Хроники

Год Чёрного дракона, третий день Луны Серпов

Вели, маленькая рыбацкая деревушка, просыпалась. Женщины готовили еду для мужей и сыновей, мужчины проверяли сети и лодки, суетились, помогая взрослым, дети... С моря надвигался туман, и рыбаки молились Великой Рыбе, чтобы она послала им своих детей и ждали, покуда он рассеется. Обычное утро обычного дня — но немногие увидят вечер...

Мерно всплескивали весла, мерно бил бубен, шелестела рассекаемая носами кораблей вода. Фиор ери Келло стоял на носу, опираясь на топор и вглядывался в туман. Скоро, очень скоро прольется кровь... Алая Луна будет довольна, она даст ему земли...

Туман медленно рассеивался, и столь же медленно приближались к беззащитному берегу корабли. Еще немного...

Заскрипел под днищами песок, с тихим плеском попрыгали в воду воины...

— Алая Луна!

— Алая Луна! — оглушительный вопль ударил по ушам рыбаков. Из тумана выплеснулась волна воинов в доспехах из чёрной кожи. Прежде, чем кто-то успел хотя бы понять, что произошло, половина мужчин Вели были мертвы. Тогда же, когда те немногие, кто владел оружием, сумели его обнажить, в живых остались лишь те, кто успел бежать. Немного их было, ибо тех, кого пришельцы не убивали, они обращали в рабов...

И когда солнце коснулось горизонта, деревни Вели больше не было. Корабли не ушли, напротив, явились новые. Привезли они жен и детей пришельцев, скот и скарб. Воскурили благовония колдуньи, обнесли ими деревню и каждый дом из оставшихся, а после составили чаши на холме. И с вершины это холма Фиор ери Келло обратился к своим людям:

— Довольно скитались мы по морям, не имея своей земли, — сказал он. — Довольно нам быть бродягами без племени! Нынче Алая Луна отдаґла нам этот берег, а завтра — все земли, куда б ни пал наш взор! Радуйтесь же, ибо свершилось предреченное и избыто проклятие, и возьґмите эту землю себе, кто б ни встал против нас!

Год Чёрного дракона, двенадцатый день Луны Серпов

Народ Моря пришёл на новые берега. Луна прошла едва четверть своего пути, а весь берег уже был в руках пришельцев. Иные деревни постигла участь Вели, другие же, что покорились, остались целы...

А вдали от моря, на благодатных равнинах, вожди народа тэй собрались на совет. Как должно, выпили они сперва много хмельного, чтобы не стесняло ничто разум и, разгоряченные, решили изгнать чужаков. На другой же день сошлись они вновь, не смея и думать о хмеле, и все же вновь решили сражаться.

Рас, сын Хора, самый свирепый из вождей, был избран предводителем, и каждый вождь послал столько воинов, сколько у него было, так что девятнадцать сотен пришли на поле в двенадцатый день Луны Серпов. А на следующую ночь лишь четыре сотни воинов ушли с этого поля. И никто из них не был не ранен...

Четыреста выживших разнесли весть по равнинам, и снова слились на совет вожди, но ни трезвыми, ни пьяными они не могли принять решение. Совет завершился схваткой, и двое вождей погибли, прежде чем маги сумели разнять их...

А на следующий день родичи убитых послали людей к чужакам, чтобы заключить с ними союз ради мести убийцам. Союз они скрепили браком, и прекрасная зеленоглазая Хису дочь Хона стала женой Керна ери Фиор, брат же его Клай взял Элу дочь Роба, что была прежде невестой Нара сына Локара, убитого на совете. И многие юноши из тэй взяли в жены девушек морского народа, юноши же чужаков женились на их сестрах.

Три дня прошло со свадьбы, и пришло время мести. В семнадцатый день Луны Серпов войско тэй и морского народа напало на племена равнины. Никто не ждал их, и к исходу дня пять племен равнин, что жили ближе других к морю, пали.

Узнав об этом, вновь сошлись вожди тэй на совет, и первым делом решили послать гонцов с красной стрелой в леса и горы, к племенам нис и хитар, и к чародеям и колдунам. Должны были гонцы обещать всем много светлой бронзы, крепкого железа, цветных камней и пестрых перьев, лишь бы только пришли они и сразились с чужаками.

Год Чёрного дракона, пятый день Луны дождей.

Настал день новой битвы. Тэй, нис и хитар сошлись на поле близ скалы, поросшем белым шафраном. Пришли и иные из магов, но немало было и тех, что встали на сторону пришельцев. В пятый день Луны дождей на рассвете встретились два войска, на закате же, среди алого шафрана осталось лишь одно... Пали народы равнины, лесов и гор, питьем для Алой Луны стала кровь их вождей и воинов, и пришельцы пировали в их домах с их вдовами...

Многие герои пали в этой битве, и каждый — другом он был или врагом — восхвалял их доблесть, а всех выше превозносили Фиора ери Келло, что один сразил трижды девять героев прежде, чем сам был повержен...

... Вскинув топор, Керн ери Фиор прокричал:

— Слушайте, народ Моря, слушайте, тэй, нис и хитар! Алая Луна дала нам всю эту страну от моря до моря, где проскачет всадник! Сбылось предреченное! Да будет же земля эта отныне и навеки зваться Страной Фиора, ибо воистину отец мой взял землю эту, словно мужчина — женщину, сокрушил народы, словно волна — песок, низверг героев, словно буря — деревья! И здесь, где стою сейчас я, да будет возведена крепость, что станет средоточием власти и сердцем Страны Фиора!

Вонзил он свой топор в землю и объявил, что в этом месте должно поставить трон. А после, собрав землемеров и строителей, повелел им начинать работу, чтобы не позднее Луны Плодов готова была крепость, а при ней и город. И город тот повелел он назвать Крокусом по цветам, что росли на поле...

Год Синего орла, первый день Луны быков

Двенадцатое марта первого года

Король Керн остановил коня, глядя на суету каменщиков, возводящих стены его крепости. Дело шло быстрее, чем он ожидал, и вскоре — еще до Солнцеворота — он воцарится в новой столице новой страны. Страны, созданной его рукой...

Отвернувшись, король бросил взгляд на скалу, что возвышалась над полем. Что ж, его мастера не теряли времени даром, и первый гарниґзон уже занял первое укрепление Крокуса — башню Алой Луны...

— Воистину, сколь нерушима скала, столь же крепка и башня! — воскликнул он. — Вечно будет сиять над ней Алая Луна!

— Башней Затменного Солнца подобало бы зваться ей, — тихо произнесла маленькая золотоволосая девушка в бледно-красном платье.

— Почему же, о Багряная Дева?

— Когда башня станет полем, когда солнце и луна сойдутся над ней на рассвете, когда день увидит двенадцать звёзд кружащихся — тогда великую беду дети твои приведут в страну твою, — волшебница закрыла глаза, — таков путь.

— Ужели нет иного пути?

— Нет иного, — снова поднялись веки. — Нет иного пути, если только Чёрная Луна не сплетет его.

— Тогда скажи, видишь ли мое царство устоявшим?

— Если дети беды низвергнут породившего их, устоит твоё царство. Но если падут — лишь чёрный ветер будет веять белый пепел над руинами тысячи царств...

— Что же делать мне, о Багряная Дева?

— Иди, как шёл, тропой Четырёх Лун — и три колена дома своего увидишь с ложа Чёрной Луны, о король, — отозвалась волшебница. — Я же возвращаюсь в свой дом в горах и уж не встретишь ты меня более.

И Багряная Дева просто исчезла.

— Воистину она владеет волшебством фей, — заметил король. — Записал ли ты услышанное?

— Да, сир, — склонил голову писец, протягивая королю пергамент.

— Сделай с него списки и отдай придворным магам — быть может, они смогут постичь ее слова... — Керн, король Страны Фиора, устремил взгляд к башне на скале. — И передай, что они должны совершить возлияние Чёрной Луне, чтобы отвратить беду.

— Будет исполнено, сир, — писец развернул коня, оставив своего господина в одиночестве.

А король так и смотрел на башню, черным клинком вонзившуюся в пустоту неба, в надежде, что Четыре Луны дадут ответ на вопрос, что не будет задан...

* * *

Двадцать второе декабря девятнадцатого года

Каждый год на Солнцеворот главы магических общин и сильнейшие вольные маги собирались обсудить новости, поделиться находками да и просто проводить год и встретить новый. Эра стала местом их встречи случайно — просто потому, что всем оказалась по пути, точно также, как и прочие города и деревни в прошлом.

А поговорить бывало о чем, и не все новости были хорошими. Слишком уж многое изменилось за девятнадцать лет...

— Вот я и говорю, — длинноусый Росс, патриарх клана Дрей'ар, шумно отхлебнул пиво, — иди-ка ты, мил человек, отсюда, пока добром просят. А не пойдешь — пеняй на себя, созову волков, они тебя быстро вынесут.

— А он что? — Кана-лучница сняла с жаровни кувшин с вином.

— А он мне и говорит: я-то, может, и уйду, да только вместо меня воины придут, а с ними и королевские маги. И хрен тебе тогда твоё зверье поможет, так что или платите поземье с полюдьем, или сами все возьмём! Нет, ну и наглец!

— За ним король, что бы ему и не наглеть?..

— Дался нам этот король! — фыркнул Росс. — С сотворения мира без короля жили, и еще столько же прожили бы, так нет же! Податями он нас облагает! На земли зарится! Законов наших уважать не хочет!

— Еще скажи — тэй грабить не даёт, — хохотнула Кана.

— И скажу! — взмахнул кружкой горец. — Вас, равнинных, за мошну потягать да девок ваших полапать — дело святое! А тут на тебе — королевский мир, видите ли!

— Девки — это, конечно, хорошо, — подал голос молодой Локар, щелчком пальцев заставляя вспыхнуть свечи, — но если тебе они так нужны — у матушки Тары выбор богатый. А если ты все-таки о деньгах и короле... Огненный Храм тоже хотят обложить полюдьем.

— Дела... — протянул Росс. — Да что ж такое на него нашло? Эй, красотка, тащи-ка еще пива — тут на трезвую голову не разберешься!

— Ясного солнца, собратья! — распахнулась дверь, пропуская двоих — высокого чернобородого мужчину в плаще и невысокого бледного брюнета, одетого по-летнему, — О чем толкуете?

— И тебе не хворать, Атхарва-заклинатель, — Кана наполнила кубки и протянула их гостям. — Кого это ты привел?

— Дар Милкович, северянин, — Атхарва устроился поближе к очагу. — Не поладил с князем и перебрался к нам со своими учениками... Ну, что нового в этом новом королевстве?

— Король хочет обложить общины податями, — произнес сидевший в углу маг, закутанный в черный плащ. — И это не нравится вождям.

— Вот уж тебе это не грозит, Дит. Вряд ли кто-то рискнет ссориться с Мастером Смерти...

Патриарх Дрей'ар шлепнул служанку, принесшую ему пиво, ухмыльнулся в усы и поднял кружку.

— Ясного солнца! Праздник нынче или нет?

— Праздник, — согласилась Кана. — Но все-таки, что делать будем?

— Ну, — Атхарва отпил вина, — я шел мимо управы и решил узнать, нет ли чего нового...

— И что же?

Маг извлек из сумы свиток и развернул его.

— Писец, сволочь, содрал с меня половину драгоценного за переписку, но оно того стоило, — сообщил он. — Слушайте: "Милостью Четырех Лун"... ну, это можно пропустить... "Объявляем наше желание: ради блага государства и подданных призываем мастеровых и ремесленных людей объединяться в гильдии, кои бы их труду споспешествовали..." ну, и это можно пропустить... А вот это самое интересное: " Податей с гильдии брать десятину, а поземья и полюдья и иных податей брать ни с гильдии, ни с людей не должно. А кто желает гильдию создать, тому должно явиться к нотаблю своей земли и ему о том сказав, представить устав, по коему гильдия дела вести будет." Ну, а дальше уже ничего интересного...

— Интересно... — протянул кто-то из магов.

— Ну так, — Атхарва снова наполнил кубок. — Кстати говоря, я добыл тринадцатый ключ, а чем можете похвастаться вы?

Маги принялись оживленно рассказывать о своих находках и изобретениях, а то и просто о добыче. Каждому было, что рассказать — чародеи искали и создавали новое, стараясь найти границы возможного — а для этого нужно выйти за них...

На одну ночь сильнейшие маги Страны Фиора снова стали лихой и веселой молодежью — теми, кем они были много лет назад и кем они себя чувствовали до сих пор... Завтра настанет новый день, неся старые заботы и новые беды, но сегодня хмельное лилось рекой, терзал струны бродячий арфист, Кана и Атхарва плясали у очага, лапал служанку Росс... Все равны перед самой долгой ночью — маг и простой смертный, король и простолюдин...

Двадцать третье декабря девятнадцатого года

Вино в "Трех кубках" было отменным — сколько ни выпей, похмелья не будет. Собственно, потому-то Атхарва и предложил собраться здесь...

И, проснувшись наутро в постели лучницы, заклинатель снова порадовался своему выбору. И не только тогдашнему, но и сегодняшнему...

— Да уж, встретили новое солнце на славу... — Кана потянулась за рубахой. — Слушай, а где тот свиток?

— В суме, если только наш друг Росс не пустил его на закуску, — зевнул Атхарва, — а что?

— Охота на сухую голову посмотреть, что опять изобрел наш добрый король...

— О, значит, и ты видишь то же, что и я?

— Я же лучница, — пожала плечами женщина. — Чудно было бы, если б я чего-то не увидела... И, может, ты все же оденешься?

В зале обнаружился только Дрей'ар в компании двух служанок, деливших его внимание с кувшином медовухи.

— Ясного солнца, детишки! — крикнул он. — Присоединяйтесь, медовухи на всех хватит!

— И то правда, — Кана поправила колчан. — Куда же в первый день года без мёда?

Наполнили кубки, выпили за новое солнце сменившегося года, за своих друзей и родичей, за умерших...

— А покажи-ка еще разок тот свиток... — попросил Росс, отставив кубок. — Надо бы на свежую голову в него заглянуть...

— О, и тебя заинтересовало?

— Да всем интересно, кроме Дита, — проворчал Локар. — Показывай уже...

Из мешка появился свиток, пошедший по рукам. Маги с интересом изучали королевский указ, обсуждали его, спорили друг с другом... В итоге Росс только фыркнул и заявил, что возвращается домой, поздравил всех в очередной раз, и ушёл. За ним последовал Локар, которого ждали в Огненном Храме. Оставшиеся же, придя к единому мнению, принялись обсуждать детали.

— Нас пятеро, — Атхарва разложил на столе потрепанный пергамент, взял уголек и задумчиво оглядел собеседников. — Я, Кана, Дар, Корбуло и Кагура. Так?

— Так, — согласились маги.

— А сколько у кого людей? — продолжил заклинатель. — И далеко ли они отсюда?

— Шестеро, — первым отозвался Дар Милкович. — Прямо здесь, в "Большом яблоке".

— Двое, где-то в полудне пути отсюда, — сообщила Кана.

— Один в предместьях столицы, но здесь может оказаться в любой момент, — отчитался Корбуло.

— Муж, сестра и две дочери. Если что, к вечеру доберутся.

— Зовите, — Атхарва сделал несколько пометок на пергаменте. — А мы, пока они добираются, набросаем устав.

Проще всех было Кагуре — прижав, по старой привычке, пальцы к виску, она отправила своей родне телепатический призыв. Кана, набросав записку, привязала ее к стреле-вестнику и выстрелила в небо, Корбуло со своей заморской магией Тёмных письмен писал прямо на столе, засветив рунный круг... Милкович не потратил ни капли маны, но зато извел четверть драгоценного, отправив мальчишку с запиской в соседний трактир. Соответственно, его ученики явились первыми — одновременно с учеником Корбуло, перенесшегося с помощью своей магии из Крокуса. Следующими явились родные Кагуры, принявшие обличье полулюдей-полуптиц, а последними — двое учеников Каны, парень и девушка.