— Так может из-за нее и звать прекратили?
Оборотни переглянулись. О способностях госпожи Леоверенской они не знали ни-чего. И сильно подозревали, что и сама она находится в таком же положении.
Теперь нужно было ждать атаку. Но... ее не было. Минуту. Две. Три. А потом из дома понеслись крики. И Глеб выдохнул полной грудью.
— Ну, Юлька... ну... мать ее.... Стерва!!!
* * *
— Я могу освободить тебя. Ты останешься жив, ты сможешь управлять всеми жи-вотными... только ты ведь и сам этого не хочешь? Тебе нужна твоя свобода. И ты полу-чишь ее. Из-за этого проклятия ты даже до сих пор не ронин. А мог бы. Я вижу твою си-лу.
Питер оглядывался, как безумный, но никого не видел.
— Ты — кто?
— Ты что — с ума сошел?! — окликнул его напарник. Но Питеру было все равно. Если этот голос сможет исполнить его мечту... правда сможет?
— Смогу. Для меня это будет тяжело, но я клянусь тебе жизнью моих родных. Хо-тя эта клятва все равно бессмысленна. Здесь нельзя лгать, разве ты — не чувству-ешь?
— Где — здесь?
— Там, где нахожусь я. Прикажи своим оборотням не нападать, пусть удержат твоего напарника — и иди ко мне. Я помогу. Я знаю, как и что делать.
— Ты — точно не лжешь?
— Спроси у себя. У того чувства, разума, уголка сознания, которым ты чувство-вал животных. Хотя... это у тебя тоже заблокировано. Будет тяжело. Но мы — справимся. Обещаю.
И Питер решился. Он жил, как в бреду. И надежды на вызволение или пробуждение — не было. Сейчас ему предлагали свободу. Что еще надо!?
Ничего. Оборотни? Где они? Здесь и внизу.
И он сделал короткий жест рукой, указывая на напарника и формируя его мысленный образ.
— Убить. И больше никого не трогать до моего приказа.
Оборотни рванулись вверх.
— Ты что, мать твою ..... — ох.... ел!?
Больше напарник ничего произнести не успел. Ворвавшиеся оборотни просто смяли его массой. Началась дикая драка. Но Питера это не интересовало.
— Где ты? — позвал он.
И услышал в ответ тихий голос.
— Закрой глаза и доверься мне. Потянись, как ты тянешься к своим оборотням. Я тебя выведу.
Что он и сделал.
И все поплыло перед глазами.
Питер не знал, что его тело обрушилось на пол, как неживое.
Не знал, что рядом с ним завязалась драка между вампиром и оборотнями. И пока обо-ротни побеждали.
Не знал, что ему тоже досталось в схватке.
Да и знал бы — это было совершенно неважно.
Важно было другое.
Лес. И круглая полянка, покрытая мягкой зеленой травой. Из травы и тут и там видне-лись желтые головки одуванчиков. Но разве они растут в лесу?
— Вообще-то нет, но мне так больше нравится.
Питер резко обернулся. Рядом с ним стояла женщина. Хотя... какая там женщина! Со-плюшка лет шестнадцати. Невысокая, темноволосая... ничего примечательного.
— Кто ты такая?
— Я — Юлия Евгеньевна Леоверенская. Та, кто может освободить твой дар.
* * *
Я ни на минуту не лгала Питеру. Моя сила выбросила нас на воображаемую полянку. И это — было единственное, что мы видели одинаково. Деревья, лес и одуванчики на по-лянке. В остальном — не знаю, какой видел меня Питер, а вот я видела его, как клубок из переплетенных нитей, в середине которого находится слабо очерченная человеческая фигура.
Только глаза были видны четко. Большие, голубовато-серые, изумленные.
— Ты? Меня послали похитить тебя, ты знаешь?
— Догадываюсь. А кто послал?
— Не знаю. Мне просто отдал приказ мой господин.
— похитить меня? Именно так, слово в слово?
— Нет. Ехать вместе с Диего и делать все, что он прикажет без лишних расспросов.
— Диего — это второй вампир?
— Да.
— Ясно. А он не говорил, кто, что, как?
— Нет. Ему просто надо было схватить тебя и вывезти за город. Обязательно сегодня.
Я потерла лоб.
— М-да. Зря ты отдал приказ об убийстве.
— Не зря. Его нельзя удержать. Один из его талантов — расплываться туманом. Он ушел бы — и убил вас всех.
— Померли, задохнувшись в тумане. Как печально.
Вампир помрачнел.
— В жизни это выглядит намного печальнее.
— Понятно. Для допроса нам его было никак не взять?
— Нам — никак. Если только группой из пяти-шести вампиров которые сильнее Дие-го.
И где я таких возьму? Тут всего сопротивления — я да оборотни. Маловато будет.
— Ладно. Черт с ним. Рано или поздно, так или иначе, но мы узнаем, что и как. И когда я узнаю КТО...
— Крыса не может быть одна, — философски заметил вампир. — Диего получал от кого-то инструкции. Я не знаю, кто и что ему говорил, но сообщники у него точно были.
— Еще бы их не было. Я бы точно не стала соваться в другой город, не заслав сюда со-рок бочек шпионов.
— Вампиры не глупее тебя, — ухмыльнулся Питер. — А что насчет меня?
А что насчет него? Лечить будем!
— Прости. Перед тем, как мы начнем лечение, я хочу спросить еще. Как вы подготовили эту засаду?
— Полчаса назад мы пришли сюда. Потом появились вы.
— Ага. То есть вы приехали, когда мы были еще в церкви...
— Где?! Ты же фамилиар вампира!
— И что!? Я теперь и в церковь сходить не могу!? — разозлилась я.
— А ты — можешь?
— и даже не начинаю дымиться синим пламенем, — окрысилась я. — А еще я могу лопать куличи и освященные яйца, купаться в святой воде и ношу крестик. Пожизненно.
Вампир потряс головой, понял, что умом Россию не понять — и смирился.
— Ты знаешь, как снять с меня проклятие?
— Да. Только ты сам не сопротивляйся, ладно? Может быть больно и неприятно.
— Тогда объясни, что ты будешь делать.
Я кивнула. Справедливое требование, сама бы хотела знать, что и как. И кажется, знала. Хотя до конца и не была уверена. Ни правильно ли я поступлю, ни во что мне это обойдется...
— Когда я смотрела твою ауру — она была яркой и разноцветной. А еще на ней были се-ребряные рисунки. Как у оборотней, но — другое, совсем другое.
— То есть?
— У оборотней это скорее изображение их зверя. А у тебя — как орнамент. И вот этот ор-намент сверху словно прикрыт какими-то черными нашлепками. Следами лисьих лап. Так это мне видится. Я готова поспорить, что управлять ты можешь только лисами — и то — оборотнями.
— Угадала.
— Вот. Гильометта ненавидела тебя. И сил на предсмертное проклятие вбухала — не жа-лея. Всего истоптала.
— мой хозяин удивлялся, что я почти ни капли силы не получил, когда выпил ее последнюю кровь, — вспомнил Питер.
— Так далеко я не влезала. Сейчас я вижу эти следы... Ты — как клубок нитей. А прокля-тие — комья грязи, зависшее на нитях. Если я отчищу комья — остальное растворится са-мо. Ты и сам снял бы его — лет через две тысячи...
Это я еще поскромничала. Я видела, что кое-где пятна уже растворялись, но медлен-но, слишком медленно. За девятьсот лет — и так мало... Скорее уж не две тысячи, а пять.
— Так долго я не выдержу.
— Я могу помочь тебе. — Тут мне в голову пришла одна идея. — Не безвозмездно.
— А как? Что ты хочешь за свою помощь?
— Останешься здесь и поможешь мне поработать со зверями. У тебя дар. А я хочу по-нять, как и что происходит.
— Мой хозяин может меня не отпустить.
— Свободного ронина?
— Я не ронин.
— почему? — мне было искренне любопытно. Аура вампира была очень мощной. Яркая, цветная, искристая — она дрожала и переливалась в радиусе нескольких шагов. Мешали только черные грязные кляксы. Но их-то я удалю. Наверное...
— сил не хватает.
— Глупости. Видимо, из-за проклятия ты не можешь развернуться в полную мощность. Но это мы поправим.
— После этого у меня хватит сил, чтобы стать — свободным?
И столько надежды было в его голосе... Нечисть? Ну и пусть! Но он — живой! Ему тоже больно, страшно, он чувствует... Да что еще надо!?
— Да. Это я гарантирую.
Я была полностью уверена в себе. Но вампир все еще колебался.
— А у тебя точно хватит сил?
— Да. — Откуда-то я знала это. — Начнем?
Но вампир вдруг заколебался, почти в буквальном смысле. Аура подернулась рябью.
— А... это долго? Вы наверняка вызвали подкрепление.
— Да. Но сколько бы мы не пробыли здесь — в реальном мире пройдет не больше пяти минут.
— Ты это точно знаешь?
— Да.
В прошлый раз, когда я перевела Влада через мост — так и было. Мне казалось, что прошли часы. А Борис мне рассказал, что весь поединок занял минут семь. И то четыре минуты из них я пыталась отгрызть вампиру голову.
Вампир явно сомневался, но мне уже все надоело.
— Ты — со мной?
— Да, — решился Питер.
Я протянула вперед руки. Интересно, что будет, если просто отколупывать эту грязь. Молча.
Не-ет, фигушки мне. Руки проходили сквозь грязь, как будто ее и не было. Но висит же! Ошметками и лохмотьями!
А что я делала в прошлый раз? И чего не делаю в этот. Все вроде так же. Полянка, мы с вампиром о! Вот я что еще делала!
Молилась.
Может, и сейчас попробовать?
После встречи с ИПФовцами? Получится ли у меня искренне молиться?
Не знаю.
Но я ведь и молюсь не ИПФ, а Богу. А Он, если есть — Ему наверняка плевать на всех попов планеты. Почему бы и не попробовать? Недаром говорят, что в молитве главное — вера. А я верю в Бога? Не знаю. Может, Он знает? Если знает, точно не откажет. Да и не за себя просить надо. За вампира. А виноват ли он? Сейчас — да. А тогда? Он ничем не заслужил проклятия.
А только ли его проклинала Гильометта?
Или и его родных — тоже?
Об этом я и начала. Честно признаться, ни одной молитвы я до конца так и не помни-ла, а от церковнославянского у меня вообще челюсти сводило. Вот зачем молиться на языке, который никто толком не понимает? И не надо, не надо мне говорить о традици-ях! Если Бог есть — он как-нибудь не глупее нас с вами. И ему должно быть безразлично на каком языке ты молишься. А также где это происходит, и о чем ты просишь. Так что кто хочет — пусть корежит свой язык в попытках выговорить фразу типа: 'Аще по-спите посреде предел, криле голубине посребрене, и междорамия ея в блещании злата. Внегда разнствит Небесный цари на ней, оснежатся в Селмоне. Гора Божия, гора тучная, гора усыренная, гора тучная. Вскую непщуете горы усыренныя? Гора, юже благоволи Бог жити в ней, ибо Господь вселится до конца'.* Вот вы что-нибудь понимаете в этой фразе? Разве что гору. Вот и нечего извращаться.
* Юля цитирует строки из псалома ? 67. прим. авт.
— Господи, прости этого человека и его предков, ныне живущих и давно живших, всех его родственников, близких и дальних во всех ветвях его генеалогического древа до се-мидесятого колена назад и вперед. Прости их, и посели в их души любовь, любовь веч-ную и прощение ко всем предкам его рода и потомкам его. Решением твоим он родился в этом роду, в это время и по твоему желанию несет этот крест, выбранный тобой. Не осу-ждай его за то, на что сам и обрек.
Под моими руками медленно падали на землю хлопья грязи, впитываясь в одуванчико-вую поляну и бесследно исчезая. Я начала с ног. Вампиру явно было неприятно, но он терпел молча.
— Если можешь, если помнишь хоть что-нибудь, тоже помолись, — попросила я.
Но вампир только покачал головой.
— я все забыл. Слишком больно было.
А мне — нет? Пальцы, между прочим, щиплет. Можно и об этом сказать.
— Дай мне, Господи, сил и терпения, любви и достоинства своей помощью, сил напоить род, из которого произошел этот человек, большим потоком любви. Он простил всех сво-их предков и пусть они тоже простят его. Ибо они любили и любят нас — неважно, здесь мы или там, живы или мертвы, перед гранью земного — или уже за гранью. Мы — люби-мые и любящие дети их. Я посылаю Любовь и силу Любви по всему миру, всем предкам и потомкам, всем ветвям его генеалогического древа, на все века продолжения рода и прошу тебя, Господи, помочь мне в этом. Сними, Господи, все проклятия и все запреты с этого человека и его рода, родных его и близких и тех, кто связан с ним узами крови пусть даже и не помнит об этом, здесь и сейчас, навсегда и навечно. Покажи ему благо-дать свою, а мы будем благодарить тебя — и любить этот мир, любить навечно — и до бе-зумия.
Ноги были очищены, и я перешла к бедрам и талии. И попрошу без пошлостей. Все рав-но вампир здесь был всего лишь энергетическим каркасом, как я это понимала. Да и я сама была такой же. Это не эротик-сны с участием одного зеленоглазого гада...
Пальцы щипало все сильнее. Интересно, что происходит со мной в реальности? Но на-до продолжать...
* * *
Константин и Глеб смотрели в окна. Минуту назад оборотни цеплялись когтями за сиденья, только чтобы не поддаться, не выйти из машины, а сейчас...
— Зов угас? Точно угас? — Константин не верил своим чувствам до кон-ца.
— я его больше не чувствую... Юлька?
Ответа не было. Женщина лежала, как мертвая, запрокинув голову назад. Глеб поспешно нашарил жилку у нее на шее.
— Пульс ровный.
— Это обморок — или транс?
— От нее всего можно ожидать. Помнишь, как она тогда Влада прикончи-ла?
Это Константин хорошо помнил. Он как раз тогда присутствовал в свите Андрэ, как закуска, конечно. И видел все с начала и до конца. Он ожидал тогда, что все закон-чится за пару минут. Для вампира оторвать голову одной соплячке — ха! Но все пошло не так. И даже не из-за отчаянной попытки сопротивления. Из-за того света, заливающего круг. Страшного для вампиров. Именно тогда Константин впервые увидел животный страх на лице Князя Города. Именно тогда подумал, что есть кто-то или что-то — сильнее вампиров.
— Думаешь, она сейчас что-то делает?
— Не знаю. Твою мать!!!
Глеб дернулся от лежащей женщины, так что едва не пробил головой потолок машины.
— что случилось?!
— У нее руки...
Константин бросил на заднее сиденье короткий взгляд. Но и этого хватило. Волос-ки на затылке оборотня зашевелились, по телу побежали противные мурашки. Ладони вдруг стали скользкими и холодными.
— Это — что!?
Других вопросов у него не было. Пока они были в безопасности. Но оборотень го-тов был вырваться даже под выстрелы противника, лишь бы этого не видеть. Происхо-дящее было... слишком неправильным. Чужим. И потому — страшным.
Одно дело — смотреть в экран телевизора и цедить пиво, твердо зная, что проис-ходящее — только выдумка режиссера. Другое — вот так. Вживую.
Лицо лежащей женщины было искажено мучительной гримасой. Словно она та-щила в гору что-то тяжелое. Губы шевелились. А вокруг рук разливалось слабое красно-ватое свечение. И из-под ногтей выступала кровь. Собиралась в капельки, медленно ка-пала на пол... почти черная в свете, пробивающемся через тонированные стек-ла.
— Не знаю. Следи за пульсом. Если она умрет, с нас Князь шкуру на ленточки спустит.
— и Валентин — тоже. Лучше б она выжила.
— Куда как лучше. У меня Настя вся расцвела. Радуется, детей ждет...
— Это если нас сейчас не грохнут. Нас — двое. Сейчас нас могут просто числом взять.
Но из дома не доносилось ни звука. Все словно застыло в молчании. Только тихо капала на пол кровь, собираясь в небольшие лужицы на полу.
