадьевич был удивлён, проснувшись в постели один, было нельзя, чего-то подобного он как раз и ожидал. Правда, без улыбки вспомнить о маленькой, но смелой птичке, было невозможно, поэтому, особо не расстраиваясь, он поднялся, потянулся, на всякий случай натянул на себя брюки и вышел на поиски этой стервочки. Шум доносился со стороны кухни и Филипп Аркадьевич незамедлительно отправился туда, правда, увидел там не Ларису, а Андрея, который на появление на своей кухне постороннего полуголого мужчины, отреагировал слишком уж спокойно, только улыбнулся и кивнул.

— Доброе утро, Филипп Аркадьевич. — Бодро и слишком уж громко для утра поздоровался Андрей и кивком головы указал ка стул у стола.

Филя присел, почесал затылок, осмотрелся по сторонам и сделал неутешительные для некоторых несознательных особ выводы: Ларисы дома нет.

— Доброе. — Отозвался нехотя. — А мать где?

— Я думал спит, но раз вы спрашиваете, значит дома нет.

— Нет? А ты давно пришёл?

— К восьми. Кофе будете?

— К восьми... х-м, я бы перекусил чего-нибудь. А сколько, кстати, сейчас?

— Сейчас половина одиннадцатого. А насчёт перекусить, так это извините. Судя по тарелкам, точнее по их отсутствию, могу сказать что вы вчера и так уже перекусили.

От подобной наглости, Филя так и застыл с поднесённой ко рту чашкой растворимого кофе.

— А что, мать не готовит?

— Она готовит только в ресторане и вечером всё приносит. Только вы вчера съели запас на целый день.

— Вот как? Это принципиально или что-то нервное?

— В смысле? Почему не готовит?

— Угу.

— Нет, не нервное, просто мама посуду мыть не любит, а на работе это специальные люди делают. Она говорит, что мытьё посуды лишает её вдохновения. — Верно, Андрей пытался передразнить саму Ларису, потому как театрально взмахнул руками и закатил глаза, сопровождая всё это тягостным вздохом. — А дома посуду мою я, поэтому с мамой совершенно согласен.

— А посудомоечную машину приобрести не пробовали?

Андрей с иронической усмешкой ткнул ногой в один из ящиков под столешницей, дверцы которого искусно замаскированы под натуральное дерево.

— Вот она, родимая, как купили, так ещё ни разу и не воспользовались.

— Значит, ты голодный? — Сообразил Филя, но причиной тому была отнюдь не жалость к молодому и здоровому организму, а собственный голод, который и не думал утоляться чашечкой кофе, да ещё и растворимого.

— Вашими стараниями, Филипп Аркадьевич.

От имени, которое резало слух с самого детства и являлось издевательством в школе все десять лет (издевались, разумеется, девочки, потому что ребята пробовали, знают, что за это бывает, а вот бить заведомо слабого противника мало того, что не по-мужски, так ещё и бесполезно), Филя заметно скривился. Однако поднялся и уверенно начал шарить по всем ящикам в поисках посуды для приготовления пищи и непосредственно саму пищу.

— Давай договоримся так, ты можешь смело тренироваться называть меня папой.

От услышанного Андрей на минуту остановился от поисков пока чего-то неизвестного, к которым он приступил совместно с новоиспечённым родственником, потом ухмыльнулся, покачал головой, удивляясь чужой самонадеянности и поиски продолжил.

— А мама в курсе ваших далеко идущих планов... м-м... дядя Филя? — После косого взгляда в свою сторону, тут же добавил: — просто папа это слишком интимно для моего ранимого организма, а начинать с чего-то надо. — И сдавленно хмыкнул в сторону, пытаясь унять рвущийся наружу смех.

— Андрюша, давай сразу оговорим: можно уже перейти на "ты" и я тебя очень прошу, — при последних словах Филя скорчил такую физиономию, что Андрюше стало ещё веселее, — никаких дядь и никаких Филь. Можно просто Фил.

— Мне кажется это не совсем то, что соответствует нашему уровню общения.

— Нет, это самое то. Понимаешь... дядя... как бы тебе объяснить, — тут Филя нашёл сковороду, чему несказанно обрадовался, но вспомнил о священной миссии налаживания контакта с младшим поколением и замер с предметом быта в руках, — это та же тётя, только... только...

— Только дядя. — Подсказал Андрей и уже смело хихикнул.

— Вот именно. А я на тётю не похож, поэтому бери то, что предлагают и не имей привычки торговаться.

— Замётано, Фил.

Но сказал он "Фил" таким манером, словно с подобным себе подростком общается, так что слух оно резало ничуть ни меньше, чем "дядя".

— Так, яйца у вас, надеюсь, есть?

— Не у вас, а у меня. Мама продукты покупает крайне редко. И, да, яйца есть. В холодильнике.

— Значит ты всё же иногда готовишь. — Подметил Филя и заподозрил возможного пасынка в укрытии фактов.

— Нет, я пью их сырыми. Дома у нас готовят только кофе, который ты, собственно уже опробовал.

После упоминания о кофе, желудок издал требующий звук и бактерии в нём, несколько раз пнули обладателя оного по слизистой, мол, поторапливайся, ты здесь не один.

— Ладно, давай готовить яичницу. Ты не против?

— Это для меня как деликатес, так что давай. А что там у вас с мамой? Серьёзно? Я, в смысле, с её стороны, с тобой мы вроде как разобрались.

— С её стороны тоже всё серьёзно, но по поводу моих планов, она не в курсе. И ты не спеши её радовать. — Нахмурился Филя и недоброжелательно взмахнул ножом, который взял для измельчения внезапно обнаруженной зелени.

— Не знаю тогда... мама, она сложный человек в плане длительных отношений. Предпочитает не затягивать, скажем так. Хотя... — Андрей задумался, почесал коротко стриженный затылок. — Хотя сам тот факт, что ты ночевал у нас кое о чём говорит.

— Вот как? — Зажевав веточку зелёного укропа, Филя загрузил всё, что с таким усердием измельчал и посвятил своё внимание юному эксперту в отношениях. — И что в этом удивительного?

— Ты. Здесь. Но-че-вал.

— И-и?

— И ты первый мужчина на моей памяти, кому удалось уломать маму на подобный номер. Да ещё и не был изгнан после ночи любви.

— Серьёзно? А это мысль... молодец! Ты просто кладезь информации. Я твой должник.

— С тебя спарринг. — Не задумываясь выдвинул парень свои условия, а Филя от такой наглости прифигел.

— Что?

— Спарринг.

— Губу закатай, малыш.

— Это моё условие.

— Условия будешь дружбанам ставить, а ты сейчас с кем разговариваешь?

— Э-м... с будущим папой? — Воспользовался стервец информацией и Филя быстро пожалел, что поделился ею так рано.

— Вот именно. И ты не смотри, что у меня тренировочных часов мало. Весовую категорию и опыт ещё никто не отменял.

— Ладно, тогда этот разговор откладываем до лучших времён. Больше ничего ты от меня о маме не узнаешь.

— Огонь выключай, торгаш. — Рыкнул Филя, понимая, что против пацана не попрёшь.

— Вот и славненько. — Потёр руки Андрей, предвкушая скорый бой, достал лопатку и быстро разложил приготовленную яичницу по заранее подготовленным тарелкам.

— Что ещё я должен знать?

— Ну, таким мелочи как цветы и побрякушки маму не берут, это не будет иметь никакой ценности в плане развития отношений, но приятно будет точно.

— Допустим, только ты, давай, что-нибудь посущественнее.

— А если посущественнее, то её сразу нужно брать в оборот, пока не почувствовала свою власть, потому что в таком случае она превратиться в диктатора и сказать что-то против её слова будет нереально.

— Это лучше.

Филя уплетал яйца и думал, думал. Он и сам догадывался, что с Ларисой всё не так просто, потому и медлил, приучал её к своему присутствию в её жизни, а вот теперь всё стало на свои места. И малец, безусловно, прав, церемониться с ней будет большой ошибкой, а вот показать, кто в доме главный, это вполне реально.

— Слушай, а когда мама придёт, во сколько, говоришь, пришёл? В восемь?

— В восемь, только мама не придёт.

— С чего ты взял?

— Хотя бы с того, — задумчиво произнёс Андрей, застыв с вилкой у рта, — что уже почти одиннадцать, а в двенадцать начинается смена. Выходной у мамы всего один и он не сегодня, а завтра. Так что она не придёт.

— Отлично! А почему ты мне сразу об этом не сказал? — Филя бросил и вилку и нож, осушил уголки губ поданной Андреем салфеткой и успел надуться и нахмуриться.

— Так ты не спрашивал, а сразу: называй меня папой! Да я и не думал, что это важно. Если уж она тебя дома оставила.

— Ладно, посуду помоешь, — на ходу крикнул он Андрею, который успел пожалеть, что пригрел и накормил родственничка, — я к Ларисе. И ей ни лова, как договаривались.

— Иди уже, герой-любовник.

И герой пошёл, точнее поехал, потому что успеть хотелось до начала смены. Разговор предстоял непростой, но стратегически важный в завоевании главенства и доверия, поэтому на месте он был уже через полчаса. Вошёл через служебный вход, для охранника хватило одного взгляда, и сразу пришла мысль, что тут поувольнять всех к чёртовой матери пора: кого попало в ресторан пускают. На кухне уже весело щебетали две посикушки, на Филю посмотрели с интересом, но когда он остановился у кабинета Ларисы, притихли.

— Чтобы полчаса никто и близко не подходил. — Рыкнул он и те дружно и синхронно кивнули. — Дурдом!

Выйти на шум на кухне я не успела, моя дверь быстро открылась и в проходе появился недовольный Филя, но вызвал не удивление, а умиление, зол он, видите ли.

— Доброе утро, родная, что ты тут делаешь?

— Доброе, Филипп Аркадьевич, у меня к вам тот же вопрос.

Такое приветствие его совсем не обрадовало и через пару секунд мои руки были лишены возможности двигаться, а размякшее от знакомого запаха тело, отказывалось сопротивляться.

— Лариса, — вкрадчиво начал он, взглядом изучая моё лицо, глаза, словно проверяя на наличие повреждений, — какого чёрта? Ты спала вообще?

Не спала и не собиралась, Филя оказался мощнейшим энергетиком, поэтому всё утро я трудилась на благо Лёнчика, который даже не завтракал, в предвкушении дегустации. Но Филе этого знать не стоит.

— Разве я похожа на робота? — Усмехнулась, ластясь о колючую щетину, путая в ней свои волосы. — Спала, только недолго. Разве у тебя такого не бывает, что на работу хочется, что просто сил нет?

— В утро, когда я просыпаюсь с красивой девушкой? Нет, не бывает. И просыпаться один после такой ночи я не имею привычки, поэтому ты мне кое-что должна.

Поцелуй не заставил себя ждать, не такой как ночью, не такой как после работы, более глубокий, более напористый, как его приказ, как моё подчинение. Долгий, мучительный, отнимающий силы, а затем характерные движения бёдер и то, что упирается мне в живот, явно требует внимания.

— Филя, работа, — проскулила я, освободив на секунду свои губы.

— Уже Филя, так быстро? А как же Аркадьевич? — Между короткими поцелуями, которыми осыпал мою шею и грудь, шептал он. — И причём здесь работа? Разве ты не знаешь, как полезен утренний секс?