— Что с нами будет?
— Вытащат или выманят из машины. Мы будем драться. Ты ждешь, пока не завяжется драка, потом пробуешь убежать. Сразу нас не убьют, мы постараемся их задержать. Ты можешь попасть к ним в руки, но может и повезти. Не думай о нас.
Глеб, все так же прикрывая меня, тоже стал меняться. Я ощущала, как кости ходят хо-дуном в его теле.
— Возьми. — Константин протянул мне еще один пистолет. Поменьше и из какого-то бле-стящего металла. Серебристый и прохладный он удобно лежал в руке. — И вот это.
В левой руке у меня очутился нож.
— Как стрелять — знаешь?
— Да.
Знаю. Откуда? Дед научил. Мы всегда летом стреляем по бутылкам. У деда вполне раз-решенные охотничьи ружья и пара пистолетов. И несколько стволов еще с той войны. В неподвижную мишень я попадаю восемь раз из десяти. В подвижную — пять. Только вот подвижная мишень — это уточки и кораблики в тире. И движутся они строго по прямой. А тут...
Это — враги. И если я не убью их — они убьют меня. Все. Размышлизмы — по оконча-нии.
— Эй, там, в машине! Мы знаем, что вы живы и в сознании! Выходите с поднятыми ру-ками. Две минуты на размышление, потом мы применим газовые гранаты.
Звонкий голос поставил крест на моих сомнениях. Или мы — или нас. И лучше — мы. А что мы имеем?
Я кое-как выглянула из-под оборотня. М-да, потрепало нас. Переднее стекло все в тре-щинах в боковых тоже пара — тройка дырок от пуль. Если бы Глеб меня не прикрыл — меня бы уже на том свете со сковородками встречали. Зато было отлично слышно про-тивника. Голос исходил из здания напротив. Куда нас занесло? Обычный частный сектор. Одноэтажки. Где-то дерево, где-то оно же, но обшитое пластиком или обложенное кир-пичом. Один-единственный кирпичный дом в два этажа. В нем-то наши 'друзья' и засе-ли.
Жесть! Народ оборзел! Средь бела дня (ладно, вечера) на окраине города! Обстрел ма-шины! Это в девяностые было хорошо, но сейчас-то!? Здесь что — Чикаго!? И хоть бы од-на сволочь выглянула из окна... ну ладно, заперла окно и вызвала ментов. Вот где они, когда нужны!? Ну хоть бы одного журналюгу черти принесли! Так нет ведь!
— С-суки, — прошипел Глеб.
— Им я нужна, — мрачно процедила я.
— Даже и не думай выйти! — зашипел Константин с переднего сиденья.
Я ухмыльнулась.
— Ребята я вам не самоубийца. Крикните, что меня припечатало обо что-нибудь, и я по-теряла сознание. Проверим, насколько я им необходима, ага?
Глеб ответил таким же оскалом. На полулисьей морде и рядами острых зубов это смот-релось... жутко.
— Эй там, в засаде! Мать вашу так! Юлька ранена! Нужна скорая медицинская по-мощь!
Молчание.
Мы использовали его по полной программе.
— Константин, ты позвонил нашим?
Оборотень лихорадочно набирал номера. Первым отозвался Валентин. Услышав о заса-де, он взвыл — и пообещал быть через двадцать — тридцать минут. Но как их продержать-ся?
Я тем временем звонила Мечиславу.
— Да, пушистик?
— Нас обстреляли и собираются сделать что-то нехорошее.
Вампир взвыл, как будто я его крестом по лбу треснула. И его можно понять. Завтра Князь Тулы прибывает, правда под утро, а тут такое...
— Черрррт!!! Где!?
— Где мы?! — рявкнула я оборотням.
— Улица Лобачевского, — огрызнулся Константин.
— я все слышал. Раненые, убитые?
— пока держимся. Оружие есть, атаку отобьем. Первую. Потом — все.
— продержитесь хотя бы полчаса. Я собираю всех, кто есть — и выезжаю.
— Осторожнее, а то сам под пули подставишься.
Вот дура, нашла кого учить! Если Мечислав столько лет прожил — и выжил... Но вам-пир не стал огрызаться, а вместо этого бархатным голосом поинтересовался:
— Ты беспокоишься за меня пушистик?
Голос вампира скользнул по моей коже бархатным лоскутком. Я поежилась от некстати возникшего желания — и резко ответила, злясь на себя.
— Плевать мне на твою шкуру, но кто меня вытащит, если ты сдохнешь?
— Держитесь. Я уже выезжаю.
Я отключила телефон и посмотрела на ребят.
— Откуда наши противники знают, что здесь есть живые?
— Не те удары, от которых оборотень даже сознание потеряет.
— Вынесите ее из машины! — разродились в доме.
— Не хотим рисковать! Травма позвоночника!
Умница! Какой же Глеб — умница!
— Тогда выходите сами! Медленно, руки на затылке...
В ответ Глеб обстоятельно послал противника на короткий хутор за бабочками. И пред-ложил им стрелять — с большой вероятностью окончательно меня угробить.
— ... а Юлька — ни х.... не оборотень..., так что стреляйте, ...!!! Лучше ей сейчас поме-реть, чем у вас, ..., в лапах оказаться...!!!
— С нами дама, ты, хамло трамвайное, — прошипел Константин.
— она не дама а боевой товарищ, — отмахнулся Глеб. При этом он благополучно задел ме-ня локтем по плечу, но я промолчала. Я уже даже как-то и пригрелась. Может попросить Мечислава выделить мне пару оборотней вместо грелок? А то у нас вечно не топят, и до начала отопительного сезона я успеваю подхватить пару простуд.
— Мы ее защищать должны, а не учить такому перемату!
— Да я вас сама поучу, — зашипела я. — Аминоацилсинтетезой твою зебру об дезоксирибо-нуклеазу через трифосфат и пять митохондрий в мейоз!*
* Юля просто комбинирует разные термины из курса 'общая биология и генетика', прим. авт.
Оборотни перешучивались явно на адреналине. Все мы понимали, что долго не про-держимся. Одна надежда, что нападающие — тоже. На милицию рассчитывать не прихо-дится. Место глухое, Покровская церковь вообще стоит на окраине города и добираться к ней надо через частный сектор. Дорог много, проехать можно где угодно, а если у вра-гов есть кто-то еще и они выставили с двух сторон таблички 'Ремонт дороги' и 'Объ-езд', то минут двадцать у них точно есть.
Милиция? Ага, где те времена, когда сознательные граждане, не успев завидеть хули-гана или грабителя, хватались за телефон — и через минуту прибывал бравый участковый. Или патрульная машина...
Они канули в Лету вместе с Советским Союзом.
Эх, и я-то не боец...
Разве?
Женщина со звериными глазами улыбалась.
А по чьему приказу крысы слопали тогда двенадцать оборотней?
Этот момент своей жизни я всегда вспоминала с ужасом. Но — если нет другого выхо-да...
Как это было — тогда?
— Ребята, сделайте все, чтобы потянуть время, — шепнула я.
Глеб что-то заорал противнику, а я прикрыла глаза.
Дом. Каменный. В два этажа. Сложен из белого кирпича. Острая крыша пирамидой. Флюгер в виде петуха. Шесть окон. Четыре — на первом этаже, два — на втором. На вто-ром этаже с угла — балкон. Веранда где удобно сидеть и пить чай. И над ней натянут тент в красно-белую полоску.
Дом стоял у меня перед глазами, как живой. И я мысленно потянулась к нему.
На этот раз вышло быстрее и легче. Я так же увидела себя со стороны, увидела рядом оборотней — и поднялась над своим телом как воздушный шарик на ниточке. Эх, провес-ти бы пару опытов, да времени нет.
И я выскользнула через крышу машины.
Идти было совершенно необязательно. Лететь — гораздо удобнее. Даже руки расправ-лять не надо. И махать ими — тоже. Неподражаемое ощущение — лететь как птица.
— ... так что стреляйте, сволочи .....!!! — закончил Глеб свою тираду.
— Нет, мы не будем стрелять, — мягко произнес в вечернем воздухе чей-то удивительно чистый и сильный голос. — Зачем нам стрелять? Мальчики выйдите из машины. А Юленька пусть полежит внутри, мы же не хотим никому причинить вреда...
Оборотни побледнели как полотно. Просто под шерстью плохо заметно.
— Призывающий лис!
Больше мне не потребовалось. Ясно было без слов. Что это такое? Мечислав — призы-вающий тигров, Дюшка — призывающий лис... был. Даниэль мог бы призывать крыс.
— Долго я не выдержу, — прошипел Константин.
И что теперь? Мальчишки выйдут, их перестреляют, а меня можно брать голыми ру-ками, я вообще не грозный противник. Покалечу, кого смогу, но потом меня скрутят и еще отпинают за все хорошее. Блин! Чтоб этого гада...
Что я могу сейчас сделать? Не подойдешь, не выстрелишь, а что делать? Крысами его затравить, как тех оборотней, зимой? Так суметь надо.
Ну-ка...
Ко мне... ко мне... ко мне...
Я попыталась позвать крыс. Но в этот раз почему-то ничего не получилось. Не было крови? Или просто при мне никого не пытали? Адреналина не хватает? Бешенства?
Бешенству ведь не объяснишь, что если оно не придет сейчас, то потом и не к кому будет. Но вместо ярости пришла только насмешка.
И над своей неумелостью — и над неумелостью вампира, который пытался сейчас сло-мить сопротивление Константина и Глеба. Ребята держались, а значит, не так много он и умеет.
Ты хочешь подчинить моих друзей, клыкастик? А почему бы не наоборот? Любая связь действует в обе стороны. Если призывающий может приказывать лисам, почему лисам нельзя приказать — ему? У палки же два конца!
А вот увижу ли я сейчас — связь приказывающего — и моих оборотней?
Я прищурилась. Нет. Полный ноль. На улице ничего не видно. А если — поближе подле-теть? Все равно в таком виде я могу шляться где угодно. Кто сможет поймать призрак? Охотники за привидениями?
Ghost busters!!! — провыла я, подражая мультику.
И решительно рванула через каменную стену.
Они были на первом и втором этажах. На первом — трое мужчин в камуфляже, подозри-тельно напоминающие оборотней-лисов. Почему так? Очень похожий серебряный рису-нок в ауре, да и сама аура...
Сейчас я была спокойнее, чем в первый раз — и видела мир отчетливее. И дымка ауры вокруг головы каждого оборотня так хорошо принимала форму лисьей морды... Склады-валась, переливалась, как на старых фотографиях. У меня в шкафу лежит такая — с мо-лодой девушкой. Повернешь ее под одним углом — глаза девушки широко открыты. По-вернешь другим — и она лукаво подмигивает левым глазом. И на секунду становится еще красивее. Так и здесь. Взглянешь под одним углом — и аура напротив лица складывается в лисью маску. Под другим — и перед тобой опять человек.
На втором этаже тоже было трое. Два высоких бледных вампира и один оборотень. На лиса я даже внимания не обратила. А вот вампиры заинтересовали меня всерьез. Один — высокий с черными волосами стоял у окна с винтовкой. Второй, с короткой русой стриж-кой — просто протягивал вперед руку. Лиц я не видела. А вылетать в окно и зависать пе-ред ними не хотелось.
— Не выходят? — это тот, который с винтовкой.
— Нет. Сопротивляются.
— Тебе? Так долго? Теряешь квалификацию?!
— Заткнись, сосредоточение сбиваешь!
— тоже мне, зверолов нашелся... Что тебе сложно двух лисят выманить? Я уже палец на спуске устал держать!
— Блин! Упираются, сволочи! Да как! Словно я у них ребенка отбираю!
— А то они не понимают, что их ждет, если они вылезут? Ты бы не сопротивлялся, если бы на их месте был?
Вампир ничего не ответил. Просто как-то по-особенному повел пальцами. И я опять провалилась куда-то в склизкую муть его ауры.
Его звали Питер. Давным-давно. Наверное уже девятьсот, а то и больше лет на-зад. Необычный мальчик родился в самой обычной семье норманнского лорда. С виду это был самый обычный мальчишка. Невысокий, крепенький, сероглазый, с добрым лицом. В нем была лишь одна странность.
Его обожали все животные.
Обожали?
Признавали другом, братом, хозяином...
На него никогда не лаяла ни одна, даже самая злая собака. Кошки по ночам мур-чали ему колыбельные. Он мог успокоить взбудораженного рыцарского коня всего парой слов — и жеребец, приученный топтать врагов, спокойно брал у него из руки яблоко. А когда на ярмарке вырвался бык, Питеру оказалось достаточно просто дотронуться до шерсти зверя, чтобы тот перестал косить по сторонам налитыми кровью глазами — и по-зволил отвести себя на место. Питер был спокоен в своей жизни и счастлив. Он никогда не хотел быть даже рыцарем. Ему вполне хватало места управляющего замком. И стар-ший брат знал, что лучшего помощника ему не найти.
Питер был счастлив на своем скромном месте. Ему ничего не было нужно.
Разве что иногда — ночевать в лесу. Питер никогда и никому не признался бы, что понимает животных. Даже не так. Животные словно признавали его вожаком, доверяли, слушались, рассказывали о своих заботах... Дикие ли, домашние... Питер не мог есть мясо просто потому, что... а вы смогли бы есть курицу, которая час назад делилась с вами проблемой высиживания цыплят?
Никто не знал об этом. Странности? Что ж, у кого их нет. Питер был более чем полезен на своем месте — и старший брат никому не позволял его тронуть.
Все изменилось в один момент. Когда приехала невеста брата.
Молодая француженка Гильометта де Труа была просто очаровательна. Рыжие во-лосы, карие глаза, живые манеры — и фигурка, к которой так и тянулись мужские руки. Плюс титул и хорошее приданное. Что еще надо для счастья? Старшему брату этого хва-тало. Питеру — нет.
С самого начала он заподозрил что-то неладное. Что? Он и сам не знал, как это объяснить. Но все чаще думал, что Гильометта не так проста, как кажется.
Опасна?
Нет. Питер инстинктивно чувствовал, что она не причинит ему никакого вреда. Но — ему. А старшему и горячо любимому брату? И почему именно так? Почему именно он? Ведь только он чует опасность, исходящую от всегда улыбающейся и беспечной девуш-ки.
Питер готов был на луну выть. Но он не смел ни сказать, ни даже намекнуть на свои подозрения. Да и что он мог сказать?
'Я чувствую в ней опасность...'
И кто бы ему поверил?
Молодая француженка за одну луну очаровала весь замок. Она была мила, при-ветлива, ее голосок всегда звенел колокольчиком, а на губах играла нежная улыбка. Слуги, на которых она ни разу не повысила голоса, называли ее 'солнышком' и 'золо-тым лучиком'. Рыцари выпрашивали у нее ленту — повязать на рукав. А пажи и оруже-носцы просто поголовно были влюблены в нее.
И что оставалось делать Питеру?
Следить. Следить, следить и еще раз присматривать за Гильометтой. Следить, внимательно и насторожено, как за случайно встреченным в лесу хищным зверем. Сле-дить, пока хищник не уберется к себе в нору или берлогу. Вот только с Гильометтой им было не разойтись.
Ему не нравилась ни Гильометта, ни ее отец — барон де Труа, рыжеволосый вели-кан под два метра ростом, любитель вина и песен. Питер, своим чутьем друга зверей, улавливал несообразности в их поведении.
Почему барон предпочитает всем продуктам мясо с кровью и красное вино? Ниче-го удивительного многие мужчины любят и те и другие продукты, но барон без них не может прожить и дня. А как это выглядит, когда мясо с кровью уписывает хрупкая де-вушка? А Гильометта просто обожала это блюдо. Барон смеялся, старший брат Питера говорил, что такая девушка должна выносить сильных сыновей...
И почему каждый раз после этой фразы что-то злобное мелькало в карих глазах девушки!? Никто не замечал этой ярости, но Питер буквально чувствовал ее. Почему-то Гильометта не могла спокойно смотреть на играющих детей. И вечно старались найти им какую-нибудь работу. Дети были единственными союзниками и шпионами Питера в тай-ной войне, которую он, неожиданно даже для себя, объявил Гильометте. Дети, обо-жавшие юношу, охотно включились в игру и стали наблюдать за 'рыжей ведьмой', как они прозвали красавицу.
