Из воспоминаний Ирины Седовой , записанных мичманом объединенного Флота Тройственного Союза Василия фон Звянгицеффа, выполнявшего боевой поход на подводном крейсере "Блюхер" под командованием капитана 1 ранга Карла Деница:

"Часа через два все, включая наиболее тяжело перенесшую морскую болезнь Ларису, собрались на самой верхней, так называемой "солнечной" палубе надстройки. Воронцов успел с помощью своих навигационных приборов, гораздо более совершенных, чем секстан или все прочее, чем он пользовался в предыдущей жизни, определить место "Валгаллы". Некоторые сомнения оставались в отношении времени.

- Ночью я бы запросто год вычислил, а днем...

Ночи, однако, ждать не пришлось. Ровно через семнадцать минут после этих слов вахтенный робот доложил, что встречным курсом на расстоянии двадцать миль движется плавающий объект. Скорость сближения сорок четыре узла.

- Ну и поздравляю! Что мы в двадцатом веке — гарантировано. У объекта скорость двадцать четыре, поскольку у нас двадцать. Минут через пятнадцать скажу с точностью до десятилетия. Прошу всех в рубку. Кому интересно, конечно...

Интересно было всем. Момент, как ни крути, вполне исторический. Определяющий, можно сказать. Пока Воронцов вводил в компьютер соответствующие команды, объекты сблизились на расстояние, достаточное, чтобы сработала система опознавания. То есть оптические, радиолокационные и прочие комплексы внимательно рассмотрели цель, передали все ее характеристики в память компьютера, который соотнес их с информацией, содержащейся в "Джене" и иных справочниках военных флотов за текущий век. На полутораметровом цветном экране появилось отчетливое изображение идущего с легким креном темно-серого четырехтрубного крейсера, а бегущая строка сообщила: "Великобритания. Легкий крейсер типа "Сидней". Год постройки 1913, водоизмещение 5400 тонн, скорость 26 узлов, вооружение — 8-152-мм орудий, 1-76-мм, 2 торпедных аппарата. Анализируемый образец наиболее соответствует фотографии крейсера "Девоншир" из справочника Германского Главморштаба за 1916 год".

- Ну вот и все, судари мои... — со странной интонацией произнес Новиков. — Поздравляю. С новосельем. Здесь будем жить, значит...

- А почему вдруг шестнадцатый? — с сомнением и даже разочарованием спросил Берестин.

- Да потому, что крейсер предвоенной постройки, фотография сделана, скорее всего, после зачисления в строй, справочник готовился тоже перед войной и вышел в шестнадцатом... — пояснил Воронцов. Несмотря на то, что изображение на экране рисовало корабль во всех деталях и подробностях, и сам Воронцов и, следуя его примеру, остальные предпочли выйти на крыло мостика, посмотреть на артефакт "живьем", через нормальную оптику биноклей.

На самом деле "артефакт" — первый материальный объект из ставшего реальным прошлого. Подтверждающий, кстати, не только подлинность межвременного перехода, но и то, что попали они в настоящее, то есть собственное прошлое, а не какое-нибудь параллельное.

Вряд ли в иной реальности гоняют по морям крейсера, один к одному соответствующие нашим справочникам.

Воронцов хотел послать рассыльного с вахты за оригиналом германского "Ярбуха", но с ходового мостика крейсера замигал ратьеровский фонарь.

- Просят показать флаг, — прочитал сигнал Воронцов и приказал поднять американский. — Что они там дальше молотят? Ага... Ваше имя, порт приписки, пункт назначения...

- Чего это они? — удивился Берестин. — Война вроде кончилась...

- Еще не факт, — сквозь зубы бросил Воронцов. — Отвечаем: "Валгалла, Сан-Франциско, идем в Стамбул..."

И тут же выругался. Запоздало, потому что сигнальщик уже защелкал с невероятной скоростью шторками сигнального фонаря.

- Черт! Как же это я?... Будет нам Стамбул, если год здесь действительно шестнадцатый... Надо бы — Лиссабон, что ли...

Крейсер сблизился с "Валгаллой" меньше, чем, на милю, с его мостика, снизу вверх, рассматривали пароход в бинокли пять или шесть офицеров, у лееров вдоль борта столпилось десятка три матросов.

Наверное, их удивлял вид проносящегося мимо огромного белоснежного лайнера, безмолвного и пустынного, как "Летучий голландец", ибо тесная группка людей на мостике выглядела не то, чтобы жалко, а слишком уж несоизмеримо с размерами и назначением трансатлантика. Да вдобавок, наверняка кто-то из штурманов тоже сейчас листает справочник, чтобы выяснить, что это за "Валгалла" такая прет полным ходом через непротраленные до конца воды.

- Нет ли у вас свежих газет? — просигналил крейсер.

- Сожалею, но мы уже третью неделю в море, — ответил Воронцов и в свою очередь спросил с чисто американской бесцеремонностью: — Прошу разрешить спор штурмана с капитаном, кто вы — "Сидней" или "Девоншир"?

- Сочувствуем, но мы "Саутгемптон". Счастливого плавания! — ратьер мигнул в последний раз,и тут..."

— Носовые аппараты ПЛИ! — крикнул Дениц. Фортуна сегодня была с ним, и была одета в мини-юбку! Судя по докладу гидроакустика, его лодка находилась между двумя крупнотоннажными целями, идущими друг к другу на сближение, поэтому он развернул лодку носом с сторону большей цели и дал команду приготовить носовые и кормовые торпедные аппараты к стрельбе, после чего подвсплыл под перископ. Огромный белоснежный пароход под штатовским флагом находился на расстоянии около двух кабельтовых от него и стремительно перемещался под залп его носовых торпед, сокращая дистанцию и курсовой. С британским крейсером было сложнее — дистанция предполагаемой стрельбы до него значительно больше — восемь кабельтовых, и у него очень много шансов уклониться, но Карл решил рискнуть, и крикнул : Кормовые ПЛИ! Срочное погружение!

Карлу несказанно повезло, хотя он и не знал что такое радиолокатор и не знал принципа его действия, и не знал что такие приборы как радиолокатор существуют и могут быть установлены на корабле. Перископ его лодки оказался в мертвой зоне радаров "Валгаллы" и не был замечен стоявшими на ее мостике людьми, увлеченно рассматривающими британский крейсер. Дистанцию в два кабельтовых торпеды идущие со скоростью сорок узлов преодолевают за восемнадцать секунд. То, что на пароходе в последний момент заметили следы торпед уже ничего не могло исправить — четверть километровая белоснежная громада лайнера в двадцать пять тысяч тонн водоизмещением была слишком велика и массивна, чтобы увернуться от торпед. И они изготовленные на заводах Великой Берты нашли свою цель.

Из воспоминаний Ирины Седовой:

"..., и тут Дмитрий заорал:

-...МАТЬ!, — и метнулся в рубку переводя ручки машинных телеграфов в положение враздрай, а штурвала в положение руль на борт, одновременно с этим крикнув: Все в рубку! Лечь на палубу!

Быстрее всех среагировали Шульгин и Берестин, метнувшиеся выполнять команду Воронцова не задумываясь, следом рванул Новиков, в результате чего в дверном проеме ходовой руьки возникла сутолока из-за попытки трех мужчин войти одновременно. Остальные, включая меня, слишком запоздало среагировали на команду Дмитрия, а увиденные спустя секунду или две всеобщего ступора пенные следы четырех торпед, ввели всех в состояние растерянности, которая длилась впрочем недолго — несколько секунд, пока мы загипнотизированные смотрели на приближающуюся смерть, после чего "валгаллу", несмотря на ее огромные размеры швырнуло вверх и в сторону, и все не успевшие забежать в ходовую рубку были выброшены за борт."

Из воспоминаний матроса Джона Карпентера, сигнальщика крейсера "Саутгемптон":

"Через несколько секунд после того, как возле американского парохода "Валгалла" взметнулись вверх четыре водяных столба от взрывов мин или выпущенных неопознанной лодкой торпед, мною были замечены две торпеды идущие от американца на наш крейсер, о чем я немедленно доложил командиру капитану 2 ранга Чарльзу Броснану. На крейсере была сыграна боевая тревога, и изменен курс, чтобы уклониться от торпед выпущенных американцем."

Из воспоминаний Ирины Седовой:

Падение в воду было удачным, и меня не затянуло под винты "Валгаллы". Из воды было видно, как "Валгалла" оседает с креном на левый борт, а по палубе британского крейсера, который стал разворачиваться носом к нашему пароходу, заметались матросы расчехляя орудия и разворачивая в нашу сторону. Очевидно, что Воронцов и те кто находился в ходовой рубке заметили маневры британцев, и "Валгалла" ответила первой. Судя по мощности первого залпа в котором участвовала только половина орудий левого борта, на ней была повреждена система электропитания приводов орудий. Такое предположение я делаю потому, что стреляли только нечетные орудия левого борта — носовая десятидюймовка и нечетные стотридцатки на левом борту. Британцы ответили с запозданием. И это, а также то, что стрельбой "Валгаллы" управлял компьютер стало для них роковым. Прежде чем крен "Валгаллы" достиг критической величины и ее орудия, поднятые на максимальный угол возвышения, перестали доставать до британца, а постоянно и быстро увеличивающийся крен "Валгаллы" заставлял компьютер постоянно увеличивать угол возвышения орудий левого борта, чтобы они могли доставать до цели, а не стреляли с недолетом — британский крейсер был превращен в руины, а затем повалился на правый борт, и стал тонуть с дифферентом на нос. Точность огня орудий "Валгаллы" благодаря компьютеру достигала практически девяносто-ста процентов. Однако прежде чем орудия "Саутгемптона" замолчали он сумел доиться попаданий в пароход пристрелявшись с третьего залпа. Один или несколько снарядов угодили в ходовую рубку, которая не была защищена броней, поэтому я предполагаю, что все кто там находился были убиты, и последние несколько минут бой с британцем вел компьютер "Валгаллы", запрограммированный на уничтожение цели.

Судя по скорости нарастания крена "Валгаллы", а также по тому, что она остановилась, я как человек, участвовавший в ее проектировании, предполагаю, что торпеды поразили все котельные и турбинные отделения левого борта, разрушив также водоотливную магистраль, а турбогенераторы правого борта по всей видимости вышли из строя или отключились по причине резкого возрастания нагрузки. Вероятно, они вообще не были заведены в рабочий режим, или были остановлены Воронцовым после окончания шторма для проведения профилактического осмотра."

Звуки разрывов артиллерийских снарядов наверху стихли. Затем, со стороны где должен был находиться британец грянул взрыв, какой бывает при взрыве котлов. Со стороны большей цели доносились звуки останавливающейся поврежденной турбины. Карл решил рискнуть, и всплыть под перископ. То, что наверху произошел бой между британским крейсером и оказавшимся вооруженным американским лайнером он уже понял. Причины самого боя ему не были ясны. Может Англия и САСШ объявили друг другу войну? Тогда почему нет никакого оживления в радиоэфире на этот счет? Или он что-то пропустил? Пока ясно одно — британец — тонет — и у него взорвались котлы, американец поврежден — звуки взрывов четырех торпед слышали все на его "Блюхере" — но еще жив, и его нужно добить, благо два носовых аппарата уже перезарядили.

Так и есть — на месте британца куча плавающих обломков, а американский пароход стоит без хода с огромным креном на левый борт. Ну что ж! Дело нужно завершить! Носовые аппараты ПЛИ!

Из воспоминаний Ирины Седовой:

" Кажется все закончилось. Британский крейсер затонул, а наша красавица "Валгалла" неподвижно стоит с огромным креном на левый борт. Возможно мне повезет — роботы на "Валгалле" запрограммированы на борьбу за живучесть и устранение повреждений — если в результате боя их уцелело достаточное количество, то они попытаются запустить турбогенераторы правого борта, и дадут электроэнергию на водоотливные насосы, и попытаются либо осушить затопленные отсеки через поврежденную водоотливную, или через трюмную магистраль. Наверняка начнут осматривать водное пространство вокруг, выискивая сброшенных взрывом за борт, а затем предпримут меры к спасению. Нужно только набраться терпения подождать, я знаю, что они меня спасут. Черт! А это откуда? Два пенных следа потянулись к борту раненного парохода. О боже!"

Ну вот и американец лежит на борту и очень красочно — белый на синем фоне — тонет. Двух рыбок оказалось в самый раз. Теперь осмотримся. Ого! Кажется, трое бедолаг с этого красавца уцелели! Стоп! Не может быть! Вот черт! Это же женщины! Ну давай решай Карл! С минуту на минуту здесь может оказаться еще кто-то, и тогда твой доблестный крейсер может оказаться на дне, и твой благородный порыв станет причиной смерти твоих подчиненных. А если здесь никого не окажется? Тогда этих купальщиц затянет в водоворот от тонущего американца и их уже ничто не спасет! Рискнем! Ты сам так решил рыцарь хренов! Всплываем в надводное положение!

Из воспоминаний Ирины Седовой:

"Вначале я заметила странный металлический предмет торчащий из воды, потом он начал подниматься вверх, и показалась стальная башня, затем появились стволы двух орудий спереди и позади башни. Что это ? Всплытие Атлантиды? Нет! Это не Атлантида а подводная лодка. На ее палубе засуетились люди, а на флагштоке взметнулся вверх странный флаг — три переплетенных серебряных кольца на черном фоне...Из нашей компании на борту "Валгаллы" уцелели оказались на борту германской лодки только я, Сильвия и Наташа."

Еще один Эпилог или послесловие Эпилога, точнее эпитафия эпиграфа. Короче! Смерть американским оккупантам и прочим гадам!

1924 год.

...Закончил стрекотать кинопроектор, и в зале Особых Совещаний воцарилась мертвая тишина. Трое из четверых находившихся в помещении, порясенные увиденным зрелищем локального Армагеддона молчали. Наконец Корнилов посмотрел в сторону Берии и произнес:

— Когда мы сможем повторить это в боевых условиях?

Лаврентий Павлович, не глядя в папку, ответил:

— С учетом доводки средств доставки изделия к цели и изготовления самого изделия в количестве двух экземпляров — через шесть месяцев. Вот расчеты и предполагаемый план операции "Либераст".

Лавр Георгиевич поморщился, и повернувшись в сторону супруги, и барона Маннергейма произнес:

-Надо бы еще реформу языка произвести, и некторые слова перевести в режим нецензурных! — Берта и Маннергейм в ответ кивнули, а Корнилов продолжил — Операцию провести в соответствии с намеченным планом. И еще — город Саров, переименовать в Сталинград. Странный был все же человек Иосиф Виссарионович, странный и страшный и любящий Россию, и умер он страшной смертью, но дело до конца довести сумел, я думаю, что будет правильным увековечить его имя. И еще, — на лице Корнилова появилась злая, хищная усмешка. Берия напрягся, а Лавр Георгиевич продолжил — учредите международную премию мира имени Сталина — на манер Нобелевской, а предстоящей операции дайте другое название — "МЕЧ ВОТАНА".