Туман

— Раз даже ты не видишь, значит и враги ничего не найдут. До момента, когда мы уже обрушимся на них подобно шторму, — Локхи бросил нож на опустевшее блюдо и взялся за кубок. — Полтора года мы готовим атаку. Собираем верных людей, сшибаем лбами упрямых стариков, мечтающих о прежней вольнице. Меньше всего я хочу спешить в будущей войне. И меньше всего я хочу видеть, как ты от нетерпения готов прогрызть себе дорогу сквозь гранит крепостных стен.

— Я лишь...

— Молодому господину лучше сходить на охоту, — буркнул из угла Дядька, привычно кутаясь в мохнатую медвежью доху. Таир подавился начатой фразой и еще больше сгорбился. В отличие от Локхи, младший из владетелей северных земель слушал наставника беспрекословно. Это новый ярл лишь принимал чужие советы и дальше поступал, как считал нужным. А Таир до сих пор помнил, какая тяжелая рука у воина, вскормившего его с рождения. Великий вождь Варг Скейд слишком много времени проводил в битвах, собирая в подобие единого государства разношерстную бродячую вольницу. Поэтому отца зачастую заменял преданный Дядька, успевший вместе с Варгом и в набеги походить, и деревянные мечи вручить будущим ярлам, когда чужой топор изурдовал левую ногу. Воевать как прежде отчаянный рубака уже не мог, но жердиной поперек спины за баловство и нерадивость одаривал щедро. Поэтому Таир до сих пор слушал наставника без пререканий, лишь изредка удивляясь, почему старик все чаще склоняет перед младшим Скейдом седую голову.

— Если нет больше сил терпеть, нужно выпустить дурную силу, дать свободу духам ненависти. Кабана затравить, на ящеров похотиться. В набег с молодыми инговаррами# сходить, фермеров на болотах погонять. Как раз к возвращению шторма начнутся, некогда будет веселиться.

# Инговарр — молодой воин, не получивший еще имя в дружине. Обычно инговарры окончательно принимались в ватагу серевян после боевого похода, в котором они демонстрировали свою удаль и умение пользоваться оружием. Но их уже и не привлекали на хозяйственые работы, как обычных подростков. Считалось, что 'бойцы без имени' уже служат богам войны и не должны потерять воинскую удачу, затерявшись среди обычных соплеменников.

— И что изменится с приходом ветров и снегов? Армия-то все равно не готова.

— А что ты считаешь армией? Сброд, который сбегается на дармовую выпивку после Вечевого Совета?

Таир замер, обдумывая ответ. Дядька никогда не спрашивал абы как. Каждый его вопрос таил в себе зачастую двойное или тройное дно. Хотя — Локхи щелкал подобные каверзные задачки уже с лету, а вот шикоплечему здоровяку в легкой кольчужной рубашке приходилось поломать голову.

— Конечно. Совет объявит о начале похода, принявшие вассальную присягу вожди приведут дружины. Мы соберем войско и сможем...

— И все вместе уткнемся в полки Барба-Собирателя, которые он поставит на границе и затолкнет в Хапран, — ехидно усмехнулся старик, добыв из бездонного кармана крохотную трубку и кисет с любимым табаком. Все же быть наставником ярлов севера — это неплохо. Горячий грог в любое время. Молодая наложница ночью, чтобы согреть постель. И бесплатный заморский табак, за который другим любителям ароматного дыма приходится платить звонкой монетой.

— Тогда какой смысл в наших приготовлениях? — лицо Таира стало наливаться кровью. Еще чуть-чуть и в стену полетит ближайшая тарелка. Все же характер у младшего отпрыска Скейда был слишком горяч.

— Смысл в том, что Вечевой Совет будет собран следующим летом. Обсудить множество накопившехся вопросов, проверить исполнение подписанных договоров. Напомнить нам с тобой, что бывшие самостоятельные вожди спят и видят, как бы откусить обратно изрядный шмат отобранной свободы. И про эту дату и наши проблемы шепчутся по всем углам. А значит, эти же слухи доходят до соседей. И те считают, что мы пока не готовы. Нам еще предстоит убедить вассалов в необходимости войны. Назначить окончательную дату набега. И собрать то самое войско, которое будет пить, гулять и плевать на приказы, как обычно.

— А на самом деле?

— На самом деле ты должен вспомнить последний разговор.

Разжав кулаки, Таир выдохнул и чуть успокоился.

— Я помню. Ты говорил, что мы сидим на присыпанных пеплом углях. И любая ошибка будет стоить нам жизни.

— Именно, — Локхи допил остатки вина и начал аккуратно вытирать жирные пальцы о грубое холстяное полотенце. — Наш отец, чтобы ему было вольно на небесах, оставил после себя слишком много недовольных. Не всем успел кишки размотать по палубе любимого 'Сокола'. А когда умер, эти идиоты сцепились между собой, не посчитав нас серьезной угрозой.

— Но ватага отца назвала наши имена на трон. И все сотники бросили камни выбора в нашу чашу.

— Да, так и было. А потом мы с тобой посшибали самые горячи головы в темную осеннюю ночь, закрепив трон за собой. И одарили чужими землями тех, кто еще сомневался. И бывшие побратимы отца идут за нами до сих пор. Потому что если нас скинут, их головы первыми слетят с остров на болота внизу. Мы слишком многим обязаны друг другу. И вынуждены держаться вместе, иначе притихшие вольные ватаги снова потребуют утраченную свободу и назовут другие имена на Вечевом Совете.

— Мы их задавим в любой схватке!

— Тебе лишь бы топором махать, — недовольно буркнул со своего места Дядька, окутываясь серым дымом. — Любая драка между нами, и на ослабленные сварой земли вломится сосед. Барб-Собиратель не зря носит свое имя. Мы слишком много попортили ему крови за эти годы. Он спит и видит, как его солдаты выжигают на наших островах все живое. Мы свободны лишь потому что нас много. И война между двумя королевствами закончится обоюдной смертью. А на раззоренные земли прийдут другие: южане, колдуны с Туманных провалов, да те же болотные дикари. Мы не можем устраивать обычную войну сейчас.

— Но сколько мы продержимся против недовольных ватажиников? Ты сам, Локхи, говорил, что старое золото уже проели, молодежь рвется в поход за добычей и славой.

— Говорил, не отрицаю, — молодой ярл бросил грязное полотенце на стол и лениво потянулся. — Поэтому мы и должны ударить так, чтобы весь этот сброд заткнулся и лишь завидовал нашей добыче. Нашей с тобой и наших прямых вассалов. Дружина Скейда — это четыре сотни отборных солдат, способных взять на меч любой город. Взять, разграбить и вернуться домой в кораблях, еле ползущих по небесам от тяжести золота в трюмах. Но!

Неожиданно легко поднявшись на ноги, Локхи подошел к окну и посмотрел на бесконечные капли, ползущие по тонким слюдяным пластинкам. Потом повернулся и жестко закончил:

— Но я не собираюсь все так же плясать на тлеющих углях. Поэтому наша дружина прольет крови как можно меньше. А вот основные тяготы схваток с чужими солдатами я переложу на чужие плечи. На плечи тех идиотов, что до сих пор бурчат о вольной прежней жизни. Когда каждый бегал сам по себе за соседскими козами, а затем рыдал у коннунга, выбранного на год, как тяжело отбиваться от соседей, примчавшихся вернуть обратно похищенное добро.

Скрипнув стулом, Дядька одобрительно кашлянул и вставил свое слово:

— Таир, ты слишком любишь говорить правду в глаза. Слишком открыт, чтобы прятать истину за шелухой слов. Поэтому мы пока не рассказывали тебе все тонкости будущей войны. Войны, которая изменит все на этих землях.

— Я буду молчать, — обиженно скривил губы мужчина, похожий в этот момент на готового заплакать медведя. — Я же не совсем безголовый, я понимаю...

— Да, брат. Ты в самом деле понимаешь. Поэтому я и говорю тебе, что мы будем делать. Время — пришло...

Локхи подошел к Таиру и успокоительно похлопал тяжелой ладонью по плечу.

— Без чужака мы бы так и ходили в набеги на земли Барба. И умывались кровью от ответных ударов. А потом, через два-три года нас бы сбросили свои же, посчитав, что лучше выбрать более достойных, кто меньше требует и больше дает... Но отец завещал нам создать государство, в котором слово конунга стоит больше, чем все прошлые вольности. И который сможет остановить соседей, отбирающих у нас остров за островом...

— Но у нас появился колдун.

— Да. И он вложил в наши руки оружие, которое изменит все... Уже сейчас готова полусотня 'громыхателей'. Мы обучаем свою ватагу, отбираем среди младших вассалов молодых инговарров, готовых ради будущего рискнуть всем. Отец не зря наделил своих лучших бойцов землями и рабами. Он дал пример, как можно перешагнуть через заплесневелых стариков, скрипящих о старых законах, и стать богатым самому. Без оглядки на отца и старших братьев, которые обычно берут большую часть добычи. Без оглядки на выборных вождей, мечтающих лишь о своей выгоде. Мы дадим этим молодым волкам то, что иначе пришлось бы ждать до старости. Дадим сейчас, сразу. И этим привяжем к себе крепче, чем все клановые клятвы.

— Но где мы возьмем эти земли?

— На юге. И сделаем это просто... Пока соседи собирают армию и готовятся к войне через два года, мы за зиму получим заказанные тяжелые фрегаты. Затем поставим туда 'громыхатели' и прикроем их мелкими шхунами с голодными до крови бойцами. Еще снег будет поить весенние ручьи, как мы обрушимся на Хапран. Город будет наш — никто не устоит, никакой гарнизон не удержится против огненной стали. Любые вражеские корабли обрушатся с небес, не в силах выдержать удары оружия, выкованного нам чужаком. За неделю мы захватим Хапран и окресности. А затем следом за нами пойдут все вольные ватаги, которым я скажу: 'Вот вокруг земли для вас, которые можно взять на меч!'

— А мы?

— Нам хватит Хапрана. Там готовятся к войне, на складах собирают припасы для долгой осады. Туда стекаются богатые жители с округи, надеясь пересидеть опасное время. Там хватит нам и дружине на долгие годы. Мало того, мы не будем уничтожать город, нет. Мы превратим его в нашу первую крепость на юге. И не пустим за стены никого из нахлебников, кто лишь мечтает ударить в спину.

— Мы отправим их вокруг, на другие острова и дальше, еще южнее! — сообразил Таир. — Если основные войска будут уничтожены нами, то любой небольшой отряд способен будет вырезать недовольных в неделе пути в любую сторону!

— Именно. Им будет разрешено брать любую добычу. Пусть хапают, пока не подавятся... Город будет наш. Все захваченные корабли перестроим под себя, под 'громыхатели'. Вся ближайшая провинция станет нашим наделом. А когда Барб-Собиратель придет с войсками, вольным ватагам придется или защищать захваченные земли, или бежать обратно, поджав хвост.

— Они успеют утащить награбленное и удрать домой.

— Вряд ли. Они будут слишком заняты. И жадность удержит их на месте. Если мы покажем, насколько легко способны свернуть шею любым солдатам Барба, если дадим по одной железной твари в каждую крупную ватагу... Они будут огрызаться, они будут метаться по захваченным землям и оттягивать на себя чужие войска. Крупные отряды — вполне нам по силам разбить в открытых сражениях. Но занятые земли уже просто так никто не сможет отобрать назад... И даже если всю эту шваль выпотрошат и сбросят с небес, они исполнят свое предназначение. Остатки ватаг пополнят наши ряды. К нам придут измотанные боями чужие войска, которые мы добьем под стенами Хапрана.

— Одной дружиной?

— Дружина покроет себя славой в боях, где мы будем побеждать. А кроме них вместе с фрегатами я возьму наемников, которые готовы за золото вцепиться в любого, лишь покажи пальцем. Как только Хапран станет нашим — я легко куплю тысячи мечей у тех же продавцов, что освободили верфи под наш заказ.

— Четыре сотни в личной ватаге, — начал загибать пальцы Таир. — Еще тысячу мы наберем среди основных вассалов. Ну, пять-шесть сотен инговарров наскребем из многодетных семей, где младшие готовы на все ради возможности прыгнуть выше отца и братьев... Значит, две тысячи основного войска к весне у нас есть.

— Еще около двух тысяч набежит среди вольных, кто отправится в набег вместе с нами. И к лету я куплю три тысячи пехоты и стрелков среди наемных отрядов.

— Итого — семь тысяч, из которых две легко сбегут при первой угрозе с юга. А у Барба десять полков, как нам напели купцы. В каждом полку больше трех тысяч вояк. Значит, тридцать тысяч мечей потив наших семи... Сожрут...

— Против нас он выставит максимум четыре, которые расквартированы ближе к северным границам. И не все полки сейчас заполнены как положено. А в столице вообще стоят гвардейские с меньшим составом. И никто их не погонит на войну, кто же позволит сыночкам богатеев умирать среди местных скал... Четыре полка, это чуть больше десяти тысяч. Из которых мы один раскрошим сразу же в Хапране. И прорядим еще те, кто сунется без спросу поближе к захваченому городу. Силы — уже равны... А кроме того...

Таир поскреб рукой затылок и ощерился:

— Я лично нарежу ремней со спины колдуна, если он не даст обещанное к весне...

— Именно, брат. А еще у нас есть то, что выбьет дурь у Барба из головы. По десять 'громыхателей' на каждый фрегат, по одному-двум на легкие корабли. И это — уже сейчас. А Брокк## обещает по новому 'громыхателю' еще каждую неделю. Еще двадцать изрыгающих огонь демонов к моменту, когда мы поднимем якоря и со свежими ветрами отправимся на юг.

## Брокк — имя чужака, которым северяне наградили его за созданное оружие.

— На юг... Где многие из тайных врагов сдохнут, поймав чужую стрелу.

— Или захватят земли, которые не смогут удержать без нашей помощи. И тогда мы перестанем считаться ярлами на миг. И станем истинными конунгами Тронных остовов. Оставив детям настоящее крепкое королевство, а не дикую толпу, готовую отколоться в любой момент.

Встав рядом с братом, младший Скейд спросил, внимательно глядя в его холодные глаза:

— Что я должен сделать для этого? Времени осталось чуть-чуть.

Локхи помолчал, затем оглянулся на Дядьку и произнес, будто поставив точку в старом споре:

— Я же говорил, что он уже вырос. Время детских игр закончилось... Таир, завтра ты возьмешь первую сотню инговарров, которых уже собрали по мелким кланам. За месяц нужно пообтрепать их одежды на болотах и горных склонах. Гоняй в хвост и гриву, но заставь их чувствовать плечо соседа. Сколоти из них ватагу, которую можно высадить в чужую деревню и не бояться, что крестьяне их перебьют, словно котят. Для всех — ты на охоте и гоняешь ящеров по болотам. Как закончишь, вернешь парней сюда на учебу с 'громыхателями' и для абордажных схваток. А сам возьмешь следующих. Ты — тот человек, который начнет закладывать фундамент нашего будущего войска. Покажи, чему тебя учил отец и Дядька.

— Кого дашь в помощь?

— Три десятка бойцов выделю сразу же. Все — из дружины отца, Дядька лично отбирал. Вполне достаточно, чтобы выбить из молодых волчат пыль.

— А если что-то пойдет не так? Не успеем получить фрегаты, не захватим город?

— Тогда весну мы не переживем. Летом Вечевой Совет найдет выберет других вождей, кто пойдет в очередной набег за козами к соседям. И то, что строил отец — развалится, как песок под ударами ветра. Поэтому — мы обязаны успеть. Ради этого и рискуем всей казной, и дружиной. Второго случая нам не дождаться. Мы обязаны справиться.