Та, единственная ведьма! Книга 1

И я почувствовала его. По телу пробежала волна чего-то волнующе-тёплого, приятного. Оно словно обволакивало меня, затягивая в свои глубины. Все чувства вдруг обострились, закипая и разливаясь по телу невероятной энергией. Счастье, радость, всепоглощающая любовь захватывающе наполняли всё тело. Невообразимо захотелось рассмеяться и сделать что-то невероятно-прекрасное.

Я оглянулась, и тут же вспыхнула в яростном гневе и безмерной ненависти к таким мелким, бесчувственным и падшим в своих желаниях и вере людишкам. Они должны быть наказаны за содеянное. Их месть обернется против них самих.

— Вы ответите за всё, что натворили! — бесцветный и ледяной тон прозвучал в головах каждого как смертный приговор, с которым не раз они лишали жизни невинных.

Огонь костра вдруг померк на секунду и тут же вспыхнул на приговоренных. Одежда, волосы, всё, что могло гореть — горело. Со всех сторон послышались вопли и крики. Все пытались куда-то бежать, как-то тушить огонь, но это было равносильно тому, как если бы они сами были крепко привязаны к чему-либо.

— Почувствуйте ту боль, что причиняли и хотели причинить мне!

Я безжалостно взирала на мучения недостойных света. Их страх, боль, ненависть ещё больше наполняли силой. Я чувствовала невероятную мощь, пока вдруг всё неожиданно не прекратилось.

Одним лишь порывом ветра меня вдруг снесло с костра вместе со столбом в ближайший дом. Дикая боль в руках отозвалась во всём теле, дневной свет в глазах стремительно начал меркнуть пока не погас полностью. Последняя мысль, успевшая завладеть сознанием, печально поинтересовалась: "Неужели это и есть моя смерть?".

Глава 4. Решение принято

В последний миг решение принято

И нет пути уже назад.

Забудь о том, что было сделано,

Время не вернётся вспять.

Неохотно сознание возвращалось в тело. Назойливый шум в ушах возрастал с каждой секундой, вызывая жуткое состояние полной дезориентации. Я не могла понять, что происходит вокруг, откуда шум, где я, что со мной. Мысли путались, ужасно хотелось всё это остановить, но я не знала как. От бессилия хотелось выть и закрыть голову руками, но двигать я ими не могла. Зато смогла разбудить новую боль, да такую(!), что кричать захотелось во всё горло. Вот только с губ, вопреки желанию, не срывалось ни слова.

Что происходит? Почему я не могу двигать руками? Почему губы не слушаются меня? Почему не могу произнести ни слова? Почему всё так болит?

Отвечать на вопросы было некому, и я терялась в догадках, пытаясь представить сколько могло пройти времени до того, как я всё же почувствовала облегчение. Шум стал гораздо тише, и я уже могла с уверенностью различить отдалённые голоса. Боль улеглась, хотя руки продолжали ныть.

Что же такого случилось? Почему это происходит? — в который раз задавалась вопросами. — Что было до этой боли?

Мысли медленно и туго потянулись в нужном направлении.

Моё день рождение, посланники, дар, квартал... казнь и...

О Боже! Что я наделала?! — мелькнула в голове мысль и тут же погасла.

Чувство вины не приходило, совсем наоборот — я продолжала считать, что они поистине заслуживали такого наказания.

Но все ли играли жизнями ведьм? Все ли делали это из-за денег, незаконно выделяемыми правительством? Многие ли уничтожали их ради полного властвования людей на этой планете? Может кто-то так же глупо полагал, что всё это ради спокойствия жителей и упокоения душ погибших предков?

Укол сожаления проник в сердце.

Но ведь они ещё все живы? Кто-то же остановил меня, значит и остановил их смерть. Не действовала же сила после отключки?

И тут я вспомнила ощущения, когда магия разливалась по телу приятным теплом. Чувство эйфории, незабываемое наслаждение силой, которое так хочется испытать вновь.

Но не поздно ли? Может посланники помимо моей воли лишили магии, и я просто не потеряла об этом память?

Я попыталась прислушаться к окружающим звукам. Шум постепенно стал похож на голоса, и я смогла различить по крайней мере два из них. Смысл понять было очень сложно, но я сосредоточенно продолжала пытаться.

— ... должна решить... — женский голос.

— ...нет, ...позволю...одна... — мужской голос.

Мне было невероятно тяжело воспринимать их бормотания как слова, и я расслабилась, позволяя сознанию снова ускользнуть в темноту.

* * *

Тихо. Странно.

Больше из любопытства, чем из естественной необходимости, открыла глаза. Голубоватый потолок, покрашенные стены с ярким рисунком летнего дня у реки. Широкий шкаф с большими зеркалами, комод, вручную разукрашенный под пейзаж. Одним утром мне вдруг не понравилось, как он выделяется из местной обстановки и я, ещё учась в школе, раскрасила его по своему усмотрению. Талант к рисованию имелся, поэтому самодеятельность смотрелось вполне уместно и реалистично. Личная комната устраивала меня во всех отношениях. Она, конечно, сильно отличалась от комнаты в "зоне ведьм", но та скорее служила рабочим кабинетом. Ему под стать были картины войны. Именно это мне показались уместными нарисовать в маленькой квартирке. И мои мальчики и незаменимые напарники это оценили. Я часто там оставалась, поэтому для поднятия настроения с удовольствием возвращалась сюда — в родительский дом. Порой его очень не хватало, так как рано ушла из дому. Не сбежала, именно ушла. Родители сами купили мне квартиру ещё в тринадцать лет, решив, что так им будет спокойнее, будучи уверенными, что после трудового дня я останусь ночевать у себя. А дни тогда действительно были трудными. Я только начала работу охотника и практически целыми днями пропадала на тренировках. С учёбой тоже было трудно. Я, к великой радости, быстро всё понимала и усваивала, но времени на домашние задания не оставалось. С этим активно помогали родители и друзья детства. Их старания не прошли даром. Я поступила в университет, самый беспроблемный, но всё же. Меня вполне устраивало текущее положение дел, пока вдруг в теле не взыграла кровь ведьм!

Хотя может я уже и не ведьма?

Отбросив размышления в сторону, решила встать. Потянула руку и тут же вскрикнула от боли.

Что за чёрт?! Я что, сломала руку?

Я протянула вторую.

О, Господи! Кто ж меня так любит? — Перед глазами всё поплыло. — Ах, ну да, точно. Кто кроме посланников? Ведь только они могли отыскать меня и применить такую силу. Других, настолько сильных, мне наблюдать не приходилось.

— Вот же гады! Зачем так-то? — Я внимательно посмотрела на руки. На правой от предплечья до середины локтя шел свежий, насыщенный и самый большой из всех когда-либо проявляющихся на моём теле синяк.

— Ох, ну, спасибо вам, господа посланники, век вас не забуду!

Я попробовала пошевелить запястьями.

— Да что бы вы сквозь землю провалились! Как я теперь жить буду? Мои руки вообще когда-нибудь смогут нормально функционировать?

— Не стоит их сейчас напрягать. — Мамин голос заставил оторвать взгляд от причины будущей мести. — Посланники пригласили свою целительницу, и она вставила тебе кости на место...

— Кости? Они сломали мне кости? — Голос дрогнул.

— Да, дорогая. У тебя были переломаны руки, — нехотя отозвалась мама, и какое-то время я безмолвно ловила ртом воздух.

— Переломаны руки? ... А-а, у меня просто нет слов!

Оказывается, то, что есть сейчас — это тьфу, фигня, по сравнению с тем, что было?!

— Ты главное не переживай. — Мама тут же оказалась рядом, присев на краешек постели. — Через пару дней от этого и следа не останется. Переломы уже срослись и беспокоить не будут.

— Ма-а-а-ма, они чуть не угробили твою родную дочь, а ты защищаешь их?! Да их казнить за это мало будет!

— Успокойся, — повелела мама. — Они сделали это лишь потому, что ты чуть не убила четыре десятка человек! При этом даже не подумав, что там могут оказаться твои сторонники.

— Сторонники?! А что же они меня тогда сжечь хотели? По старой памяти, не иначе?

— Не в этом дело, — голос мамы стал жестче. — Ты даже не подумала о том, что не все хотели твоей смерти. Может кто-то хотел помочь, а ты, даже не раздумывая, приговорила их к смерти. Теперь они всю жизнь будут ходить с твоими знаками и каждый раз, подходя к зеркалу, проклинать тебя...

Повисла тяжелая пауза. Я тяжело вздохнула.

— Ох, мама, перестань, ты же знаешь, со мной будет всё в порядке. Не переживай, — попыталась я успокоить маму.

Зная её характер, я прекрасно понимала, почему она упрекает за случившееся. Она боялась за меня и всякий раз, когда я допускала ошибки, указывала на них, чтобы в следующий раз не приходилось повторять.

— Не переживать, — фыркнула мама. — Нет, дочь, если с тобой что-то случится — я не смогу простить себе этого. Ведь это именно я настаивала на работе охотника.

— Не волнуйся. Всё будет хорошо. Я жива, здорова и благодаря тебе могу постоять за себя.

Мама вздохнула и покачала головой, будто всё равно жалея о принятом выборе.

— Надеюсь, всё образуется лучшим образом. — Её тёплая рука коснулась моей щеки, и я склонилась к ней. — Береги себя.

— Как всегда, ты же знаешь.

Я невольно улыбнулась. Так хотелось обнять её, но шевелить руками было по-прежнему больно, и я безнадёжно посмотрела на забинтованные руки.

— А я всё ещё ведьма? — тихо спросила, разглядывая уже три красивых звезды. — Я думала, что после такой выходки они не раздумывая заберут дар.

— Они не могут принять решение сами, это выбор лишь избранных.

— О-о, понятно, — протянула, удивляясь логике.

— Ты уже решила, как поступишь? — спросила мама, плохо скрывая тревогу.

— Да, ещё утром, — призналась осторожно. — Когда поняла, что могу лишиться такой силы. Она... она как второе дыхание, как резерв или как глоток свежего воздуха. Ощутив её тогда, отдать навсегда невозможно. Это... как лишиться рук или ног. Понимаешь?

С надеждой оторвала взгляд от простыни и взглянула на маму. В её глазах стояли слёзы, но на губах затаилась улыбка.

— Понимаю... Я никогда никому не говорила, но в твои годы я отказалась от такого же дара. — Она вдруг улыбнулась шире, почти мечтательно. — Тогда я встретила твоего отца, а в те годы он был одним из самых известных охотников. Мой выбор остановился на нём, а знак потерял цвет и остался простой татуировкой. Ты видела её на шее, — добавила она, улыбнувшись неожиданно застенчиво.

— А я всегда думала, что ты её просто так сделала...

— Как видишь, нет. — Она улыбнулась снова. — Ну ладно, отдыхай. Через два дня уже новый год, а ещё через два ты уедешь.

Она ещё раз грустно скосила в бок губы и вышла.

Глава 5. Первая ночь в новом году

Всё никак не могу понять, почему моя жизнь сложилась именно так? Зачем нужны на пути такие преграды? Мне многое ясно, но что абсолютно не укладывается в голове: для чего сначала становиться охотницей на ведьм, а потом самой ведьмой? Зачем это мне? Где справедливость? Сколько лет боролась с этой нечестью, а в результате сама ей стала! В этом есть и свои плюсы, конечно. Например, вместе с силой и умениями охотника появилась магия. И теперь, если объявятся враги, а они обязательно объявятся, справиться с ними будет в разы быстрее и проще. Хотя проще ли? Ведь те ведьмы, что сбежали, наверняка стали гораздо сильнее и опытней, а, следовательно, у меня есть сильные, опытные враги.

Минус.

Но ведь и я стала сильнее и опытнее.

Плюс.

Да ещё и с такой же магической силой, как и у них.

Плюс.

Но теперь я буду совсем одна...

Минус.

В незнакомой местности...

Минус.

А можно ли там вообще убивать? Наверное, везде же убивают. Вот только есть ли смысл убивать их теперь, когда я сама одна из них? Когда поняла за что они сражались так долго и без результата. Не важно, не время переживать об этом. Скоро садиться за стол. Новый год всё же.

* * *

Расставлять разные вкусности на стол доставляло удовольствие несмотря на гнетущее настроение. Именно таким оно было последние пару дней. Я не хотела расставаться с родителями и друзьями как минимум на полгода. Это было достаточно много даже для меня. Но я старалась не думать об этом слишком много.

За столом с родными сидела ровно до полуночи, а после, взяв немного выпивки и закуски, отправилась к друзьям. Ещё вчера мы договорились обо всех деталях. Мальчики покупали выпивку — мы готовили. С квартирой проблем не было. Родители у Люды и Иры отмечали новый год у соседей, так что нам помешать не должен был никто. Чего мы и хотели.

— С новым годом, друзьяшки! — закричала с порога выходившим навстречу приятелям.

— С новым годом! — На меня кинулись все сразу: Люда, Ира, Женя, Ваня, Андрей и Виталя.

— А теперь прошу за стол! — торжественно объявила Люда.

— С удовольствием, — облизнулась я хищно в ожидании предстоящего банкета.

— Ах-ха-ха, пойдём уже, — мы с Иришкой в обнимку пошли на кухню.

И остальные, конечно, тоже.

Стол уже был накрыт, и через пару минут мы все дружно сидели за ним. В руках оказались зажаты тонкие бокалы с шампанским.

— За то, чтобы в новом году все наши мечты сбылись, а надежды оправдались. С новым годом, друзья! — выдвинула тост Женя.

— С новым годом, — подтвердили мы дружным хором, чокаясь бокалами.

Часа в три мы уже дошли до определённой кондиции и решили сыграть в бутылочку на желания.

— Так, кто будет крутить первым? — по-джентельменски предложил Ваня.

— Давайте я, — вызвалась Иришка.

Возражений не последовало, и мы начали.

— Оу, Светик, на тебя, — подмигнула Ирен.

— И почему я всегда первой выпадаю? — шуточно расстроилась я, тяжко вздыхая. — Чего желаем?

— Я хочу пьяную обезьянку, — лыбясь, произнесла Ира.

По кухне разнесся смех.

— А чего обезьянку то сразу, может другое что-нибудь? — заканючила я для приличия.

— Давай, давай, — давилась она смехом, — порадуй нас как следует.

И дружный хохот послужил отличным уговором.

— Ладно, — сдалась я. — Но ты же помнишь, что у меня хорошая память?

Я усмехнулась.

— Ну, для этого тебе ещё на меня попасть надо, — захихикала она, растягивая рот в гадкой улыбочке.

— О, в этом ты не сомневайся, — многообещающе протянула я, принимаясь за исполнение. К делу я подошла со всей серьёзностью, и неугомонный смех долго ещё преследовал меня после, хотя то, что происходило после было не менее смешно и забавно.

В начале-то вообще всё было только смешно, очень смешно, но потом стало не до этого. Пошли чмоканья, поцелуи и другие проявления скрываемых симпатий.

К пяти часам играть уже никто не хотел. Я и раньше, конечно, догадывалась, кто кому интересней, но в этот день всё стало понятно окончательно. Женя положила глаз на Андрея. Ваня уже окончательно решил завоевать Ирину. Люда забрала Виталю, и со временем все, не сговариваясь, разошлись по комнатам. Весьма неожиданно я осталась лишь наедине с опустевшим столом.

М-да... и такое, оказывается, может быть, — вздохнула я, разглядывая украшенную гирляндами и мишурой комнату.

Становилось тоскливо, однако принятое горячительное возникшего одиночества не принимало категорически, и я решила прогуляться на свежем воздухе.