— Рад видеть тебя, Александр, — опередил лекарь приветствие прогрессора, почти правильно произнёся непривычное имя. — Как себя чувствуешь?
— Благодаря тебе скриплю ещё, — бодро ответил Александр, которого обрадовало настроение Дмитрия при встрече. — Здравствуй.
— Ты по делу ко мне, или как?
— По делу, и очень серьёзному.
— Я тут собирался по лесу пройтись. Если хочешь, можешь составить мне компанию. Или в дом пойдём?
— Зачем же отменять то, что наметил. Я с удовольствием пройдусь с тобой, — принял Трофимов предложение лекаря и они направились в сторону леса.
Александр сразу приступил к делу:
— Дмитрий, я понимаю, что ты очень занятой человек в своём мире и без тебя будет тяжело твоей общине, да и всей округе, наверное, но всё же я должен сделать тебе одно предложение. Я полагаю, ты именно тот, кто сможет помочь нам в разрешении некоторых вопросов, — Трофимов тщательно подбирал слова, но нервничал, и поделать с этим ничего не мог. Уж слишком необычным был разговор и очень велика цена вопроса. — От твоего согласия будет многое зависеть как здесь, так и там, у нас.
— Остановись, — прервал собеседника Дмитрий. — Ты сказал уже много и в то же время ещё ничего. Говори по сути — что за предложение, где это "у вас" и что от меня может зависеть?
— Прости, — Трофимов понял, что лекарь прав. — Просто за время болезни я так мало общался, именно общался, так, просто, а не рассказывал о своем самочувствии, всё меньше веря в то, что мне помогут. Теперь вот прорвало... Я скоро улетаю...
— Домой, на Землю? — поинтересовался лекарь.
— Если бы. Нет, я отправляюсь в другие миры. Дело в том, что в некоторых поселениях землян на разных планетах стали происходить непонятные вещи. И как предположили наши ученые — ну, мудрецы по вашему — моя болезнь тоже является звеном в этой цепи, а что будет дальше, никому не известно. И я приглашаю тебя полететь с нами по разным мирам.
— Неожиданно, — Дмитрий был удивлён. — А для чего это тебе то нужно? И для чего это, по твоему, нужно мне? Ты ведь правильно заметил — я лекарь и во мне нуждаются. Что больные будут делать без меня? И что может зависеть от меня в тех других мирах, куда зовешь меня ты?
— Ты же не навсегда улетишь, — Александр отвечал, тщательно подыскивая слова. — И мне кажется, нет, я чувствую, что ты — тот, кто нужен. Потому что умеешь чувствовать состояние даже таких существ, с которыми тебе еще не приходилось сталкиваться. И я обещаю, что верну тебя в твой мир после того, как всё разрешиться. А пока тебя заменил бы Бернард. Мне показалось, что он довольно способный и ты его уже хорошо обучил. А ты помог бы нам почувствовать то, что мы не умеем даже с помощью наших самых лучших приборов.
— Он — то способный, но дело — то не только в людях, — вздохнул Дмитрий. Некоторое время шли молча и знахарь несколько раз нагибался, срывая какие — то нужные ему травы. Через некоторое время он заговорил вновь. — У меня лечатся не только люди, но и духи, и животные. И как ты можешь мне что — то обещать, если сам не знаешь, что может случиться в тех местах, куда ты меня зовешь. Тем более ты сам говоришь, что там возникли какие — то проблемы. Я не трус, но совсем не хочу застрять в далёких мирах. Моё место здесь.
— Да, я сказал, что там возникли проблемы, но мы же не станем бросать тебя в самую гущу событий? — ответил прогрессор. — Ты будешь лишь наблюдать.
— Но чем может один знахарь помочь народу, умеющему летать между звезд? — проигнорировав последнюю фразу Александра, спросил лекарь, одновременно остановившись и сорвав желтый цветок. Он спрашивал гостя с такой тщательностью потому, что в ответ на его слова в глубине существа Дмитрия что — то шелохнулось. Это вовсе не было стремлением сразу же броситься навстречу неизвестному, но он привык прислушиваться и к самым тихим движениям своей души.
— А чувствую я это потому, что на своём примере убедился — ты можешь улавливать тончайшие процессы в окружающем мире, недоступные даже самым совершенным приборам. Вся наша высокоразвитая цивилизация, с её многовековым прогрессом оказалась бессильна там, где помогло умение, которым владеешь ты.
— Но я ведь не вылечил тебя окончательно, а лишь временно облегчил твое состояние.
— Это не важно. Я всё же могу передвигаться на своих двоих и разговаривать с тобой, а вся наша медицинская техника не смогла и этого. Подумай, Дмитрий. С ответом я тебя не тороплю. Но и не медли, поскольку корабль прилетит через 5 — 7 дней.
— Всё, что ты говоришь, очень интересно, но и сомнения мои велики, — сказал чародей и подобрал очередную травинку.
— Не хочу быть змеем — искусителем, но посуди сам, — произнёс Александр, — разве не интересно тебе, даже если не получится помочь нам, самому посмотреть другие миры и других живых существ? Ты ведь ничем не рискуешь!
— Правда твоя, интересно, только вот не пойму, при чём здесь змея.
— Да есть у нас на планете такая история, как — нибудь потом расскажу. Сейчас не об этом речь. Ты только не подумай, что я тебя заманиваю. Как решишь — так и будет, дело добровольное. Но ещё одно, вдобавок к предыдущему, пообещаю. У тебя будет возможность познакомиться с достижениями моей планеты. А это новое знание, накопленное многими поколениями, пусть по части лечения болезней и не такое мощное и действенное, как твоё.
— А нужно ли оно мне? Не в любом знании польза и мудрость, — Дмитрий был весьма не прост. — Может вы там, у себя, сбились с пути и ищете то, что мне и не надо вовсе. Как говориться: "От добра — добра не ищут". И умножая знания, часто умножаешь и печали.
— Ну ты, Дмитрий, сейчас сказал прямо как один наш древний мудрец. И в сказанном многое верно, — "сбавил обороты" Трофимов. — Но не все. Ведь если я улечу и не вернусь больше никогда — не будут ли тебя всю последующую жизнь терзать сомнения и сожаления о том, правильно ли ты поступил?
— У каждого свой Путь. А сожалеть о том, чего ещё не случилось, на мой взгляд, верх глупости. Но я могу тебе обещать, что подумаю над твоим предложением. И серьёзно. Дня через три приходи — я дам ответ.
— Хорошо. Приду. Но напоследок скажу ещё. Дмитрий, не расценивай всё, что я сказал, как некий торг. Отбросив всё, помни — мне действительно нужна твоя помощь. Всем моим сородичам нужна. Я так чувствую. И помощь твоя — это самое главное в предстоящем полете.
На этом мужчины и расстались. Один направился к флайеру, чтобы улететь на базу, другой — продолжил бродить по лесу, собирая "лечебный материал" и стремясь в полной мере осмыслить произошедший разговор.
Спустя два дня после разговора с Дмитрием к Трофимову поступила информация от начальника ОАМ КЭДР'а Сергея Мирославова. На записи лицо начальника выражало некую озабоченность, которая проскакивала и в словах.
— Здравствуй, Саша. Не буду задерживать тебя, и отвечаю на твой запрос сразу. Мы тут посовещались и решили, что пригласить твоего лекаря в нашу экспедицию можно. Правда, есть некоторые сомнения, насколько это полезно. Послушать тебя, так он прямо Мерлин и Мать Тереза в одном лице, — добавил Мирославов после небольшой паузы, вложив в эти слова изрядную долю скепсиса и сарказма.
— Я понимаю, он вылечил тебя, и ты ему благодарен, но не переоцениваешь ли ты его достоинства? Как — никак, но он выходец с планеты, которой ещё далеко от уровня нашего развития. Впрочем, вопрос решен положительно. Управляющий Совет КИК дал добро. Во многом благодаря поддержке Лахира Чонгапа. Лично я сначала был категорически против, да и сейчас сомневаюсь, но Лахир считает, что у твоего протеже может оказаться качественно иное, нежели у нас, видение мира, а это в нашей ситуации важно. Так что можешь его приглашать. Впрочем, зная тебя не первый год, полагаю, что ты это уже сделал. А, исходя из своего опыта, полагаю, он сразу не согласился и попросил время на размышления. Короче, через двое суток передашь ответ, чтобы мы успели соблюсти все формальности и дать указания на "Пересвет". Все, конец связи.
— М — да..., — вздохнул Трофимов. — Большие начальники соизволили дать добро. Да, хорош, я окажусь теперь, если он откажется. Ну да, Бог даст, любопытство и тяга к знаниям пересилят осторожность и ответственность перед общиной.
Два дня Дмитрий бился над вопросом, как ему поступить. Взвешивать все "за" и "против" оказалось не так легко, как он предполагал. Казалось, все его чувства разделились, и пришлось полагаться только на выбор ума.
К вечеру того дня, когда состоялся разговор с Александром, к Дмитрию привели маленького мальчика. Его мучили головные боли и ночные кошмары. После осмотра знахарь приготовил отвар, дал снадобье домой и рассказал матери ребенка, что всё это от испуга и дня через два от болезни не останется и следа, да и эти два дня сын её будет сладко спать. Этот визит Дмитрий воспринял как знак и решил никуда не лететь, а остаться здесь, на своём месте.
На следующий день к нему привели (как будто специально) ещё одного мальчика со сходной проблемой. Лекарь доверил больного Бернарду. И тот успешно справился с недугом. Бернард выдержал проверку, а Дмитрий убедился, что некоторое время страждущие смогут обходиться и без него. Все — таки душе его хотелось отправиться к далёким иным мирам.
И вот пришёл день третий, а окончательного решения он так и не принял. Чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону. Вроде бы он достиг всего, о чём мечтал, стал одним из сильнейших лекарей, и, если верить тем, кто приходил к нему (а он им верил), молва о нём разошлась далеко за пределы родного края. Казалось бы, что ещё надо — твори добро и наслаждайся этим. Но пришелец был прав — если он отклонит предложение, то вряд ли такая возможность появится ещё раз. А если есть другие миры и существа, отличные от окружавших его, значит, есть и недуги, им не постигнутые. Взять хотя бы этого землянина. А значит не такой уж он и могущественный лекарь. И дошёл лишь до какого — то предела. Пусть высокого, до которого иным и не добраться никогда, но всё равно — ПРЕДЕЛА.
Знахарь понял, что в одиночку этот вопрос решить не получается. Учитель. Вот кто сможет подсказать. Дмитрий мысленно вызвал того, что делал лишь в исключительных случаях. Обмен мыслями занял мгновения — Дмитрий просто открыл свой разум и Мирослав понял все почти сразу. Оказалось, решение просить помощи было верным. Пять дней тому назад учителю было видение, но до сего момента он затруднялся его истолковать. А теперь уверен, что касалось оно Дмитрия. Ученика ждет развилка Судьбы, на которой Ветер Жизни дует лишь в одном из направлений. А понять, какое это направление, можно только проникнув на более глубокий, чем до сих пор, слой Бытия. И обретя полный контроль над всеми проявлениями неосознанной им еще до конца собственной Сущности. Надо научиться ощущать смыслы раньше, чем появятся породившие их формы, что позволит безошибочно анализировать отклики, вызываемые в его Сущности всеми импульсами, приходящими извне. И лишь тогда он получить ответ на свой вопрос о том, надо ли ему лететь к другим мирам.
Когда контакт с учителем прервался, Дмитрий вздохнул и стал готовиться к Погружению в Суть Вещей. На Земле это назвали бы состоянием глубокой медитации.
В принципе, Дмитрий мог войти в нужное состояние в любом месте, но у него было любимое, где вхождение было легким и доставляло удовольствие. Оставив Бернарда "на дежурстве", он вышел из дома и спустя примерно четверть часа добрался до вершины пологого холма, на одном склоне которого начинался лес, а второй спускался к излучине реки. Сев на свое излюбленное место между выступавшими из земли корнями огромного старого дерева, Дмитрий начал настраиваться на погружение в глубочайшие слои Мира. Сегодня он собирался достичь Основы, своего рода Дна Океана Жизни, чьими волнами являлись, по сути своей, все предметы и существа обычного мира.
Погружение туда и нахождение на этом уровне Бытия требовало большого запаса сил и поэтому Дмитрий начал с упражнений по ее набору. Согнув руки в локтях и уперев их в колени согнутых ног, он соединил указательный и большой пальцы обеих рук, держа остальные строго прямыми. Внутренне улыбнувшись, он сосчитал до восьми, на каждый раз сжимая пальцы все крепче и крепче. Потом он соединил большой и средний пальцы — и так далее до мизинца, каждый раз считая до восьми. Одновременно с раскрытием каналов течения силы, выходивших на кончики пальцев во время этого упражнения открывались и каналы, идущие вдоль позвоночника. А чтобы усилить эффект, он стал представлять, как по центру позвоночника проходит раскаленная добела тончайшая нить, тепло от которой постепенно заполняет все тело.
Сосредоточившись на области солнечного сплетения и равномерно дыша, он вызвал состояние общей радости, закрыл глаза и на выдохе через подгрудинную точку представил свое отражение в гладкой поверхности струящейся перед ним воды, словно падающей в небольшом водопаде или плавно стекающей по поверхности скалы. И передал своему отражению чувство нежности, отеческой заботы и любви. После чего мысленно придвинул эту поверхность к себе и слился со своим отражением. Сделал вдох через область сердца, а на выдохе с удовольствием и благодарностью переместил внимание на печень. На следующем вдохе внимание "поднялось" в зону солнечного сплетения и на выдохе переместил ощущение нежности и тихой радости в сердце. Далее, фиксируя внимание на сердце, сделал вдох, на выдохе перенеся внимание опять на печень. На вдохе — вернул в солнечное сплетение. Проделав двенадцать подобных циклов Дмитрий в ритме естественного дыхания, он явственно увидел и ощутил возникший перед его внутренним взором двигающийся по телу и вокруг него поток силы. Разноцветный, переливающийся, лучистый, журчащий, и приятно вибрирующий. Упражнение удалось.
Теперь, имея достаточный запас силы, надо было достичь глубокого расслабления и погрузить разум в состояние внутренней тишины. Открыв глаза, Дмитрий рассредоточил внимание одновременно на обе кисти, глядя на левую левым же глазом, а на правую правым. И одновременно представляя, как в левой он держит чашку с горячей водой, а в правой — с холодной. Когда Дмитрий еще у Пелагеи только осваивал это упражнение, то и впрямь держал в руках чашки, стараясь запомнить возникающие при этом ощущения, чтобы потом уметь вызывать их уже мысленно. Теперь же нужные чувства возникали сразу. Достигнув остановки потока образов, он собрал внимание на стопах, также представляя, что одна из них погружена в холодную, а другая в горячую воду. Причем если ощущение тепла он сегодня вызвал в левой кисти, то опущенной в таз с горячей водой представил уже правую стопу, а левую, наоборот, мысленно погрузил в таз с холодной. Собрав и удерживая эти ощущения, он медленно перекрестил руки и ноги. Свел возникшие вдоль рук и ног потоки тепла и прохлады в центр тела и мгновенно распределил внимание по всему телу, стараясь ощущать каждую его клеточку. Продолжая удерживать внимание на этих внутренних ощущениях, он одновременно создал второй центр внимания вне себя, охватывая расфокусированным взглядом сразу все предметы, находящиеся в поле зрения (как вблизи, так и вдали). Распределяя это свое внешнее внимание на ВСЕ пространство вокруг себя, а не только на те детали, за которые внимание стремилось зацепиться. Вот тут и начиналась главная работа — требовалось не только фиксировать моменты, вызвавшие сосредоточение внимания на элементах внешней картинки, но и улавливать вызвавшие это причины. При этом рассматривать объекты надо было такими, какими они были, без подключения каких — либо образов или мыслей по их поводу. А любую же возникшую мысль проследить вспять до самого её истока, лежащего в сфере "безмыслия". Более того, любые внешние или внутренние звуки или образы надо было наблюдать, не увлекаясь ими, не давая им оценок, не порождая привязанность к ним и не изучая их. И постепенно начинало происходить чистое развертывание намерения, когда смыслы всплывающих изнутри или появляющихся вовне образов и звуков возникали раньше, чем сознание воспринимало сами эти образы ил звуки. А потом нужно было сосредоточиться уже на этом процессе развертывания смыслов как таковом, без всяких содержаний. Только так "Я" достигало безвыборочного состояния осознанности за пределами мыслей.
