Уве медленно расстегнул ремешок на запястье, стянул перчатку. Холодный воздух куснул пальцы множеством коротких острых иголок, выстудил кровь и скользнул выше, почти к самому локтю. Холанн коснулся печати, провел по ней ладонью.

Комендант ждал чего-то невероятного, необычного. Ждал, несмотря на то, что Тамас уже показал пример без всяких видимых последствий. Но сначала не было ничего, серебро оказалось холодным, впрочем, никак не холоднее всего остального. Обычный металл, гладкий, с четкими твердыми краями там, где впечатались символы и буквы.

А затем он почувствовал...

Это было похоже на шепот. Очень далекий, очень тихий шепот, неслышимый, но в то же время отчетливый. Прерывистый и отчаянный, но одновременно монотонный, словно зов автоматического маяка на космическом скитальце, потерпевшем бедствие тысячелетия назад.

Не трогай его...

Не смотри на него...

Не думай о нем....

— Думаю, здесь все в порядке... — тяжело дыша сказал Холанн, отступая на шаг, затем еще на один. И еще. Рука онемела. Уве торопливо взялся натягивать перчатку, но скользкая ткань не слушалась. Механик с высоким мальчишеским голосом и длинными светлыми волосами молча помог. Увидев ее совсем близко Холанн понял, что это не юноша, а молодая женщина, почти девочка. Поверх дыхательной маски без защитных очков на коменданта взглянули яркие зелено-голубые глаза. Когда она повернула голову, капюшон чуть сдвинулся и стало заметно, что помимо соломенных волос у девушки большие оттопыренные уши. Впрочем, это ее совершенно не портило.

— Будете проверять целостность всех печатей? — отрывисто спросил Тамас. — У Туэрки с собой необходимые инструменты.

— Н-не стоит, — хрипло сказал Холанн. И уже более твердо взяв себя в руки выговорил. — Да, я думаю, все в порядке. Необходимые бумаги оформим позже. Здесь... неудобно.

— Да, склонен согласиться, здесь холодно и вообще... — отозвался Хаукон Тамас, в его голосе не было ни капли сарказма. Комиссар снова внимательно взглянул на молчаливого и неподвижного сервитора-носильщика, замершего памятником самому себе.

— Спасибо, — тихо сказал Уве девушке с большими глазами и ушами. Она кивнула и закинула за плечи рюкзак. Холанн ощутил странный укол в сердце, непонятное чувство, которого ему еще никогда не приходилось испытывать. Вдруг ему стало очевидно, что ей совершенно не следует таскать такую тяжелую ношу... Но сказать Уве ничего не успел, его опередил комиссар.

— Давайте возвращаться, — подытожил Тамас. — Глянем на лазарет и пойдем дальше по вашему списку.

Глава 12

Боргар был очень молодым Арбитром, молодым относительно среднего возраста, конечно. Но много повидал и думал, что уже ничто не сможет его удивить, а тем более устрашить. Весь страх и ужас, что были отпущены ему, Владимир отбоялся в детстве, побывав в руках культистов. Он ожидал всего, от пустого зала до подпольной лаборатории или запретного алтаря с человеческими жертвами.

И все же, всматриваясь в передаваемое черепом изображение, делая пикт за пиктом, Владимир закусил губу, радуясь, что в каре он один. За исключением сервитора связи, который все равно никогда и никому не расскажет, как болезненно исказилось лицо командира при виде логова культистов. Исказилось от секундного приступа неконтролируемого, инстинктивного страха.

Было отчего ужаснуться.

Роте А наконец-то повезло, культистов удалось застать врасплох. То ли враги рода человеческого настолько освоились здесь, что чувствовали себя в полной безопасности, то ли по какой-то иной причине, но основная боевая сила противника оказалась в ином месте. Еще сыграло свою роль то, что энфорсеры появились в дальней части склада, которая очевидно не использовалась и даже не была освещена. Рота продвинулась тихо и незаметно, скрываясь в тенях, за опорными колоннами и частично демонтированными подъемниками.

То, что она увидела, на несколько секунд парализовало волю Дживс.

В свое время это действительно был склад, причем большой — ниши для каров-тяжеловозов, направляющие стойки для подъемных платформ с особо массивными грузами. Прямоугольные, ныне намертво заваренные люки в высоком — метров под двадцать — потолке. Здесь даже было настоящее электрическое освещение (впрочем, на три четверти вырубленное), а не колбы со светящимся газом. По углам еще лежали небрежно сметенные куски пластмассовых коробок и крепежной ленты.

Сейчас склад был превращен в нечто среднее между полевым госпиталем, хранилищем протеиновых полуфабрикатов "третьей перегонки", камерой показательных казней и медицинской лабораторией. У дальней стены, противоположной той, откуда появились энфорсеры, возвышалось нечто вроде алтаря с большими электрическими разъемами и непонятными деталями. Алтарь курился едва заметным дымком, ударившим в одорореспиратор Дживс тяжелым запахом сожженной органики. Рядом с сооружением стояло две самых обычных тачки с лопатами и большой металлический короб на колесиках. Одна из сторон была откинута на петлях, открывая большую кучу даже на вид рыхлого и жирного пепла. Из серых хлопьев торчали черные, обугленные обломки костей.

Вокруг алтаря лежали брошенные в беспорядке трупы, много трупов. Вполне обычных на вид, человеческих, насколько можно судить по беглому взгляду, хоть целых среди них почти не было. Может быть десятка три или четыре покойников, точнее того, что от них осталось. Тела будто пропустили через пищевой комбайн фабричной столовой.

Дживс торопливо отключила одороколбу, боясь потерять сознание от многократно усиленного запаха горелого мяса. Но это помогло лишь частично — смрад все равно пробивался сквозь фильтры, как молотом бил. Но самым ужасным был даже не вид изувеченных трупов и импровизированного открытого крематория. Не запах смерти, скверной, нехорошей смерти.

У дальней стены стояли четыре масляно поблёскивающих металлом стола, чьи ощетинившиеся иглами и лезвиями десятки поднятых механодендритов, напоминали знающему человеку пыточные приспособления Госпитальерок. И безумные приспособления не простаивали без дела. Проникновение энфорсеров оказалось столь быстрым и бесшумным, что культисты и немногочисленная охрана просто не заметили скрывающиеся, темные фигуры в громоздкой угловатой броне и специальных плащах, огнеупорных и пуленепробиваемых. Враги продолжали заниматься привычным, обыденным делом.

На глазах у Дживс, двое культистов в бесформенных тёмных балахонах подошли к 'загону' из металлических углов и проволоки, где, если верить показаниям ауспекса, находилось около двадцати человек. Живых людей. Приоткрыв калитку, один из врагов рывком вытащил наружу связанного пленника. Разнесшийся было по залу женский крик был незамедлительно прерван коротким ударом в живот. Четыре руки быстро закинули жертву на стол, фиксируя её цепями. Высокой нотой взвизгнули лезвия. Мгновенье спустя звук сменился утробным гудением, когда механодендриты коснулись живого тела.

Руки Дживс свело судорогой, палец замер на спусковом крючке, но приказ арбитра Сименсена оказался сильнее естественной ненависти к Ереси и ее проклятым слугам. А приказ был предельно четким — если представится хоть малейшая возможность, преступления еретиков должны быть зафиксированы. Лучше всего — пиктами и съемкой.

Жизнь отдельно взятого человека имеет вполне определенную цену. Она высока, изменчива сообразно обстоятельствам, но конечна. И если на одной чаше весов несчастные жертвы культа, а на другой — еретики, судьба всего Танбранда и может быть Ахерона, арбитр не может и не должен колебаться в выборе.

Череп и несколько камер на шлемах энфорсеров продолжали работать, фиксируя для Боргара и его замысла действия культистов. Дживс ждала команды, а следом за ней ждала вся рота.

Спустя ещё несколько мучительно долгих секунд лезвия и захваты поднялись вверх. Управлявший столом культист отошёл от пульта и направился к жертве. Быстрым, но, как показалось Дживс, привычным движением культист запустил правую руку прямо во вскрытый живот и буквально вырвал наружу кусок ещё сочащейся кровью и желчью плоти. Преступник долго и внимательно смотрел на "добычу", сначала невооруженным глазом, а затем через какой-то прибор с линзой и красной лампочкой подсветки. Затем разочарованно скривился и отбросил кусок подальше, в сторону алтаря и короба с пеплом.

Только сейчас, выдохнув, Арбитр поняла, что прекратила дышать. Тем временем, обездвиженную, но всё ещё живую женщину отправили вслед за отделенной от нее плотью. Один из стоявших чуть поодаль культистов сделал несколько шагов вперёд, откидывая полу балахона, доставая что-то похожее на сварочный пистолет с тонким шлангом. Спустя мгновенье крошечный выглянувший язычок огня превратился в гудящую струю ослепительно белого пламени, окутавшего очередную жертву, принесённую на алтарь Тёмным Богам.

Но в отблесках горящего прометия Дживс удалось разглядеть, что помимо баллона с пирогелем под балахоном у культиста есть что-то еще... Что-то подвешено на поясе в непривычного вида перевязи..

Дживс отчётливо произнесла в микрофон ауспекса:

— У них пулевое оружие. Это 'Костенога'. Они служат культу.

"Костеногой" среди энфорсеров и вообще среди правоохранителей Ахерона прозвали Планетарного Комиссара, а заодно и всех его подчиненных.

Мгновение Леанор ждала ответа, боясь, что арбитр прикажет ждать дальше.

— Убейте их, — коротко приказал Боргар.

— Пленные? — Дживс потратила толику драгоценного времени на уточняющий вопрос. — Помощь выжившим?

Боргар отозвался без паузы, он определенно заранее обдумал ответ:

— Нет. Убейте культистов и дальше по плану. Теперь мне нужен каждый боец.

Энфорсеры уже развернулись в боевой порядок — полукругом, с группой резерва в тылу и усиленными флангами. Развернулись, залегли за немногочисленными укрытиями, щитами. Или просто на сером полу из смеси бетона и мелкого гравия, бросив перед собой рюкзаки с оснащением — слабое, но все же препятствие для возможного ответного огня.

— Огонь, — приказала Леанор, взяв на прицел голову одного из культистов. И с непередаваемым наслаждением наконец выбрала свободный ход спускового крючка.

* * *

— Я — Арбитр Владимир Боргар Сименсен, — произнес человек в длинном плаще с жесткими складками и броневыми накладками. Необычно яркие глаза без ресниц сверкали концентрированной яростью, сдержанной, как испепеляющий огонь в магнитной ловушке реактора. В одной руке арбитр держал дробовик поистине эпических размеров, с барабанным магазином на тридцать патронов. Другую простер вперед во властном жесте.

— Я рука Его, и воля Его. Повинуйтесь.

Кандидат сразу же нашелся. Кто-то попробовал проскочить мимо арбитра, явно не думая о сопровождении, бряцавшем оружием и амуницией за лидером. Неуловимо быстрым жестом Сименсен коснулся головы беглеца свободной рукой. Полыхнула синяя искра, запахло паленым. Мертвец свалился на пол единого вещательного центра Танбранда, который транслировал новости и программы на Черный Город и округу.

— Тот, кто воспротивится моим приказам — умрет.

На то, чтобы взять под контроль весь центр и прилегающий район ушло совсем немного времени. Рота А, зачистив логово культистов, уже продвигалась на помощь, но даже в самом лучшем случае их не следовало ждать раньше, чем через час. Полиция уже слала запросы, которые Сименсен игнорировал. Администрация губернатора молчала, но иного Боргар и не ждал.

Через двадцать минут после начала захвата центр трансляции был полностью подконтролен роте Б, без потерь и ущерба. Техники перекинули электропитание от городских коммуникаций на автономные батареи, энфорсеры заняли круговую оборону, заминировав все, что не могли перекрыть огнем. Боргар пошел ва-банк и не собирался давать врагу ни малейшей возможности переиграть себя.

— Пятнадцать минут, — отрапортовал старший техник по воксу. — И мы сможем начать передачу на все полушарие.

Сервитор связи гулко проговорил:

— Планетарный Комиссар на связи. Срочный вызов. Личность подтверждена, линия защищена.

— Оперативно, — пробормотал Боргар и приказал механическому слуге. — Отклонить.

Говорить с бывшим Комиссаром было уже не о чем и незачем. Однако сервитор прогудел:

— Он... — человек-машина сделал паузу, словно электроника, заменившая ему четыре пятых мозга могла удивляться. — Он умоляет выслушать его.

— А губернатор? — спросил Владимир, не столько из интереса к действиям Теркильсена, сколько перебарывая приступ нешуточного удивления. Конечно, хитрости и происки Ереси безграничны, но все же...

— Связи с губернатором нет, — добросовестно доложил слуга.

— Прямую связь отклонить, — приказал Боргар после короткого раздумья. — Двойная шифровка, телеграфная передача и голос через тебя.

— Исполняю, — вымолвил сервитор.

Боргару приходилось слышать о "трюке Сирены", когда культисты брали под контроль сознание собеседника с помощью особых голосовых приемов. Но у сервитора оставалось ровно столько мозговой ткани, чтобы обеспечивать координацию движений и функционирование биологической его части. Никакие ухищрения не могли повлиять на искусственного связиста, особенно если сервитор сам будет пересказывать арбитру речь Комиссара, упрощенную до предела и переведенную в текст бездушной автоматикой. А Боргару было интересно, чем Ересь постарается его купить или запугать.

— Исполнено, — произнес обычным механическим, невыразительным голосом сервитор. — Начинаю.

Он молчал секунд пять-шесть и затем сказал:

— Сименсен, вы атаковали моих людей и пустили по ветру результат полугодовой работы. А теперь захватили центр вещания. Я требую объяснений.

— Непохоже на мольбу, — отметил Владимир. — И, думаю, ответ очевиден. Я намерен воззвать к Танбранду напрямую. К полиции, планетарной обороне и администрации. У меня есть доказательства, что вы предались Ереси. Сейчас я их обнародую... через двадцать минут, — арбитр решил, что на всякий случай следует добавить времени. Чтобы ввести противника в заблуждение. — Я не могу вас победить своими силами, но не позволю вершить свое дело дальше. Посильными средствами.

— Вы ввергнете Танбранд в хаос. А затем и всю планету. Ущерб и жертвы будут неисчислимы.

— Пусть так. Пока на Ахероне жив хоть один слуга Арбитрес, культу здесь не бывать.

— Вы убьете сотни тысяч людей, — снова воззвал комиссар.

— Возможно. Но лучше им умереть, чем пойти под руку Тлена.

— Не надо.

Это прозвучало так необычно и неожиданно, даже в устах бесстрастного посредника, что арбитр нахмурился в недоумении.

— Я ... действительно ... умоляю. Остановитесь, — продолжил комиссар посредством сервитора. — Подождите. Вы неправильно поняли. Я объясню. Мы объясним. Губернатор Теркильсен будет в Танбранде через двадцать минут. У центра — через десять. Ровно полчаса — и вы узнаете все.

— И пока я буду ждать, вы начнете готовить штурм, — подхватил Владимир. — Я думал, что еретики изобретательнее. Вам не погубить Ахерон.