Даже через камеру было видно — ей больно и плохо. Есть воздействие! Этот Диего ей явно не чужой. Ой, не чужой.
Валентин начал прощаться, пожал Славке руку — и только потом, дойдя до двери, обернулся и спросил:
— Клара, а ты в Туле не встречала этого Диего?
— Нет! — выдохнула оборотниха таким тоном, что я поняла — ребята были правы. Если бы я пошла туда — и косточек моих не осталось бы. Там бы она меня и разорвала.
— Полагаю, к вечеру мы подробно все узнаем. Вот проснутся вампиры, Мечислав от-даст распоряжения...
Валентин не договорил, еще раз попрощался и вышел. Клара деревянными шагами прошла в ванную.
Мы ждали друга, не отрываясь от экрана. Но пока там был только Славка. Он немного покрутился под запертой дверью ванной, постучал, получил резкий ответ — и обиженно улегся смотреть телевизор.
Валентин буквально влетел в комнату.
— Ну!?
— пока — ничего. Но ей нужно будет время, чтобы оправиться.
— Кудряшка попала в точку, — с уважением добавил Леонид который уже успел перейти со мной на 'ты' и 'Ленька, и давай без формальностей'!
— Если бы я этого не знал, я бы никогда не подумал, что Клара врет, — поделился Вален-тин.
— Да она вся в лице изменилась!
— И что? Может, у нее живот схватило! Запах у нее ни разу не поменялся! Температура тела, выделение адреналина, потоотделение... я — ничего не чувствовал.
— Это может означать, что у нее уникальные способности, — восхитилась я. — Вот бы их исследовать!
— Извини, кудряшка. Но наличие этих уникальных способностей означает, что мы при-кончим ее сразу после допроса.
— Что!? Но почему?!
Я и сама не понимала, против чего я протестую. Против убийства Клары, как человека — или против убийства уникального существа, единственного в своем роде подопытного кролика...
— Потому что если она поймет, что соврав — подставит нас по-крупному, она так и сдела-ет. Будет мстить за своего любовника. Диего.
— Мстить она будет по-другому, — проворчала я.
— Вот и подождем.
— Подождем, ее мать, подождем, — дурашливо пропел Валентин.
Я взглянула на часы. Мечислав проснется еще не скоро.
* * *
Он — мертв.
Диего — мертв.
Клара смотрела на кафель ванной комнаты, но даже если бы по нему начал марши-ровать полк солдат — она ничего бы не заметила.
Единственный, родной, любимый... самый лучший на земле человек — мертв.
Этого не может быть!!!
Я НЕ ВЕРЮ!!!
ЭТОГО НЕ ДОЛЖНО БЫЛО СЛУЧИТЬСЯ!!!
Но что-то внутри какой-то страшный инстинкт подсказывал — это — правда. До по-следнего слова и взгляда. Страшная правда, брошенная невзначай, как что-то пустое. Не стоящее внимания. И тем более — упоминания. Словно каждый день здесь умирают лю-ди, которых любили — и любят больше жизни и всего остального мира.
ДИЕГО!!!
И во всем виновата эта сучка Леоверенская.
Стерва!
Дрянь!!
Гадина!!!
Я убью ее!!! Обязательно убью!!!
Диего, такой красивый, сильный, чувственный — мертв. Окончательно мертв. Его больше никогда не будет. Он разорван на части оборотнями. Существами, которые самой жизнью предназначены для служения вампирам!
По ванной комнате разнесся тихий стон.
Не только смерть, а еще и унижение. О Диего, я отомщу за тебя!
Какой ужас, какую обреченность, должно быть, он испытывал, понимая, что это — все. Его путь оборвется здесь и сейчас. Под клыками и когтями существ, которые даже недостойны были облизывать его ноги. Как он смеялся над оборотнями, когда они были вместе.
'— Ты — лучше всех остальных, которые у меня были. Ты, так же, как и я, любишь боль — и находишь в ней удовольствие. И это прекрасно. Я устал от дешевок, которые начинают скулить от первого удара кнутом! А ты... тебя можно ломать — долго, и чем дольше я буду это делать, тем острее будет твое удовольствие... Сделать тебе еще боль-нее?
— Да... о, да, еще... еще-е-е-е...'
И хриплые крики, оглашающие комнату.
Воспоминание ножом полоснуло по сердцу. Этого больше никогда не будет. Вообще никогда.
Диего окончательно мертв.
Что ж, за смерть любимого человека стоит мстить.
Но как?
Ответ был прост. Да, хозяин хотел получить эту сучку Леоверенскую живой. Что ж. Очень жаль, но ничего не получится. Она причина смерти Диего. Она должна умереть. Медленно и жестоко. Осознавая, как из нее по капле уходит жизнь, вытекая с кровью из многочисленных ран...
О черрррт!
Так долго как хотелось бы, с ней играть не получится!
Вампиры помешают!
Что ж. Тогда хватит и одного удара. В сердце. Или — по горлу. Чтобы перед смер-тью она хрипела и задыхалась, как подзаборная шавка. Пыталась зажать вену, ухватить кусочек воздуха — и понимала, что все — напрасно.
Пусть помучается хотя бы пять минут.
А если уйти после убийства... нет, возмездия!... не удастся — пусть так и будет. Зато Диего будет отомщен. И сможет спать спокойно. Если за гранью жизни что-нибудь есть, они обязательно встретятся.
Через несколько часов Леоверенская вернется в 'Три шестерки'.
И остановится в третьем боксе. Там, видите ли, картина работы Даниэля! Гадина! Жаль, что тогда оторвали голову Даниэлю, а не этой стерве!!!
Надо успокоиться.
Надо обязательно успокоиться.
И достать хоть какое-нибудь оружие.
Можно убить эту гадину и голыми руками, но такой способ займет больше вре-мени. А значит больше вероятность попасться. К тому же — чужой нож или пистолет на-ведут подозрение на других. И это хорошо.
Кларе не хотелось умирать слишком рано.
Увидеть смерть Леоверенской, увидеть, как подыхает Мечислав, как корчатся под плетьми его прихвостни и молят о смерти сорванными голосами...
Только тогда можно будет уйти к любимому.
Но для начала — оружие.
Клара оглянулась.
Славка дремал на диване.
Жалкий дурак! Да как он мог подумать, что интересен — ей!? Что у нее может быть хоть что-то общее с таким ничтожеством!?
Женщина покривила губы. Она лгала, притворялась, плакала у него на плече, ста-раясь казаться слабой. Она! Одна из сильнейших прим Тулы вынуждена была играть па-ди! И все ради того, чтобы Иван Тульский получил территорию Мечислава, а его союз-ник — эту заносчивую сучку. Скольких сил это стоило, скольких нервов!
Но надо быть справедливой. Славка — не настолько плохое существо. Он искренне любил ее и старался доставить удовольствие. Не его вина, что ей никто не нужен был, кроме Диего.
Боль опять полосанула по сердцу.
Его нет. Ни его сияющих черных глаз, ни густых волос, в которые она обожала зарываться пальцами — ничего нет. И ее тоже нет. Никого нет. И ничего нет.
Клара сходила с ума — и даже не понимала этого.
Рассеянный взгляд скользнул по Станиславу.
Что ж, он оказал ей хорошую услугу. И за это умрет безболезненно. Но не сразу. Сперва она разберется с этой ..., его сестренкой...чтоб ее... А Славка прикроет ее. А вот когда она убьет эту мерзавку, она вернется, скажет ему правду, всю правду — и сломает шею. Быстро. Безболезненно. Одним сильным движением.
Красный туман заволакивал глаза и Клара вцепилась когтями в подоконник, стара-ясь как-то удержаться, не броситься на поиски этой гадины, чтобы разорвать ее одними когтями. Все равно ведь не дадут. Нужно немного подождать, выйти, найти оружие... можно взять его у Господина. Это и он тоже виноват в смерти Диего! Если бы он не захо-тел эту маленькую гадючку, Диего не поехал бы в этот мерзкий городишко. Да и сама Клара, и ее брат который куда-то пропал! Это Господин послал их сюда. И он тоже за-служивает наказания!
Ненавижу!!! Всех НЕНАВИЖУУУУУ!!!
Стон, сильно напоминающий вой, все-таки вырвался из горла женщины, но Кларе было уже на все наплевать.
Она жаждала мести.
Она была безумна.
* * *
Я с трудом дождалась, пробуждения Мечислава. Очень хотелось поторопить вампира, но потом я-таки передумала. Кто его знает? Вот я читала, что если парня разбудить не вовремя — он всех загрызть готов. А если не вовремя разбудить вампира?
В прошлый раз он не кусался, но тогда и ситуация была другая.
К счастью, Мечислав, как вампир, обладал приличной силой — и мог проснуться раньше заката. Что он и сделал. К нему тут же отправился оборотень-доброволец, на покуса-ние.
Мы едва дождались, пока вампир примет душ и выпьет... чуть не сказала — чашечку кофффээээ. Ждали целых двадцать минут. И отправились к нему всей кодлой. Я, Валька, Ленька... Сашка все еще висел на сайтах, общаясь с оборотнями и проверяя какую-то информацию.
Конечно, вычислить вампира по билетам — невозможно. Но остается многое другое. Друзья, знакомые, сплетни, слухи... — просеять, отобрать мусор, испечь лепешку и со-жрать без соли.
Мечислав выглядел невероятно чувственным. Знаете, как здоровенный кот, который только что проснулся — и теперь потягивается, зевает, щурит чуть припухшие глаза — и выглядит ну такой лапочкой...
Только взяв такую лапочку на руки, можно обнаружить, что кроме нескольких кило-грамм меха туда еще приложены восемнадцать когтей и не меньше сотни зубов.
Но Мечислава не хотелось брать на руки. Он стоял в дверях, в одних коротких черных шортиках из чего-то вроде шелка, которые не то, что не скрывали... скорее подчеркива-ли всю его... выразительность.
Становилось ясно — что перед вами весьма половозрелый, взрослый и м-м-м... солид-ный (в плане размеров, а не начальственного брюшка) мужчина.
И ужасно хотелось потереться об него всем телом, обнять за тонкую талию, запутаться пальцами в тоненькой дорожке черных волосков, уходящих под резинку шорт... интерес-но, а ниже — они такие же короткие? Или наоборот — густые и кудрявые? Спросить что ли?
Нет уж! Возьми себя в руки, Юля! Есть любопытство, которое до добра не доводит. А вот до постели оно тебя довести сможет. Но туда тебе самой не надо. Во-первых, вам еще сегодня шпиона ловить и разоблачать. Во-вторых, прилетает Иван Тульский. И в-третьих, но в САМЫХ главных. Я — не — желаю — быть — строчкой — из — списка — вам-пирских — побед!!!
Вот!
При виде такой компании, ломящейся к нему в комнату, вампир удивленно поднял брови. И стал выглядеть еще более обаятельным. Этакая удивленная и сонная чувствен-ность.
— Чем обязан? Добрый вечер, пушистик. Ты не просветишь меня, что с вами случилось? Вы выглядите... встрепанными.
— И ты там будешь, — привычно схамила я. — Мы шпиёна вычислили.
Мечислав мгновенно стал серьезным.
— Подождите меня в кабинете. Я сейчас буду.
— а к себе не приглашаешь?
И когда я научусь придерживать язык?
— Тебя, пушистик — в любое время. Но такая компания — это слишком. Групповой секс, да еще с мужчинами — не в моем вкусе. Хотя, если тебе понравится...
— Тьфу на тебя, зубоскал!
Я плюнула на пол, постаравшись попасть вампиру на ногу. Промазала. Развернулась — и отправилась в кабинет. Оборотни потянулись за мной.
Мечислав присоединился к нам через пятнадцать минут. Он успел одеться в голубые джинсы, вытертые почти до белого цвета и белую майку с логотипом 'Версачча' и голо-вой медузы по центру. Голова была нарисована золотом, белый цвет майки красиво от-тенял смуглую кожу.
— а что — Версаче еще не умер?
— Какая разница, пушистик? Главное, что вещь хорошо смотрится. Что вы говорили про шпиона?
Слово взял Валентин. И коротко рассказал про все, что со мной произошло с самого утра. Мечислав слушал молча, ничем не выдавая своих эмоций. Потом перевел взгляд на Александра.
— Ну, что скажешь?
— Сказать что-то определенное сложно, но четыре месяца назад Альфонсо да Силва по-лучил прошение разобраться с какими-то непорядками в Туле. И направил туда Диего. А дружил Диего больше всех с Рамиресом. На почве одинаковых вкусов.
— Тогда все ясно! — я даже хлопнула в ладоши. — Рамирес все рассказал Диего. Тот в Туле подцепил эту 'испаноликую' швабру, потом они как-то случайно наткнулись на Славку, подумали — и придумали геройский план. Сколько Славка с ней знаком? Валь?
— Он говорил — около двух месяцев.
— Все сходится. А в Туле он появился — когда?
— Как раз с полгода назад. А месяца три тому попал — чисто случайно — к стоматологу. Из наших, из оборотней.
— Ага. Там засветилась его фамилия для оборотней.
— И Диего раскрутил эту катавасию?
Верилось плохо. Даже мне. Не та фигура. Да и Питер говорил, что они от кого-то полу-чали приказы. И кто же у нас сидел в пруду?
— Рамирес, — просто сказал Сашка. — Если это затеяли не Иван Тульский с Рамиресом — можете мне ноги оторвать.
— Они это и без нас сделают — осек его Мечислав. — Если что.
— Но все укладывается, — заметил Ленька. — Смотрите. Около полугода назад Мечислав становится Князем города. Юля, наш уважаемый пушистик — его фамилиар. Тогда и за-свечивается фамилия Леоверенских. Рамирес дружит с Диего и наверняка делится с ним своими планами. Или хотя бы упоминает Юлю.
— Второе — вероятнее, — согласился Мечислав. — Кудряшка произвела на Рамиреса неиз-гладимое впечатление.
— Неважно. Важно то, что Диего узнал о Леоверенских. Четыре месяца назад его посы-лают в Тулу. Там он встречает Клару — и задерживается.
— Она, похоже, в его вкусе, да и просто — мазохистка. Чем ее больше бьют, тем ей при-ятнее, — это уже я вставила свои пять копеек.
— И она умеет врать так что никто не чувствует лжи. Мы ее допрашивали — и все проко-лолись.
— Почти, — криво улыбнулась я. И достала из сумочки рисунок.
Тот самый, сделанный очень давно, кажется еще в другой жизни, до Славкиной ини-циации.
На нем Клара изображалась сидящей... даже не так.
В центре изображения было кресло, почти трон, на котором сидела закутанная в плащ темная фигура. Не слишком прорисованная, намеченная несколькими карандашными штрихами, но смысл и так был ясен. Господин и повелитель. И все тут. Намного более ярко получилась сама пади, сидящая 'у ног'. Она почему-то нарисовалась полуобнажен-ной, в шипастом ошейнике и браслетах, в чем-то напоминающем корсет. Все тело обви-вало сложное переплетение ремней. Одна рука пади опиралась на пол, вторая касалась края плаща сидящего на троне. Рядом с плащом лежала плетка.
Лицо Клары было поднято вверх, и на нем читалось безграничное обожание и подчине-ние.
Что-то было не до конца прорисовано, что-то не удалось, но общее впечатление вос-торженной покорности и преклонения было верным.
— я нарисовала — призналась я, когда рисунок прошел по рукам, — и как дура, забыла обо всем. Сунула в сумку, хотела потом поглядеть — и все пошло прахом. Платья, оборотни, дети, ссора с Мечиславом... слишком много отвлекающих факторов.
— Даже если бы тогда мы увидели этот рисунок, вряд ли он что-то смог бы прояснить, — вздохнул Александр. — Она бы оправдалась. И вообще, рисунок к делу не пришьешь.
— И ауру — тоже. Я потом отметила, что у нее плохая аура, что в ней отсутствуют белые, желтые, розовые тона, которые появляются у влюбленных, но опять же — не придала значения.
— Ты пыталась намекать, а я сказал, что она не врет о своей любви, — припомнил Вален-тин. — Пушистик, прости, я — идиот.
