На обочине канона

Дежурно проверив обстановку, ученик Хокаге принялся не спеша обедать, наслаждаясь пением птиц и царящей в его укрытии прохладой и настраиваясь на долгое ожидание. Пройдёт несколько часов, прежде чем онсэн наполнится женщинами и девушками, желающими смыть усталость после долгого дня. И тогда-то настанет час «эро-сеннина» развеять скуку их серых будней! Джирайя усмехнулся. Ещё в детстве он понял простую истину: чем сильнее и ответственнее ты кажешься, тем больше у тебя будет соперников и даже врагов и тем больше «важных и нужных» дел тебе поручат друзья и учитель. Перебрав в уме всевозможные слабости и пороки, тогда ещё совсем молодой шиноби понял, что выбора-то особого и нет. Совсем не хотелось пить без просыху, или накачиваться какой-нибудь другой наркотой. А уж о добровольной потере конечности и вовсе речи не шло. Только идея подглядывания за девушками, подброшенная мудрым отшельником с горы Мёбоку, не вызывала особого отторжения и как нельзя лучше помогала созданию репутации безобидного чудика. К тому же, целями, как правило, становились куноичи высоких рангов, что гарантировало очень и очень серьёзную тренировку на выживание в условиях, максимально приближенных к боевым. Вспомнив, как его травили всем кварталом Инузука, Джирайя едва сдержал довольный смешок — не хватало ещё расслабиться и выдать себя!

В последнее время «поиски вдохновения» серьёзно осложнились — впервые саннин столкнулся не с сиюминутными вспышками ярости, а с организованным противодействием. От кланов прикрывал авторитет учителя, от отдельных негодующих куноичи — репутация могущественного героя Второй Войны. Но не мог же он, один из легендарной тройки, применять силу к детям, или тем более, просить помощи у сенсея! Ситуация осложнялась тем, что формально он сам согласился обучать мелкого Учиха. Не понаслышке зная, как быстро перегорают детские «хотелки», Джирайя был уверен, что спустя неделю-другую энтузиазм Инаби-куна угаснет, и тот передумает заниматься. Однако отказать ему теперь — потерять лицо и на ровном месте нажить недоброжелателей среди Учиха. Вот и приходилось одному из сильнейших шиноби Деревни, Скрытой в Листве, удваивать бдительность и постоянно придумывать новые отговорки для настойчивого пацана, уже заставившего себя уважать.

Первую неделю его регулярные просьбы «научить писать книги» были даже забавны. Джирайя и сам находился ещё в начале творческого пути и мог только важно надувать щёки и расписывать восторженному мальчишке свою ужасную нехватку времени.

На протяжении второй недели настойчивый паренёк ухитрялся раз за разом заставать «сенсея» во время отдыха, вынуждая оный прерывать и действительно заниматься решением всех важных, не очень важных, маловажных и только что выдуманных дел. Саннин привёл в идеальное состояние отчётность за полгода, настолько же расписал программу тренировок своей команды, сделал ремонт в квартире и запасся кунаями, свитками, обмундированием и продовольствием так, что хоть сейчас на войну. В процессе он пытался вычислить слежку, позволяющую мальчишке столь точно выбирать свободное время в его расписании. Слежка не вычислялась, заставляя нервничать и сомневаться в собственных способностях. Ученик Третьего стал осторожничать и скрываться.

Постоянная маскировка и паранойя привели совсем не к тем результатам, которые ожидались. После двух дней блаженного отдыха от настырного пацана, тот привлёк в помощь себе одноклассников. Теперь после тренировок на каждом из возможных маршрутов саннина встречал старательный малолетний соглядатай с горящими от восторга («слежу, как настоящий шиноби») глазами. Все они вдруг начинали нелепо размахивать руками и вопить что-то про «дорогу цветов», вынуждая спасаться бегством.

К середине четвёртой недели Джирайе не помогали никакие уловки и хитрости. Эти невинно выглядящие исчадия ада и не думали соревноваться с ним в скорости или маскировке. Тщательно изучив его распорядок дня, они просто взяли под контроль те места, мимо которых саннин никак не мог пройти: дом, полигон, дворец Каге… Встреченные на улицах шиноби стали подозрительно улыбчивы. Особенно довольными выглядели куноичи, когда-либо «дарившие ему вдохновение». Надо ли говорить, что детям они, как и полицейские, помогали с нескрываемым удовольствием?

Тем временем онсэн постепенно наполнялся посетительницами. «Эро-саннин» досадливо поморщился: у его «хобби» были и неприятные моменты. А именно: дамы в возрасте. Такие, хоть и редко, тоже встречались среди куноичи. Но «легенда» есть «легенда» — нужно соответствовать… Некоторое время наблюдатель старался не смотреть вниз, дабы не травмировать своё чувство прекрасного. А когда всё же взглянул, едва сдержал ругательство.

На сравнительно небольшой территории онсэна уже смеялось, сплетничало, смущённо делилось нехитрыми секретами или просто отмокало более четырёх десятков женщин и девушек. Однако внимание саннина привлекли не они, а маленькая, основательно закутанная в простыни черноволосая девочка с яркой лентой на лбу. Она неторопливо, уверенно и как-то даже неотвратимо шествовала к злополучной иве, собирая заинтересованные взгляды присутствующих. Ещё бы, появление малолетней представительницы её клана, славившегося своей чопорностью и неукоснительным следованием традициям, без сопровождения старших женщин было событием из ряда вон. А пакостная девчонка, словно бы нарочно привлекая к себе внимание, сделала небольшой крюк… Что дало сидящему на дереве шиноби минуту на лихорадочную подготовку побега. Наконец, остановившись в тени раскидистой кроны засранка сложила печать концентрации, позволила всем присутствующим десяток секунд поглазеть на вздувшиеся на висках вены и невинным голоском провозгласила:

— Здравствуйте, Джирайя-сан. Мой одноклассник, Инаби-кун, просил узнать, не будет ли у вас сегодня свободного времени, чтобы помочь ему с тренировкой, о которой вы договаривались?

Почти полминуты над онсэном висела напряжённая тишина, вдруг нарушенная резким и немного восторженным воплем: «Гатсуга!»

Проклиная Хьюга, Орочимару и почему-то полицию, Джирайя прыжком покинул укрытие, мысленно уважительно кивнув сумевшей вычислить его местоположение по одному направлению чужого взгляда куноичи. Острые щепки и отломанные ветки больно стегнули по лицу, вызвав вокруг серию возмущённых писков. Решив, что речь «извращённого отшельника» он продекламирует как-нибудь в другой раз, ученик и достойный продолжатель дела Третьего Хокаге совершил ещё один могучий прыжок, собираясь перемахнуть забор и набрав, на всякий случай, высоту побольше. Простенький ученический барьер он заметил слишком поздно. Похоже, кто-то успел наклеить на ограду полдесятка несложных печатей, из тех, что преподают Узумаки на первом году обучения.

Под дружный торжествующий визг слегка контуженный саннин медленно сполз обратно на территорию онсэна. Целых полторы секунды ушло у него, чтобы сложить печати «Передвижения В Земле» и покинуть наконец столь негостеприимное к непрошенным гостям место отдыха.

Уже отмываясь под душем от грязи и копоти (достали-таки Катоном в последний момент, а ведь это были ещё совсем новые штаны), Джирайя решил, что с него хватит. Если для того, чтобы снова жить спокойной жизнью, ему нужно написать сказку под диктовку капризного ребёнка, так тому и быть! Хотя и месть тоже никто не отменял…

* * *

В пятый раз выслушав рассказ о вчерашнем «банном инциденте», я торжественно вручил довольной, как слон, Шизуке здоровенную плитку шоколада и, заверив, что выполню любое её желание (в разумных пределах), отправился из Академии восвояси. Ещё для Кеши коллекционные шашки украшать… а ведь вечернюю тренировку никто не отменял, несмотря на грозу и льющий как из ведра дождь!

«Охота на сенсея» с переменным успехом продолжалась уже месяц. Лето, как сказал бы поэт, катилось в июль, а из всех результатов — только дикая усталость и ещё большее сплочение коллектива. Не скажу, что все ребята так уж сразу кинулись устраивать моё ученичество, но хоть по разу помог каждый. Особенно отличились клановые детишки — благодаря наследию крови они вычисляли белобрысого на раз-два. Я, как мог, отдаривался сладостями и играми. И сдаваться не собирался. Раз уж судьба в лице бледнолицего вивисектора преподнесла мне такой подарок, отказываться от которого — преступление, использую его на полную катушку! Ещё года три назад, размышляя и строя планы на будущее, я перебрал всех известных мне из аниме учителей.

Хирузен отпадал сразу же, ибо делать ему больше нечего, как со мной возиться. Да даже если вдруг, Фугаку всё равно покажет мне мать Кузьмы и фигуру из трёх пальцев. Орочимару я сам завуалировано послал лесом и полем, так как жить всё ещё хочется, причём желательно с отведённым природой набором органов (без добавлений и тем более, упаси Ками-сама, изъятий). Цунаде за толкового сенсея не считал, ибо медиком становиться ну никак не планировал. В сухом остатке имеем: будущего покойника — Сакумо, слегка двинутого Майто Дая, извращенца Джирайю и пока ещё чунина Минато. Может, был и ещё кто, но я таковых в упор не помнил.

Постаравшись отбросить эмоции и трезво оценить кандидатов по их результатам, пришёл к выводу, что жабыч заруливает всех и вся. Ещё бы — ведь из семи известных мне его учеников пятеро стали шиноби S-ранга, причём трое — лидерами своих деревень! Думаю, если бы не грядущая война, то и двое сокомандников Намикадзе тоже показали бы класс. Да, «эро-сеннин» был фигурой весьма неоднозначной, но факты — вещь упрямая — результативней его в процентном соотношении только нынешний Хокаге — воспитатель незабвенной троицы животноводов. В общем, предчувствуя надвигающуюся войну, я действовал строго по принципу «жить захочешь — ещё не так раскорячишься». Пусть о реальном ученичестве речи пока не идёт — для установления доверительных отношений мне и соавторства хватит…

— Торопишься домой, Инаби-кун? — м-мать! Лёгок на помине[2]! Да что ж у них за привычка такая — подкрадываться? — Выглядишь уставшим.

— Здравствуйте, Джирайя-сенсей! — стараюсь вложить в голос побольше позитива. Перед глазами до сих пор стоит хитро улыбающаяся белоглазая мордочка, так что радость получается вполне искренней. — Я так рад вас видеть! Я вчера придумал новую историю для книги!

— Вот именно о книгах я и хотел бы с тобой поговорить, Инаби-кун, — вздыхает белобрысый, а я замечаю, что волосы слева у него короче, чем справа.

— Конечно, Джирайя-сенсей! — хватаю удивлённого мужчину за руку и буксирую в сторону родных пенат, не переставая тарахтеть на манер одной своей хорошей знакомой. — Негоже стоять под дождём, Уручи-сан говорит, что от этого можно простудиться! Мы с вами совсем недалеко от квартала Учиха, а здесь рядом есть очень удобная беседка. Там тихо и ничто не помещает уроку.

— Э-это замечательно… какому уроку? — спохватывается без пяти минут сенсей. Всё-таки далеко мне до высот в тонком искусстве мозговыноса Киоко-стайл.

— Уроку писательского мастерства, разумеется, — продолжаю невозмутимо двигаться к намеченному месту переговоров. — Шизука-чан ведь вчера передала вам моё приглашение, а вы сейчас сказали, что хотите поговорить о книгах!

— «Передала», — морщится саннин. — Да уж, тут не поспоришь…

— Ну вот, видите! — довольно улыбаюсь. — А мы уже пришли. Прошу, проходите, сенсей.

— Вот что, Инаби-кун, — судя по решительному виду, сейчас меня будут посылать далеко и надолго. — Расскажи, зачем тебе обучаться у меня?

Ну наконец-то. За этот месяц я успел повидать одного из легендарной троицы в образах и озабоченного дурачка, и разгневанного сурового ниндзя-боевика, и чванливого пустозвона, однако сейчас передо мной сидел собранный, умный и жёсткий мужчина, закалённый в горниле страшной войны и умеющий добиваться своей цели. Надеюсь, это не очередная маска, а подлинное лицо призывателя жаб. Такое просто не сыграешь. Блин, да если сплюсовать две мои жизни, мы почти ровесники, а всё равно чувствую себя несмышлёным мальчуганом. Что ж, одно то, что меня сочли достойным разговора на равных — уже немалая победа.

— Потому, Джирайя-сан, что если я хочу стать лучшим, я должен учиться у лучшего! — как утверждал один персонаж романа в романе: «правду говорить легко и приятно». Что я и делаю. — Вы — самый лучший учитель в Конохе, поэтому я хочу учиться у вас!

— Но это не так, — слабо пытается отбрыкаться педагог поневоле. — Я ещё новичок, и сам толком не умею писать книги!

— Ну что вы, Джирайя-сенсей! — а кто тебе сказал, что я про книги сейчас говорю? — Я уверен, что вы — лучший учитель, мне много про вас рассказывали. Просто вы очень скромный!

От такого «разоблачения» местный вуайерист-рецидивист аж закашлялся, однако быстро совладал с собой:

— Кхм, м-да, скромнее некуда, — ого, это сейчас была самоирония? Ещё один плюс в вашу копилку плюсов, сенсей. — И всё же, ты не ответил на мой вопрос — зачем тебе нужно научиться писать книги? Разве ты не хочешь стать шиноби?

— Хочу, конечно! — глупо отрицать очевидное. Стать попаданцем в Учиха и отказаться от обучения ниндзя? Щаз! — Но вы же стали очень сильным шиноби и очень хорошим писателем? Значит и я смогу! А писать книги я хочу, чтобы изменить мир!

— Что? — ага, проняло! Не ожидал встретить ещё одного «глупца, что бредит улучшеньем мира»[3]?

— Ну, я просто подумал… — морщу лоб, тщательно подбирая слова. — В мире так много нехороших вещей… А книга — это как будто когда разговариваешь с другим человеком. Если я напишу книгу и в ней поговорю с человеком о хорошем, то тот, кто её прочитает, станет чуть-чуть лучше. А если её прочитают много-много людей, то… мир изменится!

— Хм-м, — спародировал мастера Йоду саннин, после чего надолго ушёл в себя. Ну же… ведь это так логично и элегантно вписывается в твой идефикс! И я сейчас не лукавлю ни на йоту! Действительно, существующий мир нужно менять, а я тут единственный, кто хотя бы слышал об информационном оружии и прочих плодах цивилизации! Соглашайся! — Возможно… ты и прав. Нам обоим есть чему поучиться друг у друга, Инаби-кун.

— И-и-и-ха-а-а!!! — кажется, мой вопль полквартала на уши поставил. — Спасибо, Джирайя-сенсей, я знал, что вы только прикидываетесь извращенцем, а на самом деле очень умный, добрый и талантливый!

— Вот как… «прикидываюсь», значит… — недобрый прищур жабыча остужает энтузиазм. Блин! Зачем я стал вслух это нести?! — Думаю, дорогой ученик, наши с тобой тренировки будут очень сложны и необычны. А начнутся они — прямо сейчас!