— У тебя есть возможность научиться.
— Есть. И я ею воспользуюсь. Но — не сейчас.
Рекс мою довольную улыбку понял вполне правильно, хмыкнул.
— Ты к ним привязалась.
— Да. — я не стала спорить с очевидным.
— Это хорошо. — Рекс прикрыл красные глаза. — Одному быть тяжело. Я знаю.
— Тяжело... — согласно кивнула я.
— Будет много проблем из-за них.
— Когда меня волновали чужие проблемы? — я усмехнулась, глядя в красные глаза.
Рекс понимающе оскалился.
— С таким отношением... я верю, что ты сможешь защитить свой маленький клан.
— О, я могу быть очень... изобретательна, когда дело доходит до защиты тех, кто мне дорог.
— А что насчет него? — короткий кивок на лежащего возле нас турианца.
— Он — дорог Найлусу. Наставник. Друг. Фактически — старший брат. У меня лично нет причин для ненависти или неприязни, не смотря на его славу.
Мой ответ удовлетворил любопытство Рекса, и кроган оборвал разговор, как обычно, просто удалившись. Лишь кивнул мне. Занятный он.
Сарен едва слышно захрипел, дернулся. Новое легкое еще не совсем справлялось со своими обязанностями, но день-другой, и оно окрепнет. Может и быстрее, а пока его ждут не самые приятные моменты. Укрыв нагого турианца тонким одеялом, я уже собралась уходить, когда в лазарет зашла Бенезия.
После окончания лечения Леди пришла в себя на следующее утро, но я уже была занята Сареном, и в лазарет никого не пускала. Кроме Найлуса и Гарруса. А потом приперся Рекс со свойственным ему нахрапом и наглостью. Ну хоть впечатлений получил, а я расширила свой запас матерного кроганского и турианского, которым, как выяснилось, виртуозно владел воин. Как результат — мы неплохо поладили, проводя долгие часы за разговорами, пока я работала над тушкой Сарена. И он стал третьим разумным, кто узнал обо мне правду.
— Я не помешаю?
Мягкий журчащий голос азари выдернул меня из мыслей.
— Уже нет. Я закончила лечение. Проходите, Леди.
Бенезия подошла и остановилась над крепко спящим Сареном, пристально всматриваясь в его лицо, все еще испещренное шрамами. После удаления штифтов, мне пришлось ему челюсть собирать из кусков. Буквально! Уж не знаю, как он так умудрился... ракету, что ли, в лицо словил? Или его кто-то так лихо отметелил, что переломал в хлам мандибулы и нижнюю челюсть? Не знаю, но собирала я его физиономию долго.
— Я не верила, что его можно спасти. — тихо прошептала азари, дотрагиваясь до жестких хитиновых пластин на лице. — Я видела: его уже затронула индокринация. Знала, насколько глубоко в его разум проник Властелин. Вы сделали невозможное, Имрир.
— Это было... сложно.
— Я не буду спрашивать, как вам это удалось.
Я благодарно кивнула.
— Вы к нему хорошо относитесь.
Леди улыбнулась.
— Я знала Сарена еще ребенком, как и его брата, Десоласа. — короткая пауза, тонкие пальчики Леди легко погладили спящего по лбу: нежный, полный заботы жест... начисто лишенный и намека на сексуальный интерес. Так может погладить мать. — В какой-то момент мне стала небезразлична их судьба.
— А потом Десолас погиб.
Бенезия кивнула.
— Вы знаете причину его гибели? Истинную, а не официальную.
— Монолиты Арка. Знаю.
Матриарх вздрогнула, пристально всматриваясь в мое лицо.
— Ваше отношение к Сарену меня... удивило. Без ненависти. Без предубеждения. Без страха.
— За что мне его ненавидеть?
— За ненависть к людям. — видя выражение моей физиономии, Бенезия поправилась: — За его попытку убить Найлуса.
— После которой он трижды сбрасывал контроль, находясь на борту этой твари? — скептически спросила я.
— Не знала.
— Властелин быстро подавлял бунт. — я встретила пристальный взгляд. — Из-за постоянного сопротивления разум Сарена изувечен куда сильнее, чем ваш.
— Целитель Душ. — прошептала азари, пристально всматриваясь в мои глаза. — Кроган не ошибся. — Леди едва заметно улыбнулась. — Благодарю.
И... ушла.
И что это было? Пришла, задала пару ничего особо не значащих вопросов, посмотрела на Сарена и свалила. Или... или ее вопросы были лишь заглавием, опорной точкой, по которой она отследила мою реакцию, мое отношение и планы. Занятная Леди. Опасная. ОЧЕНЬ опасная!
Двери распахнулись и в лазарет буквально влетел Найлус, стремительно пересек короткое помещение и замер, пристально всматриваясь в спящего Сарена.
— Я закончила. — тихо сказала я, легко дотрагиваясь до его плеча. — Он полностью здоров. Еще день-другой на восстановление и укрепление организма и все.
Найлус резко развернулся, опускаясь на колено, сгреб меня в охапку, уткнувшись лбом в ключицу.
— Рир...
— Т-ссс... Ничего не говори! — я опустила руки ему на плечи. — Я тебе обещала, что сделаю все для его спасения.
Подхватив его за руку, я вывела Найлуса из лазарета. Нечего ему сейчас там делать и медитировать над спящим.
По дороге в каюту нам встретилась Лиара. Азари только ободряюще улыбнулась сумрачному турианцу и легонько сжала его плечо.
— Он поправится.
Найлус благодарно кивнул девушке.
Отношение к Сарену за эти дни кардинально изменилось. Леди Бенезия и не думала молчать, с предельной честностью описывая Властелина и его методы воздействия, свои чувства во время контроля и всю мощь ментальных атак. А еще она рассказывала о Сарене и его срывах. В таких выражениях и так подбирая слова, что Рекс до сих пор задумчивый ходит, переваривая новости.
В каюте обнаружился Гаррус: парень вольготно развалился на кровати и что-то читал с датапада. Заметив нас, он подвинулся, давая мне возможность усадить Найлуса и устроиться рядом с ними.
Некоторое время мы молчали. Я просто сидела рядом и гладила Найлуса по голове, а Гаррус пристально всматривался в отстраненное лицо и задумчивые зеленые глаза.
Тихий голос прозвучал внезапно:
— Сарен... мне дорог. Не смотря на то, что он пытался меня убить... — в зеленых глазах промелькнула боль, — подчиняясь приказам Жнеца.
— Я знаю. — я гладила длинный гребень, перебегая пальцами на надбровные щитки, легонько, на грани чувствительности. Найлус прикрыл глаза, чуть слышно выдохнул. — Сейчас он должен набираться сил.
— Тебе удалось невозможное.
— Нет ничего невозможного. — я пересела на край кровати, легко толкнула Найлуса в грудь, вынуждая лечь. Он не стал сопротивляться и послушно завалился на спину. — Твой старший братец физически полностью здоров.
Гаррус удивленно заморгал, переводя непонимающий взгляд с меня на сородича.
— Сарен не мой брат. — тихо возразил Найлус, приподнимаясь на локте.
— Кому ты это пытаешься доказать? — я поцеловала его в нос. — А то я не чувствую твое к нему отношение? То, что он не твой кровный родственник, не мешает тебе считать его братом.
Найлус вздохнул, чуть прикрыл глаза, молча со мной соглашаясь.
— Сколько тебе было, когда он забрал тебя в ученики?
— Девятнадцать. — прошептал он. — Через год я стал Спектром. Мы работали вместе шесть лет одной командой, пока нам не начали давать разные миссии. Последние года я работал один, изредка встречаясь с Сареном на Цитадели. — краткое сожаление. — Если бы я не ушел... возможно, этого бы не случилось.
— Ты же знаешь, ЭТО случилось бы в любом случае.
Зеленые глаза резко сузились.
— Я уже и забыл...
— А зря. — я поймала его взгляд и перешла на ментальную связь. — "Возможно, тебя порадует, что теперь Сарен, как и ты, выпал из интересов реальности. Он — свободен."
— "А Гаррус?"
— "Еще не скоро. За ним надо будет присматривать. Шанс его вытащить появится только после Омеги. Боюсь, он туда попадет, независимо от того, попаду я к "Церберу" или нет... До ключевой точки еще достаточно времени, чтобы подготовиться." — я вздохнула, устало потерла переносицу и сказал уже вслух: — Сейчас меня больше волнует твой названный братец и состояние его разума.
— Насколько все плохо? — тихо спросил Гаррус.
— Как сказать... После Иден Прайм он трижды сбрасывал привязки. И дважды едва не пустил себе пулю в голову от осознания безнадежности положения, благо, Властелин успевал подавить его бунт. Пожалуй, я даже благодарна Назаре за то, что он не дал Сарену вышибить себе мозги. — я встретила пристальный и тяжелый взгляд зеленых глаз. — Вы же не думаете, что тогда, на Вермайре, это была его первая попытка?
Яркие зеленые глаза дали понять — именно так он и думал. Гаррус же только покачал головой, словно получил подтверждение своим выводам.
— Решение было принято осознанно и с хладнокровной расчетливостью, но причины, которые его приводили на грань самоубийства, были разные. После Иден Прайм — осознание сделанного. Сарен уверен, что ты, Найлус, — погиб.
— Что?! — Найлус вздрогнул.
— Меня еще реакция Бенезии удивила. Потом уже я узнала, что Сарен искренне считает, что он убил тебя на Иден Прайм. Слухи о твоем выживании он слышал, но — не верил. Память у него хорошая, а Сарен прекрасно видел, что рана — смертельная.
— Я думал, он знает, что я жив. — растеряно пробормотал Найлус.
— Он — не знает. Воспоминания о твоей смерти вызывали достаточно мощную бурю в его эмоциональной сфере, чтобы он мог сопротивляться контролю. Назара раз за разом подавлял сопротивление и подменял цепочку воспоминаний, но грубая подмена быстро распадалась, что вело к очередному срыву.
Найлус медленно закрыл глаза, подавляя яркую злость и ярость. Сильные пальцы судорожно сжались.
— Это — не прошло без последствий?
— Нет, конечно. Срывы такой мощи всегда оставляют следы. Разум расшатывается. Сарен прекрасно осознавал, что он делал, для кого, и по какой причине. Он знал о контроле, но ничего не мог с ним поделать. Он знал об индокринации, но еще тешил себя ложной надеждой, что еще не попал под нее. Когда же я ткнула его носом в зеркало... он сломался.
Найлус вздрогнул.
— Сломался?
— Да. Сломался, буквально с мясом выдирая из своего разума ментальный канал контроля и щуп-бур, пробивающийся к личности. Чисто технически работы над его разумом — не так много, как может показаться. Я свела ВСЕ оставшиеся закладки за пару часов, но... восстанавливать его личность и разум придется по старинке, разговорами и убеждением.
— Ты хочешь сказать, сейчас его разум чист? — Найлус резко сел, но, получив толчок в грудь, снова лег, приподнявшись на одном локте.
— Технически — да. Ни одной закладки, ни одного лишнего тяжа.
— Но?
Я вздохнула.
— Но состояние у него ужасающее: личность на грани распада, разум — на грани психоза. Чуть подтолкни и все.
— Ты хочешь оставить его с нами на корабле? — тихий голос Найлуса звучал задумчиво.
— Его нельзя сейчас выпускать во внешний мир без присмотра. Разум нестабилен. Сперва Властелин перепахал его мозги, потом — я, когда спровоцировала последний срыв. — я обняла Найлуса, удобно устроивши голову у него на плече. — То, что сделал с Сареном Властелин — это практически изнасилование личности и разума. Подмена понятий, искажение мировоззрения, сдвиг опорных точек основных ассоциативных цепей... к моменту нашего прибытия на Вермайр от былого Сарена осталось только тело и имя. Да порой личность сбрасывала оковы и проглядывала на пару мгновений. Достаточных для того, чтобы оценить весь ужас сотворенного.
Пальцы Гарруса легко взъерошили мне волосы, в легкой ласке скользя по затылку и ноющим вискам.
— Потому он... — урчащий голос прервался: Гаррус так и не смог произнести эти слова.
— Да. Знаешь, когда разумный, глядя тебе в глаза, говорит: "Слишком поздно для меня. Прощай"... а потом просто поднимает пистолет и... — я вздрогнула, — и стреляет себе в голову... я же эмпат. Я чувствую даже малейшие колебания эмоций. Он ведь все понял в тот момент. Сразу. Свое предательство. Свои поступки. Убийство ученика и друга. Тебя, Найлус. Безнадежность, после осознания собственной индокринации. Что удивительного в том, что он пустил себе пулю в голову?
Найлус молчал, глядя куда-то в потолок. Гаррус только гладил меня по голове, легко, осторожно, перекатывая волосы между пальцами.
— Он может сделать это еще раз.
— Он и сделает. — я встретила встревоженный взгляд голубых глаз. — Если Совет признает его предателем, если у него не будет поддержки, Сарен проживет ровно столько, сколько ему потребуется на то, чтобы передать все имеющуюся информацию и получить в руки оружие. А потом — закономерный итог: пуля в голову. Или просто шагнет с края Башни Президиума. На крайний случай молча вспорет себе когтями горло где-то в укромном уголке. Силы воли ему хватит.
— Что ты предлагаешь?
— Что? — я приподнялась на локте, всматриваясь в зеленые глаза. — Вправлять ему мозги! Его нельзя оставлять ни на мгновение в одиночестве, пока он не перестанет жрать себя живьем за то, что он сделал.
— Он не простит себя. — едва слышно прошептал Найлус.
Я кивнула, прижимаясь щекой к горячим жестким пластинам на его груди.
— Не простит.
— Он сейчас спит?
— Да. Его разуму требуется время, чтобы восстановить целостность. Когда он придет в себя, он не должен оставаться один ни на мгновение. В это время он поверит всему, что ему скажут: после слома ментального контроля и свода закладок разум очень восприимчив, а природные механизмы защиты сейчас не работают. Скажешь, что он предатель, и он в это поверит. Скажешь, что он не виновен — поверит. Скажешь, что он заслуживает смерти, и он покорно примет смерть, даже может сам себя убить ЛЮБЫМ способом. Это состояние продлится около суток, потом заработает критическое мышление, логика, поднимутся природные щиты и защита личности. Но в эти сутки он абсолютно уязвим. Вы понимаете, КАКУЮ власть получит над ним тот, кто будет в этот момент рядом? И в отличии от влияния Назары, эти внушения не снять. Никогда. Они лягут в базис восприятия и новой личности. Это уже навсегда.
— Оставлять его самого тоже нельзя?
— Нет. Иначе как его переклинит из-за произошедшего — одному Хаосу известно. Скорее всего, он покончит с собой не смотря на все, что было сделано. Память-то никуда не денется. Или сперва сожрет сам себя морально, а потом покончит с собой.
— Будешь сидеть?
— Мы будем. Если я буду рядом одна, его разум может зацепиться за меня, поскольку я спровоцировала слом контроля. В лучшем случае я стану для него чем-то вроде сестры.
— А в худшем?
— Импринтинг в любой из своих разновидностей. От легкого, дающего доверие, до самой его жесткой формы — полного запечатления, практически — добровольного рабства.
Найлус поперхнулся воздухом.
— Почему такая сильная реакция? У Леди не было таких проблем?
— У Бенезии была развернула на разуме готовая программа подчинения, созданная с ювелирной точностью. У Сарена — грубый взлом. После такого его личность надо по кускам собирать. Конфликты и всяческие срывы будут еще долго проявляться в кошмарах и неадекватном поведении, пока не будет выстроен новый Якорь.
— Якорь — это...
— Смысл существования. Основной императив. Для кого-то — это служба Родине, для кого-то — семья, для кого-то — жажда наживы, власти или познания.
