Война в Арктике. 1942 год. Операция "Вундерланд"

"Шеер" был замечен в 01.05, часовым, стоявшим на бывшей огневой позиции батареи N226. Немедленно в эфир открытым текстом ушла радиограмма о нападении, а в порту объявлена боевая тревога. "СКР-19" под командованием старшего помощника старшего лейтенанта С.А. Кротов быстро отдал швартовы, но отойти от причала до начала боя не успел — с юга появился "карманник" и с 30-35 кабельтовых открыл огонь. Пушки "СКР-19" ответили практически сразу, одновременно Кротов приказал ставить дымзавесу и и постепенно увеличивая ход, двинулся поперек курса крейсера в бухту Самолетная, где можно было бы выйти из-под огня тяжелых немецких орудий.

Первые залпы фашисты направили именно против "СКР-19". Уже третьим были достигнуты прямые попадания. Их тяжелые снаряды прошивали корпус парохода насквозь и взрывались уже под ним. В течение первых 8 минут боя "Дежнев" получил, как минимум, четыре тяжелых снаряда, два из которых сделали большие пробоины. Был выведен из строя дальномер и два 45-мм орудия. Доблестный экипаж потерял 6 человек убитыми. 21 человек был ранен. В 01.46 Кротову удалось вывести корабль из под обстрела и посадить его на мель. За время боя его артиллеристы выпустили по врагу 35 76-мм и 68 45-мм снарядов, и добились пяти попаданий. Сразу после "Дежнева", фашист перенес огонь на "Революционер", укрытый дымовой завесой и добился трех попаданий. На пароходе были разрушены каюты, штурманская и рулевые рубки. Оказался поврежденным и паропровод, подающий пар на брашпиль, из-за чего судно не смогло сняться с якоря и укрыться в Самолетной бухте, верхней палубе вспыхнул пожар. К счастью, только этим все и ограничилось — после прекращения обстрела аварийные партии устранили часть повреждений, и пароход вышел из порта через пролив Вега на юг. За ним последовал и транспорт "Кара", так и незамеченный немцами. Ситуация могла бы быть гораздо хуже, не вмешайся в бой 152-мм батарея лейтенанта Корнякова. Именно он показал фашистским корсарам, что значит бог войны в умелых руках ..."

О том, что бог войны был действительно в надежных руках, свидетельствует рассказ самого Корнякова в его книге "В прицеле "Адмирал Шеер":

"...Это была не самая лучшая ситуация в моей жизни, хотя я и внутренне готовился к ней, понимая, что все мои рапорта с просьбой отправить на фронт никакого результата не возымеют. Но то, к чему я готовился, застало меня в не самый подходящий момент.

Накануне мои орудия с боезапасом погрузили на "СКР-19" для переброски на Новую Землю. Загрузились на борт парохода и мы. Проводы к новому месту службы начали отмечать еще на берегу, и продолжили на борту "Дежнева". Можно конечно осуждать, но таковы традиции. Но все в жизни переменчиво, как погода на Крайнем Севере. Мы очередной раз разливали спирт по кружкам под селедку-пятиминутку, когда в каюту без стука влетел подсменный вахтенный центрального поста. Кстати, кто не знает, что такое селедка-пятиминутка, я поясню — берется свежевыловленная сельдь, потрошится, посыпается солью, выдерживается пауза в пять минут и все — закуска готова к употреблению. Но очередной раз стукнуть кружками, выпить и закусить нам не удалось. Дали любимую команду: "Все в зад! Дым в трубу, дрова в исходное, пельмени раскатать!" То есть выгружать орудия батареи на пирс вместе с боезапасом. Причина — угроза нападения с моря вражеского крейсера. Утеряна связь с "Сибиряковым" — тем самым пароходом, который в начале тридцатых, самым первым прошел по Северному Морскому пути.

Ну, выгружать, так выгружать. Выгрузили. Что дальше? А дальше, командование Диксона начало рассуждать очень здраво, хотя и не очень своевременно. Пару раз над Диксоном пролетали немецкие гидросамолеты. Наверняка все сфотографировали и у врага есть фотографии с нашими старыми позициями — значит туда ставить орудия нельзя и нужно искать новые. Чем командование собственно говоря и занялось. Ну а мы вместе с орудиями остались на пирсе. Курим и ждем, когда оно вернется с рекогносцировки и даст команду — куда именно ставить орудия. Тут я должен пояснить кое-что. Наши кинорежиссеры конечно же очень талантливые люди, но они в своих фильмах искажают истину ради зрелищности. При слове орудия, у большинства людей возникает в голове сценка — немецкие танки, по которым чуть ли не в упор, метров с пятидесяти, стреляют наши орудия. Полфильма стреляют и остаются живыми. На самом деле все не так — пятьдесят метров — это уже покойники. От километра до 300 метров. Если ближе, то немецкая пехота, которая сопровождает танки — выбивает все артиллерийские расчеты. Конечно, можно пальнуть и с пятидесяти — но тут шансов уцелеть мало — танк исполосует расчет из пулеметов и все. В реальности нужно рыть орудийные дворики, пристреливать позиции, определять ориентиры, тянуть связь, маскировать орудия... Да и орудия нужно грамотно установить — развести и закрепить в грунте станины например. То есть на благоустройство батареи нужно несколько часов. Мы же сидим и курим. Сидим на орудиях, орудия на причалах. Расчеты неполные, правда есть добровольцы из местных жителей. Пригнали трактор, чтобы сразу же отбуксировать орудия на выбранную позицию.

А тут этот гад! О том, что он появился, мы узнали только после того, как южный вход в бухту озарился вспышками его залпа. Что делать? Орудия к бою! А как? Если не закрепить станины в грунте, то после каждого выстрела орудие будет откатываться на десяток метров! А мы на причале стоим! Огляделся по сторонам — ага, узкоколейка. Вот в нее станины и уперли. Прильнул к панораме. Вот она цель! Здоровенный то какой! И как определить до него расстояние, не зная его размеров? Он ведь еще гад и движется! Придется старым дедовским способом — "Недолет-перелет". Решил не дожидаться подготовки второго орудия и приказал трактористам пока подтаскивать его к той же узкоколейке. Зарядили. Ввел поправки. Выстрел! Что-то бьет в голову и очень больно бьет. Ослепительная вспышка перед глазами. Лечу назад, мелькнула еще мысль — отвоевался! Упал. Больно упал. Но живой стал открывать глаза, а лицо чем-то залито. Кровь? Протер лицо рукавом — она самая! Но руки-ноги целы. Что с расчетом? Вскакиваю на ноги. Все тело болит. Расчет на месте. Орудие цело. Цело???? Ах, вот оно что! Гадский черт! После выстрела станины орудия проскользнули под рельсами и орудие откатилось назад, звезданув меня панорамой по лицу. Что делать? Смотрю на рейд — "Дежнев" полыхает, и кажется ставит дымзавесу. Ну быстрее думай! Выдергивать орудие из-под рельсов времени нет — нужно стрелять из второго. Но во что его упереть? Ага — куча угля. Давай разворачивай! Готово. Прильнул к панораме. Нет, думаю, лучше лицо убрать! Выстрел! И точно — не удержал гадский уголь нашу пушку — отъехала назад зараза.

И тут такая злость меня взяла. Тоже мне, отличник БП и ПП! Стрельбу батареи организовать не могу, а еще на фронт рвался! Мои однокашники немецкие танки жгут, а я тут в цель, размером с холм попасть не могу! Ору трактористам — цепляйте и тащите пушку на исходное! А потом задумался — а зачем тащить? Трактор гусеничный — на куче угля стоит — сцепление гусениц с углем хорошее. Станины в него упираются. Конечно, есть риск откатом этот трактор разрушить, но и что с того? Если мы не откроем огонь, то фрицы и этот трактор и нас вместе с ним заодно... Так и решил. И опять к панораме. Ну гадский гад, держись! Тоже мне танк с двумя башнями! Выстрел! Заряжай! Ага, есть! В бинокль разглядел, огненно-красный бутон среди надстроек фашистского крейсера. Выстрел! Мимо. Выстрел! Мимо. Вношу поправки уже автоматически, ну держись гад, первый шок прошел — сейчас пристреляюсь! Выстрел! Есть! Отмечено еще одно попадание в крейсер — в районе фок-мачты. Пошла масть! Ты только сучонок ближе подойди! Чтоб я тебя гада прямой наводкой! Мы тебе столько дырок понаделаем! Чего это он? Моему удивлению не было предела — фашист резво развернулся и драпанул в обратном направлении. Так быстро? Что-то странно! В "Дежнева" снарядов пять попало — так продолжает стрелять, а в этого — наших два, да "дежневцы" пяток зарядили — маловато для цели таких больших размеров.

Ах вот оно что! Этот гад стал обходить остров вокруг, обстреливая берег снарядами. С чего бы только? Если это он по нам лупит, так мы на причале стоим — прямо на виду. Или это какой-то отвлекающий маневр? Мы прождали примерно минут тридцать-сорок. Точно — облака разрывов немецких снарядов стали видны на севере острова. Значит вкругаля поперся. Ну-ну! А вот и мачты этого гада. Видно правда плохо — остров заслоняет, но можно и попробовать. Я дал команду, и трактор развернул орудие на 180 градусов. Грянули пушки на горящем, но не побежденном "Дежневе". Пора и нам! Выстрел! Мимо! Спокойно! Введем поправку! Ближе подойди! Выстрел! Мимо, но уже лучше. Ну наконец-то! Силуэт крейсера выполз из-за острова Диксон. Главное не нервничать! Выстрел! Есть! Яркая вспышка сверкнула на юте вражеского крейсера. И там поднимается дым, кажется, что-то горит. И хорошо горит! Там еще и пламя появилось! Ну куда же ты? Вот же гад — опять уходит!

Как выяснилось через три часа непрерывного курения на пирсе, этот фашист ушел всерьез и надолго. Странно, однако. Какой-то он хлипкий оказался! Размером с линкор, а снарядов боится. Ну да и пес с ним с этим гадом! Нам без него все-таки спокойнее. Тут и начальство вернулось с неудачной прогулки по морю. По крайней мере оно внесло определенность — новые позиции для батарей были выбраны. Эх, жалко мы не успели еще и 130-ки развернуть! Ох, тогда бы мы наколотили этому рейдеру! Обидно! Но из 43 снарядов, мы сделали три попадания — для первого боя неплохо! ...."

Конечно же, командир батареи очень эмоционален, но это был первый его бой. Бой из невыгодной, неподготовленной позиции. Возможно тут сработало и правило, что новичкам всегда везет, а возможно человек просто не растерялся и проявил свои навыки. Вне зависимости от причин успеха, важен результат — Диксон отстояли. Причем с минимальными потерями и ущербом. "Провожал" немецкий рейдер, летчик А.Стрельцов на летающей лодке ГСТ (лицензионная "Каталина" — прим. авт.) — именно он, сообщил, что следует за немецким рейдером на запад в сторону Архангельска, и что тот идет навстречу "третьему арктическому конвою" в составе 8 сухогрузов и 3 танкеров, ледоколов "Красин" и "Ленин", который направлялись в порты Дальнего Востока и Америки. Конвой этот как известно вышел 18 августа из Архангельска. Стрельцов своевременно вышел в эфир и стал передавать курс немецкого рейдера — благодаря этому командир конвоя изменил маршрут, и конвой разошелся с карманником на параллельных курсах за переделами видимости. Однако, через несколько часов, к концу патрулирования Стрельцова, рейдер вновь изменил курс и двинулся вдогонку за конвоем. Поскольку конвой и сопровождавшие его МБР-2 соблюдали радиомолчание, и поскольку никаких других работающих радиопередатчиков в том районе зафиксировано не было, то в штабе Северного флота пришли к выводу, что командир рейдера получил запоздалую информацию о конвое из штаба группы "Норд" и теперь пытается его перехватить.

Так как все имеемые в наличие авиационные силы были задействованы в районе острова Медвежий и в районе аэродрома Банак, то противодействовать действиям немецкого крейсера было пока нечем. Произведенные расчеты показали, что конвой, успеет углубиться в ледовые поля, если он будет следовать той же скоростью, а рейдер свою скорость не изменит. Но именно, что "если". На море, как известно случается всякое. Между тем, запутанные события в районе острова Медвежий, происшедшие во время полета лодки ГСТ А. Стрельцова в направлении на запад, сопровождаемые ворохом противоречивой информации, и целая серия поспешно принятых, в связи с этими событиями решений, не позволила командованию Северного Флота, более четко, объективно и взвешенно оценить ситуацию с рейдером в Карском море, и найти грамотный путь разрешения потенциально опасной ситуации. Об этих событиях и пойдет речь ниже, но после того, как мы расскажем о реальных успехах и недостатках действий остальных немецких подводных лодок в районе Карского моря.

* * *

Предоставим слово одному из участников событий, оберлейтенанту Бруно Ридерману, проходившему службу на подводной лодке U-456, и написавшему книгу "Арктические волки северных широт":

"... Мы находились примерно в 11 милях северо-западнее губы Безымянной острова Новая Земля. Дул пронзительный северо-восточный ветер силой около 6 баллов, и несение вахты было сущей каторгой — все, что могло промокнуть, уже давно промокло. И не от волн, а то ветра. Волнение моря в принципе было терпимым около 3 баллов, хотя я готов был держать пари, что старина Бруно Юргенецки опять облюет всю палубу в отсеке. Было около пяти утра, когда на севере были замечены два сторожевых корабля, спешащие на юг. Макс Мартин тут же отдал приказ на погружение, а у меня в душе закралось подозрение, что наш командир собирается нарушить инструкции, запрещающие нам атаковать суда и корабли до особого распоряжения. Так оно и оказалось, и я подумал, что будет правильным настрочить на Макс-Мартина по возвращении, анонимный донос в гестапо.

Конечно, я болел всей душой за нашу U-456, и наш экипаж, и молчаливое соревнование во флотилии за то, чей боевой счет будет выше, я тоже... О Майн Готт! Ну и вонь! Опять этот Эрих-Анна Гумбольт продул гальюн на себя! Понаберут дураков в подводный флот на вокзале, а потом мучайся с ними... Неплохо было бы избавиться от этого недотепы по возвращении. Да! Наш командир приказал готовить торпедные аппараты номер один-четыре и кормовой номер пять к стрельбе. Один из сторожевиков, имел камуфляжную раскраску, острый клиперский нос и напоминал старинный ледокол. Наверное так и есть — русские старательно вооружают все суда, которые у них остались. Некоторые бывают довольно опасны — те, которыми командуют так называемые "Стахановцы" — действуют нагло, дерзко и решительно и этим компенсируют недостаток боевой подготовки. Хотя много и таких, которые ведут себя как слепые котята — ничего не видят и не слышат.

На наших лодках применяли торпеды двух типов — G7a и G7e. Первые "угри" — парогазовые, вторые — электрические. И каждая имела и достоинства и недостатки. Парогазовые G7a имели большую скорость в 44 узла и дальность действия шесть километров при максимальной скорости и 12 километров при скорости в 30 узлов, но они обладали и существенными недостатком — оставляли за собой след из пузырьков воздуха и будучи достаточно шумными. Ими мы предпочитали стрелять лишь в ночные часы, или с близкого расстояния по одиночному транспорту. Электрические — были бесследными, но и более тихоходными — 30 узлов и всего пять километров дальности. Естественно, что Мак-Мартин зарядил аппараты электрическими "угрями". 280 килограмм тротила в боеголовке могут запросто потопить любой из этих сторожевиков.

М-да! Что-то не везет нашему командиру сегодня! Все четыре торпеды прошли мимо — две взорвались на берегу. Счастье, что на этих калошах нет сонаров — тогда бы они нас быстро засекли — с 11 кабельтовых. А командир то занервничал! Однако то, что он сейчас делает глупость — если не попал четырьмя торпедами, то разве есть шанс попасть одной? Впрочем ему виднее — он командир лодки — ему за торпеды потом и отчитываться. И эта прошла мимо! Пять рыбок и все в пустую! Радует одно, что после того, как мы перезарядим аппараты — мы продолжим преследование русских, но уже в надводном положении. Провентилируем ту вонь, которую напустил этот придурок Эрих-Анна Гумбольт.