Головная боль?
Взглянуть на женщину через сканер — патологических изменений головного мозга не выявлено — давление слегка повышено — характерные изменения энцефалограммы, сосудистые головные боли? — височные артерии — левая заметно расширена...
— Госпожа, с какой стороны у тебя обычно болит голова? Слева? — озабоченно спросила она.
— Что? — на лице журналистки отчетливо проступило изумление. — Голова? При чем здесь?...
Карина протянула руку и слегка нажала кончиками пальцев на левый висок Викары. Та дернулась одновременно от боли и от рефлекторного желания уклониться. Карина опустила руку и щупальцем манипулятора легонько коснулась обвивающих височную артерию нервов. Теперь — она знала — те на время потеряли всякую чувствительность. Журналистка негромко охнула и шагнула назад.
— Что ты сделала? — резко спросила она. — Что ты сделала со мной?
— Ничего особенного, госпожа. Я временно усыпила нервные окончания, на которые давит расширенная артерия и которые вызывают у тебя приступы мигрени. Ненадолго, максимум часа на три-четыре. Потом головная боль может вернуться снова. Скажи, ты принимаешь какие-то обезболивающие препараты?
Викара медленно подняла руку и сдвинула на лоб пластинку контроль-панели. Правый ее глаз, светло-зеленый, как оказалось, слегка отличался по цвету от левого, имевший более темный оттенок.
— Зачем ты это сделала? — почти отчаянно спросила она. — Как ты узнала, что у меня болит голова?
— Я врач, госпожа. И я девиант со способностью к объемному сканированию. Проще говоря, я вижу, что творится у тебя внутри. Я невеликий специалист в области сосудистых заболеваний, у меня совсем иная специализация. Но я знаю, что такие мигрени успешно лечат и терапевтическими, и хирургическими методами. Так ты принимаешь обезболивающие препараты?
— Да... — Журналистка осторожно прикоснулась пальцами к виску. — Тарамон, например.
— Тарамон — обезболивающее общего назначения. Он малоэффективен в данной ситуации и вообще давно устарел. Тебе следует всерьез заняться ликвидацией проблемы, а не просто подавлять симптомы. Скажи, перед мигренями у тебя бывают аберрации зрения? Слуха?... Нет, не отвечай, мне знать незачем. Просто перед визитом к врачу постарайся припомнить любые детали, связанные с твоим состоянием. Я не могу посоветовать тебе специалиста сразу, я ничего не знаю о вашей стране. Но я могла бы выяснить и связаться с тобой позже, если ты сочтешь возможным оставить мне визитную карточку — прости, у меня нет пелефона вашей системы, я не смогу принять контакт напрямую.
— Госпожа Мураций, — в голосе Викары на мгновение прорезались прежние нотки профессионального допросчика, — и все-таки скажи, почему ты помогла мне? Неужели мои вопросы тебя не разозлили?
— Я врач, госпожа Викара. Я обязана помогать людям, особенно если помощь настолько проста. А вздо... нетерпеливых пациентов в своей жизни я навидалась куда больше, чем хотелось бы. Так что насчет визитки?
— Спасибо, не стоит... — корреспондент "Свечи" еще раз потрогала висок, словно не веря в избавление. — Я сумею найти врача сама. Я просто не думала, что проблема решается. У меня и мать, и бабка мигренями страдали, и никто помочь не мог. Говорили, что только опасная операция... Так что я даже и не тратила зря время.
— Понятно. Займись проблемой безотлагательно, госпожа Викара. Ты ведь еще и журналистка, головная боль и вызванная ей раздражительность не лучшим образом сказываются на твоей профессиональной деятельности. На тебе лежит слишком много ответственности перед обществом, чтобы позволить недомоганию влиять на четкость твоих суждений.
— Скажи, ты действительно в это веришь? — задумчиво спросила Викара.
— Во что? — не поняла Карина.
— В то, что сейчас сказала. В ответственность перед обществом. Можешь отвечать откровенно, я отключила запись.
— Госпожа Викара, я не понимаю вопроса. Каждый несет ответственность перед обществом, в котором живет. У кого-то она больше, у кого-то меньше, но она есть у всех. Нельзя жить в обществе и оставаться свободной от него. Ты как-то странно на меня смотришь — я сказала что-то не так?
— Ты сказала то, что я слышала от политиков тысячи раз. Беда в том, что ты первая, в чью искренность я почему-то поверила.
Викара еще раз потерла висок.
— Пожалуй, с интервью пора заканчивать, — насмешливым тоном сказала она. — А то я еще расчувствуюсь и разрыдаюсь на глазах у всех, что сильно подмочит мою репутацию стервы-журналистки. В благодарность за помощь, так и быть, поищу другие мишени. Всего хорошего, госпожа Мураций.
Она повернулась и пошла куда-то в дальний конец зала, задумчиво лавируя между гостями.
— Впервые вижу ее такой, — удивленно заметила Марица. — Она обычно не церемонится с теми, с кем беседует. И является без спросу и приглашения, когда вздумается. Она весьма влиятельный журналист и у нее очень могущественный... покровитель, так что я не могу просто так отказать ей от дома. Но репортажи у нее просто хамские, и иногда у меня возникает желание выгнать ее отсюда взашей раз и навсегда. Я уж думала, мне вмешиваться придется...
— Она паскудная сука! — резко сказала Ольга. — Я вспомнила — именно она написала статейку про господина Медведя.
— Она просто человек, такой же, как и остальные, — покачала головой Карина. — И куда несчастнее, чем другие. Мигрень — одна из худших болезней. Она воздействует непосредственно на мозг, на способность воспринимать мир легко и с радостью, озлобляет и ослабляет даже сильных людей. Ей следовало обратиться к врачам давным-давно, и ее бы быстро вылечили. Мигрень уже много лет лечат за период-другой просто терапевтическими методами, только в сложных случаях прибегают к хирургическому вмешательству. Но ведь люди боятся идти к врачу до тех пор, пока не становится поздно...
— С тебя прямо Колесованного писать можно, — хмуро сказала Ольга. — Тот тоже заповедовал врагов своих прощать. Марица, есть там кто-то еще в очереди на знакомство?
— А как же! — преувеличенно-коварно ухмыльнулась графиня. — Целая толпа. Все, кто в зале, можно сказать. Вон как раз парочка переминается с ноги на ногу, они следующие...
И карусель незнакомых лиц закрутилась снова.
В десять часов Карина почувствовала, что ее неудержимо тянет в зевоту. Проекция, запрограммированная на имитацию естественных циклов, ровно в полночь начала изображать сонливость. После третьего деликатного зевка в ладошку, когда она уже почти было решила отключить псевдоусталость, графиня Марица подхватила ее с Ольгой под локотки — та тоже то и дело терла глаза — и отвела в сторонку, к панорамному окну, за которым царила ночь, разгоняемая яркой иллюминацией уличных фонарей.
— Ну что, девочки, притомились? — заботливо поинтересовалась она. — Потерпите еще чуть-чуть. Присядьте куда-нибудь в угол и отдохните. Крош скоро приедет. Он определенно обещал явиться около полуночи.
Она махнула рукой, и тут же возле них материализовалась молодая девушка в наколке и с подносом бокалов. Карина смутно вспомнила, что видела ее на кухне. В бокалах, судя по цвету и запаху, оказался ее любимый джусовый сок.
— Спасибо, госпожа, — поблагодарила она, взяв один бокал и прихлебывая. Глаза девушки изумленно расширились, и она неуверенно взглянула на графиню.
— Спасибо, Муалка, — невозмутимо произнесла та, тоже принимая бокал и протягивая второй Ольге. — Госпожа Карина, вообще-то в нашем прогнившем аристократическом обществе не принято благодарить слуг за то, что они делают свою работу. Однако, — она иронично прищурилась, — когда нас не видит и не слышит никто из высокородной публики, можно вести себя и по-человечески.
Она подмигнула Карине и движением руки отпустила мгновенно испарившуюся Муалку.
— А кто такой господин Крош? — неуверенно осведомилась Карина, отхлебывая сок и наслаждаясь его тонким кисло-сладким вкусом.
— Оой-граф Крош Сноповайка — министр внешних сношений Четырех Княжеств, — светским тоном, словно рассуждая о погоде, пояснила Марица. — Он, кстати, просил извиниться, что так задержится, но твой визит оказался для него большой неожиданностью, и он не смог вот так сразу изменить расписание. О, кстати, легок на помине, если я еще не разучилась узнавать министерские номера. Только что-то его необычно много, аж три машины сразу...
По ярко освещенной дороге от ворот к парадному крыльцу стремительно катили три автомобиля — длинных, черных, с наглухо тонированными стеклами и абсолютно идентичных. У крыльца они резко затормозили, и из первых двух горохом посыпались люди с короткими автоматами и в странной униформе — темно-синих мешковатых комбинезонах с красным паутинным рисунком на груди. Ольга резко втянула воздух сквозь сжатые зубы.
— Не может быть... — потрясенно пробормотала она.
— Ну, с Талы станется такой фокус устроить! Сейчас выясним точно. Стойте здесь! — приказала Марица и, подобрав подол, бегом бросилась к выходу в холл. Гости провожали ее удивленными взглядами. Люди в комбинезонах в это время рассредоточились вокруг крыльца, и из задней машины выбралась и стремительно взбежала к невидимому из окна входу плотная группа в такой же униформе.
— Не может быть... — повторила Ольга, и в ее голосе явно прорезался ужас. — Откуда... Почему...
— А что происходит? — почему-то шепотом спросила Карина.
— Они одеты в форму дворцовой гвардии, — слабо проговорила стремительно бледнеющая княженка. — И я определенно узнала Топтобоя — его личного телохранителя. Ой, мама... Но почему он почти без охраны?
Словно в ответ на ее вопрос за окном сначала тихо, а потом все громче и громче застрекотали вертолетные винты, и два огромных реактивных геликоптера, вынырнув из темноты, стремительно приземлились на парковочные площадки по бокам особняка, каким-то чудом не задев ряды лимузинов. Из них начали выпрыгивать люди в такой же синей униформе, рассыпаясь по лужайкам и парку и исчезая в темноте.
Несколько секунд спустя в зал стремительно вошел невысокий коренастый мужчина в невзрачном сером деловом костюме, перед которым веером разошлись шестеро в комбинезонах. За ним с трудом поспевала графиня Марица и еще один мужчина, высокий и представительный, в шикарном золотом пиджаке, с великолепной белой гривой волос, небрежно рассыпавшихся по плечам. Позади шли еще трое в комбинезонах. Оружия у телохранителей не замечалось, по крайней мере, на виду, но гости резко подались назад, освобождая дорогу. По залу пронесся общий вздох, мгновенно перешедший в волнообразное движение — мужчины и женщины опускались на одно колено и склоняли голову либо замирали в глубоком поклоне со скрещенными на груди руками. Ольга, словно подкошенная, тоже рухнула на правое колено, уперлась кулаком в пол и склонила голову, не поднимая взгляда.
Мужчина в сером костюме остановился в трех шагах перед Кариной и коротко поклонился. Карина, спохватившись, глубоко поклонилась ему в ответ по всем правилам женской вежливости. Она чувствовала, что ее голова идет кругом. Вот тебе и скромный рабочий визит на полдня... Рис, я тебя убью, дай только добраться!
— Госпожа Карина Мураций, я Верховный Князь Четырех Княжеств Тайлаш Полевка, — глубоким сильным голосом произнес мужчина. — Рад знакомству. Прошу прощения за неожиданный визит, но так получилось, что я решил по старой памяти заглянуть к кузине на огонек, чтобы развеяться. Раз так совпало, что ты тоже здесь, я решил кое-что обсудить лично. Дама Ольга Лесной Дождь, разрешаю подняться. Твое участие тоже потребуется. Марица, — он обернулся к графине, — где бы нам переговорить наедине? Помнится, у тебя имелась небольшая уютная гостиная как раз на такие случаи...
— У Повелителя хорошая память, — громко ответила графиня, учтиво кланяясь. — Прошу за мной на второй этаж.
Она повернулась и направилась к выходу из залы. Верховный Князь слегка склонил голову и в полуобороте движением руки пригласил Карину и Ольгу следовать за ней.
"Семен, на связь. Карина в канале. Рис, срочно!! Горю!"
"...Семен в канале. Что случилось, Кара?.. Ого! Когда только успела! По анализам их совещаний я думал, что в первый приезд ты до него точно не доберешься. Непредсказуемый дядька, оказывается, этот Верховный Князь. Так... все, я слушаю в фоновом режиме. Запись ведешь?"
"Да. Не бросай меня, я боюсь".
"Не мандражи. В крайнем случае просто растворись в воздухе, пусть гадают, куда ты делась".
"Рис, мне не до шуток!.."
— Великая честь для меня встретиться с тобой, блистательный господин рыцарь Верховный Князь. Прошу благосклонности, хотя и не надеюсь на нее, — Карина еще раз поклонилась и последовала за графиней. Верховный Князь как-то ловко пристроился справа от нее, держась строго вровень. Ольга оказалась сзади, в компании беловолосого, и ее движения казались отчетливо деревянными, а в глазах застыло паническое выражение.
Телохранители в синей униформе тут же образовали вокруг них плотное кольцо. Они, казалось, даже и не смотрели по сторонам, но гости стремительно подавались назад, чтобы не оказаться рядом. Карина быстро взглянула через сканер на того, что шел чуть впереди и слева, и чуть не запнулась от неожиданности. Назвать "безоружным" мужчину можно было с тем же основанием, что и подготовленный к бою тяжелый танк. В складках, карманах, кармашках и кобурах мешковатого комбинезона, сшитого из пуленепробиваемой ткани, располагались: два пистолета (один совсем маленький, но зато, похоже, с отравленными пулями — это ведь токсичные соединения ее нынешний объемный сканер выделяет желтым?); компактный автомат и четыре снаряженных магазина к нему; пять ножей, из которых четыре метательных, а один длинный обоюдоострый боевой; связка небольших шариков, охарактеризованных сканером как "устройство светошумовое МуВа-21"; и тяжелый шипастый кастет. Довершали картину легкий плотный бронежилет под комбинезоном, куча непонятных электронных устройств и вживленная под кожу за ухом пленка коммуникатора, от которой вдоль шеи за шиворот к батарее спускался тончайший проводок, совмещающий функции шнура питания и антенны.
И еще телохранитель совершенно определенно являлся сильным, не ниже второй категории, девиантом. Скорее, первой, с учетом персоны, которую охранял. И его силовые манипуляторы оказались свернутыми в грудной клетке в тугие конусы, готовые к разящему удару, недвусмысленно направленные остриями на Карину и не отклонявшимися даже при изменении его позиции. Очевидно, для него не составляло труда поразить цель вслепую, ударом назад. Карина по себе знала, насколько сложно точно навестись на не видимую глазами цель, а потому сразу прониклась к нему уважением.
Других телохранителей Карина сканировать не стала. И так все понятно. Она молча шла сначала через мертвую тишину зала, а потом поднималась по широкой каменной лестнице, чувствуя рядом с собой ровное дыхание мужчины, распоряжавшегося судьбами четверти мира. Она не осмеливалась повернуть голову, чтобы не показаться назойливой, и не рисковала отцепить от проекции точку восприятия, чтобы ненароком не загреметь по ступенькам. Конечно, проекция способна шагать и в автономном режиме, но сейчас определенно не время для опытов. Кто знает, как отреагируют телохранители, если она запнется и автоматически ухватится за Верховного Князя... Она лишь на пару секунд приоткрыла нейросканер навстречу эмоциям окружающих. От Верховного Князя исходила какая-то успокаивающая надежная сила, базирующаяся на могучем чувстве долга и целеустремленности. Где-то глубоко внутри тлел слабый огонек любопытства, но не презрительно-высокомерного, как у большинства, а доброжелательного, и мерцали искры добродушного юмора, направленного, впрочем, даже не на нее, а на Ольгу. От Ольги исходили те же эмоции, что отчетливо читались у нее на лице: панический ужас перед Верховным Князем, желание оказаться отсюда где-нибудь подальше, а заодно — автоматическая настороженность телохранителя, рефлекторно сканирующего пространство вокруг, даже когда в том нет необходимости. От беловолосого мужчины в сторону Верховного Князя текли слабое раздражение и та особая терпеливость, с которой взрослые относятся к проказам любимых детей. Определенно, он не одобрял присутствия здесь главы государства.
