Аюна , третья жизнь. Часть первая

Запоем прочитала весь цикл про Юн-Ми Андрея Геннадьевича Кощиенко, спасибо ему большущее, не высыпалась, читала по ночам, ходила как зомби. Временами плакала, смялась и радовалась за героиню, а часто от переживаний выпавших на долю бедного ребёнка становилось очень грустно и тоскливо. И когда всё окончилось, стало так печально, что несколько дней просто не могла найти себе места. Внутри образовалась пустота, и её необходимо было заполнить. Неделю ходила и не могла найти себе места, пока не поняла, что всё моё естество против исчезновения из моей жизни замечательной корейской девочки Юн-Ми, и мне в голову вдруг полезли мысли о продолжении её жизни с момента, на котором закончилась жизнь ай-дола. Уже когда начала писать своё продолжение, нашла продолжение ("Сакура-Ян" или "Alien") и оно меня разочаровало. Начатая тема про тюрьму и новые скачки Чжу-Вона словно обезьяны вокруг, совершенно не убеждают. Я понимаю, что автор просто не может отказаться от своей любимой корейской фишки. А вот у меня такой нет и, что называется, умерла, так умерла. Приношу свои извинения Андрею Кощиенко — автору замечательной книги, я не стала обращаться к нему за официальным разрешением на использование его героини. Но так, как я не собираюсь извлекать из написанного никакой коммерческой выгоды, так и никакие официальные разрешения особенно не требуются, мало ли, что и как люди пишут в сети. А порнографии и призывов к свержению существующего стоя у меня здесь не планируется, даже если попадётся матерное словцо, закрою его звёздочками или многоточием. Словом, ничего противозаконного. И давайте считать это ещё одним фанфиком на замечательную книгу или просто с указанного момента миры раздвоились, и каждый из них пошёл своим новым путём. Этой точкой предлагаю считать монастырь Гуань-Ин, то есть с окончанием книги "Смерть айдола". Вот взяла и пошутила Богиня. Богини — они такие....

Достаточно лёгкий стиль и манеру Андрея повторить не смогу и даже пытаться не стану. Как и моя глубокая музыкальная безграмотность в плане зарубежной эстрады, ну, не была никогда у меня музыка в числе жизненных приоритетов. Я даже сумела отвертеться от трудной кармы, когда моя мама, старающаяся сделать всё не хуже чем у других, потащила меня на прослушивание в музыкальную школу, и меня не взяли на пианино, про скрипку я даже не говорю, так, что гаммы и сольфеджио не отравили ни минуты моего счастливого детства, чему я искренне рада. Наши музыкальные пристрастия совершенно разные и это не могло не отразиться в книге, впрочем, это мелочи. Попыталась поставить себя в ситуацию, в которой оказалась Юн-Ми и как из неё выкручиваться. Вот с этого и началась уже моя история, вернее, версия. Очень хочется, чтобы получилось нечто достаточно лёгкое и доброе. И, ради Бога, прошу не пытаться сравнивать и оценивать с позиции "у кого лучше".* Ущербный это подход... И само собой, настоятельно советую прочитать первые книги А. Кощиенко о Юн-Ми: "Чужая шкурка", "Файтин", "Трени-ян", "Айдол-ян" и "Смерть айдола". Более того, настоятельно советую именно с них и начать, получите удовольствие. +14.

*— Мне ещё маленькой любимая мудрая бабушка объяснила, что не стоит в жизни полагаться на сравнения, чаще всего в итоге получим детсадовскую задачу, кто сильнее: кит или слон? Так, говоря, что мужчины сильнее нас, просто принимать это, как описательный факт, без сравнений и сопоставления. Иначе, сразу требуются критерии, а сильнее кого или чего? Меня или другого силача? И что делать, если он не победит в очередном тесте? И как вообще эту силу сравнивать, если у нас даже структура мышечной ткани разная и нацелена на совершенно разное применение? Грубо говоря, он рывком выполнит работу на тысячу рублей, но потом ему отдыхать и восстанавливаться сутки, а она за подход осилит едва на триста, но уже через час сможет сделать ещё один, а потом ещё один и так раз пять-шесть за те же сутки. И кто в результате сильнее? Как оценивать? Вот и выходит, что девочки, которые мечтают и говорят о силе, на самом деле просто катастрофически не уверены в себе и нужна им не сила, а стена, укрытие. Но силу надо проверять и выбирать в сравнении самого сильного. Только, кто же сказал, что сильный — он же обязательно надёжный? Обманутая ищет честного и натыкается на дурака правдорубца. Романтичная ищет красавчика и находит дерьмо в красивом фантике. Список почти бесконечен, но в нём огромный жизненный смысл, для каждой есть свой, как и для каждого своя, мы все такие разные. Вот и помогала мне бабушка стать хоть немного осмысленнее на этой ярмарке жизни...

Лежу, гляжу на потолок. Под лопатками сквозь тоненький местный матрасик ощущаю неровности каменных плит пола этого монастырского помещения, у нас бы это назвали кельей, раз уж монастырь, а здесь, спальня для гостей, наверно. Сегодня двадцать девятое декабря две тысячи пятнадцатого года. Без пары месяцев два года, как я в этом теле и в этом мире. Хоть и корейская, но всё-таки зима и в комнатке совсем не жарко, и под тонким одеяльцем я бы наверно замёрз, но на моей груди и животе разлеглась тёплая Мульча, моя любимая кошатина, выросла совсем, а совсем недавно была мелким лупоглазым котёнком со смешно выставленным в небо тонким прутиком хвоста. Она урчит почти как маленький дизель-генератор уткнувшись своим влажным и чуть шероховатым носом мне в подбородок, а торчащие усищи — вибриссы щекочут мне шею. Я бы давно столкнул её с себя, и так надутый желудок давит на диафрагму. После стольких дней почти голодовки, когда монашки едва увидев, что я оклемался, постарались затолкать в меня столько еды, что я сегодня наелся от пуза, вернее, здорово переел. Сначала я смёл весь довольно скромный храмовый обед, потом второй, выданный мне в качестве добавки. Просить третий мне стало просто стыдно, и я заменил его тремя пресными лепёшками, удивительно напоминающими видом питу, а вот вкус у её кукурузной и рисовой основы совершенно другой, но я здесь к нему уже давно привык. Так что из столовой я выходил, прогнув поясницу и выпятив пузо, как наверно положено месяце на пятом или шестом беременности.

В тот момент я подумал, что выправку и осанку с расправленными плечами придумали жирные пузатые толстяки. С одной стороны, при таком прогибе поясницы таз поворачивается и частично смещается вниз, а нижний край рёберной дуги кверху, так, что для всего их жирного богатства в брюхе становится гораздо больше места и пузо уже вроде и не так уж сильно висит. А расправленные плечи? Так при таком прогибе сутулиться уже просто не удобно, это же придётся в такую кракозябру изогнуться, чтобы и грудь выпятить и плечи ссутулить, да на такое даже смотреть больно. Вот и получается, что плечи просто сами собой расправляются. А может это просто вопрос механики? Если глянуть на это с позиции плеч, рычагов и противовесов, то и получится, что висящее спереди брюхо не просто тянет вперёд и вниз, а ещё и делает это за счёт достаточно выраженного рычага, тем бОльшего, чем больше пузо торчит вперёд, и чем оно само больше. И чтобы не начать страдать асфальтовой болезнью от постоянных падений носом вперёд, просто необходимо уравновесить этот рычаг и массу. А ничем, кроме откинутых назад плеч в организме этого не сделать, не рюкзак же с кирпичами постоянно таскать, в самом деле. Альтернативой будет только походка самца гориллы с опорой на руки и на полусогнутых ногах. Вспомните любую картинку из истории Средней Азии. Там худые, а с чего им толстеть, им бы выжить для начала, бедняки все согнутые со спиной в дугу, а всякие баи, мурзы и беки с пузом вперёд и плечи так расправлены, английский лорд от зависти удавится. Так, что до самой комнатки, где меня поселили, меня пробивало на "хи-хи", и я всю дорогу глупо хихикал, представляя себе толстых баев ходящих, как самцы гориллы или горилл в халате и чалме, и почему-то с кривой саблей на боку...

Теперь лежу, разглядываю потолок, словно карандашными штрихами разграфлённый швами между идеально подогнанными каменными блоками. Вот всегда испытывал почти мистический пиетет перед такими творениями человеческих рук. Ведь кто-то это придумал, а потом и осуществил. Мы, в школе на уроках труда как-то скворечники делали, одурели эти досочки друг к дружке подгонять. А ровно отпилить кусок доски куда проще, чем камень так ровно и точно вытесать. У нас там такие щели и кривокосины получились, что пришедшая принимать нашу работу учительница биологии сказала, что в таком щелястом скворечнике скворцы в жизни не поселятся, поселятся, скорее всего, гораздо более неприхотливые городские воробьи или синицы, так, что вешать наши скворечники всё равно стоит, хоть, по сути они уже скорее воробьячники или синичники. А тут неизвестные строители так ровно и точно подогнали каменные плиты, мне, почему-то даже представлять это жутко. Ну, а чего вы хотели, гуманитарий я, филолог с музыкальным хобби, меня к такому брутальному даже подпускать близко не стоит...

Сытость лениво струится по моим жилам и в этом состоянии расслабленного полусна-полуяви перед глазами проплывают образы мамы и бабушки, заснеженные родные московские улицы и так суетливые, а сейчас ещё и подстёгнутые предновогодней суетой. Бабушка как то сказала, что только ради кадров прохода Ширвиндта от метро до квартиры Жени Лукашина, она готова смотреть Рязановскую "Иронию". Что Рязанов даже не понимал, когда снимал обыденную для начала семидесятых картинку-зарисовку, что он сумел сделать слепок с тех восхитительных, может самых счастливых и беззаботных лет нашей страны. Сейчас в Москве всё уже совсем не так, повсюду реклама, улицы запружены машинами, да радость новогодняя какая-то вымученная, но хотя бы для детей многие стараются сделать хоть пару часов сказки под ёлочный дух и моргание китайских гирлянд...

Потом мысли перескочили на мою короткую встречу с Богиней, её подарок и как она засунула меня в несуразное тело толстой совершенно некрасивой корейской девочки, которое к обещанной "природной красоте" относится так же, как кирпич к знаменитой статуе Давида. Как я вживался в её тело, ведь первое время я даже ходить толком не мог, ноги заплетались. Как знакомился с семьёй своего нового тела и пытался принять своих новых родственников, уговаривал себя, что они ведь не виноваты, что в это тело засунули меня, а их дочка и сестра теперь наверно на небесах или откуда там меня выкинуло. Вспоминал, в каком шоке я был, когда окунулся в корейскую реальность. Почти как в старом анекдоте, что не нужно путать экскурсию с эмиграцией. Я как переводчик и раньше отлично понимал, что для полноценного владения языком мало выучить слова и письменность по словарю. Чтобы действительно понимать язык, нужно знать культуру народа, его историю, его жизнь, множество мелочей, которые понимает любой носитель языка, и которые так тяжело даются любому иностранцу. Чтобы не быть, как тот американец женатый на русской и не понимающий, почему жена на него обижается, когда он из нежности называет её "любАя", ведь для него нет разницы между словами лЮбая и любАя. Или иностранец из рекламы, когда он на слух не может отличить слова "переносится" и "переносица". Так, что я старательно учил историю Кореи, смотрел дорамы, как голодный набрасывался на любую информацию о местных особенностях или о том, что заметили приезжие. Но как оказалось, всё это мне мало помогло, когда я оказался в теле реальной корейской девочки, которой в местных феодальных традициях отведена такая маленькая ниша, в которой даже выпрямиться не получится. И вообще, корейская женщина в семье почти по Жванецкому должна делать две вещи: первое — лежать, второе — молча. То есть, как я не старался и как не помогала мне моя онни с учётом моей амнезии, но я раз за разом вляпывался в нарушения местных правил и традиций. Как оказалось, я даже хожу вызывающе, не подволакивая ноги, а должен ходить словно у меня тяжёлое ущемление корешков поясничных нервов, и не менее нагло смотрю в глаза тем кто старше, вместо того чтобы кланяться и извиняться, извиняться и кланяться, не упоминая того, что я не должен говорить, мне позволительно только невнятно мямлить, потому, что корейская девочка — по определению ещё и дурочка.

Да, я ещё не представился. Меня зовут Сергей Юркин, в Москве я заканчивал ИнЯз с официальной специализацией на корейском и английском языках, но погиб и после встречи с Богиней на небесах или в междумирье оказался в этом теле и мире. Здесь мне досталось тело девочки семнадцати лет, которое за это время имела несколько имён. "Пак Юн-Ми" — её официальное имя и фамилия. "Ли Гунн-Сё" — мужское имя, которое ей придумал Чжу-Вон, когда мне пришлось работать на него и изображать его голубого любовника. "Агдан" — сценическое имя, придуманное для меня в агентстве. И наконец, "Ю-Чжин" — это имя я взял себе сам, ещё когда впервые попал в храм Гуань-Ин. У моего тела семья не так велика, хотя корейцы очень трепетно относятся к своим родственникам. Кроме мамы и сестры есть ещё семья младшего брата отца Пак Юн-Сока. Со стороны матери все родственники остались в сельскохозяйственной провинции Хоангхэдо, где она родилась с выросла. Вполне возможно, что там родственников много, но с ними после свадьбы связь не поддерживалась. Не скажу, что я с радостным визгом бросился в объятия к новым родственникам. Для меня, даже называть мамой Дже-Мин — маму этого тела первое время было очень сложно, так, что про нежную родственную любовь с моей стороны говорить не приходится, скорее уважение к старшим и рассудочное понимание того, что я должен к ним испытывать и должен за это тело, которого без них бы не было.

Потом меня из самых добрых побуждений и согласно врачебным рекомендациям по лечению моей амнезии кинули в живой кошмарик корейской школы. И если в корейском обществе мне уже вполне хватало сложностей в постоянном столкновении с неизвестными мне нюансами местных традиций и мозголомательных правил, то извивы их преломления в коллективе школы для девочек оказались далеко за гранью добра и зла. А ведь в первый миг я — дурачок даже порадовался, что теперь могу на самых законных основаниях с минимального расстояния любоваться милыми обнажёнными юными девичьими телами. Но заподозрил неладное я с момента, когда на ступенях школы меня встретила официальная школьная подруга этого тела Ким Дже-Ын, которая мне первым делом напомнила о моём долге перед ней, за то, что она много лет назад спасла Юн-Ми от страшной бешеной собаки. Честно сказать, я так и не понял, это она серьёзно или меня просто так мимоходом потроллили. В школе я долго не задержался, потому, что после драки в столовой, где я случайно использовал при разговоре не то слово, которое оказывается в таком контексте, имеет оскорбительный негативный оттенок, меня воспользовавшись справкой из больницы, из школы выгнали. Но я и тут напоследок сумел отличиться, когда прописал с ноги выскочившему нам навстречу эксгибиционисту, который после этого нарядом полиции был доставлен не в участок, а в больницу.