Драконье дитя. Часть 2 - Отрок

— Твоё происхождение и умения в школе Духа вовсе не очевидны, — не согласился Овэйн, с грустью посмеиваясь от понимания тех чувств и мыслей, что испытал новичок, ведь в своё время он сам чувствовал схожие эмоции.

Не отчаиваясь в поиске общего языка, Искор терпеливо пояснил:

— Ты уже в синем, Ирвинг представил меня как познающего людской язык. И вот я на твоих глазах общаюсь на всеобщем, как на родном эльфийском, на котором до того общался с вами. И я не кричу об этом, а согласился прямо сказать по обмену, а ты меня обманул, Овэйн.

— Если ты так глупо ведёшься на простую разводку, как же тебе можно доверять секреты? — Вновь прищурился Овэйн, раньше времени выдавая следующую фразу, призванную логически запутывать тупиц.

— Эм... Так ты считаешь происхождение и умения — секретами? — Уточнил Искор, действительно стараясь понять собеседника.

— Именно, — кивнул Овэйн, продолжая давить лыбу.

— Тогда я знаю твои секреты, — буркнул пацан, перед шахматами уже игравшийся с дедукцией.

— Неужели? — Побледневший Овэйн посерьёзнел, поняв, что его мысли могли прочесть, как некоторые чародеи то ли пугали, то ли завлекали учеников к разделу разума школы Духа.

— Ты волосат и крепок, как дварф, а глаза и кончики ушей эльфийские, значит, представители этих рас твои родичи на два-три колена назад. Раз ты учишься здесь и обратился ко мне по поводу лириума, то в тебе эльфийский дар к магии поддержал дварфскую сопротивляемость, а выполняемое тобой задание на выведение содержащих магию символов доказывает наличие дварфской предрасположенности к рунам, что ведёт к профессии артефактора и тому глифу на лбу, — убеждённо заявил Искор, доверяя своей интуиции и выводам на основе недавних наблюдений.

— Создатель упаси! — В ужасе процедил Овэйн, которого передёрнуло от такой участи, аж кроватные доски жалостливо скрипнули под его немалым весом.

— Мы квиты, Овэйн, но ты обманул меня, и я больше не буду с тобой общаться, — подытожил Искор, наконец-то поднимаясь. Внутри было муторно — этот тип испортил всё благодушное настроение.

Собираясь хорошенько припугнуть мальчишку, Овэйн одной левой грубо уложил Искора обратно, чтобы продолжить секретничать с глазу на глаз относительно сохранности чужих секретов. Вдруг почуяв злое в старшем, обиженный и возмущённый рукоприкладством Искор дал резкий отпор. Тотемист, как ранее вливал обе эссенции в ноги для выдерживания нескольких подъёмов и спусков по винтовой лестнице с грузом, так теперь напитал правую руку, бесхитростным ударом кулаком по роже засветив левый фингал. Не ожидавший такого выпада Овэйн запоздало перехватил в плече и отвёл ветошь руки, предотвращая второй удар, однако, тем самым дал простор Искору согнуть правую ногу и лягнуться: обутая в усиленный инкарнумом и эссенцией туфель пятка сломала нос обидчику и дезориентировала достаточно, чтобы вскрикнувший от неожиданности и боли молодой человек потерял равновесие и повалился на пол, сразу затихнув — разбил голову о каменный пол у края ковра.

— Драка!!! — Гаркнул дежурный храмовник, очень резво метнувшись разнимать.

Побелевший от случайно содеянного Искор не считал ворон, а сиганул со второго яруса кровати и едва восстановленной маной успел залечить все повреждения до того, как Очищение Магии от храмовника лишило его контроля над эссенциями, а Праведный Удар латной рукавицей в височную область вышиб их вместе с душой. Деревянно-металлическая чурка согнутого мальчишеского тела с характерным звуком стукнулась об пол и несколько футов проехалась на боку, затормозив на красной, как пролитая кровь Овэйна, ковровой дорожке от дверей к постаменту с Андрасте...

Глава 2, роковая встреча.

О, сколько шума подняло чрезвычайное происшествие. Вот только Искору всю последовавшую суету совершенно пропустил. Его душу вышибло из тела, самопроизвольно одеревеневшего с мифриловым покрытием, так сказать. Вдобавок, оглушило — вылетела и ударилась о мастерски зачарованную стену. А потом и вовсе расплющило, когда из коридора вбежал ничего не знающий о нём рядовой храмовник и сходу Очищением Магии приложил валявшееся у стены призрачно-голубоватое и почти прозрачное тельце души, зримой и уязвимой из-за того, что при отлёте утянула на себя и вобрала выбитую из тела эссенцию: субстанцию из инкарнума буквально размазало по древней кладке, а бедную душу впечатало в Завесу, не пропустившую её из-за совокупности факторов. По вине добавленного для надёжности второго Очищения Магии бедная душа на себе прочувствовала, каково быть бельём, отжимаемым между валиками. Центр сферы находился на уровне вытянутой руки храмовника, а потому во всех смыслах истончённую душу Искора выдавило в Подземелья.

Искор долго приходил в себя, пытаясь осознать одновременно две зелёные реальности: с одной стороны какой-то фантастичный пейзаж гигантских дебрей, с другой стороны каверна с забитыми полками, ящиками, бочками. Первая казалась более родной и в то же время чуждой фантастичными изменениями и пестротой леса. Вторая казалась более простой и понятной, будучи неизменной. Страшное подумать, что могло произойти, если бы кто-то появился в Тени, но Искору повезло — разнообразие на Прайм внёс знакомый помощник интенданта, признавшего, что старший ученик не перестаёт быть учеником, а потому помимо синей мантии нуждается в обычной форме из бриджей чуть пониже колен, одеваемой через верх туники с рукавом по локоть и жилетки. Причём, привлёк внимание не сам человек, а иссиня-зелёная звёздочка глифа у него во лбу, ярко переливающегося в такт мелодии лириума.

Душа Искора вздрогнула испуганным сознанием. Память осталась при драконьем отроке, а потому бесстрастно предоставила в поток мыслей информацию о бытие душой и особых упражнениях по развитию бассейна эссенций души именно в отрыве от плоти, а также о междумирье и об измерениях — содержащиеся в Астрале мерности Планов Бытия можно истончать или утолщать до бесконечности. Упоминаемая Завеса оказалась отнюдь не похожа на мыльную плёнку какого-то силового барьера.

Слава всем богам, что спустившийся вниз мужчина задержался достаточно надолго, чтобы Искор кое-как сориентировался на преимущественном восприятии "зелёного коридора" и с болью констатировал, что стал почти похож на тот осколок души, из которого Ирвинг лепил свои Волшебные Огоньки и который потом досуха выжимал при создании Волшебного Цветка.

Совершенно потеряв счёт времени, тотемист по каплям восполнялся, стараясь не потерять себя. Тень совмещала в себе свойства Эфира, а также неиссякаемого океана магии густо "просоленного" энергией душ — готового субстрата для инкарнума, тупо бери да формуй вдосталь — не растворись!! Вторичная проблема, с которой неустанно боролся Искор, это удержание баланса между инкарнумом и восполняющимся бассейном с нарастающей плотью души: смещение грозило "выпадением" из пограничья в Тень либо Прайм, а это грозило новыми проблемами при встрече с их обитателями. Междумирье тоже обитаемо, но по сравнению с соседями — пустыня.

Долго ль, коротко ль, Искор постепенно завершил регенерацию своей душевной оболочки, обзаведясь привычными конечностями и суженным ракурсом зрения. Ещё дважды помощники спускались на склад в Подземелья, пока тотемист тщедушно копил эссенции и облачался в формованный инкарнум: штанишки, рубашка, пояс, головной обруч, наручи, ботинки — на большее духу не хватило. Шесть вещей, а эссенций тотемисту удалось выдоить вместо семи целых одиннадцать. Но самое главное в другом. Драконий отрок сумел ощутить свой крест: ось из семи чакра-узлов и перекладину из пары в плечах, а также переходно-стыковочную тройку из корня-тотема, души и духа. О последней Искор в прошлом воплощении знал, но достичь не сумел. И сейчас тоже не получилось залить туда эссенцию, зато он справился с открытием одиннадцати остальных, хотя больше трёх вещей из инкарнума так и не смог скрепить с чакрами — сие достижение было бы действительно выдающимся лишь для обычного человека. Запуская базисный канал подпитки, Искору пришлось раньше времени активировать хвостовую чакру в районе копчика, что с учётом активированного узла пониже пупка означало старт полового созревания: чресла начнут извергаться поллюциями примерно с тринадцатого года вместо среднестатистического пятнадцатого — в пределах допустимой нормы.

Скрупулёзно воссоздавая себя, тотемист волей-неволей научился фиксировать эссенции: в душе, в голове, в теле, в конечностях. Обычно освоение чакр проще всего начинать со второстепенных в руках и ногах, а выход души из тела необходим для открытия и освоения сердца инкарнума и души инкарнума — драконье дитя оказалось вынужденно пойти изнутри наружу. Искор не поддавался панике, но был настолько напряжён, практически выдувая себя заново подобно стеклодуву, что умудрился освоить не только двойную плотность эссенции, а тужился до образования кристалла псикарнума, послужившего эталоном баланса и якорем, неожиданное создание которого значительно ускорило процесс. К финалу процесса самоутверждения можно было смело констатировать — Искор облачён в синее.

Тотемисту мало задействовать чакры у своей души, ведь они предназначены для её взаимодействия с материей и должны быть ещё открыты воплоти, а на этом фронте печаль. Полдела готово — самое трудное ожидает по возвращении в родное тело.

Мандражируя и осознавая свои действия, тотемист принялся материализовывать инкарнум по заданным формам. Сперва руки — тут же "погрузились" на Прайм. Бодрящийся Искор даже нервно хихикнул, представив, как приходит складской работник и видит пару торчащих из воздуха рук с широкими мифриловыми браслетами с зеркальной поверхностью. Аккуратно изъяв эссенцию из рук, тотемист прочувствовал "всплытие" в Тень, тут же переставшую непрестанно видоизменяться и застыв на обманчиво красивой лужайке. Искор повторил эксперимент с ногами.

Не боясь смерти и за родное бренное тело, Искор "свесил" руки и ноги на Прайм, эмпирическим путём научившись перемещаться сперва с их помощью, а потом непосредственно внутри "зелёного коридора", вся загвоздка движения по которому упиралась в устоявшееся восприятие трёх пространственных измерений, тогда как Завеса сама по себе доказывала наличие четвёртого — помимо меры времени. Отыскав в каверне подходящее труднодоступное и в то же время удобное для лёжки взрослого человека местечко, Искор боязливо расстался с кристаллом псикарнума.

— Йеху! — Обрадовался юный маг, сумев совершить переход из Прайма через Завесу в Тень и потом наоборот.

Искор выучил кошмарно болезненный урок не проявлять инкарнум рядом с храмовниками. И закрепил его, добившись пребывания на Прайме бестелесным призраком, незримым очередным работником, на сей раз принёсшим ящик зелий на хранение вместо поиска в подземном хранилище каких-то редких ингредиентов. А вот в Тени тотемист не захотел пребывать "голой душой", потому оделся в синюю броню и научился в ней не "проваливаться" — драгоценны знания прошлого!

Эксперименты в Тени привлекли внимание виспов, похожих на те самые осколки душ у Ирвинга. Зная по памяти о практической вседозволенности в Царстве Снов прошлого мира, а также наблюдая метаморфозы здешней Тени и будучи уже извещённым о переходе сюда во время сна, Искор испытал свой доспех, сдюживший Удар Молнии — потревоженный сгусток белого света легко и просто сгенерировал слабенький сгусток электричества. Ещё и ещё. Магии вокруг — океан. Висп мог стрелять бесконечно — поправивший доспех Искор мог стоять так бесконечно. Безвредно, но неприятно. Юный маг испытал самый простой атакующий приём — сотворил и выпустил сгусток магической энергии. Аморфное нечто даже не долетело до цели!

Позабыв о прежних намерениях, мальчик поддался азарту, начав собирать разлитую вокруг энергию и высвобождать атаками по виспу. Белый огонёк мельтешил, уворачиваясь, а вот Искор не рисковал сходить с места, боясь потеряться в зыбком мареве, напоминающим дрожащий и одновременно текучий воздух жаркой пустыни. Собственно, юный маг экспериментально доказал правдивость своих слов старшим ученикам о подтягивании внутреннего контроля, без которого худо получалось управлять магией из окружающей Тени. Искор попал в агрессивного виспа скорее случайно, чем преднамеренно. Ещё пару лопнул целенаправленно — на пятый и третий разы не успели увернуться от его магических снарядов. От группы побольше Искор едва смылся, испытав не самые приятные ощущения от удара о стенку с разбега: миновать лишний шаг перехода через Завесу не получилось, а он быстро не совершался — и ещё эти электрические "щекотания" сбивали концентрацию.

Всё тем же путём проб и ошибок Искор лишний раз убедился, что эльфийская башня не пропускает души сквозь себя, но стены можно "обогнуть" через пограничье Завесы. Увы, от кристалла псикарнума пришлось избавиться — иначе из-за "пьяного" раздвоения не получалось ощутить связь души с собственным бренным телом.

На удивление Искор обнаружил своё уродски замершее тело в одной из камер подвального этажа, патрулируемого... Покрытая чешуёй, как ящер, но с головой и жутким ртом-воронкой, как у миноги, лысая тварь размером поменьше мабари передвигалась на мощных задних лапах с перепонками, балансируя с помощью хвоста. Другая особь оказалась способна сворачиваться в клубок и мимикрировать — обычным зрением практически невозможно отличить от кучки камней под фактуру пола.

Душа драконьего отрока честно потыкалась к себе домой, так сказать, но защита действовала в обе стороны. Ни обратно, ни туда. Засада... Искор не долго унывал, замечательно существуя отдельной душой. Подбодрив себя тем, что очухиваться в стрёмной камере то ещё удовольствие, он покинул мрачное место.

Не сыскав силы воли на унылые раздумья, Искор скользнул наружу Цитадели Кинлох. Царила ночь. Облака закрывали звёзды, а по ночным цветкам на потолках внутри новичок ещё пока не ориентировался. Пользуясь случаем, мальчишка взмыл ввысь. Потеряться в мареве облаков он не рискнул, а вот заглянуть в светящиеся окна венчающей башню заклинательной залы — в первую очередь.

Шок — это по-нашему. По волшебному.

Посреди магического круга хитрым образом был распят обнажённый Овэйн. Ему только-только начали иглоукалывание — татуирование того самого налобного глифа оказалось чудовищно болезненной процедурой! Душа тотемиста даже из Завесы ощущала, как поёт необработанный лириум, входящий в состав смеси для изуверской татуировки. Более того, не вызывало сомнений, что магический символ саму душу Овэйна калибрует под чужеродную мелодию насильно приживляемой кристаллической магии, замыкающей родную внутри тела с умопомрачающей и душераздирающей болью.

Искор с ужасом вылетел прочь, но потом заставил себя с дрожью вернуться и досмотреть всё до конца. Он не мог отделаться от стойкого ощущения, что именно на нём лежит вина за происходящее с Овэйном, которого, по всей видимости, из-за инцидента допросили под воздействием ангела Правды, вызнав все секреты старшего ученика, сохранностью которых тот так дорожил, что обманул Искора и применил к нему силу, за которую и получил неожиданный отпор, в итоге закончившийся столь плачевно. Те сорвавшиеся с губ слова про глиф на лоб оказались поистине пророческими! В худшем смысле...