Двое в лесу-12

Двенадцатая глава

При виде коттеджа Олег заволновался так, будто испугался, что дом мигом исчезнет, если они вовремя не выйдут из машины.

— Лиля, быстрее!

Он распахнул дверь, напрочь забыв о водителе. Девушку потащил за собой так, что Лиля в два счёта вылетела из машины. Она ещё растерянно обернулась к водителю, и ей показалось — он улыбнулся на прощанье. Но что она услышала чётко, так это его предупреждение:

— На размышления — час.

И уехал.

А Олег, нескрываемо счастливый, всё ещё держал Лилю за руку и смотрел на коттедж. А Лиля вдруг подумала, что этот дом не подходит для вернувшегося из другого мира Олега. Это было первое, о чём она подумала. Слишком роскошно в нём для испытавшего в той казарме личника.

Мысль вторая: кажется, они вернулись в то же время, из которого пропали. Или на следующий день. Снег, во всяком случае, шёл.

Третья была немного обидной. Поглядывая на Олега, который крепко держал её за руку и с блаженной улыбкой смотрел на коттедж, Лиля покусывала губы: он забыл, что она босиком. Нет, очутившись в снегу, она сразу, на автомате прошептала заклинание, из-за которого снег вокруг её ступней заметно таял. Но... Радость Олега от возвращения затмила внимание к подруге... И это немного задевало.

— Лилька, живём! — ликующе провозгласил он и потащил её к калитке, а потом по ступенькам — на крыльцо.

Дверь оказалась открытой. Магически "проверив" строение на присутствие-отсутствие жильцов, Лиля сообразила: дверь для них оставил открытой Длинный.

Из-за шедшего на улице снега в коттедже было немного сумеречно, и радостный Олег по дороге в их спальню везде зажигал свет.

Наконец, он остановился, всё с той же блаженной физиономией оглядывая громадную комнату, в которой ничего не изменилось с момента их исчезновения из жизни этого мира. Здесь Олег выпустил руку Лили, так и не обратив внимания на её босые ноги. Лиля нерешительно попыталась оправдать его: на ней длинное платье!

Постояв с минуту и что-то поискав глазами, он просветлел и хлопнул себя по лбу.

— Легко же!

И побежал из спальни. Удивлённая: а что он ищет-то? — Лиля — за ним.

Они вместе взбежали по лестницам в так называемый кабинет, которым пользовались только тогда, когда хотелось посидеть перед солидными экранами двух компьютеров: Олег играл, Лиля смотрела какой-нибудь фильм.

Олег включил ближайший и жадно всмотрелся в цифры в углу экрана.

— Мы попали в следующий после аварии день, — с отчётливым облегчением сказал он. И обернулся к ней, чтобы обвести её жадным взглядом, от которого раньше у неё трепетало сердце и подгибались ноги. — Лиль, давай так. Сначала отмоемся от тамошней грязи, потом поедим и будем думать, как жить дальше. Всё. Я занимаю ванную комнату на этом этаже. Ты спускаешься к нам. Встретимся на кухне, а потом...

— Олег, он сказал, что даёт нам час на размышления, — торопливо сказала Лиля.

— Да ну его нафиг...

И он ринулся из кабинета, на ходу сдирая с себя рубаху.

Здесь, где на мраморном полу лежал роскошный ковёр, в ворсе которого ноги не только утопали, но и быстро сохли, Лиля постояла компьютером, глядя на новостную страницу и не видя её, а потом выключила его. Обошла огромный стол и остановились перед принтером. И присела на корточки перед упаковкой с пачками бумаги. Сколько так сидела — не знала, но скоро ноги стали затекать, и она вынула из упаковки две непочатые, довольно тяжёлые пачки. Поколебавшись, вынула ещё одну и все три положила на стол. Морща брови, вспомнила кое-что и, пройдя полностью кабинет, нашла на тумбочке с цветами плотный пластиковый пакет со знаком какой-то фирмы. Пачки бумаги легко поместились в нём. Осталось даже свободное место. Вздохнув, Лиля прикинула вес пакета и огляделась. Со стола в пакет же отправился роскошный, в толстой обложке и с плотными страницами "Ежедневник делового человека". Затем уже увереннее девушка заглянула в ящики стола и бросила в пакет все ручки и карандаши, какие только нашла.

В виски било: "Он даже не спросил, а хочу ли я того же, что и он..."

Да, она тоже бросилась в ванную комнату. Но сидеть в самой ванне не стала, помня, что Олег-то как раз обожает поблаженствовать в какой-нибудь расслабляющей пене — что уж говорить о нём сейчас, когда он о ванне и не мечтал несколько месяцев. На скорости вымыла отросшие волосы. Сушить не стала, только расчесала, надеясь уложиться до конца предложенного часа. А затем быстро натянула на себя старое платье, вздохнув от жалости, что увезла всё нижнее бельё, зато оторвалась, напихав в найденный мешочек всяких банно-моечных предметов и прихватив все найденные средства гигиены.

Уже на кухне она замешкалась, глядя по сторонам. Но кивнула себе, вспомнив. Быстро осмотрела все места, куда обычно складывали все купленные сыпучие продукты. Не церемонясь, вывалила из прочных продуктовых пакетиков во все более или менее подходящие ёмкости то, что покупалось на вес. Пакеты же, вытряхнув от остаточного мусора, сложила и сунула к пачкам бумаги. Открыла холодильник. Но здесь нужных ей пакетиков оказалось мало. Любимые сырки Олега она всё же высыпала прямо на полку холодильника и помчалась в тамбур-прихожую, чуть согнувшись вбок: всё-таки пакет с пачками бумаги был ощутимо тяжёл.

Только протянула руку к входной двери — и спохватилась.

Надорвала одну из пачек с бумагой и вытянула лист. Вернувшись на кухню, Лиля быстро положила лист на стол и крупно написала: "Олег, здесь я не останусь. Прости". Поколебавшись, дописала: "Люблю тебя".

Бросилась к входу в тамбур-прихожую, положила записку перед низким порогом. А потом взяла кошель, свисавший с пояса её платья, и распустила тесёмки.

Вскоре записка была утяжелена двенадцатью монетами — суммой за выкуп из казармы... Тяжело дыша, Лиля постояла, размышляя: "Поймёт? Не поймёт? А если поймёт, но не захочет? Тогда... как он сам сказал — нафиг его!.. Пусть монеты останутся ему как сувенир!" Слёзы с трудом, но удержала.

Толстый мешочек, а особенно увесистый пакет подняла осторожно: не хотелось бы, чтобы от резкого движения ручки порвались. Машинально взглянула на полки с обувью и усмехнулась: "Моего здесь ничего нет. А бумага у них валялась уже несколько лет — и столько же ещё проваляется".

С тревогой оглянулась. По стенам и огромным окнам что-то промелькнуло. Почудилось — Олег спустился.

Заторопилась, хоть и поняла: это снежная метель в очередной раз ударила порывом в окна, залепив их мохнатым снегом — вот тебе и тень. Заторопилась — тем более разглядела через верхнее стекло входной двери, что возле коттеджной ограды снова стоит чёрная машина. Длинный ждёт.

Осторожно, чтобы не грохнуть, Лиля закрыла входную дверь. И так же осторожно спустилась по лестнице, на мраморе которой могла поскользнуться — босая же.

Пока она доспешила до калитки, Длинный вышел из машины и церемонно (ей даже показалось — он учтиво кивнул) открыл дверь назад.

Она побаивалась — он посмеётся над её босыми ногами, но нет — промолчал. Только взял её мешочек и пакет с бумагой, чтобы девушке было комфортно подхватить подол длинного платья и сесть...

Не просто села — а отодвинулась в дальний уголок сиденья и притаилась там, чтобы Олег не заметил её, выбеги он из коттеджа. Что-то объяснять ему, приводить какие-то доводы в пользу своего решения в ответ на его уговоры остаться — нет. Она не хотела ничего из этого.

Длинный не стал что-то говорить — сунул её необычный багаж рядом с ней и закрыл дверь. И сел на своё место... Машина едва слышно гудела, но не двигалась с места. Обеспокоенная Лиля хотела спросить, почему они всё ещё стоят на месте, но сообразила и прикусила губу: надо было посмотреть на кухне — там настенные часы. Но тревога не оставляла, и она выпрямилась на месте и вполголоса, словно Олег мог из дома услышать её, спросила:

— Сколько... осталось?

— Три минуты, — спокойно ответил Длинный.

Она обхватила свои плечи руками, убеждая себя, что стало холодно потому, что волосы не просохли, а не потому, что её раздирают совершенно противоречивые чувства: она хотела, чтобы Олег успел выбежать из дома; она не хотела, чтобы он выходил. Теперь она знала, что вернётся в тот мир одна... Так чего ждать?

Машина качнулась и медленно начала выбираться из коттеджного посёлка по занесённой снегом дороге к воротам. Лиля почему-то нисколько не удивилась — даже тому, что ворота распахнулись перед ними заранее, словно Длинный был одним из жильцов посёлка... Когда они выехали на трассу, Лиля сначала испугалась: видимость нулевая, а Длинный гнал машину так, будто эта сумасшедшая метель для него не существовала. Но скоро девушка поняла: такой человек, который спокойно вывозит людей из одного мира в другой, и не должен обращать внимания на какую-то там метель.

Но Длинный оказался любопытен.

Не оглядываясь на неё, он сказал:

— На спинке кресла перед вами есть кармашек. Возьмите из него бумажные полотенца и высушите свои волосы. — А когда Лиля подчинилась ему, спросил: — Я понял, почему вы взяли бумагу. Но зачем вам эти продуктовые пакетики?

Постепенно согреваясь в тёплой машине и даже от такого небольшого движения, как высушивание волос, девушка, помолчав, ответила:

— Самое главное, что запишу и что буду часто использовать, буду обёртывать в пакеты, чтобы надолго хватило. Чтобы не растрепалось раньше времени.

— Вот в чём дело, — задумчиво оценил Длинный и после недолгой паузы снова спросил: — Простите моё любопытство, но почему вы решились вернуться?

Последнее бумажное полотенце, неиспользованное, Лиля помяла и обернула вокруг шеи, чтобы волосы не холодили затылок, а потом вздохнула:

— Вы же знаете, что в том королевстве семь аномальных зон. Все находятся далеко друг от друга. А магов в королевстве полно, а некромантов не хватает. Никто из имеющихся магов не хочет изучать некромантию, потому что такие становятся вечными бродягами: они должны путешествовать по королевству без остановки, чтобы вовремя успевать затыкать все эти выходы демонов. Старая Лиадан, обучившая меня, нашла приют только тогда, когда уже не смогла ходить на далёкие расстояния. Из-за той же старости. Теперь я сменяю её на этом дурацком, но так необходимом посту. Вот и всё.

Прошли минуты, прежде чем Длинный проговорил:

— А можно ещё один вопрос? Личный?

— Мне кажется, я знаю, о чём вы хотите спросить, — отозвалась Лиля. — Нет, я не разлюбила Олега. Но рада, что он решил остаться.

— Почему?

— Понимаете... Он домашний. У него были тысячи возможностей съездить за границу — хоть туристом, хоть на проживание там. А его мать с трудом уламывала его съездить хотя бы на Чёрное море. Олег... домосед. Если бы он узнал, что я не просто ведьма, а ведьма-бродяжка, вряд ли бы захотел путешествовать вместе со мной. Ведь вечное бродяжничество некомфортно.

Она замолкла, глядя в боковое стекло, обвиваемое метельными изысками.

И услышала голос Длинного, который, будто забывшись, говорил с пустоту:

— Вы сказали о вечности. Но... О вечности говорила та ведьма, которую вы заменили. Вы собираетесь повторить её путь? Умереть однажды где-то в лесной глуши? Или закончить жизнь в старости, глядя на покосившиеся кладбищенские кресты? Я не имею права давать вам советы, Лилия. Но выход из вечности для ведьмы-некромантки есть. Тот выход, при котором некромантам не придётся жить бродягами. Продумайте об этом, Лилия.

— Хорошо, — сонно отозвалась девушка. Она, убаюканная ровной, спокойной поездкой, засыпала. Но даже в дремоте понимала, что не ответить невежливо, а потому добавила: — Это традиция. Её сложно изменить.

— Да. Традиции, особенно закоснелые, плохи тем, что подоплёка их появления часто забывается. Но, если к традиции подойти, как у вас говорят, творчески... Впрочем, не будем... о грустном, — усмехнулся он.

Недомолвки Длинного насторожили ведьму. Но тепло машины успокоило и заставило не только задремать, но и уснуть.

Очнулась ведьма в доме лесничего лежащей на своей скудной постели. Её даже укрыли тем же плащом, который она носила в мало-мальски холодную погоду.

Лиля полежала ещё немного и встала.

Олега в её здешней жизни словно и не было никогда. Навеянные обучающим сном события были просты: обучение у старухи-некромантки — и бесконечный поход от одного города к другому, от одного селения к следующей деревне. Олег, как теперь казалось Лиле, тоже приснился, промелькнул в этих снах. Бедняжка Мавра... Вот кто будет страдать по симпатичному личнику ведьмы-бродяги!..

Почти налегке, Лиля вышла из дома лесничего и зашагала по лесной тропе в город — объявлять градоначальнику, что портал демонов закрыт. Вернувшись из города, она заберёт из этого дома все свои вещи, оглянется на двор, в котором уже не кипит та жизнь, что была, пока лес постепенно умирал под напором демонов и их тёмных сил. Она уйдёт в деревню, скажет Сандро, чтобы с подворья лесничего забрали коз. И кто-то из крестьян проводит её в одну из двух деревень, чтобы там ведьма-некромантка осмотрела окрестности и убедилась, что демоны не проникли дальше первой деревни. Во второй деревне тоже найдётся провожатый — в третье поселение. А там уж Лиля вынет старую-старую карту королевства, для сохранности упрятанную в один из полиэтиленовых продуктовых пакетиков, и пойдёт дальше сама — инспектировать следующую аномальную зону. И снова будут поселения, деревни, городки и города...

... Дом внезапно опустел.

Только что завернувшийся в любимое полотенце Олег замер, прислушиваясь. Бывало с ним такое, что сначала появлялось ощущение пустоты вокруг, а потом и чего-то другого вроде глухоты, когда все звуки исчезали. И всегда это впечатление было связано с одним... С одной...

Он оглянулся на громадную ванну, в которой воронкой крутилась, уходя, вода. Пришлось сглотнуть, чтобы услышать плеск.

Мгновения превратились в секунды, которые глухим стуком отдавались в уши. Потом звуки вернулись, и Олег швырнул полотенце в сторону, а сам бросился к большой корзине. В неё час назад полетела вся его жуткая одежда, которую он носил недавно. Сейчас он ещё инстинктивно и брезгливо морщился, когда грязная ткань царапала его распаренное в душистой воде тело, но одевался он на ходу, чуть не падая.

— Лиля! Лилька!

Пробежал лестницы вниз, к спальне. Рванул дверь ванной комнаты. Пусто. Хотя по застоявшейся влажности догадаться нетрудно: она здесь была.

Убегая из спальни, в последний момент успел цапнуть с кровати тёмный джемпер, брошенный вчера — или месяцы назад.

"Час! Час! — било в виски.

Когда Лиля сказала про час, он не сообразил взглянуть на часы. Впрочем, что врать-то... Да он вообще не думал, что за этот час она всерьёз простится с ним!

На лестнице на первый этаж чуть не свалился: почудилось — одна ступень сдвоилась. Затормозил перед входом в тамбур, издалека увидев белый лист с какими-то камешками, что прижали его к полу. "Монеты?" — склонился он над бумагой, а потом ссыпал их с поднятого листа в ладонь. Ничего не понимая, читал и перечитывал простые строки. Потом машинально сунул монеты в поясной кошель и надел невысокий казарменные сапоги. И вышел на крыльцо.