Карьера и легенда Васко да Гамы. Перевод монографии С.Субраманьяма. Глава 3. В Каликут и обратно

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В КАЛИКУТ И ОБРАТНО

Настанет век, последний

В череде веков, когда океан

Разорвет вселенскую цепь;

И появятся новые земли,

Неведомые в прежние времена.

Новые Миры откроют новые Тифеи,

И Туле не будет пределом Земли.

Сенека, Медея (2-й хор) (перевод сэра Эдварда Шерберна, 1648 г.) (1)

ВОЗВРАЩЕНИЕ АРГОНАВТА

В португальском Гоа, в середине ноября 1599 г., когда хронист Диогу ду Коуту заканчивал одно из своих малоизвестных произведений, "Tratado dos Gama" (Трактат о Гама), он искал отрывок из классического текста, чтобы посвятить его своему покровителю, вице-королю Эстадо да Индия, дону Франсишку да Гама (1565-1632), четвертому графу Видигейра — тому самому, чьи останки позже претерпели унижение в ходе их ошибочного перевоза из Видигейры в Белен в 1880 г. Было почти неизбежно, что его выбор падет на "Медею" Сенеки; Луций Анней Сенека, в конце концов, был иберийцем (точнее, родился в Кордове), стоиком (которым Коуту временами мнил себя) и государственным деятелем и интеллектуалом, близким к власти, каким хотел бы быть Коуту. Трагедия "Медея" была весьма многообещающей с точки зрения Коуту, и ее связь с легендой о Ясоне и аргонавтах была не в последнюю очередь привлекательна. Как он сам перефразировал куплет хора (который он правильно процитировал на латыни, не всегда свойственной ему): "Придет время, хотя бы и в самые последние годы, когда цепи Океана будут разорваны, до последней из Земель" (2).

Коуту, конечно, зациклившись на "Nec sit terris ultima Thule", несколько изменил значение стиха в соответствии со своими целями в своем парафразе. Обычно предполагается, что название "Туле" обозначало некую северную землю, которая якобы находилась в шести днях пути к северу от Британии и, возможно, отражало восприятие людьми античности Норвегии или Исландии. В XVI в. многие считали эти стихи пророчеством; интересно отметить мимоходом, что Фердинанд Колумб написал на латыни на полях своего собственного экземпляра труда Сенеки, что пророчество Сенеки было исполнено его отцом Христофором Колумбом в 1492 г. (3) Но ни Фердинанд Колумб, ни Коуту не обратили внимания на предыдущие стихи хора Сенеки, которые, с их точки зрения, звучали довольно неуместно (и я еще раз цитирую перевод сэра Эдварда Шерберна середины XVII в.):

Но сми­ри­лись теперь моря и любой

При­ем­лют закон, и не нужен Арго,

Что был сла­жен самой Пал­ла­ды рукой,

Слав­ный вес­ла­ми челн, несу­щий царей:

Любая бар­жа повсюду плы­вет,

Нигде ника­ких нет боль­ше гра­ниц,

На новой вста­ют зем­ле горо­да,

Ничто на сво­их не оста­вил местах

Мир, откры­тый путям,

Индий­цев поит студе­ный Аракс,

Из Рей­на перс и Аль­би­са пьет (4).

Есть любопытная ирония в этом видении индейцев, пьющих воды армянской реки и персов, пьющих из Эльбы и Рейна (Indus gelidum potat Araxen, Albin Persae Rhenumque bibunt), используемого для подведения итогов португальской экспансии в Азию или кастильской экспансии в Новый Свет. Точно так же Коуту забыл, что значение стиха Сенеки заключалось в сравнении прежнего века героев (аргонавтов) с нынешним веком, когда исследования стали настолько банальными, что "любое маленькое судно теперь свободно бороздит просторы морей". Что еще хуже, герой более раннего эпоса, Ясон, к концу "Медеи" дошел до заявления о том, что богов не существует. Ничто из этого не вполне соответствовало тому, как Коуту представлял путешествие своего христианнейшего героя Васко да Гамы из Лиссабона в Каликут.

РЕКОНСТРУКЦИЯ ПУТЕШЕСТВИЯ

Но мы уже значительно забежали вперед в нашем рассказе; поэтому давайте вернемся в 1497 г., когда Гама собирался отправиться в Индию. Он получил командование, как мы уже отмечали, над флотом, первоначально состоявшим из четырех довольно небольших судов: "Сан-Габриэль" (капитаном которого являлся он сам), "Сан-Рафаэль" (капитаном которого был Паулу да Гама, его брат), а также третьего, известного как "Берриу" (под командованием Николау Коэльо) и четвертого судно с припасами, которое не дошло до Индии; флот также сопровождало пятое судно, каравелла, направлявшаяся в Сан-Жорже-да-Мина на западном побережье Африки, капитаном которой был некий Бартоломеу Диаш — возможно, первооткрыватель 1487 года, а может быть, и нет (5). Если это действительно так, важно, что, несмотря на его опыт и незанятость в то время, сам Диаш не был выбран на роль Гамы. Экипаж четырех судов насчитывал от 148 до 170 человек, в зависимости от того, какую из нескольких оценок предпочесть. Главные роли распределились следующим образом:

"Сан-Габриэль": капитан — Васко да Гама, капитан-майор флота; кормчий — Перу де Аленкер, старший кормчий; писарь — Диогу Диаш (6).

"Сан-Рафаэль": капитан — Паулу да Гама; кормчий — Жуан де Коимбра; писарь — Жуан де Са.

"Берриу": капитан — Николау Коэльо; кормчий — Перо Эскобар; писарь — Алвару Брага.

Корабль снабжения: капитан — Гонсало Нуниш; кормчий — Афонсу Гонсалвиш.

До начала XIX в. историки, желавшие реконструировать подробности первого путешествия Гамы, полностью зависели от португальских хроник, составленных спустя несколько десятилетий после этого события, особенно от официальных хронистов Жуана де Барруша и Дамиана де Гоиша, а также от неофициального, но все же весьма респектабельного Фернана Лопиша де Каштаньеды. Следуя рассказам Барруша и Каштаньеды, можно было легко восстановить не только маршрут путешествия в целом, но и почерпнуть большое количество интересных и живых подробностей, предполагающих, что их сочинения, в свою очередь, опирались на другой, более ранний слой материалов. Действительно, сами эти хронисты давали понять, что они имели доступ к устным или письменным рассказам людей, которые сами участвовали в экспедиции, и Каштаньеда, в частности, указал, что через его руки прошли один или несколько письменных отчетов, написанных очевидцами. Существование этих отчетов оставалось лишь гипотезой до второй четверти XIX в., когда анонимный отчет был наконец найден в 1834 г. историком Александром Эркулану и издан четыре года спустя Диогу Кепке и Антониу да Кошта Пайва на основе уникальной рукописи XVI в. — копии утерянного оригинала. Рукопись, состоящая из семидесяти девяти листов, ранее хранилась в монастыре Санта-Крус-де-Коимбра, а затем была доставлена ??Эркулану в Муниципальную библиотеку Порту, малоизвестную библиотеку на севере Португалии, где она сейчас и хранится.

За изданием Кепке и Кошта Пайвы 1838 г. последовал ряд других, как в XIX в., так и в нынешнем (7). По случаю четвертого столетия со дня прибытия Васко да Гамы в Каликут авторитетный перевод на английский язык был также опубликован для Хаклюйтского Общества Эрнстом Джорджем Равенштейном. Кроме того, вокруг этого текста появилась обширная критическая литература, касающаяся как его использования, так и, в ряде случаев, возможной личности его автора, который дает понять, что он находился во время плавания по большей части на борту корабля, которым командовал Паулу да Гама, "Сан-Рафаэля", и далее, что он был одним из группы, сопровождавшей Васко да Гаму на берегу во время его первого визита в город Каликут в конце мая 1498 г. Ну а поскольку хронисты, и особенно Каштаньеда, идентифицируют ряд тех, кто входил в состав этой группы, появилось несколько кандидатов на авторство текста. Из них Диогу Диаш, писарь корабля Васко да Гамы, и Алвару Брага, писец "Берриу", были исключены из-за того, что оба они находились на других судах во время плавания. Интересная личность Фернана Мартинша, который немного говорил по-арабски и выступал в качестве переводчика Гамы, также была исключена, поскольку он упоминается по имени в анонимном тексте (8). В результате осталось три известных имени (помимо неизвестных, которые сопровождали Гаму на берегу): а именно: Жуан де Са, который впоследствии стал казначеем "Casa da India" (Индийской палаты), некий Гонсалу Пиреш и некий Алвару Велью (9). Комментаторы быстро устранили Пиреша, сопоставив повествование Каштаньеды с анонимным: отсюда выяснилось, что Пиреш был причастен к определенным действиям вблизи Каликута, в которых не участвовал аноним.

Таким образом, круг известных имен быстро сузился до двух возможностей: Жуан де Са и Алвару Велью. Итак, португальские историки очень рано (на самом деле, со времен Кепке и Кошта Пайвы) пришли к заключению — и даже к "моральной увернности" (certeza moral), как позже утверждали некоторые, — что автором текста был Алвару Велью, довольно неясная личность, но, возможно, путешествовавшая на борту корабля Паулу да Гамы во время обратного плавания (10). В большинстве современных версий, в соответствии с исследованиями Франца Химмериха конца XIX в., Велью отождествляется с человеком с таким именем, известным из нескольких других источников, уроженцем южного португальского городка Баррейро (на берегу р. Тежу), который, кроме того, провел восемь лет до 1507 г. на побережье Гвинеи и, в частности, в Сьерра-Леоне (11). Этот последний Велью, как отмечалось, на самом деле примерно в 1507 г. предоставил подробную информацию о религии Сьерра-Леоне моравскому нотариусу, печатнику и ученому из Лиссабона по имени Валентим Фернандиш, который в то время собирал коллекцию рукописных отчетов о путешествиях для своего корреспондента Конрада Пойтингера в Аугсбурге; такая деятельность соответствовала бы предполагаемому наблюдательному характеру автора текста 1497-1499 гг. (12). Идентификация, с другой стороны, вызвала ряд проблем и, в частности, заставила историков задаться вопросом, почему Велью не ознакомил с текстом описания путешествия 1497-1499 гг. Фернандиша (который почти наверняка был бы рад его увидеть, и наверное, даже захотел бы его напечатать), вместо того, чтобы оставить его в безвестности.

Некоторые другие историки, особенно переводчик текста на английский, Э.Г. Равенштейн, а в последнее время филолог и историк Кармен Радулет вместо этого предложили имя Жуана де Са, утверждая, что, в конце концов, Са был обученным писцом и что позже он занимал административную должность (как "казначей специй") в "Casa da India" в период с февраля 1511 г. по апрель 1514 г.; это, по-видимому, сделало бы его более вероятным кандидатом на написание текста, который, как выясняется, к тому же носит на удивление официальный, а также сдержанный характер (13). Однако противники гипотезы об авторстве Са отмечают, что в хронике Каштаньеды ему приписываются мнения, противоположные тем, которые высказываются в анонимном тексте; и что, кроме того, внимательное прочтение хроники Жуана де Барруша позволяет предположить, что он участвовал в конкретных действиях на восточном побережье Африки (установке мемориальной колонны, или падрана), которые анонимный автор описывает скорее с позиции стороннего наблюдателя. Из чтения других документов очевидно, что карьера Са еще больше запутывает проблему; из одного из них (королевское письмо о присвоении ему статуса кавалейру, в январе 1512 г.) становится ясно, что он, вероятно, провел некоторое время в Сафи (в Северной Африке) в следующие годы после его возвращения из Индии, что он считался слугой (criado) епископа Коимбры, Д. Жоржи де Алмейды, и что в Сафи он был тесно связан с Д. Педру де Алмейдой, вместе с которым он участвовал в военных подвигах, позволивших ему подняться вверх в социальной иерархии (14). Это как минимум наводит на мысль, что, находясь в Индии в 1497-1499 гг., он, как и Васко да Гама, был тесно связан с могущественной семьей Алмейда и представлял ее интересы.

В любом случае дискуссия остается открытой и на удивление оживленной (учитывая ее непубличный характер), и вполне возможно, что фактическим автором текста мог быть не Велью и не Са, а один из других, в данном случае неназванных, людей, которые сопровождали Гаму на берегу в Каликуте. Примечателен тот факт, что очень немногие из историков, занимавшихся этим вопросом, серьезно допускают такую возможность, даже несмотря на то, что отождествление с Алвару Велью не делает текст более понятным или авторитетным. Поскольку сам Велью является более или менее анонимным персонажем, простое указание имени автора манускрипта из Порту на самом деле не сильно облегчает задачу историка.

Флот Васко да Гамы в конце концов покинул устье Тежу 8 июля 1497 года, как мы узнаем из анонимного текста, а также из ряда других источников. Поэтому давайте начнем с рассмотрения раздробленного синтаксиса нейтрального и загадочного начала нашего анонимного текста:

"Во имя Господа Бога. Аминь!

В год 1497 король Португалии дон Мануэл, первый с этим именем в Португалии, отправил четыре судна для совершения открытий, а также на поиски пряностей. Васко да Гама был капитан-командором этих судов. Паулу да Гама, его брат, командовал одним из кораблей, а Николау Коэлью другим".

Обманчивое начало, с любопытным, но вполне характерным использованием глагола "открыть" без заявленной цели (mandou... a descobrir). Что должны были открыть четыре корабля? Новые земли? Новые маршруты? Или "открытие" было деятельностью, которая объясняла сама себя без дальнейших ссылок на цель или предназначение, более близкой к понятию "раскрытия" скрытого или потаенного? Позднее в той же фразе в агглютинативной форме нам говорят, что корабли отправились на поиски пряностей. Упоминаются три капитана, а подробное упоминание четвертого корабля опускается: в конце концов, это было всего лишь судно снабжения (nau dos mantimentos). Тон автора благочестив (или, во всяком случае, официозен) даже в следующем отрывке.

"Мы покинули Рештелу 8 июля 1497 года. Пусть Господь Бог наш позволит нам завершить это путешествие во славу его. Аминь".

Теперь автор представляется читателю как один из тех, кто совершил путешествие, и дает понять, кроме того, что путешествие не было завершено на момент написания. Затем он быстро переходит к практическим деталям, начиная со следующей субботы (15 июля 1497 г.), когда небольшой флот миновал Канарские острова, а затем увидел западноафриканское побережье к югу от мыса Бохадор. 17 июля моряки несколько часов занимались рыбной ловлей, но тут же столкнулись с первой мелкой проблемой, так как ночью флот случайно рассеялся. Теперь мы четко понимаем, что анонимный автор находился на борту корабля Паулу да Гамы, поскольку он отмечает, что его корабль потерял из виду корабли капитан-майора и Николау Коэльо. Но мы также узнаём, что капитаны были хорошо подготовлены к такому повороту событий, и поэтому все корабли направились к заранее установленному месту встречи на островах Кабо-Верде. Примерно через неделю, то есть к 26 июля, все остальные корабли встретились с "Сан-Рафаэлем", на котором находился аноним. В частности, появление "Сан-Габриэля" с Васко да Гамой, присоединившегося к остальным последним, было встречено праздничной стрельбой из бомбард и трубными звуками. Эта незначительная деталь наводит на мысль о некотором остаточном беспокойстве уже на этом раннем этапе путешествия: плавание даже в этой части Атлантики никоим образом не было легким делом.