Идеалист.

Книга 1. Мир пара. Идеалист.

От автора: благодарю Добрынина Василия за помощь в написании книги.

Аннотация: Встречайте! Мир стимпанка! Мир пара и технического прогресса, показывающий стремительное движение человечества вперед. Главный герой данной истории практически полностью олицетворяет слово "Идеалист". Вот только к нему также применима и другая фраза: "Цель оправдывает средства." Как на него повлияет откровенная бедность большей части населения и пышность, богатство аристократии, упивающейся своей властью?

Пролог.

Людей с моим мировоззрением принято называть идеалистами. "Те, кто не знают жизни" — приходит первая ассоциация после того, как слышишь это определение. Ведь в нашем циничном мире очень сложно не растерять такие вещи как сострадание, человеколюбие и веру в хорошее будущее.

Большинство людей теряет их еще в юношеском возрасте, сталкиваясь с первыми житейскими проблемами. Замечая же потерянное у других, у тех, кто смог через все невзгоды пронести эти идеалы, они... Нет, не радуется за них. А завидуют. Завидуют по-черному, возможно, даже сами не осознавая эту зависть.

Говорят, зависть делится на черную и белую. Черная зависть опасна как для завидующего, ведь именно его душу она разъедает, так и для предмета зависти. Этим типом зависти не хвастаются, а стараются его скрыть.

Другое дело белая зависть. Друзья и товарищи, видя твои успехи в чем-то, говорят: "Я завидую тебе, но белой завистью!"

Ха-ха. Наивные... Она не делится на черную и белую, а ее влияние губительно в обоих случаях, но если в первом еще есть возможность понять, что тобой руководило, то во втором даже этого уже нет.

Почему же я столь долго рассказывал об одном из человеческих недостатков? Все просто. Именно столкновения с ним для меня прошло больнее всего.

Лет сто назад я бы идеально подошел ко времени, но все прошло иначе, и я родился в конце двадцатого столетия.

Счастливое детство советского ребенка, родители которого работали и имели все необходимое для жизни. Школьные года и мое увлечение книгами... Именно из них я почерпнул такие вещи как честь и верность слову.

Разборки между парнями с другой улицы и нами лишь закрепили эти понятия.

Однако ключевое влияние на меня оказал Виктор Михайлович, наш учитель истории. Будучи человеком увлекающимся, он, казалось, вкладывал саму душу в то, что рассказывал. На его уроках даже полные бездари и тунеядцы сидели, боясь вдохнуть, чтобы не прервать его рассказы. Древние битвы прямо оживали перед глазами, а исторические личности были не чем-то отдаленным гипотетическим, а представали обычными людьми, которых можно понять.

Но лучше всего у Виктора Михайловича получалось рассказывать о советской истории, а точнее об идеологической части.

Именно он заронил в мою голову тот идеализм и веру в светлое будущее, в которое нужно идти...

Дальнейшая моя жизнь частично порушила, изменила, а в некоторых местах закалила мои убеждения.

Развал Советского Союза и мое поступление в институт, готовящий будущие кадры для Комитета государственной безопасности... Да-да, тогда я решил, что именно в виде сотрудника государственной безопасности смогу оказать наибольшую пользу людям...

Реальность внесла свои коррективы. Многое из того, что я считал незыблемо верным, для других было смешным и глупым. Найти единомышленников в институте было едва ли возможным.

Оконченный с отличием институт и пошатнувшиеся идеалы — вот был итог моего обучения. Дальше была работа, и ее было много. Все же развал той великой страны даже спустя несколько лет еще неслабо "аукался" всем.

Стараясь придерживаться своего кодекса "чести", я безмерно веселил своих начальников. Может в этом была причина того, что я достаточно легко продвигался по службе? Или никто не воспринимал меня всерьез...

И чем больше я варился в этом котле, тем большие изменения претерпевали мои убеждения. И в один прекрасный момент я понял.

Это было словно спавшее наваждение, морок. Я четко как никогда раньше увидел картину мира, не по частям, а весь, целиком. Все части с еле слышными хлопками вставали на свои места, и все остановилось. Я помню тот момент, словно это было пару секунду назад...

В телефоне, по которому я в тот момент говорил, раздавался недоуменный голос одного из моих подчиненных. Я же, поднявшись из-за своего стола в кабинете, невидящим взором смотрел в стену и не видел ее. Перед глазами проносилась вся моя жизнь, поступки и чаяния.

Без тени эмоций я раскладывал самого себя и в какой-то момент осознал простую истину: если я хочу что-то изменить, то это надо делать уже сейчас, и с "чистыми руками" после этого нельзя будет остаться никак...

Вам кажется эта мысль очевидной? Я рад за вас. Правда-правда, не надо недоверчивости! Ведь для большинства людей эта мысль не очевидна!

Бессмысленные отговорки типа: "Еще денек и я точно брошу курить!" или "Еще день и я выскажу все "хорошее" по поводу затягивающейся выплаты зарплаты!". Но день проходит и... ничего.

Эта мысль, кажется очевидной, ведь она проста в понимании, но так сложна в исполнении. А теория без практики мертва...

Думаю, вы поняли, что в тот момент для меня практика и теория слились вместе...

Я начал искать тех, кто смог бы и захотел бы что-то изменить. В большинстве своем эти два принципа были несовместимы: те, кто хотел, не имели возможности. Те же, кто мог, не хотели.

Однако я не торопился. Постепенно я рос в званиях. Конечно, того темпа, как в начале моей карьеры не было, да и, если честно, то по задумке начальства я должен был остановиться на одной должности и так на ней и сидеть, но вот беда: мне было этого мало.

Та Цель, которая стояла передо мной, требовала большую власть, а властью по собственному желанию никто делиться не собирается...

Ранее я считал грязные методы вроде подставы, шантажа и оговоров, постыдными... После Осознания я тоже так считал, за небольшим исключением. Все это можно было использовать, если иначе Цели не достигнуть. "Цель оправдывает средства" — я жил этой фразой.

Находясь в тени, я руководил людьми словно марионетками, иногда через вторые-третьи руки. При малейшем намеке на разоблачение я без сомнения отрубал всю ветвь. Современные технологии также облегчили мою жизнь, но для их использования также нужны были специалисты... Верные специалисты.

Каждый раз, когда я отдавал приказ на ликвидацию очередных провалившихся, мне было почти физически больно. По идее моя душа должна была загрубеть от того, что я делал, но этого не происходило. Поэтому-то я проверял и перепроверял все свои планы, надеясь, что в этот раз все пройдет гладко...

Я не имел права быть слабым, и мои ближайшие сподвижники, которые знали, в лучшем случае, четверть всего объема плана, считали, будто я сделан из стали, и для меня чужая смерть не более чем обычная действительность...

Никто не должен был знать, как плохо было у меня на душе...

Но наша жизнь это не приключенческая книга, где герой всегда побеждает. Даже одной ошибки бывает достаточно, чтобы перечеркнуть все то, к чему стремился всей душой...

Посадка нужных людей на определенные места была закончена, дай бог, наполовину. В силовом аппарате было несколько людей, занимающих важные посты, но в критической ситуации они ничего не решали...

Люди, ответственные за денежный вопрос, также имелись, но они предпочитают находиться в тени и не делать резких движений "собственноручно".

— Эх... — я с сожалением посмотрел на экран, где транслировалось то, что показывали камеры слежения, натыканные вокруг дома.

Стремительно несущиеся к дому фигуры людей в военной форме и с оружием опускали мое настроение на критически низкую величину.

Самое смешное, в доме имеется несколько отличных подземных экранированных ходов, которые дадут мне возможность исчезнуть...

Вот только это ничего не даст. Судя по тому, что я узнал, приказ идет с самого верха, следовательно, единственная вещь, которая давала шанс на успешное выполнение плана, пошла прахом. Какая уж в таких условиях секретность?

Можно было бы начать все с начала, но... Мир достаточно тесная штука для таких, как я. Так что все, кто сколько-нибудь в теме, уже перемывают мои кости...

Да и нет у меня сил на то, чтобы повторить все заново... Даже в куда меньшем объеме... Несмотря на то, что мне всего тридцать шесть лет...

Инъектор со специальным ядом лежит рядом. Специальная секретная разработка, противоядия нет. Человек, принявший его, постепенно засыпает, не испытывая никаких неприятных ощущений.

Еле слышимый звук дал знать о том, что в доме посторонние.

Звук спускаемого клапана... и яд уходит внутрь организма.

Сознание медленно утекает...

Последнее воспоминание: дверь врезается в стену от мощного пинка ногой. Потом темнота...

Я, Андрей Игнатьевич Косыгин, думал, что это конец, но я ошибался.

Глава 1. Где я?

Гомон десятков голосов словно звук сварки высверливался мне в уши. Со стоном я попробовал перевернуться на бок и тут же зашипел от острой боли в боку: острый гвоздь по касательной немного проколол кожу, когда я повернулся.

Что за идиоты разбрасывают гвозди там, где лежат люди?!

Я притих, судорожно обдумывая простой, но вместе с тем и неожиданный вопрос: "А где лежит этот самый человек?"

Перед глазами, несмотря на все перемигивания, была мутная пелена, поэтому я постарался собрать разбегающиеся мысли.

Я был в своем кабинете, когда туда ворвались сотрудники внутренних органов... Уверен, что для захвата меня отправили не каких-то там обычных... Неужели инъектор дал осечку?! Проклятые научники! Так и знал, что нельзя было использовать опытный образец!

Тогда где я б

* * *

?! И почему не связан? Неужели они там все идиоты и не связывают самоубийц?! Так еще и кладут рядом острые предметы! Им вообще, судя по всему, насрать на информацию, которая скрывается у меня в голове!

Или... Меня уже раскололи, и я попросту ничего не помню? Так почему еще не убили... И дали возможность убить себя самому? Для чего такие сложности?! Пуля в голову — и закопать в тихом месте... Или сжечь... растворить в кислоте... Отдать на органы...

Я, снова попытавшись принять более удобное положение, укололся в другом месте.

Стало несколько прохладно, когда пришло понимание, что одежды, кроме трусов, на мне нет. Да еще и голоса множества людей, доносящиеся рядом: как я мог о них забыть? Воздух прохладный: улица?

Что тут происходит? Оказывается, потеря зрения могла серьезно подорвать мое хладнокровие, которым я до всех этих событий заслуженно гордился.

О да! Мутная пелена, наконец, стала рассасываться и я с трудом, но начал видеть.

И первое, что я увидел — грязную подворотню и огромную кучу мусора, в центре которого я и находился.

Последним вернулось обоняние, и меня стошнило от запаха, который меня окружал.

Пошатываясь, словно последний пьяница, я кое-как утвердился на ногах и гордо, стоя на куче мусора, оглядел окрестности.

В тот же момент из-за угла показалась компания из трех человек, которая бурно что-то обсуждала. Заметив меня, они весело засмеялись и, обмениваясь репликами, двинулись дальше, изредка оборачиваясь и тыкая пальцами. Одеты они были в потасканные куртки с множеством заплаток, иной раз выполненных крайне неряшливо, головы же прикрывали серые неопределенной формы кепки. Последний из троих перед уходом сунул в руки мелкую монетку.

Я чуть наклонил голову, поблагодарив уходящего мужчину, после чего, не торопясь, присел обратно в мусор. В свете появившихся новостей мне было откровенно плевать на запах и на то, что меня окружает.

Одежда: я не специалист, но похожий стиль был популярен лет сто назад как минимум. Слова: какая-то смесь английского. Учитывая, что я отлично знаю английский язык, некоторые слова для меня понятны, но и то с трудом.

И наконец, монетка. На профильной стороне цифра 1, на другой же стороне — лицо какого-то короля в профиль. Огромный вытянутый коршунообразный нос вызывал настоящее благоговение.

Захотелось засмеяться. Что же за зелье приготовили научники?!

Вместе с тем шок начал проходить, и снова я почувствовал холод. Надо было с этим разобраться, как вариант: найти одежду.

Выбравшись из кучи мусора, я, осторожно ступая, чтобы не наступить на многочисленные острые мелкие предметы и на отходы человеческой жизнедеятельности, двинулся вперед.

Что со мной произошло? Где я? Это надо будет узнать в первую очередь... Нога вляпалась в очередную порцию дерьма, и я от души выматерился.

Судя по всему, пока я валялся в отключке, меня и раздели... Хорошо хоть не убили или не раздели до конца... Я покосился на последнюю деталь одежды, которая держала меня хоть в каких-то рамках приличий.

Я уже почти растерял надежду на успешность моих поисков одежды, как удача все же мне улыбнулась... Ну или хотя бы повернулась ко мне передом...

Валяющийся возле стеночки пьяница имел на себе одежду, и этого мне было более чем достаточно.

Я встал перед дилеммой: с одной стороны все мои принципы были против того, чтобы заниматься столь мелким воровством, обирая человек у которого есть лишь его одежда. С другой, без одежды в этом мире я не более чем живой труп, то есть живой человек часы которого сочтены!

И я... Сдался, позволив своему желанию жить победить. Будь рядом зеркало я бы побоялся посмотреться в него...

Аккуратно разоблачив бродягу, я, кривясь от отвращения, натянул его одежку. Запах был непередаваемый, казалось, что он никогда не мылся...

Хотя, надо признать, царившая вокруг вонь уже и не столь заметна, как было в начале. Человек обладает великолепной приспособляемостью и может привыкнуть к чему угодно...

Однако одежда дала мне возможность не выделяться на общем фоне, а учитывая мое незнание языка, это не лишнее.

Поправив куртку, оказавшуюся откровенно тесной в плечах, и мысленно сжав неуверенность в кулак, я бесстрашно шагнул из переулка в настоящую жизнь и... Передо мной предстала самая необычная улица, которую я когда-либо видел...

Узкие улицы были тесно забиты пробирающимся в обе стороны народом. Людей было так много, что было практически невозможно рассмотреть кого-то в отдельности, они толкались, ругались и расталкивали друг друга. Так как в одежде преобладали серые и коричневые тона, то выглядело это как серо-коричневая речка.

И если одежда представляла собой, в основном, курки, сюртуки и всевозможные вариации пальто, то с головными уборами было все не так уж и просто.

Кепки, непонятной формы панамки, котелки-цилиндры и еще множество других шляп, название которых я просто не знал. К тому же, все это великолепие шляпника было самых необычных форм и размеров, заляпанных, порванных, заштопанных и дырявых.

Однако если я рассказал лишь о людях, это не значит, что улица не стоит описания. Скажем так, самое вкусное я оставил на потом.

Изначально по бокам улицы стояли низенькие, одноэтажные домишки, изредка двухэтажные. Однако, через какое-то время места стало не хватать, и жители стали расти вверх, используя как фундамент эти самые дома.