— Это кто же у нас такой умный?
— Кто именно ведёт такие беседы, я не интересовался. Но всё же, уже появились те идиоты, кто решил последовать этому "мудрому‟ совету.
— Ага. Не имея хороших хранилищ, эти придурки додержат свой урожай до появления в нём гнили. А затем, будут метаться со своим порченым зерном, пытаясь хоть что-то за него выручить. Правда, если до этого момента, горожане, не подымут голодный бунт и в праведном гневе, не придадут их владения кровавому разору.
— Ты думаешь, что такое возможно?
— А ты подумай сам. Цены на продукты растут? — Растут. А это значит, что в ожидании более большего барыша, купцы немного придержат свой товар. Народ не слепой и увидев, что еды стало меньше, и при этом она дорожает, начнут спешно увеличивать количество хранимых в погребах продуктовых запасов. Что, в свою очередь, ещё сильнее взвинтит цены. А тут ещё и землевладельцы, следуя "мудрым‟ советам неких "доброжелателей‟, повременят с реализацией собранного урожая, и этим внесут свою толику в разжигание спровоцированной неким инкогнито продуктовой паники. А тем временем, на прилавках ещё больше опустеет, да так, что оставшийся на прилавках товар станет золотым — цены взлетят до немыслимых величин. Я уже не говорю о стоимости того, что будет реализовываться из-под полы. После этого многие, у кого не было денег запастись продуктами впрок, на самом деле начинают голодать. Пойдут по столице шепотки, а затем и гневные разговоры об умирающих от недоедания детях и стариках. Так что, нашим вездесущим шептунам-доброжелателям, только и останется, что донести до черни информацию, кто именно виновен в их бедах. И, при этом, не забыть указать толпе "нужные адреса‟, вдруг они сами не поймут того, кому они должны предъявить все свои претензии. Я думаю, что ты сам прекрасно понимаешь, с какой силой может полыхнуть народный бунт. Мало не покажется никому, как виноватым, так и тем, кто был не при делах. Бунт конечно же подавят, но погибших не воскресишь.
Михаил помрачнел, задумался. После чего, с внешней тяжестью свойственной усталому человеку, уселся на стоявший рядом с ним стул и зло посмотрел на Александра.
— Умеешь ты до жути мрачные перспективы рисовать, — недовольно сказал Миша, продолжая "буравить‟ друга взглядом, — послушаешь тебя, и становится так тошно, что выть хочется. И когда ты только этому научился?
— Жизнь сама такому учит.
— Да-а-а. в этих словах что-то есть. Так ты считаешь, что голодный бунт будет?
— Точно не знаю. Но, наши друзья, такие как Шуйский, сложившейся ситуацией могут воспользоваться. Зуб даю, для таких революционных бойцов как он, это та ситуация, которой необходимо воспользоваться для свершения этого грёбанного переворота — то есть революции. Да и как я помню, ты и сам об этом ещё не так давно мечтал. И я, кстати, тоже.
— Вот умеешь ты Саша сказать так, что вроде, как всё понятно, но тут же думаешь: "А на каком это языке Алекс говорил?‟ — И что прикажешь нам делать, дабы предотвратить предсказанное тобою безумие? Кассандра ты местная.
— Я так думаю, что в данной ситуации, нечего заумного творить не надо. Я имею в виду, никаких хитроумных интриг мы не осилим, потому что не знаем всей "кухни‟, а только догадываемся о том "вареве‟, что на ней кипит. Ток что, на всякий случая, пока не поздно, стоит запустить в кулуарах дворянского собрания некие разговоры. Например: "Стало известно, от о-о-очень уважаемых людей и по большому секрету. Только смотри, никому ни-ни, молчок. Так они утверждают, что в скором времени те, кто придумал байку про саранчу и засуху, собираются сорвать на этом деле грандиозный куш. Оставив всех несведущих о замыслах этой аферы, в дураках. Сами понимаете, в таких хитрых делах выигрывает тот, кто сделает первый шаг. И этими разбогатевшими счастливчиками и будут те, кто распускал слухи про грозящий нам неурожай. Сами подумайте, если кто-то этим занимается, значит, есть в этом некая корысть. Да что вы говорите? Вы спрашиваете как доказать то, что это всего лишь специально спровоцированные слухи? Так это элементарно, Ватсон. Найдите среди ваших знакомых хоть одного землевладельца, у кого хоть как-то пострадали посевные поля‟. — Вот как-то так.
— Алекс, прости, но я не пойму, к чему ты клонишь. Кто такой господин Ватсон, с которым мне предстоит пообщаться для уточнения сложившейся ситуации?
Сашка вмиг осознал свою оговорку. О том, что здесь не только не был снят фильм о Шерлоке Холмсе, но и Артур Конан Дойл, не написал этого произведения, Александр не подумал. И поэтому, постарался выкрутиться, флегматично заявив:
— Так это. Имечко это, я спонтанно сказал. Чтоб ты не подумал, что я говорю о ком-то из представителей нашего собрания.
— А-а-а, понятно. И что, ты уверен, что предложенный тобою план сработает?
— Не знаю, я ни в чём не уверен. Но если ничего не делать, то мы и не узнаем, помогут ли мои задумки в деле по предотвращению голода, или нет. Да и вообще, может быть, всё то, что я тебе рассказал о возможном бунте, всего лишь плод моей воспалённой фантазии.
— А может быть, и нет. Я кстати, завтра поговорю с отцом и несколькими своими друзьями. И мы постараемся запустить придуманную тобой сплетню. Даже если мы перестраховываемся, хуже от этого не будет. Мы пообщаемся со всеми знакомыми землевладельцами, и если на полях у них всё в порядке, сами начнём реализовывать зерно. Как раз, скоро начинается покос.
Александр смотрел на своего друга и удивлялся, как тот сильно изменился. И где делся тот глупый идеалист-революционер? Где его стремление покарать всех виновных, а то, что будет дальше, не столь уж важно. А всего-то и надо было, занять его полезной работой, чтоб он почувствовал, как добываются те денежки, которые он, до этого, только тратил. И что именно он, несёт ответственность за жизни тех людей, кто на него работает. Нет, в этой системе необходимо многое менять и это неоспоримый факт. Однако сжигать ради этого свой дом, этому юноше не хочется. Пусть кто-либо другой, в другой стране, рубит подобный Го́рдиев узел. Потому что из получившихся обрубков, нормальной верёвки уже не изготовишь.
— Мишель, мне кажется, ты ко мне приехал не ради этого разговора. Об этих новостях можно было написать и в письме.
— И то, правда! — Оживился Михаил. — Дело в том, что мы с отцом, не так давно, купили паровоз, разбившийся в результате умышленной порчи железнодорожного пути ...
— А это ещё зачем? На кой чёрт, вам этот металлолом нужен?
— Ты в начале выслушай, а после возмущайся. Я с отцом, пожелал на наших плавильнях поставить мощный паровой двигатель. Чтоб он огромные меха качал. Новые мастера сказали, что так надо, а зачем, я так и не понял. А британские промышленники чего-то мудрят и отказались нам эту машину продавать — за любые деньги. А тут, произошла эта катастрофа. Мой папа́ узнал про неё, и не теряя времени обратился к нужным людям, те получив свою долю "благодарности‟, дали соответствующую команду и в итоге, паровоз разобрали, сняли с него все, что нам не пригодится. А всё остальное, продали отцу как лом.
— Ну а я здесь, каким боком?
— Опять ты странно говоришь. Вредно постоянно общаться с простолюдинами — дичаешь братец. Но я говорю не об этом. У тебя есть некий грамотный инженер, это так. — при этом, Миша заговорщицки подмигнул, мол я то знаю твою тайну, но, даже оставаясь с тобою наедине, буду тебе подыгрывать. — Поэтому, "дай‟ ему приказ, пусть он на этот агрегат посмотрит и разберётся, что к чему. Дело в том, что в этих исковерканных железках, ни я, ни мои работники, не смогли ничего понять. Если ты дашь своё согласие, то мы завтра же привезём машину к тебе.
— Конечно согласен. Куда я от тебя денусь? Дружище.
Знал бы Александр, во что ему выльется это согласие. Может быть тогда, он не был столь категоричен, давая положительный ответ. Как впоследствии выяснилось, именно это предложение Михаила и стало причиной того бедствия, которое сравнивают с ввалившимся в гости татарином. Пусть с разбитого паровоза сняли всё лишние, и кажется, оставили только всё необходимое. Однако, для облегчения транспортировки, с изуродованного в результате катастрофы котла, сняли всё что можно. Было не страшно то, что демонтировали дымовую трубу, остатки кабины машиниста и все колёсные пары. Это как раз является лишним. Хотя. Кузнец и этому металлолому был бы рад, ему и его ученикам, сколько не дай железа, его постоянно не хватает. Раздражало другое, с котла вытащили, колосники, демонтировали всякие там патрубки, приборы, рычаги, цилиндры, даже механизм задвижки топки. И пусть, весь этот хлам лежал отдельной кучкой, толку с этого не было никакого. Были одни лишь вопросы: "Как, не имея соответствующих чертежей, всё это безобразие собрать воедино?" — "Сколько всё это займёт времени?" — Мучил неизвестностью и тот факт, что оставалось только догадываться, как много железок было разобрано на сувениры самими железнодорожниками, их мастерами-ремонтниками и прочим народом. И каким образом решить возникшие из-за этого мародёрства проблемы.
Так что, для Саши и его особо приближённых учеников с того же дня начался кромешный ад небольшого масштаба. Так как спали они урывками, когда час, в лучшем случае два, а чаще всего, минут по двадцать за раз — урывками. Иногда, в имении появлялся отец Александра. В эти дни, его волевым решением, устраивались выходные дни, во время которых, группа "мозгового штурма" по копированию паровой машины и как сделать из чего-то непотребного конфетку, впадала в спячку — в буквальном смысле этого слова. Однако, как только Юрий Владимирович убывал домой, так сразу начиналась очередная "серия танцев с бубнами".
Не сказать, что в деле бессовестного плагиата не было сдвижек. Наоборот. Была разобрана, изучена и отражена в чертежах вся "мелочёвка". Что в свою очередь, дало большой толчок в обучении отобранных Сашкой отроков. И здесь не всё было гладко, в начале, мальчишки переводили в мусор большое количество дорогой бумаги, но и это длительное стояние у кульманов, и терпение, необходимое для объяснения допущенных ими ошибок, дало свои результаты. Талантливые, жадные до всего нового юнцы, на удивление быстро обучались всему, что их заставляли делать, и настал момент, когда они смогли самостоятельно зарисовывать отдельные механизмы и детали, одновременно проставляя на чертежах все необходимые размеры. Вот только, как собрать воедино работоспособный агрегат, до сих пор оставалось неразрешимой загадкой.
Да. Было ещё одно дело, которое Саша не собирался пускать на самотёк, им оказалось создание протеза для брата. Точнее, он был уже готов, и отставной поручик, с завидным упорством осваивал свою, новую искусственную ногу. Этот процесс сопровождался искусанными от боли губами, новой волной повышенной агрессивности Виктора и морем проливаемого им пота. Александр, не смотря на усталость, ежедневно находил время приходить в спортивный зал, чтоб посмотреть на эти занятия и пообщаться с братом. Наблюдал как тот, опираясь на специально поставленные для этой цели брусья, сжав зубы, чтоб не закричать, учится ходить. И в эти моменты, он ругал себя последними словами, что не поинтересовался в своё время методами протезирования, что могло позволить избежать многих ошибок. Но всё равно, даже не смотря на отсутствие нужных познаний, протез вышел неплохим. Это с учётом того, что он получился не тяжёлым, и будет полностью скрываться в сапоге. А самое главное, протез держался на культе прочно и при ходьбе не скрипел. Именно этого, неустранимого эффекта скрипучей ноги, младший брат боялся больше всего.
Именно во время одного из таких посещений спортзала, когда Виктор хвастался брату тем, что пользуясь только одним костылём, может совершить круг по периметру большой комнаты, в помещение вбежал молодой, запыхавшийся гайдук. Увидев Александра, юноша приосанился, оправил свою форму и, сделав пару медленных вдохов и выдохов, громко проговорил:
— Александр Юрьевич, к вам гость прибыл, просится, чтоб вы его приняли.
— И кого это принесла нелёгкая? — Поинтересовался Сашка, удручённый тем, что ему, не дали возможность полюбоваться на триумф старшего брата.
— Так это. Приехал какой-то старый жид, представился мастером Кацем. Управляющий распорядился отправить гостя в малый кабинет. А меня отправил на ваши поиски.
— Хорошо, я скоро приду. А ты тем временем распорядись, чтоб туда, в кабинет, подали кофе, а к нему сливки. Сервируйте на две персоны.
— Слушаюсь!
Парнишка резво развернулся, и за малым не сорвавшись на бег скрылся за дверью, а Саша, удручённо разведя руки, мол: "Рад бы братишка побыть с тобою рядом и порадоваться твоей великой виктории, да видно не судьба. Дела, будь они неладны".
Подходя к малому кабинету, Саша обратил внимание, что возле его двери, изображая из себя лихого служаку, стоит молодой, плечистый гайдук, это ему не очень-то понравилось. Граф решил, что как только освободится, то устроит Акиму Феоктистовичу небольшую взбучку за то, что в самом кабинете, гость остался без присмотра. С этими мыслями он вошёл в услужливо открытую бойцом дверь, не забыв выказать свою благодарность кивком головы, ведь боец стоял там, где ему приказали. То, что Александр увидел в самой комнате, резко улучшило его настроение, по крайней мере, отпала необходимость кого-либо карать за нерадивость. Авраам, с закрытыми глазами, сидел на скамейке, той, на которой обычно, во время совещаний располагаются десятники. На коленях ювелира покоились три пухлых папки из плотного, серого картона, удерживаемые от падения на пол жилистыми руками мастера. То, что старый еврей не дремал, стало понятно после того, как он почти сразу открыл свои очи и в его взгляде отсутствовали даже намёки на сонливость, или даже лёгкую негу. Напротив старика, борясь со скукой, сидел Пётр, который в отличие от гостя мгновенно встал и вытянулся по стойке смирно. А вот Кац наоборот, поднялся медленно, чинно, предварительно положив рядом с собой, на скамью, принесённые им документы. На лице этого "лиса", уже сверкала радостная улыбка, а голос зазвучал так, как у матёрого афериста на доверии, обрабатывающего свою очередную жертву.
— Здравия желаю, ваша светлость. — поздоровался ювелир. — Надеюсь, вы не откажите старому еврею в аудиенции?
— Здравствуй дорогой гость. Как я могу отказать такому человеку как вы? Не возводите на меня напраслину, уважаемый Авраам. Надеюсь, вы привезли мне только хорошие вести? А то, у меня, от плохих новостей уже развилась устойчивая мигрень.
— Я тоже надеюсь на то, что своими словами только порадую вас. Но решать, каковыми являются принесённые мною новости, предстоит только вам.
Говоря это, Авраам слегка покосился на старшего десятника, давая намёк на то, что привезённая им информация, не для посторонних ушей. Саша это мгновенно понял, поэтому, проимитировав что он ненадолго задумался, обратился к Увельскому: "Спасибо Пётр, можешь идти". — Дождавшись, когда десятник закроит за собою дверь, Александр, со словами: "Прошу вас, Авраам, присаживайтесь". — указал гостю на стул, стоящий у большого стола.
