| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Получается, что гравитационные двигатели — это инопланетная технология?! — задал я давно интересовавший меня вопрос. — Американцы только воспользовались чужими разработками?
— Отчасти, — кивнул Коржевский.
— Это как?!
— Они гравитационные двигатели отнюдь не в готовом виде получили, — разъяснил кэп. — Показывали мне этот кораблик, точнее, то, что от него осталось. Маленький он, понимаешь. И, по правде говоря, металлолом металлоломом. Так что возились они не один год...
— В лаборатории Кларка! — предположил я.
— Может. Но, главное, они вовремя успели. К тому времени, как обнаружили обитаемую планету в системе Хары, все было почти готово.
— Стоп! — спохватился я. — Так кто все-таки живет на Харе?
— Там у этой империи колония. Самая дальняя, самая захолустная. Но там обитает и местное население, их когда-то империя завоевала. Причем, эти жители системы Хары...
— Хариты, — подсказал я.
— Ну, пусть будут хариты, хотя они себя как-то по-другому называют. В общем, они очень похожи на нас, землян, почти один в один. А имперцы от нас и от них по виду отличаются.
— Но так было пятьдесят лет тому назад! — нахмурился я. — За это время многое могло измениться!
— Не пятьдесят, — проворчал Коржевский. — Меньше. Сам я ничего этого не видел, но мне рассказывали, что один из автоматических кораблей, которые числятся утерянными в ходе испытательных полетов, на самом деле никуда не терялся, а недавно совершил рейс в систему Хары. С экипажем. И вернулся обратно.
— Подождите-ка! — памятью Константина я начал вспоминать характеристики первых кораблей с гравитационными двигателями. — Но как же он тогда ухитрился разогнаться до прыжка, долететь, а потом и назад вернуться? У него бы топлива не хватило! И никакой бы экипаж столько времени в той лоханке не выдержал!... Или он не полтора года туда летел, а два месяца?! Да?! Значит, можно летать с десятикратным ускорением?!
— Догадался, — добродушно кивнул кэп. — Да, можно. И за два месяца долететь, и даже за месяц.
— Но почему же мы так плетемся?!
— Так надо, — строго сказал Коржевский. — Понимаешь, маленький кораблик, да еще с того направления, где никто никого не ждет, еще может проскочить незамеченным. А вот мы — никак. У этих имперцев есть установки для сканирования космического пространства. И чем сильнее корабль искривляет гравитационное поле, тем его лучше видно. Поэтому мы и идем на ускорении в один "же", чтобы нас не засекли раньше времени. Вот на обратном пути, если что, можно будет и не прятаться.
— Значит, вот почему у нас водорода только в один конец плюс небольшой запас! — воскликнул я. — А у меня все концы с концами не сходились: если мы на разведку летим, то зачем на месте целую водородную фабрику разворачивать и себя к ней на несколько месяцев привязывать?! Теперь получается, что мы и на этом резерве можем домой вернуться?
— Если совсем подопрет, то да. Но на самом деле, мы эту фабрику развернем. Есть в тамошнем поясе Койпера одна подходящая планетка. Мы как раз поблизости будем пролетать, что туда, что обратно.
— Вот оно что, — я покачал головой. — Выходит, Джон с Эриком чуть все не испортили.
— Да. Шустрые они ребята оказались, и умные, — Коржевский улыбнулся. — Такую волну подняли, чуть ли не полэкипажа с пути не свели.
— Кстати, почему тогда Цветан и Мичиёши проголосовали за возвращение? — вспомнил я. — Они там все порывались какие-то вопросы на Земле кому-то задать.
— Цветан, после того как вы с ним первый склад обнаружили, не успокоился, пока два оставшихся не нашел, — усмехнулся Коржевский. — Внутрь не полез, но отправился ко мне разбираться.
— Где и узнал, что эта информация пока для него закрыта, — подхватил я.
— Да, как-то так. Непростой был разговор, и мне, увы, не удалось стать достаточно убедительным. Парень решил, что я темню.
— А Миша?
— Мичиёши ни ко мне, ни к Марку не приходил и ни о чем не откровенничал, — покачал головой капитан. — Понятно, что он что-то заподозрил, но судить о том, что он знает, а что домыслил, я не берусь.
— Может, стоит и его посвятить?
— Ты посвятишь. Если станешь капитаном... окончательно и безвозвратно. Весь расчет в том, чтобы мы обнаружили империю как бы случайно. И оповестили об этом Землю. Это все высокая политика, я в такие расклады не посвящен.
— Зачем же тогда оружие в трюме?
— Где? Как ты сказал? А, это из эпохи парусников? Это тоже политика. Как мне сказали, наши разведчики вступили в контакт с этими... харитами. И вышли на что-то типа местного Сопротивления. Обещали помочь. В общем, что-то так. Это Марка участок, мне туда хода нет. Да и тебе тоже.
— Непростой он человек, наш Марк, — я задумчиво покрутил головой.
— Очень непростой, — кэп ненадолго задумался. — И слышишь, Костя? Когда с ним разговариваешь, старайся не смотреть ему в глаза.
— Он что, легилемент?! — вырвалось у меня.
— Тот, кто читает мысли?! Нет, наверное! — Коржевский коротко рассмеялся. — Просто... он умеет влиять на других людей. Тебе лучше иметь ясные мозги. Понял?!
— Понял, — я посмотрел прямо в глаза капитану. Он отвел взгляд.
— Вот и хорошо, — как ни в чем не бывало Коржевский энергично кивнул. — В двенадцать тридцать приходи в рубку, будем делать из тебя заместителя капитана. Так что, жду!
— Хорошо.
Я встал из-за стола и, чувствуя направленный мне в спину взгляд, вышел из капитанской каюты, не оглядываясь. По пути к себе я машинально уклонялся от падающих листьев и приветствовал попадавшихся навстречу товарищей, но мысленно продолжал прокручивать состоявшийся разговор.
Безусловно, я получил ответы на многие вопросы, но пока не все укладывалось в ясную и четкую схему. Например, мне пока было не понятно, куда занести памятный разговор с Иваном Александровичем перед отлетом. Зная Коржевского, я не сомневался: что известно ему, известно и руководству Евразийского Союза. Но спецслужбовец, общавшийся со мной, или был вообще не посвящен в тайну, или намеренно вызывал у меня интерес к этому вопросу. Но зачем? Или уже тогда кто-то рассматривал меня в качестве запасного капитана?
Вопросы, вопросы... Только будут ли на них ответы? И будут ли эти ответы полностью правдивыми? Ладно — я решительно закрыл за собой дверь своей каюты. Все эти тайны могут подождать, сейчас нас всех ожидают более важные проблемы. Всего через сутки, завтра в тринадцать часов по корабельному времени, мы должны будем преодолеть пропасть шириной в двадцать семь световых лет. И вот когда мы это сделаем, тогда и можно будет подумать о чем-нибудь другом.
Боялся ли я? Что за дурацкий вопрос! Да, конечно, боялся! Ведь что бы там ни говорил кэп о заимствованной у чужаков технологии, но совершать прыжок мы будем без чужих подсказок, на основании собственного опыта, к слову сказать, не всегда удачного. Если считать "Магеллан" и безымянный корабль-разведчик, мы станем всего лишь третьим пилотируемым земным звездолетом, совершившим этот маневр.
Третьим будешь, ага? Хорошо, что никто уже не помнит значения этой фразы. И не заморачивается зловещей магией числа 13. Все-таки, нормальные парни — эти наши потомки. Не суеверные. С крепкими нервами. До прыжка осталось всего несколько минут, но атмосфера в рубке спокойная, я бы сказал, деловая. Ни спешки, ни нервозности.
Хотя, конечно, помогает то, что всю подготовительную процедуру мы отработали чуть ли не посекундно на Земле, а здесь еще и провели что-то типа учений с максимальным приближением к реальности благодаря компьютерной имитации. Первый раз были некоторые шероховатости, но две следующие попытки прошли без малейших сбоев. А сегодняшняя, по счету четвертая, пойдет в зачет...
Безусловно, всех успокаивает привычная картина звездного неба на большом экране. Хотя на самом деле эта картинка не настоящая, а нарисованная компьютером. Как в действительности выглядит то, что мы должны сейчас наблюдать, можно увидеть в астрономической кабине у Ива Роша.
Скажу вам, впечатление очень сильное. Почти все звезды съехали со своих мест. Часть сгрудилась в кучу впереди по курсу. Вся передняя полусфера стянулась в конус с углом раствора чуть больше сорока пяти градусов (на самом деле, 48 градусов 36 минут), а задняя, наоборот, развернулась по всему небу. Так интересно проявляется эффект аберрации, вызванный нашим движением относительно звезд. Свет от них приходит под углом по отношению к их реальному положению, а так как мы набрали скорость в 75% от абсолютной, этот угол весьма велик.
Но и это еще не все. Звезд стало намного меньше, чем мы видим здесь на компьютерной картинке. Спектр тех, что находятся впереди корабля, то есть, к кому мы приближаемся, сместился в фиолетовую область, а у некоторых вообще вошел в ультрафиолетовую. Поэтому прямо по курсу темнота — звезд, которые там должны находиться, мы не наблюдаем, их свет стал невидимым для нас. Зато, правда, стали видны некоторые источники инфракрасного излучения.
Точно так же потемнела зона, расположенная сзади от корабля. Звезды, которые там находятся, и от которых мы, соответственно, удаляемся, теперь светят инфракрасным светом, регистрируемым только приборами. Это уже поработал эффект Допплера — тот самый, что используют гаишники в своих радарах для отлова тех, кто превысил скорость. Только у нас он, согласитесь, работает более наглядно и красочно.
Не удивительно, что Ив в последние несколько недель днюет и ночует в своей кабине, а его обязанности на камбузе выполняют по очереди все, у кого есть хоть немного свободного времени и капелька кулинарного таланта. Естественно, в этот список вхожу и я. Кстати, сегодня именно я приготовил для всех завтрак, а если все пойдет нормально, то сделаю и ужин. А вот пообедаем мы сухим пайком...
Так, хватит о посторонних вещах. Капитан объявляет о начале предпрыжковой подготовки. Докладываю о скорости, курсе корабля и состоянии навигационной системы. Сейчас я за штурманским пультом в одиночку, Миша-Митч во время прыжка будет находиться в защищенной капсуле, как и другие члены экипажа и космонавты-исследователи, непосредственно не задействованные в его проведении. Если со мной и кэпом что-то случится, именно Мичиёши поведет корабль дальше, а помогать ему будут Стив и Сергей, которые тоже прошли пилотскую подготовку.
Доклад закончил. Эстафету у меня подхватывает Дэвид, который сейчас управляет и гравикомпенсаторами, и двигателями. У него самая сложная и ответственная задача. Синхронизация должна произойти с неимоверной точностью, чтобы мы вернулись в обычное пространство в нужной точке в двух с половиной триллионах километров от Хары, а не разыскивали потом ее по всей галактике. При этом, компенсаторы должны погасить мощный скачок гравитационного поля, чтобы ни нас самих, ни наш полезный груз не размазало невзначай по стенкам.
Понятно, что все это будет обеспечивать не лично Дэвид, а автоматика, поэтому следующим идет доклад Олега. Кораблем у нас управляет настоящий суперкомпьютер с десятками тысяч процессорных ядер, занимающий целый отсек с особым температурным режимом и сверхчистой атмосферой, но во время прыжка в помощь ему выделяются дополнительные вычислительные мощности. Электроника — это наше все: к сожалению, на Земле можно заложить в компьютер только приблизительные значения, которые при дальности прыжка больше тринадцати-четырнадцати светолет дают слишком большой разброс. С нашим расстоянием до цели его значение может составить до двух световых лет — почти половина дистанции от Солнца до Альфы Центавра.
Олег закончил, за ним отрапортовал о готовности Стив. Он сообщает, что программа управления двигателем в прыжковом режиме успешно запущена и готова к выдаче нужного результата.
Хавьер, судя по голосу, немного нервничает. И это не удивительно, ведь на нем лежит защита корабля. На скорости в три четверти от световой мы буквально прорываемся навстречу немыслимой плотности потоку заряженных частиц с энергией, на несколько порядков выше, чем у обычных космических лучей. Если бы нас не окружала сейчас мощнейшая электромагнитно-плазменная оболочка, поглощающая массу энергии, мы все были бы мгновенно убиты этой проникающей радиацией. Во время разгона эту защитную сферу питала двигательная установка, но сейчас мы используем резерв из накопителей, и каждый лишний час его истощает.
Запас у нас, правда, большой, поэтому подготовку мы провели спокойно, без напряга и штурмовщины. Не зря у Олега вчера хватило времени, чтобы поиграть со мной в кукушку, а у кэпа — провести просветительскую беседу. Тем не менее, это не означает, что наш резерв можно растрачивать зря. Ведь после прыжка нам неизбежно придется потратить время на ориентацию и прокладку нового курса...
Рапортуют Цветан, Сергей, Кэнджи... Наша космическая техника приведена в нужное состояние и готова к прыжку. Корабль тоже. Все, что может пострадать во время толчка, отключено, спрятано и защищено. Система жизнеобеспечения перешла на резервные источники энергии.
Последним сообщает о готовности Эрик, который находится в двигательном отсеке. Настройка проведена. Двигатель готов с предельной точностью выполнить команду, которую отдаст ему компьютер. Теперь действительно все.
— Внимание! — произносит капитан спокойным деловым тоном. — Начинаю обратный отсчет!
— Двадцать! — приятный женский голос, синтезированный компьютером, начинает размеренно отбивать секунды. — Девятнадцать! Восемнадцать! Семнадцать!...
Свет в рубке гаснет, остается только аварийное освещение. Экраны затемняются. По стенам начинают пробегать красивые голубовато-сиреневые сполохи, словно мы находимся внутри плазменного пузыря. В некоторой степени это, впрочем, так и есть. Кресло приходит в движение, охватывая меня со всех сторон и превращаясь в кокон. Теперь я не вижу, что делается в рубке, зато восприятие через шлем обостряется. Это уже я, корабль, накапливаю силы для решающего рывка. Моя сила растет, я чувствую себя богатырем, великаном, титаном, напрягшим мышцы, чтобы выплеснуть все в одном движении!...
— Четыре! — продолжает равнодушно отсчитывать секунды компьютер. — Три! Два! Один!...
Ноль!
Толчок. Чувство высвобождаемой мощи. Это похоже на ощущения стартующего спринтера или штангиста, вырывающего с помоста рекордный вес.
Внезапно все пропадает. Я не чувствую себя, не чувствую корабля, не чувствую ничего! Я — снежинка, падающая в пропасть без стен, без дна... Как там у Желязны, "уберите снежинку и подумайте о падении"...
Нет, я не просто падаю. Я лечу. Мчусь в пространстве с огромной скоростью. Пробиваю головой, грудью, сердцем тонкие мембраны, упругие пленки, хрупкие ломкие стены... Преград все больше, они все труднее, приходится протискиваться, будто через застывающий клей. Я рвусь, продираюсь вперед изо всех сил, но, не выдержав нечеловеческого напряжения, словно взрываюсь изнутри.
Я нигде. И одновременно везде. Я — сам мир, я — космос, я вижу всё. Настоящее, прошлое, будущее. Тысячи картин, молниеносно сменяющих друг друга, проносятся перед моими закрытыми глазами.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
