Мечислав не лгал своему фамилиару. Даниэль действительно был другом вампира. И плевать на то, что между вампирами не бывает дружбы. И привязан-ности тоже не бывает. Только чистая выгода. Ха! Да Мечислав с удовольствием отдал бы весь доход Князя Города за десять лет вперед, чтобы воскресить этого чертова художни-ка!
Гениального художника.
К сожалению, насколько гениальны были картины Даниэля, настолько он был неприспособлен к жизни вампира. Елизавета, обратив его, совершила огромную ошиб-ку. И Мечислав подозревал, что убив Даниэля, она совершила самую страшную ошибку в своей жизни. Этого Юля никогда ей не простит. Мечислав уже начинал разбираться в характере своего фамилиара.
Никогда не простит. Будет ждать, сколько потребуется, будет выжидать, будет молчать и терпеть, а потом — нанесет удар. Жестокий и неожиданный. И — последний для Елизаветы.
Пусть Даниэль был не лучшим человеком на свете. Капризный, как все гении. Своевольный. Не умеющий приспосабливаться к обстоятельствам. Увлекающийся — и так же легко оставляющий свои увлечения. Постоянной его страстью была только живопись. Когда он встретил Юлию Леоверенскую, он действительно предложил ее Мечиславу. Оценил ее силу и характер — да, пока еще не развившиеся до конца — что такое для чело-века двадцать лет? Мелочи! Некоторые и к сорока годам еще дети. Оценил — и предложил Мечиславу воспользоваться ей. И тут же сам испортил свой план. Влюбился, увлекся, затащил в постель, поставил Первую Печать...
Мечислав не слишком сердился из-за этого. Любому другому он свернул бы шею. Но не Даниэлю. Друг был не виноват. Просто у него такой характер. Собака не отвечает за то, что в радости лает и прыгает. Это в крови. Так же, как у Юли в крови — ее черто-во упрямство!
Черт побери!
Мечислав раздраженно дернул ногой, как кот — хвостом.
Теперь эта девчонка вбила себе в голову, что спать с ним — будет предательством интересов Даниэля. И как выбить из ее голоски эту глупость — вампир просто не знал. Можно приказывать, ругаться, орать, топать ногами, соблазнять ее и тащить в кровать — последнее вовсе не так сложно — вот только ничего это не изменит. Их отношения только-только начинают строиться. Это даже еще не фундамент дома — это котлован. И давить сейчас на пушистика будет все равно, что бросить экскаваторы и копать яму дет-ским совочком. Придется просто терпеть — и следить, чтобы она ни с кем больше не встречалась. Остальное сделает природа. Юля — молодая, здоровая женщина. И вампир отлично видел, как он на нее действует. Рано или поздно она окажется в его объятиях. А все ее дерзости — от страха уступить своему желанию. Ладно. Он мо-жет подождать. У них двоих впереди — вечность.
Если они раньше себя не угробят.
А могут.
Чего стоит только ее брат! Выродок! По-другому и не скажешь.
Юля не могла оценивать здраво. А вот Мечислав отлично видел мелкую Славкину душонку. Его жадность, трусость, эгоизм... хорошо хоть этот щенок не обладает Юли-ной силой. Силы ему не досталось. Что ж, говорят, что в каждой семье раз в сто лет ро-ждается ребенок соединяющий в себе все пороки поколения. Если бабушка была кар-тежницей, прабабка — проституткой, дед — алкоголиком, а отец — вором — вот все это и соединится в ребенке. И получится пакость. Такая же пакость получилась и в семье Лео-веренских.
Мечислав уважал Константина Савельевича. Ценил Алину Петровну — мать Юли. Лично он ее не знал, но результат воспитания был у него перед глазами. Пусть основную линию определял дед — не каждая женщина способна вырастить из ребенка — бойца, не боящегося ни черта, ни бога. Большинство женщин просто душат детей своей любовью, не понимая, что оказывают им дурную услугу. Потом, выходя во внешний мир, тот, ко-торый простирается за стенами родного дома, такой ребенок оказывается... в лучшем случае крепко битым и ученым жизнью. В худшем случае мамочка вьется вокруг своего 'деточки' до конца жизни — и никому это счастья не приносит. Ни ей (я на тебя всю жизнь положила, а ты не ценишь, неблагодарный!!!), ни ребенку (из-за твоего 'положе-ния' я не могу ни семью создать, ни за себя постоять!!!). Юля же была совершенно само-достаточна. Она принимала решения, часто тяжелые, она отвечала за них, она не боялась смерти... Для малолетней соплюшки это было просто превосходно.
Славка... то есть Станислав Евгеньевич Леоверенский не обладал ни одним из ее качеств. Он не пришел бы на помощь другу. Он поддался бы Дюшке с первого взгляда. И так закончилась бы вся история. Даже не начавшись. Мечиславу не нравился этот чело-век, но он сможет оказаться подходящим рычагом давления на Юлю. Ради своей семьи она пойдет на все. И куда угодно. Хоть босиком по углям.
И Мечислав даже завидовал этому ее качеству. Сам он так не смог бы. Он прежде всего хотел — жить. А Юля лезла в драку, думая только о том, чтобы защитить дорогих ей людей. Своя жизнь, жизнь противника — это было совершенно неважно. Важна была только победа. И за ценой она не стояла.
Мечислав очень надеялся, что однажды.... Наступит день — и он окажется в числе тех, кого эта девушка будет защищать даже ценой своей жизни, свободы, разума...не думая о последствиях для себя и не размениваясь на мелочи вроде 'что такое 'хорошо' и что такое 'плохо'.
Мечислав знал, как девушка пытала оборотня. Как управляла крысами. Как торговалась с Андрэ. Он восхищался ей. И готов был скрипеть зубами — не ради него Юля шла на все. Ради Даниэля. И только ради него.
Вадим как-то попробовал поднять тему с пытками. Юля подтвердила все, что ему рассказал Даниэль, но когда вампир спросил: 'А почему ты не доверила это дело Да-ниэлю? Он вампир. Он знает анатомию и умеет пытать лучше тебя. И тебя бы так уг-рызения совести не мучили.' — он получил ясный и четкий ответ. Юля передернулась — и вскинула голову. 'Я понимала, на что иду. Знала, что это мерзко. Гадко. Что не сдержу своего слова. Что буду убивать. Буду подличать и обманывать. Можешь презирать ме-ня за это. Но — меня. Это все были мои решения. Потому что я перенесла бы это легче Даниэля. Он — художник. Творец. И ему тяжелее было бы жить, запачкав руки и душу. Когда об этом просят враги, или просто приказывают, ломают тебя — это переносит-ся легче. А вот когда друзья... он и так мучился из-за того, что шпионил для Мечислава. А если бы ему еще пришлось пытать для меня... не надо такого. Я его слишком для это-го любила'.
Каких усилий Мечиславу стоило выслушать это спокойно — знал только он сам. М-да. Первая любовь. Такое легко не забывается. И именно после этого он принял реше-ние не давить на Юлю.
Она должна прийти к нему сама.
Прийти по доброй воле. Иначе ничего у них не получится. Юля не потерпит дав-ления на себя. И... ему было просто интересно. Первая женщина, которая так отчаянно сопротивлялась своему влечению. Но почему?
Этого вампир понять и не мог.
Любовь? Но какая может быть любовь, когда они с Даниэлем и знали-то друг друга неделю. Даже — меньше. Это что угодно, но не любовь. Экстремальная ситуация, взрыв гормонов, выплеск адреналина в кровь... Так было на войне. Когда люди ходили под смертью, чувства становились острее. Но любовь?
Мечислав провел рукой по лицу. В такое он не верил. А что тогда? Почему Юля так упорно старается держаться от него подальше? Из детского упрямства? Хочешь? А вот на-кося, выкуси! Не будет тебе этого!
Может и так. Но — как можно связать это? Юлю, как вполне взрослого челове-ка, принимающую нелегкие решения и отвечающую за них. И — другую Юлю. Сопливую девчонку, тонущую в своих эмоциях.
У вампира, несмотря на его многолетний опыт это не получалось.
Мог бы помочь только Константин Савельевич Леоверенский, но вампир с ним не советовался.
Ларчик открывался просто. Юля была самой обыкновенной девчонкой девятна-дцати (скоро уже двадцати, не стоит забывать про подарок и праздник...) лет. Со всеми комплексами, неуверенностями и заскоками, характерными для этого возраста. И слишком рано повзрослевшей. Повзрослевшей в боевых условиях.
Отсюда шли и все расхождения. Юля изо всех сил пыталась вернуться в мирную жизнь. В то, что было 'до войны', в ее случае — до вампиров. И пока еще не понимала, что этого быть не может. Это нереально.
Сама Юля могла бы пропеть на эту тему 'жизнь невозможно провернуть назад, и мясо из котлет не восстановишь...'.
Но понимать этого она решительно не желала. Не соглашалась с реальностью, не хотела лишний раз встречаться с Мечиславом не хотела просто признавать, что — все. Детство кончилось. И пора отвечать не только за себя, но и за других людей. И она уже отвечает. Потому что фамилиар Князя города так же ответ-ственен за всех паранормов города, как и Князь.
Страх ответственности. Страх взрослой жизни. Страх, — а какой она окажется в этой жизни? Вдруг не такой, как ее учили, как она сама хотела? Это и толкало ее прочь. Хоть куда, но только подальше.
Этого Мечислав тоже не знал. Единственное, что он пока ощущал своим чуть-ем — нельзя давить на девушку. И был прав. Чем больше он стал бы тянуть Юлю к себе, тем больше она сопротивлялась бы. И вампир выжидал.
У них еще будет время. Ведь вампир и фамилиар связаны больше, чем на всю жизнь. И у них будет еще не одна человеческая жизнь впереди.
Осталось только разобраться с Князем Тулы.
Но тут Мечислав особенной проблемы не видел. Иван был из тех, с кем можно торговаться и договариваться. Да, Иван Тульский несдержан. Резок. Жесток. Места-ми даже садист. И что? Ему не в постель с ним ложиться. А вот выгоду свою Иван Тульский понимал отлично. А у Мечислава было что ему предложить.
С Рамиресом дела обстояли намного хуже.
Рамиреса Мечислав знал давно. И — не любил. И это было еще мягко сказано. Он бы с удовольствием порезал Рамиреса на части и провернул через мясорубку. Медленно. Очень медленно. А уж теперь, когда этот извращенец положил глаз на пушисти-ка...
Урод!
Для Мечислава совершенно неважны были причины, подтолкнувшие Рамиреса. Какая разница — из-за чего у тебя хотят забрать источник силы? Из-за ее силы? Или из-за того, что она любила Даниэля и была любима? Или по обеим причинам? Кто знает! Мечиславу это было совершенно не важно. Важно было другое.
Рамирес Юлю не получит. Хоть он наизнанку вывернись. Три раза.
Только вот напрямую сказать этого ему нельзя. Все испохабит, до чего добрать-ся сможет. И переговоры с Иваном сорвет, и Юле гадостей наговорит, и как бы еще на поединок не вызвал. Даже если его и угробишь, столько проблем с Советом получишь, что хоть сам удавись. И то бестолку. Вампиры — они же неудавливаемые.
Придется ходить по ниточке — и надеяться, что его непредсказуемый фамилиар не доставит лишних проблем.
Интересно как у нее прошел день? Скоро должен прийти Борис с докладом. Ме-числав не лгал, говоря Юле — все, что касается тебя, мне докладывают сразу после пробуждения. Лучше заранее знать, куда собирается влезть твоя вторая половинка, а то можно и не успеть ее выдернуть. Хотя эти полгода она и не доставляла проблем. Сидела дома, рисовала на улицах и ревела по углам.
Мечислав подозревал, что это время он скоро будет считать самым спокойным. Зная Юлю...и сам, и по рассказам Бориса и Вадима...
О, легок на помине.
Вадим постучал и вошел в дверь, не дожидаясь разрешения. Мечислав не сердился. Зачем? Глупо обставлять свою жизнь большим количеством церемоний.
— Вадим?
— Звонила Юля. Она просила о встрече.
— Так отправляйся за ней и доставь ко мне. В чем вопрос?
— вопросов нет!
Вадим развернулся, но уйти не успел. В комнату вошел Борис.
— Добрый вечер, шеф. Разрешите доложить?
— Слушаю. Вадим, можешь пока остаться. Послушаем, как мой фамилиар прове-ла этот день.
Борис замялся.
— Э... шеф...
— Докладывай, — надавил голосом Мечислав. И Борис неохотно стал рассказы-вать.
— Сегодня Юля проснулась ближе к полудню. Ходила в кино. Встречалась со своей подругой Надей. Потом съездила в клуб к оборотням и тренировалась там, вместе с Валентином. Из клуба они вдвоем поехали к Юлиному брату. И убедили его иницииро-ваться сегодня. Потом Юля отправилась домой. Звонила деду. Разговаривала с ним о своем брате. Потом...
— Что ты мнешься? Что она еще натворила?
— Дело в том, что она познакомилась с одним молодым человеком.
— Кто, что, где живет?
— Некто Сергей Михайлович Новиков. Двадцать два года. Не женат. Считается бабником. Живет вместе с родителями и младшим братом на Красноармейской, дом девять, квартира тридцать два. Учится в институте на экономическом факультете. Внешность... симпатичный.
— Фотографии?
— На вашем компьютере.
— Хорошо. Потом посмотрю. Это был дружеский визит?
Борис замялся. И у Мечислава возникли нехорошие подозрения.
— Ну!?
— Боюсь, что Юля решила зачем-то переспать с этим мальчишкой.
— Не может быть! — возмутился Вадим.
— Да неужели? Их видели в окно. Они целовались. Потом задернули занавески. Но полагаю, что они... продолжили целоваться. Из ее квартиры молодой человек вышел где-то через полтора часа. С мокрыми волосами и насвистывая похабную песен-ку.
Мечислав не стал взлетать с кровати, орать, швыряться предметами...Не стал даже материться. Зачем? Что это теперь изменит? Сам виноват. Сам провоцировал, сам не предупредил, сам дал слишком много свободы... все сам...
Вадим и Борис внимательно наблюдали за своим шефом, готовясь удрать при первых же признаках опасности. С отчетом можно и позднее вернуться, шкурка целее будет.
Но Мечислав не терял над собой контроля.
Просто пальцы впились в матрас, проделывая в нем глубокие дыры.
— Кто еще об этом знает?
— Я. Вы. Двое наших ребят, которые следили за ней.
— Ребята надежные?
— Да.
— Прикажи им молчать, — ярость медленно уходила. И медленно, и недалеко... точно вернется при первой же возможности. — Если хоть кто-нибудь, хоть одно сло-во...— ты меня понял?
— Да, шеф. Я буду молчать.
Лицо вечного балагура Вадима на этот раз было серьезным. И — если бы сейчас его увидел Сережа, то остановился бы только за границей. Или — за эквато-ром.
— Она сама не понимает, насколько нас подставила. Может подставить, если эта история выйдет наружу. Но я все ей объясню, — теперь Мечислав говорил подчерк-нуто спокойно. — Сегодня же. Ты знаешь, где проходит инициация?
— Да.
— Отлично. Поедешь и привезешь эту... эту девчонку ко мне.
— Хорошо, шеф.
— И распорядись по дороге заменить матрас на моей кровати. Этот, похоже, пришел в негодность.
В матрасе отчетливо виднелись десять дырок — по числу впившихся в него паль-цев
Мечислав лежал неподвижно еще несколько секунд. А потом одним мощным дви-жением взлетел с кровати — и что было силы, двинул по ней ногой.
Нога не пострадала.
Кровать вздрогнула и подозрительно перекосилась на одну ножку.
— Ну, Юля.... Ну, ... погоди!!!
Глава 4.
Кто ходит в по ночам в мехах...
Погрустить мне не дали. На этот раз — звонком в дверь.
— Кто там?
