Авраам уселся, но только сделал это после того, как своё место занял Александр. Ничего не поделаешь, прожив большую часть своей жизни в этом мире, мастер на подсознательном уровне соблюдал все правила поведения с людьми, занимающими в обществе более высокое положение. Следующее, что сделал Кац, было вполне ожидаемо, он выбрал одну из своих папок, неспешно её развязал, а найдя нужную бумагу, поднялся и, обойдя вокруг стола, положил её перед молодым человеком. Хотя, при желании, вполне мог передать её графу, не подымаясь из-за стола.
— Александр Юрьевич, прошу вас, для начала как можно внимательней ознакомьтесь с этими документами.
— Авраам, к чему такие сложности? Ведь не так давно, мы с тобою прекрасно общались без соблюдения излишних церемоний.
— Это было у меня дома, — еле слышно проговорил ювелир, склонившись почти к самому Сашиному уху, — там я мог гарантировать, что нас не подслушают, а здесь, увы нет.
— Хорошо. А зачем мне вникать в этот документ? Ведь я и без того, доверяю тебе как себе.
Пусть говоря это, граф намного лукавил. Дело было не в излишнем доверии, а в том, что он сильно устал, и ему не хотелось вникать в лежащий перед ним документ.
— Понимаю. Вы мне доверяете, но, у вас, у русских есть прекрасная поговорка: "Доверяй, но проверяй". — И это изречение, является эталоном народной мудрости. Приучив себя к её обязательному соблюдению, вам, в дальнейшей жизни, удастся избежать многих бед. К сожалению, люди со временем меняются, и не всегда это происходит в лучшую сторону. Пришлось Александру еле заметно покивать головой, выражая, таким образом, своё согласие. И далее, с трудом пробиваясь через усталость, вникать в смысл написанного.
Как это ни странно, но перед Александром лежал договор с одной немецкой строительной компанией, которая обязалась в короткий срок построить на новообретённых графом землях что-то вроде казарм для учеников и отдельно, дома для новых бойцов-гайдуков, которые возьмут на себя функцию охраны земель. Также, в бумагах говорилось и о возведении просторных учебных корпусов, в которых предстоит обучаться ремеслу нынешним беспризорникам, — бежавшим от Турецкой войны детям, коих амбалы, в скором времени начнут отлавливать на улицах столицы. Некогда, они сами прошли через это, и поэтому знают разницу между свободной, но голодной жизнью бродяги и сытой жизнью в ученичестве. Потому что, простая богадельня, не идёт ни в какие сравнения с теми условиями жизни, которые будут созданы детям. И ещё, именно они могут быть приставлены к этим сиротам воспитателями.
Ждали своего заверения и другие бумаги, разрешение и подряд на развёртывание в безлюдном месте небольшого полигона, необходимого для испытания экспериментальных образцов стрелкового оружия. Так же, на следующем документе говорилось, что возле реки, стараниями уже известной артели амбалов, будут выкопаны относительно неглубокие котлованы под фундамент больших построек. Для посторонних, довелись им прочесть эту бумагу, обоснование этих работ было до прямолинейности просто, по нему выходило, что граф мечтает стать коннозаводчиком. И для начала, повинуясь новым веяниям, решил залить фундамент для своих будущих конюшен. Да только вот невезенье, оставшихся у него денег, якобы хватает только на это, и не более. Но как пояснил ювелир, он понимает, что только тогда, когда фундамент устоится, Саша уже сам возведёт необходимые ему цеха. Мол, всему, своё время. А пока что, в договоре можно писать всё что хочешь, бумага всё стерпит и поможет скрыть подготовку к преобразованию артели в небольшой заводик.
"Я всё понимаю Саша, — говорил ювелир, — вы лучше меня знаете, что перед возведением стен ваших цехов и установкой в них оборудования, фундамент должен, как следует устояться. Поэтому, вам нужно подумать и решить, как должны выглядеть ваши первые корпуса. Осмотритесь на местности и нарисуйте предварительные наброски, где и что должно стоять и что и насколько глубоко моим людям копать. Ну, не мне вас всему этому учить. И таки да, слушайте, пока я не забыл. У меня есть один знакомый калека, этакий мужичок-живчик, без ног. И не смотрите на меня таким непонимающим взглядом. Я его знаю и уважаю, а всё потому, что потеряв конечности, он не запил от горя, а занял денег на "раскрутку", купил на них ваксу, несколько обувных щёток, самостоятельно сколотил подставку-сундук и небольшую скамью, и сейчас чистит праздно гуляющим господам их запылившуюся обувь. Ну и я, бывает пользуюсь его услугой и часто с ним разговариваю на различные темы. Да не закатывайте вы свои глазки к потолку, там ничего интересного нет. Лучше дослушайте старика, он плохого не скажет. Дело в том, что этот мужчина, ещё недавно служил ремонтником паровозов. Был уважаемым мастером, пока не покалечился. Так я его к вам пришлю? В смысле, мои ребятки его к вам привезут. Вы в свою очередь приютите его, вместе с женой и парой их маленьких дочерей, дадите им кров и работу. А за службой у них не заржавеет. Мне вот кажется, что он как никто другой поможет вам разобраться с агрегатом. В смысле подскажет как восстановить развалину под названием паровая машина, в знак благодарности за ваше к нему уважение, он поведает, что и как в ней должно быть и чего необходимо докупить". ...
Глава 43
Граф Мосальский-Вельяминов старший, только сегодняшним утром смог вздохнуть свободно. Закончился тот период, когда он взвалил на себя не только обязанности отца устраивавшего свадьбу своего непутёвого сына, но и присматривал за выполнением оным своих. Скольких сил ему стоили метания между своим имением, владениями Александра и самой столицей. Сколько раз, он еле сдерживал свои эмоции, видя, что его чадо, увлёкшись ремонтом разбитого парового агрегата, манкировал (игнорировал) своими обязанностями жениха. И ему пришлось несколько раз, самому приглашать к Сашеньке портных для построения соответствующего моменту партикулярного костюма, или буквально силком тащить своего сына на все необходимые мероприятия. И вот всё. Временное затишье, через два дня венчание и свадебный пир. Как говорится: "Лепота".
Но видно не судьба. Прибыл лучший друг, он же "без пяти минут сват". Причём, Леонид Николаевич не выглядел счастливым отцом, удачно выдавшим свою дочь замуж. Поэтому, отдав должное ритуалу встречи двух лучших друзей, почти родственников, князь Вельский — Самарский предложил Юрию прогуляться по его прекрасному парку, заодно, побеседовать о чём-то важном. И вот, они шли более пяти минут, а Лёня, всё сильнее "играл" желваками на скулах, хмурился, и упрямо, старался не смотреть в сторону своего старинного друга.
— Леонид, может быть, скажешь, что так тебя беспокоит? А то идёшь, зубами скрипишь, а мне остаётся только гадать о причине твоего такого нервозного состояния.
— Как будто ты сам ничего не знаешь. Меня беспокоит отношение твоего сына к женитьбе. Если моя Елизавета ему не мила на столько что он игнорирует подготовку к свадьбе, ты хоть скажи мне об этом. Хотя сейчас, что бы я ни делал, моей доченьке будет только хуже.
— Ну уж нет, друг. Не смей так говорить о моём мальчике. Да, я взял все обязанности по подготовке свадьбы на себя. Но это не то, что ты думаешь. Мой Сашенька не против брака с твоей дочерью. Просто он сейчас занят нашим старшеньким, Виктором. Но это, я говорю только тебе, как лучшему другу, не смей никому о том что услышишь рассказывать.
— Стоп. Ты желаешь сказать что я чего-то не знаю?
— Да, именно так. Ты помнишь как запил мой Виктор, после того как потерял в бою ногу?
— Конечно, помню.
— И это, к несчастью знают все соседи. И уже поползли по кулуарам различные слушки. Шепчутся и про то, что Саша забрал его к себе. Вот только, он сделал это не для того чтоб мать не мучилась, наблюдая как спивается её любимое дитя. Он помогает брату. Например, Александр, уже добился того, что его старший брат перестал "поклоняться Бахусу". И это ещё не всё. Он поручил своим мастерам изготовить Виктору новую ногу. Как это он её мудрёно назвал? Не помню. О. Протез. И, кажется, у моих сыновей всё получается. Пообещали, что на свадьбе мой старшенький предстанет перед всякими там недоброжелателями не калекой, а вполне нормальным человеком, правда будет немного хромать. Но это не так страшно, как передвигаться перед этими болтливыми кумушками на костылях и при одной ноге.
Юрий Владимирович не говорил всей правды, не желал он, чтоб его лучший друг знал, что Сашенька настолько увлёкся своими делами, что ему абсолютно безразлично, состоится его женитьба, или нет. А так, немного передёрнув факты, он вроде как, успокоит боевого товарища и одновременно не сильно-то обманет его. А что сын? Так ничего страшного с ним не случится. Женится, свыкнется с женою и будет жить. Ни он первый, ни он последний. Да и говорил он это искренне, так как за эти дни, сам умудрился убедить себя в правоте своих домыслов.
— Быть такого не может. Как это, потерять ногу и после этого, ходить без помощи костылей.
— Может, Леонид. Ещё как может. Они и мне ничего не показывают, только сказали, по секрету, чем они там занимаются. Как и то, что достигли в этом деле больших успехов. Так что и ты никому об этом не говори. Это я тебе сказал только для того, чтоб ты понимал, почему я взял на себя все дела по подготовке предстоящей женитьбы. И помни, о том, что ты сейчас услышал, не знает даже моя супруга Ольга Олеговна. Наши мальчики стараются, ночей не спят, лишь бы успеть к венчанию и порадовать её этим сюрпризом.
— О каком таком сюрпризе ты говоришь? Да про это сумасбродное обещание нашего Саши, знают все, и что скрывать, посмеиваются над ним.
— Ты вновь ничего не понял. Секрет не в том, что мой сын что-то пообещал, а в том, что у него, есть все шансы выполнить обещанное.
— Дай то бог, дай бог им успеха в их нелёгком деле. Я вообще-то всегда уважал твоих детей, особо младшенького Сашку. А сейчас, по мне, главное, чтоб наши дети после свадьбы жили счастливо, не хуже нас, об этом и болит душа. Но хватит об этом. Соседи говорят, ты недавно пополнил ассортимент своего винного погребка?
— Правду говорят. Закупил немного Оксерского Пино. Как раз по случаю Сашиной женитьбы.
— Тогда чего мы стоим? Я думаю, ты не откажешь своему другу в удовольствии насладиться приятной беседой за бутылочкой светлого вина, согревая измученную душу нежным, мягким вкусом божественного нектара.
— Конечно нет. Главное чтоб Ольга Олеговна не увидела то, как Прошка полезет в погребок. Она переживает, что его, этого самого нектара может не хватить. Хотя, этот рыжий бестия, если правильно его простимулировать, сделает всё как надо.
Сказано — сделано. Прохор, имеющий привычку постоянно находиться на некотором удалении, но при этом, постоянно крутиться в поле зрения, повинуясь повелительному взмаху руки, подбежал к графу. Выслушав все ценные указания, низко поклонился и шустро скрылся из виду. А Юрий Владимирович, вместе с другом, неспешно отправился к дальней беседке, находящейся почти на самом берегу искусственного озера. Мало того что увлечённые беседой друзья двигались неспешно, так они ещё заложили приличный крюк, прогуливаясь по ухоженным тропинкам парка. Именно поэтому вышло так, что когда оба друга подходили к месту, которое они выбрали для отдыха, в беседке уже стоял неплохо сервированный стол, возле которого, устраняя незначительные огрехи, суетилась прислуга.
С появлением хозяина, суета прекратилась, все лишние удалились, остался только один молодой лакей, холоп который будет прислуживать господам и две дворовых девки, одетые по последней моде, в платья с открытыми плечами. На сей раз, девицы должны были составить мужчинам компанию и услаждать их нехитрый досуг не только фактом своего присутствия, но и изысканной светской беседой. Какая тема будет выбрана, не известно, но этих девчат, с детства учили быть отличными собеседницами.
Во время этих "тайных" посиделок, поближе к их окончанию, Ольга Олеговна, как будто случайно прошлась по отсыпанной песком тропке, с которой можно было увидеть её отдыхающего мужа и его друга. Неспешно прогуливающаяся женщина, ещё сильнее замедлила шаг, даже остановилась на несколько секунд, отрешённо посмотрев на беседку. Затем, грустно вздохнула, посмотрела на небо, как будто пыталась удержать просящуюся наружу слезу. Это заняло около минуты и только после этого, совладав с эмоциями, слегка прикусив губу, продолжила свой путь. Она увидела то, что и ожидала. Юрий, беседовал с другом, мимолётно поглаживая покатое плечико прижавшейся к нему девки и, дымил подаренной сыном трубкой. Ревновать супруга к этой молодой простолюдинке было ниже её достоинства, но ..., всё равно было немного тоскливо.
"Эх. Слишком часто Юра общался именно с этой прелестницей, будто у нас нет других, — думала Ольга, отсутствующим взглядом смотря куда-то вперёд, по курсу своего движения, — необходимо срочно заняться устройством её жизни. Пора выдать девчонку замуж за хорошего человека, пока не стала перестаркой. Вот, например, староста ближней деревни, весьма хороший хозяйственный мужик которому не повезло нарожать множество девок. А единственный его сын, под стать отцу, такой же трудолюбивый и расторопный. Да и Никифор жалуется, что нет возможности подыскать сыну подходящую супругу, а не бесприданницу какую-то. Надобно человеку помочь, да и сама девка за таким мужем не пропадёт".
Приняв решение, Ольга Олеговна позволила себе слегка улыбнуться и уже более бодро, ровно настолько насколько это позволяли правила приличия, зашагала к дому.
В воздухе древнего храма пахло ладаном и сгоревшим воском, казалось, что за прошедшие века этим запахом пропахло всё, стены, иконы, как и поколениями приходящие сюда люди. А ещё, здесь царил полумрак, слегка разгоняемый свечами, и, всё пространство, укрытое старинными, массивными сводами, заполнял хорошо поставленный баритон священника. Однако Александру было не до того, чтоб вникать в те слова, что говорил "батюшка", его состояние можно было описать несколькими словами: "Он отбывает навязанную свыше повинность — не более". Именно поэтому, молодой человек обезьянничал, безучастно, машинально крестился, когда это делал поп и стоявшая рядом Елизавета и временами имитировал, как будто он вдохновенно шепчет слова молитвы. Ох, не Лизу он желал увидеть на этом месте, ох, не её. Однако его Алёнки больше нет, от неё осталась только боль и будоражащие не заживаемую рану воспоминания. А вот эта глупая девчонка, считай уже жена, стоит, смотрит на огонёк венчальной свечи, которую она держит в своей маленькой ручке и чему-то счастливо улыбается. И эту довольную улыбку, подсвеченную огнём свечи, можно рассмотреть через прозрачную ткань фаты, и не только её.
"Странно, — подумал Саша, задержав взгляд на личике своей невесты, — глаза Лизки буквально светится от счастья и при этом, я отчётливо вижу, как по её щеке течёт большая слеза. Фух, странно это. Этих женщин не поймёшь. Такое впечатление, что она до сих пор не может решить, каким из одолевающих её эмоций, необходимо поддаться. По идее, следуя до сих пор действующим обычаям, она ещё целый день должна оплакивать потерю своей девичей, беззаботной жизни. Делать это не причитая, и выламывая в тоске руки, а тихо роняя горестную слезу. Однако да, на этом молодом личике, не наблюдается и намёка на маску печали. Это потому, что, как и все невесты всех миров, эта девица, не видит в замужестве ничего плохого, видимо её с детства готовили к этому ответственному "шагу". Да. И вот он, этот судьбоносный шажок и сделан. Для Лизы настал её день — достигнута одна из самых главных целей, замужество. Значит нужно радоваться. И надо же, эта девчонка умудрилась объединить воедино оба этих диаметрально противоположных действия, радость и слёзы. Как говорили в одной рекламе: "Два в одном". — Дела-а-а. Наверное, для такого нужно, или иметь особый талант, или просто родится "слабой" женщиной. Нет, женщин мужским умом не понять".
