Незримого Начала Тень. Общий файл

Крепкий сон отпустил нас, когда утренний лучик солнца проник сквозь узкое окошко. Сладко потянувшись, Ольга села на постели.

Бой с горцами

Рис. А. Козлов

— Признаюсь, давненько я не чувствовала себя столь отдохнувшей, — весело призналась она, — а надобно всего лишь выспаться после сильного волнения и тяжкого пути...

Улыбнувшись сестре, я спешно нащупала свою дорожную сумку, в которую положила зеркало.

Не могу понять, почему я вдруг столь неожиданно вспомнила о нем. Возможно из-за сновидения, в котором мне пригрезилось, будто зеркало засветилось под первым лучом солнца... Достав зеркало из сумки, я попыталась сосредоточиться, дабы увидеть, хоть что-нибудь...

Стук в дверь прервал мои попытки. В комнату вошел Северин.

— Бросьте напрасные труды, барышня, — произнес он, — это зеркало бесполезное стекло...

— Откуда такая уверенность? — сурово поинтересовалась Ольга. — Как я погляжу, вам известно куда больше, чем нам! Потрудитесь объяснить!

Она, нахмурившись, смотрела на Северина. Когда Ольга игриво спорила с Константином, она хмурилась совсем иначе. Я впервые видела мою сестру в подобном гневе.

— Понимаю, что у меня нет иного выбора, иначе вы не отступите, — ответил Северин. — Придется выдать тайну... Ламанский придумал историю с зеркалом, дабы увести Константина из Кисловодска...

— Зачем? — голос Ольги звучал спокойно, но напряженно.

— Ламанский опасался чрезмерной проницательности вашего супруга, — на этом Северин явно желал завершить беседу.

— Это еще не все, — произнесла Ольга тоном, не приемлющим возражений. — Продолжайте!

Она будто приказывала.

Северин с явной неохотой рассказал нам о том, что был учеником старшего Вышегородцева, который следил за Ламанским...

— Почему вы не сказали Константину о вашей догадке? — спросила она. — Решили геройствовать сами?

— Ваш супруг сам обо всем давно догадался, — ответил Северин.

— Вы нам многое недоговариваете, — казалось, что Ольга разорвет несчастного на клочки, хотя голос ее звучал ровно и спокойно, — что вы теперь собираетесь делать?

— Мне надобно поразмыслить, — ответил Северин.

Он явно стушевался под допросом бдительной красавицы. Верно, его научили сражаться, но не научили держать удар в беседе с разгневанной молодой дамой.

— А Вербин? — спросила Ольга. — Вы что-то от него ждете? Скажите, какова его миссия? Он ведь не скуки ради отправился разыскивать "хищников"?

Суровый тон вдруг неожиданно переменился и стал умоляющим. Северин молча покачал головою.

— Он вернется в Кисловодск и расскажет, где их логово, а наши солдаты нападут на разбойников, — нехотя произнес Северин, — сударыня, хватит вопросов, я и так рассказал вам больше, чем следовало...

Он спешно удалился, опасаясь новых расспросов.

Ольга опустилась на перину, обхватив голову руками, ее плечики тряслись. Я обняла дрожащую сестру, редкий случай, когда я утешала ее, а не она меня.

— Не стоит недооценивать своего супруга, — произнесла я уверенно, — горы стали для Константина вторым домом!

Сестра лишь печально вздохнула в ответ. Меня саму поражало собственное спокойствие и уверенность в том, что спустя пару дней Константин предстанет пред нами живым и невредимым.

— Странно, — принялась рассуждать я, — почему утром я вдруг потянулась за зеркалом? Мне, верно, почудилось сияние, когда первый луч солнца проник в нашу комнату... Это не сон!

Я провела рукою по холодному стеклу.

— Мне кажется, что зеркало настоящее! — уверенно воскликнула я. — Только на мгновения оно помогает увидеть... когда первый луч солнца падает на его гладь...

Как жаль, что у меня нет таланта моей тетушки-бабушки! Но, возможно, зеркало заговорит с потомком владелицы! Северин!

— Он не согласится, — Ольге не составило труда угадать ход моих догадок, — но попробовать стоит...

Как и предполагала Ольга, Северин отнесся к моим словам с явным недоверием, однако, припоминая мои недавние заслуги, зеркало взял.

Волнение не покидало сестру. Если бы сейчас солдаты отправились в атаку на горцев, удерживающих Константина в плену, Ольга бы последовала вместе с ними, и никакая сила не остановила бы ее. Позавтракав, мы отправились на воздух прогуляться. На крепостной стене нашим взорам открылся манящий горизонт ярко-синего неба.

— Не уверена, что Северину можно доверять, — произнесла сестра, оглядевшись по сторонам, — вдруг он заодно с Ламанским или с этим подозрительным субъектом по прозвищу Странник... Кто разберет, чего они удумали...

Я только развела руками, у меня не было талантов мужа Ольги строить логические догадки.

— Главное, что меня не посещали тревожные видения! — поделилась я своими мыслями. — Значит, дела Константина складываются удачно...

Наш разговор прервал Вышегородцев.

— Отвратительное место, — не таясь высказался он, — скорей бы вернуться...

— Северин, наверняка, захочет спешно уехать по делам, можете составить ему компанию, — насмешливо предложила Ольга.

Князь рьяно отверг эту идею.

— К дьяволу Северина, сударыня! — проворчал он, удаляясь вдоль крепостной стены.

Ольга с удивлением глядела ему вслед.

— Любопытно, чем его обидел наш попутчик? — пожала она плечиками. — Разумеется, я подозревала о некоторой неприязни, но не полагала, что она настолько сильна...

Вскорости сестра позабыла о Вышегородцеве, вновь погрузившись в мысли о супруге. К счастью, мои слова приободрили ее. Впрочем, я тоже радовалась, что не увидела никаких дурных знаков о судьбе Константина.

Из журнала Константина Вербина

Вскорости я узнал, что люди Асланбека погибли под обвалом камней, а "мои женщины" — так горцы называли Ольгу и Аликс — затерялись в горах со своими провожатыми.

Мне оставалось только молча посмеиваться над неудачей врага, но сложная задача, которую предстояло решить не давала мне повода для веселья.

Вайнах* — неожиданный союзник, которого звали Мамед, вновь предложил мне помощь. Признаюсь, я уже успел поразмыслить над идеей побега, который позволит вернуться в Кисловодск, что даст мне возможность разоблачить предателей и привести верных воинов к логову Асланбека.

________________

*Вайнах — этническое название чечено-ингушских народов.

Не важно, что в этом небольшом укреплении расположилась далеко не вся его армия — стоит поразить их начальника, как некогда сплоченные абреки вновь разбредутся по горам. Хотя... наверняка, в его власти множество аулов, где в любое мгновение мужчины готовы взяться за оружие по приказу предводителя.

Мамед будто читал мои мысли.

— Я помогу тебе добраться до дома, ты сможешь собрать своих солдат, которые уничтожат пристанище предателя Асланбека, да будет он проклят пред лицом Аллаха! — сказал он мне. — Этой ночью самое удобное время бежать! Тучи закрыли небо, луны не будет видно, можно проскользнуть незаметно во мраке, подобно дикому зверю.

Я дал свое согласие, однако не особо доверился великодушию своего нового приятеля, не исключая возможности нашего поединка в пути или удара в спину. Приходилось оставаться готовым к любому повороту событий, даже самому неприятному.

— Послушай меня, я знаю, как сделать мой побег так, чтобы тебя не заподозрили в сговоре, — предложил я. — Не стоит тебе раскрываться раньше времени. Пойми, чем дольше тебя не заподозрят, тем большую службу ты сослужишь имаму Шамилю.

— Говори, — оживился Мамед.

— Когда я вскачу на лошадь, ты поднимешь крик, и последуешь за мною, будто бы желаешь вернуть меня, — произнес я твердо, — сделав необходимое, мы вернемся, ты скажешь, что поначалу потерял меня, но все равно отыскал в Кисловодске... А потом придут наши солдаты...

Мой компаньон, довольный идеей, рассмеялся.

— А если Асланбек даст мне в подмогу своих воинов? — озадаченно спросил он.

— Мы убьем их! — кратко ответил я.

Мамед одобрительно кивнул.

— Бежать будем на рассвете, — добавил я, не уточняя причины, что едва различаю очертания предметов в темноте. Зачем абреку знать о моей уязвимости?

Момент побега не заставил себя ждать, я совсем не испытывал волнения, будучи слишком важным трофеем для Асланбека, чтобы опасаться за свою жизнь. А вот Мамед явно нервничал, при неудаче ему грозила суровая расправа.

Не успели мы шагнуть за порог сакли, как нам преградил путь Странник. Я жестом остановил руку Мамеда, потянувшуюся к кинжалу.

— Князь, — произнес я устало, — вы прекрасно знаете, что теперь я могу вернуться в Кисловодск за подмогой, дабы раздавить врага в его норе... Вы привели меня сюда именно для этих целей, не так ли? Удивляет, почему вы не отправитесь сами...

— Кто-то должен остаться... Если вам не удастся привести подмогу, я попытаюсь убить Асланбека... Хотя задача не из легких, — ответил Вышегородцев, не проявив никакого удивления от моей догадки. — Его охраняют надежные головорезы.

— Я успею! — ответ звучал уверенно.

— Признаюсь, я полагал, что вы узнаете меня, но весьма опасался, что примете за предателя, — голос князя не скрывал радости, — прошу извинить, что не посветил в свои планы по многим причинам...

— Неужто я кажусь вам глупцом?! — мне стало несколько обидно. — Годы нашей службы еще свежи в моей памяти! — заверил я. — Нетрудно догадаться, что вы прознали о делишках Ламанского, ставшего главным заговорщиком на Водах, втерлись к нему в доверие, пообещав привести меня к Асланбеку...

Догадки оказались верны, князь утвердительно кивнул.

— Мне удалось узнать вас даже в образе серенького человека, — добавил я, — помню-помню, вы всегда мастерски меняли внешность!

Пришлось резко прервать вереницу воспоминаний, которая оказалась бы весьма не к месту.

— Какой тайный знак предателей, которые сейчас пьют нарзан в Кисловодске, прикидываясь честными офицерами? — спросил я.

— Увы, я не сумел выяснить, — ответил князь, — тут уж вам карты в руки, вы всегда были сильнее меня по части догадок...

— Можете не скрывать ваш кинжал, — добавил я весело, — грубые кожаные ножны не годятся для столь изысканного клинка!

— Не стоит раньше времени, — возразил Алексей.

Утреннее солнце, еще не показавшееся из-за гор, разогнало темноту, и мы приступили к исполнению нашего замысла...

Вскочив на коня, я понесся по крутой горной дороге. Оставляя позади крики гостеприимных хозяев. Когда голоса стихли, спешился, притаившись за скалой, которая надежно укрыла меня и коня от посторонних глаз. Вскорости из-за укрытия я увидел приближающегося Мамеда в обществе трёх "хищников". Задача оказалась гораздо проще, чем я думал. Один меткий выстрел — и их осталось двое. Мой компаньон, легко догадавшись о причине гибели своего спутника, мгновенно поразил своей саблей другого черкеса. Третий попытался ускакать, дабы сообщить о предательстве, но его настигла пуля моего второго пистолета.

Зная о моих талантах неплохого солдата, у горцев не станет сомнений, что все абреки погибли от моей руки. Да и Странник-князь приукрасит мои умения.

Мы понеслись короткой дорогой к Кислым Водам. Солнце уже поднялось высоко над горами, освещая нам путь. Впервые после ранения я ехал верхом на столь бешеном скаку, не испытывая при этом ни малейшего головокружения. Верно говорят, будто пережитые волнения заставляют нас позабыть обо всех недугах.

* * *

Обычно хладнокровный граф Апраксин не скрывал беспокойства, вызванного моими новостями.

— Ламанский отправил меня, отнюдь, не за зеркалом, — произнес я с иронией, — и неспроста он попросил Александру поехать со мною, и, разумеется, ничего не возразил против Ольги...

Я прервал речь, видя, как щека графа нервно дернулась. Ведь именно он настоял на этой поездке, опасаясь шантажа, а теперь испытывал смесь чувств неловкости и ненависти к давнему врагу.

— Я чувствовал, что дела Ламанского нечисты! — воскликнул Апраксин. — Но я не даже смел предположить, что настолько!

— Карты, коллекция мистических вещиц, сбор компрометирующих фактов на знатных персон, — все это искусная ширма, — закончил я.

Подполковник Юрьев молча наблюдал за нашим диалогом.

— Ламанского надобно немедля арестовать! — воскликнул он, — но как узнать его заговорщиков? Они должны понести наказание!

— Предавший однажды, предаст опять! — согласился я.

— К Дьяволу вашу философию, — сурово перебил генерал. — Ламанский благодаря компроматам на высших чинов может извернуться весьма искусно, и оправдываться будем мы, будто оклеветали имя честного человека.

— Надобно взяться за его последователей. Вольнодумцы, как правило, трусливы и ради своего спасения быстро выдадут многие тайны, — задумался я. — Тогда господину Ламанскому станет сложнее спасти свое доброе имя... Замечу, все чины, на которые он собрал компроматы, незамедлительно уцепятся за любой факт, дабы избавиться от настырного шантажиста...

— Разумно, — одобрил Апраксин, — но какой у них знак?

Прозвучал вопрос, давно занимавший меня... Мне вспомнились холеные руки Ламанского с массивным перстнем, повернутым камнем внутрь ладони... Любопытная деталь... Помнится недавно на балу Аликс жаловалась, что один из ухажеров в танце едва не поцарапал ей спинку камнем своего перстня...

— Обратите внимание на людей, которые носят кольца и перстни камнем внутрь ладони, — произнес я задумчиво.

— Великолепно! — воскликнул Апраксин, даже не расспросив меня о столь неожиданной догадке. — А мне казалось, что это всего лишь новая бестолковая мода... Все верно... А ведь все, у кого я заметил подобные чудачества, весьма подходят на роль заговорщиков, из-за безделья и глупости мечтающих о подвигах во имя свободы ... Большинство из них офицеры, а, значит, они могли устроить бунт в полках и ударить нам в спину!

Лицо графа побледнело от негодования.

— Эх, во времена моей юности их бы повесили без всяких разговоров! — добавил он. — Я сегодня же пошлю в Ставрополь приказ прислать самых лучших жандармов, дабы навести порядок... Ну все, отныне господин Ламанский от меня не отвертится...

Апраксин с хищной улыбкой потирал руки.

— Осмелюсь предположить, что Ламанского лучше арестовать сегодня, тихо и незаметно, — заметил я, — чтобы он не успел улизнуть, и никто из его последователей не догадался об аресте предводителя раньше времени...

Генерал одобрил мое предложение. Признаюсь, я опасался, что Ламанский ускользнет от нас, но противник оказался слишком самоуверенным, что сослужило ему дурную службу.

Когда мы прибыли в его райский уголок, Ламанский по обыкновению пил кофе на террасе, и на сообщение о своем аресте только усмехнулся.

— Граф Апраксин, не стоит забываться, — намекнул он с издевкой.

Бывалый генерал на мгновение растерялся от подобной дерзости.

— Ваши друзья предали вас, Ламанский, — блефовал я, указав на его перевернутый перстень.