|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
В ад и обратно
Святые из Бундока, Пророчество (кроссовер)
Джен, Завершён, Мини
Пэйринг и персонажи: Пол Смекер, Юнис Блум, Коннор МакМанус, Мерфи МакМанус, Михаил, Гавриил
Жанры: AU, Драма, Мистика, Пропущенная сцена
Предупреждения: Жестокость, Постканон, Счастливый финал, Характерная для канона жестокость, Черный юмор
Другие метки: Нелинейное повествование
Описание: Братья МакМанусы искали истину и справедливость. И нашли. Как и еще кое-кто.
Посвящение: Вам.
Примечания: Вспомнилось вот. И написалось.
Публикация на других ресурсах: Разрешено только в виде ссылки
Лежащее на каталке тело захрипело, садясь. Патологоанатом, только что закончивший проводить вскрытие, резко обернулся, уронив полотенце, которым вытирал руки. Второй труп сел, хрустнув позвонками, повернул голову, уставясь залитыми тьмой глазами, и доктор осел, хватаясь за сердце.
Ещё минуту назад необратимо мертвый мужчина сделал глубокий вдох, потянув за нитку, сшивающую разрезанную грудину. Нить упала на пол, швы словно растворились, мужчина встал босыми ступнями на ледяной пол, даже не морщась. Заливающая глазницы чернота собралась в точку зрачка, открывая небесно голубые радужки, в глубине которых плясало пламя.
В глазах ставшего рядом второго покойника полыхнули молнии и тут же втянулись вглубь. Первый сделал глубокий вдох, облизнулся — словно пробуя воздух языком, как змея — и растянул губы в жуткой ухмылке.
— Я чувствую гниль скверны, — тихо произнес мужчина, тело которого затягивало формирующимися из голубого пламени доспехами.
— Но есть и невинные.
— Невинные... — хмыкнул первый. — В каком месте?
— Я б тебе сказал, брат мой, но... лучше промолчу.
Раскалённый докрасна наконечник длинного копья, больше похожий на двуручный меч, с лёгкостью прожёг потолок. Сияющий фламберг пробил кончиком пол. Доспехи тускло блеснули под длинными плащами, покрытыми странными символами.
— Вот и промолчи, брат. Невинные — не наш профиль. Идём. Пора отделить агнцев от козлищ.
Бывшие братья МакМанус, известные как Святые из трущоб, равнодушно перешагнули через затихшего патологоанатома и вышли в коридор, с легкостью выбив надёжно запертую по протоколу дверь.
* * *
Юнис Блум моргнула, осматриваясь. Спешно вызванная из долгожданного отпуска женщина тяжело вздохнула, стуча по асфальтовому покрытию двора каблуками модельных туфель. Пиджак строгого костюма пришлось расстегнуть — середина лета, жарко. А позволить себе рассекать в шлепанцах и джинсах Юнис не могла: специальный агент ФБР — это не хрен с горы, дресс-код обязателен.
Прямо по курсу шушукались хорошо знакомые детективы, в кустах тут и там кто-то блевал, видимо переполнившись впечатлениями. Мысли в голове крутились мрачные: после разговора с Полом Смекером Юнис многое начала переосмысливать, и теперь не знала, чего ждать.
То, что Святых удалось мало того, что поймать, но и законопатить в тюрягу, казалось чудом. Процесс был громким, шумиха поднялась знатная, а уж какие разборки начались в бандах, пользующихся моментом!
Казалось, все кончено, братья так и сгниют за решеткой, но Юнис не верила, что два этих красавца долго там задержатся, хотя думала не в сторону досрочного освобождения, а банального убийства. МакМанусов двое, против них все население тюрьмы и система.
С другой стороны, братьям многие тайно симпатизировали, и когда их привезли на постоянное место жительства в ближайшую вечность, директор первым делом поселил их в отдельную камеру, подальше от остальных заключённых. Что поделать, дилемма: с одной стороны — серийные убийцы, с другой — охотились только на представителей криминала, не покушаясь на обывателей.
Но держать их на "курорте" постоянно было невозможно, и настал тот момент, которого все боялись: братья вышли в общий двор. Несколько дней все находилось в неустойчивом равновесии, стороны присматривались друг к другу, а потом... наступила тишина.
И сейчас Юнис шла в сопровождении детективов Даффи и Долли по коридору, не зная, чего ожидать. Но уж точно не того, что предстало ее глазам.
* * *
Гавриил всегда знал, что он — лучший. Не считал, как выпендрежник Люцифер, чье сияние было настолько ослепительно прекрасным, что и он сам поверил в свою избранность. Нет, Гавриил знал. Всем своим существом. Самой своей сутью. Знал. Не раз убеждался в этом: и тогда, когда вел воинство против восставших, когда силой рук и оружия, но самое главное — веры, обрывал никчемные жизни идущих против, когда пинками сбрасывал Люцифера и пошедших за ним ангелов с небес, когда лично набил возомнившему себя высшим собрату его лощеную рожу.
Естественно, орать о своей крутости направо и налево, как падший неудачник, Гавриил не собирался, просто наслаждался своим положением, скрепя сердце признавая равенство Михаила. Временами. И все было хорошо, просто замечательно, пока небеса не закрылись, а он не решил, что знает лучше.
Тот самый пресловутый грех гордыни...
За который он и поплатился.
Гавриил помнил хруст ломаемых ребер, помнил, как из него вырвали сердце — так и продолжающее биться в когтистой руке Люцифера, помнил странное выражение глаз того, кого лично сбросил с залитых кровью небес. Он медленно проваливался во тьму, все еще дыша, под аккомпанемент чавканья Люцифера и полного ужаса дыхания смертных свидетелей: его бывший собрат всегда тяготел к зрелищности.
А потом были... не лава, нет, это было бы слишком просто и милосердно, а вечная мерзлота и пронизывающий все его естество бесконечный холод. Ха. Три раза. Если кто-то думал, что это сможет его усмирить, то ошибся. Его ярость и гордость жарче плазмы в солнечной короне. Кончилось наказание предсказуемо: Люцифер лично открыл калитку и выпер его из своих владений, отпинав напоследок подкованными черным железом сапогами. Ребра жаловались на эту вселенскую несправедливость, но для Гавриила слова, сказанные Падшим напоследок, звучали райской музыкой:
— В Аду слишком тесно для нас двоих.
Видимо неудачник здраво опасался, что еще лет десять — и Гавриил поднимет революцию. И победит, естественно, не забыв развешать на столбах всех несогласных с его верховенством. Правильно опасался, если честно. Гавриил уже начал думать в ту сторону, набрасывать планы...
Он лежал в грязи, целый, здоровый, живой, и все с тем же неукротимым огнем в груди, и планы плодились и множились в его голове. Он твердо знал, что будет делать дальше: найдет отродье Даниила и сломает ему шею. А затем вновь взлетит на своих крыльях вверх, туда, где его место.
Увы, в этот раз его стратегический талант дал сбой: нефилим выжил, его мать выжила, а сам Гавриил стал смертным, что оказалось хуже всего. Влачить жалкое существование было почти невыносимо, но Гавриил утешал себя тем, что это испытание. С неопределенными сроками и условиями. И не ошибся: время пролетело быстро, и вот он вновь в строю, ковыляет навстречу славной битве.
В которой — естественно! — победил, пусть и с небольшой помощью. И вообще, Пириил ему никогда не нравился, сноб и ханжа. Гавриил счастливо смеялся, чувствуя, как вновь выжигается на шее сигил с его именем, как тело избавляется от старческих болячек, травм и смертного несовершенства, как распахиваются белоснежные крылья, как все его существо тянет вверх, туда, где его ждут. Он уносился с радостью и любовью в сердце: годы смертного бытия что-то затронули, научив его не только водить машину и пить кофе по утрам, но и чувствовать ту неизъяснимую нежность к человечеству — в лице избранных его представителей -, которую оно не заслуживает. Совершенно.
Небеса встретили его пеплом и удушающим ароматом ихора.*
Глупо было думать, что с гибелью Пириила конфликт закончился. Может он и убил главаря, вырвав ему сердце, но последователи никуда не делись, и Михаил облегченно улыбнулся, сжимая Гавриила в объятиях, хлопая по вновь закованной в броню спине.
В ушах отдаленным эхом звучал полный злорадства смех Люцифера.
Любимое копье, всегда возвращающееся к владельцу, приятной тяжестью возникло в ладонях. Гавриил рассмеялся, поднимая его вверх, и пламенный наконечник засиял маяком, собирая верных. Михаил встал рядом, плечо к плечу, как всегда, шелест крыльев наполнил затихшее в ожидании битвы пространство, и слова ультиматума били наотмашь отступников, даруя им выбор.
Умереть или жить.
Умереть, упорствуя, на небесах. Или жить на земле, став смертными.
Михаил лишь поднял бровь, изумленный таким милосердием, но согласно кивнул. Хватит. Пора прекращать эту бесконечную войну. Крылья распахнулись, вознося его вверх, меч с пламенеющим клинком покинул ножны.
Пора изгнать скверну из этих мест.
* * *
Долли покачал головой, разглядывая поле боя. Уж на что детектив был привычным, но и его то и дело начинало мутить, когда взгляд задерживался на подробностях. Тюремный двор был завален трупами, и не все несли на себе следы насилия: казалось, что половина заключённых перемерла от ужаса. Словно увидели нечто настолько страшное, что просто не выдержали.
Даффи отмечал задавленных в ломанувшейся от опасности толпе; тех, кто под шумок сводил друг с другом счёты; оборонявшихся и проигравших неведомому агрессору. К этому моменту удалось обнаружить только с десяток живых: трясущихся, седых и заикающихся от ужаса членов персонала, типа бухгалтеров и секретарей. Они были надёжно заперты в одном из помещений и даже не пытались выйти, наоборот забаррикадировались, чтоб их не достали.
Ещё с сотню человек были свалены огромным курганом: все с вырванными сердцами, расчлененные и с отрубленными головами. Даффи с Долли переглянулись, качая головой. Пока что Святых не обнаружили, но детективы не верили, что это их рук дело. При всем своем желании и невероятной самоуверенности, братья не смогли бы вдвоем одолеть несколько сотен человек, и это только заключённых. А ещё охрана. Была надежда на записи камер наблюдения и показания свидетелей, которых сейчас грузили в скорые, но детективы в такие чудеса не очень верили.
Кто б ни превратил тюрьму особо строгого режима в могильник, это были не обормоты МакМанусы, которые отличались безбашенностью и диким везением, но никак не являлись мутантами или суперменами.
— Что-то они разошлись на этот раз... — Долли выплюнул зубочистку под ироничный хмык напарника. — Да... жаль, агента Смекера здесь нет. Он бы повеселился.
Идущая за ними Юнис едва удержалась от фырканья: Смекер был живее всех живых, жил в свое удовольствие, рыбачил и с интересом следил за карьерой Святых, попутно занимаясь расследованиями для души. Старый и опытный агент ФБР, по неизвестным ей причинам организовавший собственную фальшивую смерть, многое ей рассказал, но и умолчал о многом.
Обязательно надо с ним поделиться подробностями и спросить, что он думает насчёт всего этого ужаса.
— Ну, его с нами нет, — вздохнул Долли, раскрывая блокнот и занося над страницей ручку. — Но у нас есть агент Блум! Мисс Блум, что здесь произошло?
* * *
Юнис и Пол внимательно смотрели короткую запись — единственную, на которой было видно хоть что-то, копию которой удалось сделать чудом. Шедший по коридору высокий мужчина в доспехах, с жуткого вида копьём в руке, наставил палец на выскочившего с автоматом наперевес охранника, и тот мгновенно вспыхнул, словно облитый ракетным топливом. Второй воин, идущий рядом, равнодушно переступил через корчащееся в агонии тело, взмахом фламберга перерубив ещё одного человека, не вовремя высунувшегося за дверь. Мужчины были похожи на Святых, но Юнис готова была поставить на кон все свои деньги, что это не они. Не так двигаются, не так смотрят, не так... все не так. Святые были обычными ирландскими раздолбаями, поехавшими на почве религии и справедливости, как они их понимали, а это... этот ужас лишь прикидывался людьми.
Учитывая, что остались записи патологоанатома, делавшего вскрытие братьев, убитых незадолго до происшествия в тюрьме, мысли в голову лезли жуткие. И непривычно мистические.
Подкрепленные тем, что тела Святых нашли всё-таки. Очень мертвые. И совершенно целые. Без малейших признаков любого хирургического вмешательства.
— Во время одной из наших встреч, — Пол закурил тонкую сигариллу, плеснув в стакан виски, — братья как-то сказали, что им было откровение.
— Откровение, — подняла бровь Юнис.
— Угу. Оно. Что сам господь шепнул, что на них возложена особая миссия. Нести справедливость. И искоренять грешников. Преступников.
— Ты в это веришь? — цепко посмотрела на мужчину Юнис. Пол хмыкнул.
— Не то, чтобы верю... Но. То, как действовали эти... двое... Ты слышала об убийствах в Лос-Анджелосе и Чаймни Рок? Пятнадцать лет назад?
* * *
— Благословите меня, святой отец, ибо я грешен...
Томас Даггет выронил газету, которую комкал в руке, закаменев от ужаса. Он прекрасно помнил этот голос, шепчущий в приходящих вечерами воспоминаниях: вкрадчивые интонации, от которых кровь стыла в жилах. Он медленно повернулся, чувствуя как бешено колотится сердце, даже не пытаясь потянуться к лежащему на столе пистолету. Сердце замерло... и вновь заколотилось, как бешеное. На этот раз от восторга и благоговения.
Стоящий перед ним ангел складывал крылья, и улыбался, прижимая палец к губам. Томас наклонил голову, подставляя под благословение, чувствуя как смываются тревоги и страхи. Гавриил стоял перед ним... и улыбался. Впервые за годы бывший семинарист, получивший видение кошмарной войны ангелов, разочаровавшийся, ставший детективом, а теперь вышедший в отставку по ранению, чувствовал себя спокойным и полным мира.
— Кофе? — Томас засунул оружие в ящик и улыбнулся тому, кого боялся встретить вновь все последние годы своей жизни. Гавриил довольно кивнул.
— Не откажусь. С сиропом и молоком.
Гавриил довольно повел носом, когда аромат разнесся на всю кухню и присел на стул, подтягивая к себе вазочку с печеньем. Все-таки есть и у смертных что-то хорошее. Теперь он это знает.
* * *
Иль Дуче тихо молился за своих сыновей, перебирая четки мозолистыми пальцами. Билеты были заказаны, багаж почти собран. Закончив, мужчина встал, надел кепи, подхватил сумку с вещами и захлопнул за собой дверь, оставляя пустой дом, наполненный тишиной. Его мальчиков больше нет в живых. И пусть причастные к их гибели мертвы, это не значит, что больше нет грешников, которых надо отправить в ад. И пусть он стар, былую хватку не потерял.
А оружие...
Его он купит на месте.
*Ихор — кровь высших существ, богов и т.д (греческое)
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
