Пепел. Сгореть, чтобы вернуться

Город Помпею засыпало раскаленным пеплом Везувия.

Глава 1

Доктор был немолод: уже третий день у него болела голова, да и кости ныли с самого утра. Не к добру. В тюрьме, или как новомодно именовалось сие место "планетарный участок отбытия наказаний сектора", он работал уже не первый десяток лет. За это время он повидать довелось всякое. И виновных, гордящихся своим прошлым, и невинно осужденных, больных, сумасшедших, несчастных, рыдающих, смеющихся.

Доктор почти не помнил лиц своих пациентов. Лишь медицинские карты: аллергии, состояние иммунной системы, имплантаты... Но эту женщину он запомнил хорошо. Почти пять лет назад. Она вошла гордо: разворот плеч, высоковатый рост, насмешливый прищур— все давало понять, что осужденной она себя не чувствует и просить не будет. Грива то ли окрашенных, то ли и вправду седых волос, острые скулы... Казалось, что она видела насквозь каждого, кого могла проткнуть острым взглядом, Вогнать в вену состав самостоятельно она не попросила— приказала, и конвойные не сказали ни слова. Все же она когда-то была одной из них. Той же породы. Когда-то...

Теперь же перед доктором была все та же женщина, однако черты ее неуловимо изменились. Остался и высокий рост, и седые длинные волосы и приподнятые уголки губ. Морщин быть и не должно было— находящийся в стазисе не старится, хоть тысячу лет продержи. Но что-то все же было не так.Впрочем, если стазис такой, как у нее... С сохранением восприятия. Это было прописано даже в приговоре. Не редки случаи, когда осужденные после такого наказания сходили с ума, но эта выдержит. Возможно, тем, кто запихнул ее сюда, так, с сумасшедшей, было бы даже удобнее.Доктор был уверен, что она выдержала. Такие скатываются до безумия медленно, по грамму. Он аккуратно ввел дистабилизатор.

Дрогнули веки и глаза открылись. Она оглядела небольшую сверкающе-белую процедурную, доктора, двух конвойных, совсем еще зеленых юнцов, и улыбнулась. Ну что ж, доктору случалось видеть и такое. Многие, наконец, вернувшись, улыбались, плакали даже. Но улыбка заключенной номер четыреста семьдесят два тридцать пять не была радостной или счастливой, скорее уж, это был мрачный оскал.

В гробовом молчании доктор отключил аппаратуру. Она без помощи спрыгнула со ступеньки капсулы.

-Лицом к стене,— сказал сержант, потное лицо которого у доктора вызвало пренебрежительную усмешку, которую он тут же скрыл. Наберут неумех, которые тени своей боятся, не то, что осужденных. В ближайшие полчаса она уж точно не опасна: у организма шок после выхода из стазиса.

Конвойные молча вывели странную заключенную. А ведь она убийца. Семь ножевых ранений и мертвый политик. Помнится, все информагентства только и подкидывали в течении двух месяцев все новые и новые факты. Однако, власть сменилась. Теперь во главе Союза партия "Порядок", а это значит, что многих, чье пребывание в тюрьме не выгодно, освободят. Непорядок, однако... Доктор усмехнулся, подготавливая кабинет для следующего пациента.

Над городом подымалась Тирани. Редкое удовольствие в последнее время— увидеть рассвет: Пепел приходил домой под утро, спал три-четыре часа, а затем вновь шел в управление. И так почти две недели. Их убийца разошёлся не на шутку: три убийства за месяц. И ведь за пределы галактики уже вышел! Но почерк его, однозначно. Пепел чуял это безо всяких заключений экспертов. А еще он точно знал, что без нормального криминалиста дальше опознания трупов они не продвинутся. Политики, бизнесмены... Киллер или маньяк? Здесь как раз без криминалиста сложно что-то сказать... Лучше бы киллер, конечно. Маньяк— это в три раза хуже, ибо чтобы его поймать и самому нужно быть не в себе. Работать с Пеплом в паре, несмотря на прямой приказ начальства, криминалисты отказывались. Не любят работать по двадцать четыре часа, их понять можно. Но если не работать, то Пепел снова съедет на уровень ежевечерних пьянок в "Пилоте", грязном припортовом кабаке. И поэтому необходимо землю грызть, а найти эксперта. Презрев сон, Пепел сейчас собирался на встречу. Капитан сказал, что этот новый криминалист— лучший, которого он знал. Вот-вот за ним прилетит орбитальный катер. Почему катер, интересно? Неужели, придется лететь так далеко?

Меня вели по узким мрачным коридорам. Впрочем, чего я еще хотела от тюрьмы? Радостных розовых плиток и цветочков? Мои конвойные были на редкость неуклюжи. При желании вырваться мне ничего не стоило. Сломать шею или ударить резко: ногой в пах, локтем в живот, и бежать... Вбитое в детстве с кровью и болью так просто не забывается. Но стоит ли? За следующим углом меня будут караулить точно такие же...

Интересно, почему обо мне вспомнили? По приговору еще восемь лет надлежало перебывать в состоянии мыслящего овоща и что же? Вытягивают из стазиса, отвлекают от тяжких дум... Если бы здесь был глава партии Мир и Равенство, то высморкалась бы от полноты чувств в его пиджак, а так... Хотя, пять лет прошло, может, его уже и среди живых нету. Было бы жаль, все же хорошими врагами не разбрасываются. И убивают их лично. И когда я успела стать такой хладнокровной? Какие, кровожадные мысли закрадываются в голову. Все же в стазиса есть свои плюсы: абсолютная пустота там, где по преданиям у человека душа. Зато мозги на месте.

Зачем им я? Так было удобно забыть, что Немайн Морриган вообще когда-либо существовала. Мне ещё надлежит провести восемь лет в стазисе, и ни один человек не имеет права отменить этот приговор Высшего союзного суда. Только Глава партии, находящейся при власти... И если при власти все та же Мир и Равенство, то сегодняшний день— лишь попытка развлечься самим и развлечь меня. Так что, я больше, чем уверенна— произошел очередной передел у бездонной грязной кормушки.

-Лицом к стене,— я послушно повернулась, мы кажется пришли. Щелкнули, расстегиваясь, цифровые наручники. Еще одно нарушение инструкции... Для чего? Мне оказывают одолжение или желают задобрить?

Допросная была стандартной я и сама в бытность криминалистом в таких не раз бывала. Пять камер, неудобная табуретка для... меня, получается. Более удобные стулья. Две штуки. По одному допрашивать боятся, что ли? Я села на табуретку и стала ожидать. В голове было пусто. Ну, придут, ну расскажут и что теперь...

Дверь наконец открылась и прошли двое молодых людей. Мужчинами язык не поворачивался назвать: дорогими костюмами не прикрыть недостаток опыта, а он был на лицо, так сказать. Неуверенные, сомневаются, потянут ли. При этом и между собой лада у них нет: держатся на расстоянии. Может, из разных ведомств.

-Добрый день, Немайна Керимовна.

-Немайн.-жестко перебила я: имя было единственное, что у меня осталось, и менять его никак не хотелось.

-Немайн,— несколько сбился парень. Щенки... Кто ж вам допросы дал проводить? Глянуть бы на этого идиота.

-Итак, госпожа Морриган, мы хотим сделать вам интересное предложение от лица правящей партии...— попробовал завязать беседу блондин с сероватой кожей, не кормят его, что ли.

-Не интересует,— я насмешливо приподняла бровь, ожидая, что же будет дальше. Все же такое развлечение впервые за пять лет. Все-то сама с собой, да сама с собой...

Пепел был недоволен: мало того, что капитан запаздывал, так и с катером возникли какие-то неполадки: механик и по совместительству пилот, ругаясь то и дело включал двигатели, копался в блоке питания и выключал. На заказ частного орбитального денег сейчас не было: цены в очередной раз за этот месяц возросли, а зарплата осталась прежней. Да, похоже, правительство не справлялось. Наконец, капитан прибыл и они забрались в нутро чихающего катера. Дорога заняла почти три часа. Капитан что-то сказал про "сюрприз" и отвернулся к окну, погрузившись в виртуальную реальность, дабы посмотреть очередной фильм. Пепел как только корабль оторвался от поверхности, сразу же отключился. Как выяснилось далее, целью их путешествие оказалась тюрьма. Банальнейшая орбитальная тюрьма!

Кляня про себя начальство с его дурацкими шутками, Пепел мрачно плелся следом за капитаном Фрисни, немолодым, но бодрым офицером. Их обыскали, три раза потребовали показать документы и, наконец, допустили. Пепел не любил тюрем со времен революции. Грязь, вонь, человеческое месиво, крики, стоны, кровь... Вся суть революций, пожалуй, именно в тюрьмах. Многим политикам стоило бы зайти сюда года два назад.

Табличка "Допросная", конвой. Неужели, криминалист работает здесь? Пройдя следом за капитаном, Пепел увидел двух молодых офицеров. Сразу видно — один из госбезопасности, другой рыба помельче, но не из полицейских. И какая-то женщина. Длинные седые волосы, а на лицо и тридцати не дашь. Глаза какие-то странные, то ли желтоватые, как фосфор, то ли просто зеленые, с каким-то холодным интересом оглядели его с ног до головы, а затем на миг мелькнула усмешка, немного безумная. До Пепла дошло. Морриган. Он тогда еще служил, но слышал об этой женщине. Блестящая карьера, гениальные идеи, лучший криминалист года... А потом убийство, суд, показания свидетелей. И ее. :"Когда я выйду живой и невредимой некоторых уже не будет с нами, а те, кто будут, жестоко пожалеют, что выбрали такой оригинальный способ самоубийства", растиражированное всеми журналистами Союза. И Фрисни хочет, чтобы он работал с ней? Да у нее еще стазиса лет на десять. Хотя, убивают-то политиков. Сейчас совету Морригаг будет выгоднее на свободе. Вот только захочет ли она? Впрочем, если бы на руках у гэбэшников не было бы никаких козырей, то они бы в жизни на это не пошли. Она не похожа на человека, которому есть, что терять.

Спустя полтора часа "допроса", смахивающего больше на избиение младенцев в дверь вошли еще двое. Полицейские. Один уже полуседой, одряхший мужчина, лет за пятьдесят, а другой... Боец, солдат, а если припомнить курс психологии . Одиночка, глубокая личная драма, интроверт, склонен к... Мои размышления прервали:

-Добрый день,— поздоровался он, немного ошалело разглядывая меня, как будто силясь вспомнить. Наконец, на его лице промелькнуло узнавание.Следом последовало обращение к старому полицейскому.-Капитан Фрисни, а можно вас на два слова?— а голос у этого, второго недовольный. Ну надо же, не ожидал увидеть здесь меня? — дверь за ними закрылась и повисло тягостное молчание. Точнее, тягостным оно было для моих юных друзей, которых уже порядком раздражало мое откровенно хамское поведение, никак не подходящее осужденной. Но они молчали и даже слова не сказав. То ли вежливые такие, то ли боятся меня. Да я б тоже боялась, прочитав собственный приговор. Убийц во все времена опасались.

-Капитан, вы, верно, шутите.Это же...— Пепел по немного помрачневшему лицу начальника понял, что угадал.

-Морриган,— закончил Фрисни. -Да, это она и лучше криминалиста я за всю службу не видел. У нее талант. Истинный талант.

-А то, что она осуждена за убийство вас не смущает?

-Партия заинтересовалась этим делом,они готовы оказать ей честь и сократить срок пребывания в стазисе, лишь бы эти убийства прекратились.— Пепел скривился: политику он на дух не переносил. Да и убийствами этими заниматься ему не хотелось, однако козел отпущения был необходим всегда. С самого начала было ясно, что дело можно отправлять в "висяки", одна если Морриган в пишется... Да нет, если вспомнить те слухи, которые ходили лет пять назад: политику она люто ненавидит и работала в Союзе лишь потому, что в Конфедерацию не отпускали. А как же, такой специалист!

-Вы думаете, что сможете ее уговорить?

-Мы нет, а вот они смогут. Там сидят представитель Совета и службы государственной безопасности. Не мало, согласись.К тому же... Есть один аргумент, она не сможет отказать.

-Ну что ж, воля ваша.— Пепел прекрасно понимал, что дело заведомо гиблое, однако, спорить с капитаном ему не хотелось.

-Добрый день еще раз,— вежливо поприветствовал меня вернувшийся капитан Фрисни, его спутник лишь сухо кивнул.-Вас уже ознакомили с условиями не так ли?.. Ах, да, совсем забыл,— на стол легла пачка настоящих сигарет и явно антикварная механическая зажигалка — сейчас таких уже нет.— Берите.

-Спасибо,— от души поблагодарила я, и прикурив сигарету, блаженно сощурилась. Выдохнула клуб дым, от которого присутствующие разом поморщились. -Да, мне рассказали об условиях, но я не буду с вами сотрудничать, дело принципа, знаете ли.— в капитана виделся битый жизнью человек. Из тех, которым исключительно благодаря природной смекалке и умению пристраивается удается дожить до спокойно старости.

-Понимаю, однако...— я перебила:

-Я не буду с вами сотрудничать,— она глубоко затянулась очередной сигаретой, щурясь от удовольствия.— о чем, собственно, уже было сказано. Кстати, спасибо за сигареты, эти чёртовы десять лет только о них и думала.

-Но в деле открылись новые обстоятельства...— попытался переубедить одетую в серую робу женщину, молодой, но амбициозный мужчина, вероятно получивший в хаосе последних лет свои погоны слишком рано.

-А я рассказывала, как мы вылавливали глазные яблоки касиопейцев на табачной фабрике?— она сидела на неудобном стуле так, как будто это был трон. Впрочем, после десяти лет стазиса оно и немудрено. Пепел задумчиво нахмурился.

-Вы уверенны, что она адекватна? Известны случаи, когда...— не таясь поинтересовался представитель Совета, тоже молодой и амбициозный. В их компании Пепел ощущал себя дряхлой развалиной, хотя был ненамного старше. Женщина так и вовсе глядела на них, как на детсадовцев:

-Мальчик, я пять лет провела в стазиса за убийство,— насмешливо ухмыльнулась она, стряхивая сигаретный пепел аккурат на папку.— Как ты считаешь, я в порядке? Ты себе вообще представляешь, что такое все понимать, но не иметь возможности пошевелиться?..

-Убили вашего брата.— поняв, что в словесной игре его с легкостью обыграют выдвинул последний аргумент гэбэшник. Она не упала в обморок, не заплакала, даже нахальная ухмылочка, так раздражающая всех предыдущих парламентеров, никуда не делась. Заключенная номер четыреста семьдесят два тридцать пять посмотрела в глаза ему, Пеплу, которого, кажется, за предыдущие встречи и не замечала. Посмотрела неуверенно, выискивая опровержения сказанного, но он кивнул. И тогда женщина хрипло выдохнула:

-Согласна.

-Отлично, тогда мы вас так же восстановим в должности преподавателя университета.

-Вы издеваетесь?— новость о смерти Нейта прошла как будто сквозь меня, лишь глубоко внутри что-то дрогнуло. Если бы подобное сообщили мне до стазисе, то кричала бы, злилась, проклинала всех, но это спокойствие... Забавная у меня адаптация психики. Впрочем, теперь есть вторая цель: найти и вырвать глотку не только закинувшим меня в это дружелюбное местечко.

-Госпожа Морриган, вы, возможно, не в курсе, но произошла революция. К нашему превеликому сожалению, кадров сейчас катастрофически не хватает,— у этого полицейского, прибывшего с капитаном Фрисни, брезгливо дернулся уголок губ, но на лицо тут же вернулась маска отрешенного спокойствия. Интересный тип, если бы собственными ушами не слышала, что он полицейский, вряд ли бы поверила. На вид— типичный солдафон, таким только приказы попонятней давай и будут старательно выполнять, не задавая лишних вопросов. Поджарый, чуть выше среднего роста, хорошая мускулатура, чуть кривоватый нос (странно, что не захотел восстановить, или денег пожалел?), щетина, мятая рубашка, не самые новые ботинки... и серые глаза, режущие, цепкие, воспаленные. По взгляду только и признаешь в нем следователя. А еще глубоко в глазах скрывалось безумие, почти такое же как мое собственное, но уставшее какое-то, угасающее, словно пепел на тлеющих углях. Не высыпается, лопнувшие сосуды, а значит с расследованием у них плохо. Что ж, так даже интересней. Люблю загадки.