Незримого Начала Тень. Общий файл

— Я не намерен вставать на вашем пути, — устало заверил я Ламанского, — мне надобно всего лишь отыскать убийцу Кравцова, нанявшего абрека...

Ламанский кивнул. Его холеное лицо вновь разгладилось, обретя прежнюю насмешливую улыбку.

— Что вам мешает заключить со мною договор? — спросил он. — Неужто вы принимаете меня за Дьявола?

Он принужденно рассмеялся.

— Первая причина в том, что мне не известны условия договора, — ответил я учтиво, — разумеется, я не смею настаивать...

Мой собеседник всерьез задумался.

— Значит, вы просите условия, — произнес он, — Предлагаю поразмыслить, мой друг... Не беспокойтесь, смею вас заверить, вам не придется предавать графа Апраксина... Мне нужна ваша помощь по личному для меня делу...

Необъяснимое волнение охватило меня, по задумчивости собеседника я догадался, что он уже примеряет возможности, способные заставить меня исполнить свою волю. Понимая, что Ламанский ради желаемого готов пойти на любые дурные поступки, я с трудом сдерживал беспокойство за судьбы близких.

Собеседник поймал мой взор и вновь улыбнулся, угадав мои мысли.

— Право, не стоит полагать, будто я собираюсь причинить вред вашей семье, — произнес он с насмешкой. — Мне ни к чему сей напрасный труд.

В гостиную вошел лакей, тем самым Ламанский давал мне понять, что мой визит закончен. Мне не хотелось задерживаться в его обществе, и я с радостью покинул обитель неприятного субъекта.

* * *

Удивительно, но в парке мне удалось стать свидетелем весьма личного разговора Северина и Вышегородцева, тема которого весьма заинтересовала меня.

— Мне очень неприятно появление некоего Странника, — произнес Северин, его голос звучал удивительно твердо, я впервые услышал подобный тон от романтического мечтателя. Выходит, искатель приключений не так уж прост, — осмелюсь предположить, сей визит и вам доставил немало волнений...

Князь был явно не расположен беседе с человеком, которого недолюбливал, а в моменты особых переживаний, такие люди вызывают особое раздражение.

— Мое беспокойство вполне объяснимо, — ответил Вышегородцев недоверчиво, — но чем вам не угодил уродливый гость гор?

Он принужденно усмехнулся. Князь давал понять, что не настроен для длительного разговора с собеседником, которого откровенно призирает.

— Дело касается моей былой дружбы с Ламанским, — нехотя ответил корнет, — Странник многое прознал, но пока он не осмелился шантажировать меня... Пока...

Вышегородцев молчал. Северин молча ждал ответа. Меня поразило хладнокровие молодого господина, всегда казавшегося столь неспокойным в выражении чувств.

— Чем обязан вашей откровенностью, — наконец, спросил князь.

— А ведь вы все понимаете, — усмехнулся корнет, — мы с вами могли бы избавиться от этой беды...

— Нет, — перебил его Вышегородцев, — как вы смеете?!

Князь задыхался от негодования.

— При всех моих дурных качествах, я никогда не осмелюсь на подобное злодейство! — возмутился он.

— Выходит, вы не настолько опасаетесь за свою жизнь, — изумился собеседник. — Значит, я ошибся...

В натянутом разговоре вновь возникла пауза. Вышегородцев явно боролся с противоречивыми чувствами. Северин, казавшийся недалеким романтиком, подчинил себе надменного князя.

— Если вы передумаете, — продолжил корнет, — буду рад поделиться с вами своими соображениями... Спешу заметить, не тешьте себя надеждами, будто я решусь поквитаться с "черкесом" в одиночку... Для осуществления моего замысла, надобен помощник... Ради такого дела я готов позабыть наши былые разногласия... Надеюсь, теперь вы не считаете меня глупцом?

Удаляясь, Северин насмешливо поклонился. Через несколько мгновений мы встретились. Удивительно, но любитель приключений не выказал никакого беспокойства, что я мог услышать их разговор. Невозможно было не заметить, что романтически добродушные черты лица корнета обрели некоторую хищность. Северин учтиво поприветствовал меня. Постепенно его лицо вновь обрело прежнее благодушие.

— Князь вновь в дурном расположении духа, — произнес он весело, — боится убийцы... Признаться, я и сам опасаюсь кинжала в спину, но безумие ужаса еще не охватило мой разум.

Попросив передать самые наилучшие пожелания моим милым родным, Северин покинул меня.

Немного переждав, я подошел к Вышегородцеву.

— Я встретил корнета Северина, — мой голос звучал задумчиво, — вы говорили с ним?

Князь на мгновения замешкался, но, сообразив, что, возможно, Северин не станет отрицать факта беседы, утвердительно кивнул.

— Мы поболтали по-приятельски, — спешно ответил он, отведя взор.

На пальце князя красовался недавно приобретенный перстень, украшенный бирюзою. Простое украшение? Бирюза давно снискала славу талисмана, хранящего от насильственной смерти. Различные талисманы, обереги — на мой взгляд бессмысленная мода, полученная от французов, которые весьма трепетно относятся к амулетам.

Помню, частенько ссыльные "охотники" хвались своими талисманами, уверяя меня, что теперь их ни одна пуля не зацепит. Каких только оберегов я не повидал, даже мусульманские и еврейские символы. Мне оставалось только смолчать. Несчастные глупцы погибали независимо от своих безделушек, но выжившие объясняли свое спасение силой амулета. Какой вздор!

Любопытно, откуда взялось поверье, будто бирюза хранит от насильственной смерти? Здесь не европейская традиция. Французы в России с живым интересом узнают о подобных "свойствах" бирюзы.

Да, Вышегородцев панически боится убийцы, и это не игра.

Мои размышления пронеслись за мгновения.

— Не предполагал, что вы приятели, — с удивлением произнес я, — обычно вы посмеивались над корнетом Севериным...

Мои слова вызвали у юного князя нескрываемое беспокойство. Он поднял на меня усталый взор, загнанного зверька.

— Все в прошлом, — перебил меня Вышегородцев, — тогда я вел себя возмутительно по отношению ко многим, говоря о них нелицеприятные вещи... Поверьте, я успел сотню раз раскаяться в своем поведении! Находясь в шаге от гибели, многие вещи воспринимаются совсем иначе.

Я не мог не согласиться с последней фразой, неужто бывалый повеса сумел уяснить столь сложные философские особенности скоротечной людской жизни.

Не дожидаясь моего очередного вопроса, князь спешно удалился.

Разумеется, предложение Северина испуганному князю не могло не заинтересовать, но логика сыщика подсказывала мне — все не так уж просто. Любопытно, почему Северин рисковал, заведя подобный разговор в парке средь бела дня?

Из журнала Александры Каховской

Константин вновь получил письмо от Ламанского, назначившему ему срочную встречу, настоятельно попросив не опаздывать. Постскриптум Ламанский написал, что был бы весьма счастлив увидеть "Мадемуазель Каховскую".

— Не ожидала, что старый проныра охотник до сверхъестественного, — усмехнулась Ольга, — любопытно, чего ему надобно от нашей Аликс? Неужто Ламанский вдруг унял свою гордыню и опасается за свою жизнь?

— Ты позволишь мне отправиться на встречу с Ламанским? — робко спросила я.

Сестра, склонив голову на бок, молча задумчиво смотрела на меня. Я перевела умоляющий взор на Константина, но он не произнес ни слова, считая себя не вправе распоряжаться моими чувствами.

— Милая Аликс, разумеется, я не испытываю особого восторга от твоей беседы со старым плутом, поскольку понимаю, что ему надобны твои таланты, но, — Ольга с улыбкой вздохнула, — во-первых, вряд ли ты станешь меня слушать... А, во-вторых, возможно, для тебя это следствие удивительная возможность проявить себя, утерев нос всем насмешникам! Да, ведь теперь видения в моде!

В словах сестры я почувствовала гордость за себя и даже немножко смутилась.

С большим трудом я дождалась часа, когда мы должны были выехать. Казалось, будто время тянется невыносимо медленно. Я заперлась в своей комнате, дабы не видеть сдержанной улыбки сестры, и расхаживала из угла в угол. Понимая мое волнение, Ольга не пыталась заговорить со мною.

Мне вдруг вновь вспомнились ночные кошмары, преследующие меня с раннего детства. Очень часто во сне ко мне приходит странный человек, неопределенного возраста. Он молча смотрит в глаза, улыбаясь пугающей улыбкой, от которой кровь стынет в жилах. Даже проснувшись, я несколько мгновений вижу его размытые черты. Да, мне никак не удавалось в точности запомнить его лицо, только улыбку. В этой улыбке никогда не бывает ни насмешки, ни злобы, только жестокое утверждение своего превосходства... Своей власти... Человек кошмара ни разу не произнес ни слова, но его молчание и улыбка всегда красноречивее любых фраз...

Когда солнце начало клониться к закату, мы отправились к господину Ламанскому. Я задумчиво взирала на красноватый диск, опускающийся к горным хребтам. Чем ближе мы подъезжали к съемной усадьбе Ламанского, тем сильнее волнение охватывало меня.

Наконец мы поднялись на веранду, где нас встретил сам хозяин вечера.

Солнце уже скрылось за неровным горизонтом гор, но темнота еще не наступила.

— Краткие минуты между светом и тьмою, ваше любимое время, мадемуазель, — произнес Ламанский с улыбкой.

Я вздрогнула, не понимая, откуда этот человек может знать о том, что я люблю зыбкие минуты сумерек. Особенно предрассветное время, когда первые лучи солнца только начинают пробиваться сквозь серебристый полумрак. Именно в эти мгновения человек может увидеть призрак, даже не обладая моими талантами. Очень часто люди видят расплывчатые очертания блуждающих душ, исчезающих под солнечным светом, что спешно объясняют игрою живого воображения.

Ламанский пристально смотрел на меня. На мгновение мне показалось, что за его спиною стоит тот самый человек из моих кошмаров, с жуткой улыбкой, наблюдая за нашей встречей. Я отпрянула столь резко, что едва не упала со ступенек террасы, только поддержка Константина спасла меня от падения.

— Не беспокойтесь, мадемуазель, — произнес Ламанский, явно понимая причину моего внезапного испуга, — вас никто не посмеет принуждать...

Он почтительно склонил голову, улыбнувшись той самой улыбкой гостя моих страшных снов. Господин Ламанский во власти человека из моих кошмаров, он стал его частью... От внезапных догадок мне сделалось дурно, возникло непреодолимое желание поскорее убежать. Однако чувство собственного достоинства смогло побороть страх. Ведь предо мною не гость моих снов, а всего лишь человек, оказавшийся в его власти. Ламанский с улыбкой наблюдал за мною, от него не укроются истинные переживания.

Крепкая рука Константина, на которую я опиралась, придала мне сил. С гордо поднятой головой я последовала за хозяином вечера. Темнота ночи сменила сумерки.

"Ваше время истекло!" — чудился мне приглушенный шепот.

Мы вошли в гостиную, освещенную тусклым светом свечей. За круглым столом сидели наши старые знакомые: Юлия Кравцова, Василий Северин, Кира Северина и Сергей Вышегородцев. Мне сразу же вспомнились слова Константина о трех семействах, оказавшихся замешанными в одном следствии. Они молоды и горды, имеют множество схожих качеств, но настолько различны по складу характера, что готовы возненавидеть друг друга.

Похоже, господа подозреваемые были заранее предупреждены о нашем визите, поэтому встретили нас безразличными взорами. Гости смотрели друг на друга с нескрываемым недоверием, если раньше им удавалось скрывать свою неприязнь в светских салонах, то теперь никто не сдерживал истинных чувств. Ламанский наслаждался напряжением своих визитеров.

— Приглашаю вас примкнуть к нашему скромному вечеру, — обратился он к нам с иронией, — весьма благодарен, что не заставили себя долго ждать...

Мы молча присоединились к знакомой компании.

— Надеюсь, теперь вы соизволите объяснить нам, зачем мы собрались в вашей обители на ночь глядя? — поинтересовалась Северина в своей любимой надменно-язвительной манере.

Однако сейчас ее голос дрожал.

— Разумеется, сударыня, — учтиво ответил Ламанский.

Меня охватило жгучее любопытство, позабыв о страхе, я ждала услышать нечто необыкновенное, наверняка, мистическое. Любопытно, зачем Ламанскому три семейства? Я не знала, что предположить.

— Вышло весьма забавно, что ваши семьи оказались замешаны в одном трагичном событии, — произнес Ламанский печально, — вы никогда не задумывались о подобном стечении обстоятельств?

Его голос звучал таинственно, успокаивающе, даже Северина не сумела съязвить в ответ. Собравшиеся ждали развязки истории, начатую хозяином вечера. Тени свечей скользили по их озадаченным лицам.

— Очень жаль, что двоих из ваших семейств уже нет с нами, — печально вздохнул Ламанский, — мои соболезнования потерявшим братьев...

Он печально склонил голову, прикрыв глаза.

— Благодарю вас, — одновременно произнесли Кравцова и Вышегородцев.

— Ваши братья пытались раздобыть один любопытный предмет, который принадлежал каждому из них по праву наследования... Впрочем, как и каждому из вас... — голос рассказчика звучал неспешно и таинственно.

— Что вы хотите этим сказать? — сурово спросила Кравцова.

— Я говорю о Софии Милянской, — кратко ответил он. — Вы молоды и поэтому не особо увлечены изучением собственного генеалогического древа... Она была предком каждого из вас...

— Неужто наши браться подрались за наследство? — попытался иронизировать осмелевший Вышегородцев.

— Нет-нет, — спешно возразил Ламанский, не обращая внимания на его насмешку, — они всего лишь занялись его поиском... Право, сейчас в моде мистические искания, не так ли?

— Я ничего не знала о подобном, ни брат, ни жених ничего не говорили мне! — воскликнула Юлия.

&nbnbsp; sp; Она с возмущением смотрела на Ламанского. Меня удивило, что Кравцова оказалась смелее Севериной.

— Позвольте господину Ламанскому завершить свой рассказ, — прервала ее возмущение насмешливая мадемуазель Кира.

Барышни обменялись взглядами полными взаимной неприязни. Ламанского забавляло столь недостойное проявление чувств его гостей.

— Разумеется, господа ввязались в весьма опасное предприятие. Право, господин Вербин, я не смею навязывать вам свою версию, — обратился он к Константину, — но спешу заметить, что Кравцов и Вышегородцев весьма серьезно относились к явлениям сверхъестественным...

Константин промолчал, его лицо оставалось бесстрастным, а я не могла сдержать волнения. Ламанский заметил мое нетерпение и снисходительно улыбнулся.

— Позвольте узнать, что за наследство сгубило несчастных родственников наших друзей? — взволнованно спросил Северин.

Он весьма серьезно отнесся к речам рассказчика.

— Я бы не стал столь спешно винить наследство в их гибели, — повторился Ламанский, — возможно виною всему иные обстоятельства. — Он снова взглянул на Константина. — Гибель двух друзей меня мало занимает. Меня интересует сей мистический предмет, зеркало, через которое София Милянская могла видеть многое, — мистический искатель мечтательно прикрыл глаза. — Мне надобно добыть это зеркало.