| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В книге, в увлекательном стиле, рассказывалось о странных обычаях народа, населявших таинственный Синд.
Бывалый купец составил подробный перечень товаров, выгодный для раввенских купцов и товаров, потребных Синду.
Тверич описывал, что был знаком со многими знатными людьми Синда. Ему предлагали быть в родне султана, властвующей девицей соблазняли, но его снедала тоска и все больше тянуло на Родину. В конце книги было свидетельство: — "Во всем обитаемом мире — нет подобной Раввене земли и равной ей по богатству, хотя правящие ею властители недобры к своему народу. Да устроится навеки земля Раввенская!"
Сильно сокращенный вариант путевых заметок и увидел свет в типографии "Крыло".
Многие газетные писаки затем очернили его, говоря, что он нигде и не был, а просидел все это время у бабы под юбкой, а все его побасенки были написаны им в пьяном угаре.
От газетной травли и огульной напраслины, возведенной на него Тверич сник, пал духом, тяжко занемог и помер. Перед кончиной он все звал своего брата, оставшегося в далеком Синде.
Брат же его, умелый воин — Жирин Буйный, остался якобы в сем чудном месте и мечтал пройти через весь Синд, вплоть до Дивного Окияна и омыть в нем запыленные дальней дорогой сапоги.
После кончины злополучного путешественника рукопись же самой книги исчезла. Впрочем, говорили, что он якобы, в приступе болезненной лихорадки, сжег ее. Ходили упорные слухи, что в путеводной рукописи были описаны и начертаны все колодцы, безопасные места и дружественные к путникам племена, через чьи земли можно было беспрепятственно пройти. Указывались благоприятные времена года и признаки приближающейся песчаной реки, бурным потоком несущей гибель всем, оказавшимся на ее пути.
Лекарь, посещавший Тверича, проговорился одному из своих друзей, что признаки смерти походили на отравление. Тогда же, во время его кончины, якобы и исчезла путеводная рукопись.
Впрочем, медикус скоро погиб, возвращаясь в позднее время от больного, посещаемого им. Ему перерезали глотку и вырвали язык, видимо лекарь оказал упорное сопротивление, грабившим его разбойникам, отчего и погиб, столь несвойственным для рук варнаков, жутким способом.
Немного погодя было создано торговое товарищество "Раввен-путь", возглавляемое Слугами Народа, Сеченом Иваром и Боданом Светомилом. Ими, на "собственный страх и риск", был послан торговый караван в Синд. На чудо всем, сия рисковая затея увенчалась большим успехом и принесла немалый прибыток.
С тех пор, с далеким Синдом, установились тесные торговые связи.
Ходили в народе упорные слухи, что в нежданной кончине Тверича повинны основатели этого торгового товарищества.
Непредсказуемы людские судьбы, в этом изменчивом мире. Одни, преодолевая опасности, лишения и насмешки, прокладывали дорогу проходимцам, которые, воспользовавшись плодами чужого упорного труда, прибирали все к своим загребущим рукам.
Унылые мысли Альвера, вовремя прервал Сай Иумей, обратившись к нему:
-Я обещал представить Вас, Сай Альвер, полномочному посланнику герцогства Карар, Эду Гопкинсу.
Посол герцог — высокий, подтянутый мужчина с напомаженным маслом, волосами, представлял в своем лице самую богатую страну обитаемого мира. Он, с явным интересом, рассматривал незнакомого раввенского Сая, неожиданно возникшего в политической игре.
Раввенец, учуял от него, легкий аромат цветочного масла, пахнущего розой, карарец мог себе позволить изысканную причуду.
Посол обронил язвительную фразу:
-Рад знакомству, Сая Альвер! Услышал Ваше мнение о позитивных процессах, происходящих на территории бывшей империи?
Сай Иумей увидел тучного укргура и срочно извинился, перед ними:
-Прошу простить меня, неотложные государственные дела.
И с целеустремленностью бонийского пирата увидевшего в море торговое судно со сломанной мачтой, рванулся к купцу Бойковану.
Раввенец уверенно парировал колкий выпад посла:
-Вы лучше ответьте о военном конфликте, вовлекшем Ваше герцогство и так называемый Оборонительный Союз Запада, в захватническую войну в отношении Джамахирийского Эмирата?
Эд Гопкинс, сделав сочувствующую мину на лице, надлежащую создавшемуся трудному положению, пояснил раввенцу:
-Угроза торговому судоходству во Внутреннем море! Притеснение и экспансия правящим эмиром прибрежных племен! Мы не могли остаться безучастными в трагической ситуации, когда нарушаются их исконные права!
-Да, да, посол, я припоминаю укрощение Междуречного султаната и княжества Златодол! Очень хорошо видно участие ваших миротворцев— кнехтов и жолнеров, растоптавших коваными сапогами независимость этих государств!
Элегантный посланник герцогства Карар лишь улыбнулся и развел рукам, не зная, что ответить Саю Альверу на резонные обвинения:
Тот продолжал его давить:
-Вы хотите сказать, что расположение соляных озер и сооруженная по повелению эмира дорога, ведущая вплоть до побережья с портами, не играют в этом конфликте решающего довода!?
-Я понимаю, что ваших правителей, то есть... — якобы, поправился посол, — ваших Слуг Народа, не может потревожить тот факт, что раввенская монополия на соль уплывает из их рук. Он позволил себе ехидно ухмыльнуться— то есть я хотел сказать из рук раввенского народа. Опять-таки волеизлияние порабощенных племен!
Он как бы извинился за решение, советников герцога:
-Каждый видит интересы своей страны в любом конфликте. Раввена ведь не исключение? Взять хотя бы, к примеру, ввод ваших "миротворческих сил" в Алазанскую долину?
К счастью, их спор, прервал возвращающийся Сай Иумей.
Слуга Народа довольно потирал руки, удалось заключить предварительное соглашение с торгашом Бойкованом — лукавым "копытником" на поставку семисот обученных боевых лошадей для нужд раввенской армии. Немалый табун лошадей, однако. "Перволюд" уже начал про себя распределять конское поголовье.
Четыре сотни лошадей уйдут загорским князьям, но в два раза дороже. Разница в стоимости осядет у него, надо же и ему что-то за труды праведные. Загорцы давно уже хотели качественно улучшить укргурскими лошадьми свои личные дружины.
Воевали между собой племена двух соседних равнин нередко. Стесненные взгорьем, зарились и на Алазанскую долину, занятую раввенскими вояками.
Так, в армию сотни две лошадей придется все-таки отправить и, конечно, сотню лошадей необходимо отправить Совету Слуг Народа и еще некоторым "нужным людям". Эх, сотни не хватит, надо бы еще лошадей полста, где же их взять? Сай Иумей задумался, может, загорским князькам поменьше лошадей продать, нет, так он теряет приличный навар.
Мда, придется взять полусотню из тех, которые для армии предназначены. У "лошадники"! Могли бы продать лошадей чуть больше, им бы только нашу армию ослабить! "Конопасы", только и думают, как нагреться на простодушных раввенцах.
Да еще и им ставить в вину, что Раввена постоянно повышает пошлину за использование своих трактов. Эх, была бы его воля, он бы прижал этих немытых степняков к ногтю, миндальничает с ними Первый Слуга, мягок как то стал он в последнее время. Это все наверное, из-за недавно родившегося ребенка у актрисы Алины. Он внезапно испугался своих крамольных мыслей и огляделся по сторонам, не заметил ли, кто ни будь, несвойственный ему бунтарский дух.
Он вернулся к раздумьям: еще и войсковое командование всех лошадей для себя расхватает. Для самой армии ничего не оставят.
Вот ведь ворье, теперь понятно, почему все вокруг вопят, что раввенская армия лишь сильна, когда надо тюфяки ворочать.
Нет, он самолично проследит, чтобы хотя бы сотня лошадей дошла на замену конского поголовья в одной из кавалерийских частей.
Да, офицеры нынче не чета прежним имперским. Вдруг война, кто же Родину-Мать защищать должен, он что — ли? Армия должна грудью воедино встретить недруга, а народ в тяжкую годину— должен поддержать армию. Слуги же, покуда будут принимать судьбоносные решения, призванные укрепить обороноспособность Раввены.
По-другому никак нельзя, а иначе как. На то они и поставлены, чтобы блюдить, блядить, э-э нет, блюсти, короче соблюдать интересы Раввены.
Только сейчас, увидев напряженные лица карарца Эда Гопкинса и Сая Альвера, он зачел за разумное поскорее вмешаться:
-Сай Альвер, умерьте свой пыл, это все-таки посол Герцогства Карар! Кстати, наш Совет поддержал и одобрил их в решении спорного вопроса прибрежных племен на самоуправление!
Виновато улыбнувшись, Сай счел здравым доводом извиниться, за свой необъяснимый порыв немотивированной вспыльчивости.
Между тем, взгляд заскучавшего было Тидера наткнулся на раввенца. Высокий и плечистый, с трехцветными нашивками Слуги Народа, он имел вид бывалого вояки, малость подрастерявшего свою физическую форму и навыки. Раскрасневшийся, от выпитого лузитанского крепкого, он, положив руки на широкий пояс с золотыми заклепками, с трудом стягивающий его мощное тело, стоял ровно, не качаясь, словно и не выпил целый кувшин вина.
Кажется, он едва слушал щебетание вцепившейся в него миловидной женщины, которая все время еле касалась его плеча, словно пытаясь вызвать к себе интерес.
Это ненавистное лицо, Тидеру часто виделось в его снах, где он сражался с убийцей своего командира-комеса Лезария.
Он сжал руки в кулаки, несколько раз вдохнул, пытаясь успокоиться. Взглянув правее, он едва заметным кивком подозвал Кейдана и прошептал ему:
-Отойду я, чото брюхо прихватило, наверное, съел что-то.
Кейдан как можно более незаметно, занял его место.
Глава 28.
-Эй, засоня вставай, давай!!!
Сивак проснулся от толчка и увидел склонившегося над ним, дышащего чесночным духом прямо ему в лицо, владельца постоялого двора. Пожилой раввенец, не заметив, что постоялец проснулся, продолжал трясти его за плечо:
-Прибыла конка, сейчас лошадей заменят и они отправятся дальше, у них два места еще свободно!!! Вожатого я уже упредил, что есть один желающий подсесть!
Он живо поднялся, подошел к бадье с водой, стоящей у двери и плеснул в лицо водицы, чтобы прогнать сонливость. Освежившись, быстро схватил свой мешок, поблагодарил хозяина, разбудившего его вовремя, и вышел во двор. Сивак немного растерянно огляделся по сторонам, выискивая отбывающую конку. Еще не рассвело, но масляные лампы, освещавшие двор, уже были погашены. Горизонт начал алеть зорькой, предвещая ясный и погожий день, открывая лучам восходящего Солнца пристанище на тракте.
Частокол из заостренных сверху бревен, ограждал постоялый двор "Утеха путника". Сторожевая вышка, для обозрения окружающей местности, возвышалась над ним. В ней сидел зевающий охранник, свесив и болтая ногами в воздухе, почесываясь под мышкой, ожидая сменщика.
Внутри частокола, помимо основной постройки, находился каменный подвал для хранения провизии, голубятня, курятник, свинарник, конюшня со сменными лошадьми, во дворе поилка. Вторая поилка располагалась на гораздо большей площадке за изгородью, вся утоптанная копытами туров, торговых караванов и конских табунов, перегоняемых степняками в Империю Кханд.
Впрочем, все постоялые дворы и заставы Синей Стражи, расположенные вдоль трактов Раввены были одинаковы, особых различий между ними на первый взгляд не было.
Сивак разглядел возле распахнутых ворот две конки. Конка, стоявшая поближе, как раз готовилась отправиться в путь. Вожатый, с помощью одного из охранников, заканчивал запрягать в нее две пары лошадей.
Владелец конки, по сложившейся негласной традиции, как и все вожатые многочисленных конок, колесящих по дорогам Раввены, был родом из Загорья.
Сама конка представляла собой удлиненную карету, предназначенную для дальней дороги. Большой и прочный короб корпуса, усиленные рессоры, колеса, обитые железными ободьями, иногда обливаемые застывающей смолой плакучего дерева.
Внутри, помимо сидений обитых мягкой тканью, с подложенными изнутри валиками, для большего удобства, были еще две вделанные полки сверху, где уставшим путникам была предоставлена возможность прилечь и поспать, если дорога была хорошей и тряска не сильно доставала.
Впрочем, такое спокойствие было показным и казалось тихим только на первый взгляд.
Везде по тракту были затаившиеся шайки варнаков, щипавшие торговые караваны, может статься и на конку решатся налететь.
Именно поэтому, позади конки была привешена, кажущаяся несуразной на первый взгляд, вместительная корзина. Поверх сплетенных ивовых прутьев, со всех сторон, она было прикрыта грубой ороговевшей кожей.
В нее, как раз влезал молодчик. Он привычно проверил клетку с воркующим голубем — мохначом и, достав плетеную флягу, хорошенько глотнул из нее. Поморщился и зыркнул на Сивака, пугая жутковатой синевой глаз. Эта жуткая особенность белков глаз выдавала в нем — "пожирателя спайса"— самоубийцы, приближающего окончание своего никчемного жизненного пути с каждым глотком этого жуткого пойла.
Спайс или ребулс, как его только не называют. От принятия дозы этого чудодейственного напитка, совершенно пропадал всякий страх и появлялся кураж и брызжущая энергией сила.
Находящийся в корзине, охранник был также ответственен за быстрый выпуск голубя. В случае нападения варнаков, он одним махом выбрасывал его вверх и тот, сделав стремительную свечку, резво мчался на заставу "синяков". Сбить его из лука конечно можно, но почти невозможно, голубя намеренно натаскивали на резкий взлет.
Замыслившим недоброе, варнакам, стоило рассчитывать только на острый глаз и невероятное везение стрелков из лука, во время налета.
Второй охранник, завязывая тесемки штанов, шел со стороны отхожего места, находившегося на заднем дворе. Он привычно уселся на свое место, находящееся рядом с вожатым. С обеих сторон, его с загорцем, прикрывали широкие щиты с узкими прорезями, что значительно ухудшало обзор, но надежно защищало их от стрел.
Сивак, семеня, направился к ним, на ходу придерживая свой мешок.
Вожатый — курносый загорец, обернувшись, лишь процедил сквозь щербатые зубы:
-Э, дэньги за проэзд, давай дарагой!?
Он чуть замешкался, играя роль прижимистого путника:
-Мне до Нижнего! Ничего, если медью?
Загорец, скривившись недовольно, медленно пересчитал увесистую горсть меди. Все верно, сорок нуммий, что в сумме равняется серебряному денарию. Открыв окованный бронзой ящик, находившийся прямо у него под задницей, он ссыпал туда медные гроши.
Синеглазый головорез, сидевший в корзине, поерзав, чтобы устроиться поудобнее, принял у Сивака мешок и закинул его наверх, на крышу кареты, где лежал остальной багаж и проверил каррарский арбалет. Тяжелый, неудобный, но зато мощный, да к тому же двухзарядный арбалет, а в скоротечной схватке для него — это самое то.
Вот всем, недовольным дорогим проездом кажется, плата, составлявшая один денарий, за конку была весьма разорительна — путник оплатил слишком щедро. А вы посчитайте, что из этой суммы достается самому вожатому?
Постоянный платеж хозяевам постоялых дворов за содержание, уход и замену лошадей. Ремонт конки опять же, хотя бы та же замена рессор, дабы ход конки был плавный. Вы же сами знаете, сколько стоят рессоры, поставляемые с каретного двора герцогства Карар, не говоря уже о кантонских, то-то! А вы говорите:— Много, мол, платим за проезд, дороговато. Правда в последнее время Кханд стал изготавливать такие же рессоры: они дешевле западных, но и качество изготовления гораздо хуже, тут уж все на усмотрение владельцев конок.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
