Капер Владыки.

Зашибись! Стоило мне на секунду отвлечься от дороги, тут же последовал страшный удар. Кто в меня врезался, или в кого я уткнулся капотом отцовского 'форда' осталось за кадром. Вспышка страшной боли, свет, мрак, безвременье, всё слилось, спаялось, смешалось. Что за хрень? Почему я ещё размышляю, вроде же говорили, что со смертью всё заканчивается. Вообще всё, но я же чего-то соображаю.... Наконец меня, куда-то понесло. Странно, я не ощущаю своего тела, тогда интересно, как я понял, что меня 'понесло'? Тем не менее, чувствуется некое движение. Боже! Твою маман! Что это? Я падаю! Куда? Аааааааааа....

Кха — кха-кха...,твою маман! Что за хрень, рот полон солёной воды, на зубах скрипит песок, по шее ползёт какая— то многолапая дрянь? В уши ударил звук прибоя, волны накатываясь на берег, выбросили моё тело на границу воды и суши, смерти и жизни.

— Вот хрена себе съездил за солью! Сил, чтобы отползти от линии прибоя не было, но морю я видимо был не нужен, и следующая волна приподняла меня и вынесла ещё дальше на берег. Сколько прошло времени до следующего прихода в сознание не знаю. Но одежда на спине высохла, а вот на груди и животе была сырой, с трудом перевернулся, подставляя вечернему солнцу новый участок работы. В голове была каша из мыслей воспоминаний последних мгновений жизни, даа всё-таки не углядел я огромный прицеп, и воткнулся в него на приличной скорости. Обидно, погиб мальчишечка во цвете лет. Постой, как погиб? А кто, тут лёжа на песке слюни пускает? И откуда в Воронеже море и песок? И главное, куда делся отцовский Форд?

— Давай будем немного подумать Дима, вот мы едем, вот удар и мрак, и вот мы уже на пляже, что за прыжки в сторону? Ведь до моря от Воронежа, ой как далеко, да и не сезон, ноябрь всё— таки. Что неужели это то, о чём я читал в одной книжке? Новая жизнь? Жизнь после смерти? Попаданство? Только вот куда, и когда и в кого, а...? Глаза закрылись, и я, так и не закончив мысль, опять потерял сознание.

Пришёл в себя от того, что кто-то нагло меня раздевал, нисколько не заботясь о моём самочувствии, а оно, как ни странно значительно улучшилось, настолько, что я, приоткрыв глаза, разглядел на берегу небольшой баркас, пару смуглых полуголых мужиков копошащихся у наспех сооружённого очага. Кстати по всему видать уже утро, во всяком случае, краешек солнца едва, едва поднялся над горизонтом. Тип, который раздевал моё тело, довольно грубо дёрнул за шнурок медальона,

— Больно,... я выматерился, и после вежливо так поинтересовался,— ты чего мужик? На что тот отскочил, выхватил небольшой кинжал, и попытался ткнуть им меня в шею. Попасть не попал, кто бы ему это позволил, но он зачерпнул стопой песок, бросил его мне в лицо и едва не попал им мне им в глаза. Убедившись, что молодой баран по серьёзному решил бодаться, я нащупал пальцами, какой-то камень который удобно лёг в ладонь и при следующей попытке меня ударить ногой, поймал оппонента за эту ногу, чуть повернул её и лёгким ударом, выбил ему коленную чашку.

Судя по всему, нападавший от болевого шока потерял сознание, потому что упал он, молча и практически мне на колени. Добавил ещё раз, но уже по голове. Оппонент подёргал ножками и затих. Один ноль. На первый взгляд, человек, смуглокожий парень , лет восемнадцать, двадцать. Перевернул тело, ну ё-моё, он умудрился наколоться на собственный кинжал. Быстрый обыск принес мне пояс, кинжал, нож, серебряное кольцо на пальце, ещё одно кольцо и десяток серебряных монет в кожаном кисете, а на шее, как и у меня, висел какой то медальон.Что интересно у него треугольный кулон, а у меня круглый. Надел найденное кольцо на свой палец, а медальон и кольцо мародёра, сунул в кошель. Аккуратно снял с погибшего жилет, скажем прямо, неплоха была и рубаха, гораздо лучше моей, извахратившейся о камни в лохмотья, но её надо было быстро застирать от крови, жалко обувь маловата( что-то среднее между вьетнамками и сандалиями), а вот шаровары в самый раз вроде, но придется тоже простирнуть, обоссался парнишка, расслабился. Среди хабара, не было одного, того, что помогло бы мне определиться с местом и временем моего прибытия в этот мир, никаких документов, ни клочка бумаги. Как ни странно, но его спутники, занятые своей работой, не обратили внимания на нашу возню, никто видно не ждал каких-то проблем от утопленника, и каждый из них занимался своим делом. Один, ушел далеко по берегу, собирая плавник, а второй чего-то копошился стоя по колено в воде и высокий борт, скрыл от него последние события. Это дало мне время тщательней продумать свои последующие действия, Для начала, перепоясался, вложил кинжал в ножны, встал, и спокойно пошёл к баркасу. Куда спешить? После того как в руки мне попало холодное оружие, остальные мне были не противники. Два года армии, меня учили выживать и убивать, в любых условиях и всем чем попадёт под руку, и я был очень хорошим учеником. Увы, мне недолго пришлось прожить после дембеля, всего неделю, пока добрался до дома, туда-сюда, родаки решили устроить праздник, под нож пошло некоторое поголовье пернатых и ушастых. В какой-то момент обнаружился напряг с солью, я вызвался съездить в ближайший универсам на отцовом Форде, дальнейшее вы знаете. Жалко конечно стариков, вместо праздника встречи, им придётся устраивать поминки, но как говорится,— Не судьба!

— Простирни рубаху и портки, я бросил перед сидящим на корточках оборванцем, слегка обгаженные шаровары и окровавленную рубаху. Но тот поднял на меня взгляд, вдруг ощерился и замахнулся увесистым молотком намереваясь проломить мне голову.

— Да ты охренел, паря! Я не дал ему шанса закончить удар, перехватил руку с молотком, и кинжалом ударил его в грудь. Оборванец, уронил молоток и молча упал мне под ноги, вот такими ударами, нас учили снимать часовых. Выдернул клинок, обтёр о его набедренную повязку, и стал поджидать третьего аборигена, что бы до конца уже выяснить отношения, кто на этом пляже начальник. Третьим был тщедушный старичок, который возвращаясь, видел, чем закончился наш разговор, тем не менее, подошёл и спросил меня о чём то. Увы, язык оказался мне незнакомым, жестом и мимикой попробовал дать понять, что не понимаю, старик попробовал ещё пару языков с тем же результатом и теперь уже он дал мне понять, что удивлён.

— Хреново конечно, что не можем поговорить, надо нам, что ни будь придумать, давай для начала познакомимся, меня зовут Дмитрий, пришлось опять жестикулировать, ткнув сначала себя в грудь, затем его, — а тебя как зовут?

— Старик понимающе кивнул и ответил, — докан Мартоварис.

— А этого как звали? Ткнул пальцем в труп всё ещё плавающий у берега, старик пренебрежительно махнул рукой и произнёс короткое слово,— Бас.

— Что то имена у вас не как у людей. Ну почему скажи мне на милость не иметь нормальные имена типа,— Томас, Педро, Адольф, Ахмет, Джулиано, Сунь— бяо на крайний случай? Сразу бы определился, кто вы и где я нахожусь. А так догадывайся ... Ладно, скажи мне, а как звали вон того молодца, тоже наверное Бас? Старик замотал головой, протестующе замахал руками, и в конце концов выдал,

— Эка, эка бас, и помахал перед моим лицом пальцем, донго Оглор! Донго! Потом указал на меня пальцем и сказал, донго Диметрий. Взял меня за руку и показал на кольцо на пальце, — кевана Донго, потом на медальон,— кубана Донго.

— Понял я, это кольцо и медальон господина. Кевана, кубана, донго Дмитрий.

— Хо, донго Диметрий.

— Ох и тяжко мне будет молодому да безъязыкому, надо, что то с этим делать, но сначала нужно похоронить мертвецов, найти попить, потом поесть чего ни будь, а дальше видно будет.— Раздень его, и постирай эти шаровары и рубаху,— жестами я дал понять Марту, что делать с трупом и вещами, а сам пошёл за телом бывшего хозяина кольца. Приволок его, стащил в море, затем сам разделся догола, оставив на себе только пояс с оружием, затем поволок тела к видневшимся неподалёку от берега камням. Там нашёлся небольшой подводный грот, куда я и сунул тела раба и его хозяина, рядом нашлось пара тройка больших камней, которыми и завалил вход в подводный склеп. Аминь! Тут же пригляделся к своему отражению в воде, зеркало из лениво колыхающегося моря так себе, но и то, что я увидел, было достаточно. Тело было не моё. Не хуже моего прошлого, местами даже лучше. Если я был там кареглазым шатеном, то здесь, выдернув пару волосков из богатой шевелюры, определил цвет волос как радикально черный, цвет глаз в воде не рассмотрел, но нынешнее тело было хорошо прокачано, белокожее, а бицепсы трицепсы и прочая мускулатура на груди и животе, чуток получше моих прежних статей, да и в плечах, здешний я, был шире. Сполоснувшись, я побрёл к баркасу, старик ждал меня у борта, на котором уже висели застиранные вещи.

— А давай ка Март, чего ни будь, съедим, есть у нас чего поесть? Свои слова приходилось сопровождать жестикуляцией, но Март прекрасно понял, метнулся в баркас, и принёс мне лепёшку, кусок сыра и небольшую кожаную флягу. Вытащил пробку, понюхал, вроде вино, сделал небольшой глоток, ну точно, кислое вино. Да и хрен с ним! Запить пресную лепёшку и твёрдый вонючий сыр, самое то. Однако с едой у них напряг, где спрашивается колбаса, кусок сала, луковица наконец? Перекусив, почувствовал себя гораздо лучше, теперь надо бы узнать, где я?

— Март, позвал я задумавшегося над чем то старичка. А давай ка попробуем выяснить, где мы? Вот послушай, тебе что ни будь говорят эти слова, Азия, Африка, Америка, Европа, нет? А что ты знаешь? Нарисовал грубо карту мира с её континентами, отдал прут старику и спросил, указывая по очереди на себя и его и на карту,— где мы?

Старик внимательно рассмотрел чертёж, пробормотал что то, пожал плечами, стёр мой рисунок, и начал рисовать свою версию Карты мира. То тут, то там небольшие архипелаги, то там то сям, отдельные острова, все они были разбросаны полосой, острова были разные и большие и маленькие, всё остальное, по мнению Марта, было занято морем или не изучено. То что планета шарообразная он не знал, поэтому рисовал плоскую версию карты известного мира.

То, что я кричал в небо следующие полчаса, Март не понял, но видимо догадывался, отошёл метров на двадцать в сторону, и принялся копошиться у очага, изредка поглядывая в мою сторону. А я, сбросив эмоции, и сделав три хороших глотка вина, вдруг запел 'чёрного ворона'... Вино не произвело на меня никакого действия, то ли я был весь на нервах, то ли оно было слабенькое, короче говоря, напиться с горя не удалось. Так я просидел в этом состоянии полной прострации часа три, потом махнув на всё рукой, решил, да идёт оно всё лесом, могло быть хуже, а так жив, здоров, есть баркас, спутник, еда вода и огонь, даже выпить есть, кислятина, но при неимении гербовой..., а со всем остальным разберёмся.

— Давай не кисни Диман! Надо осмотреть кораблик на предмет хабара, того, что я нашёл в карманах Оглора, маловато будет. Видно в рундуках ещё, что— то лежит. Осмотрю ка я баркас самостоятельно, незачем занятого человека от дела отрывать.

Баркас имел метров семь в длину, метра два с половиной в ширину, мачта, парус, вместо якоря камень с дыркой. Вдоль бортов лежат четыре весла, перед мачтой и за ней стоят два сундука, на одном висит замок. Открываю тот, что без замка, мешочки с крупой, горшочки с жиром, кисеты с приправами и солью, бронзовый котелок, сковорода. Сундук изнутри оббит промасленной кожей, крышка хорошо притёрта. Рядом стоят два пятидесятилитровых бочонка, поболтал, один полон, второй практически пуст. Ага, а вот и оружие, два двухметровых копья, лук, тула с парой десятков метровых стрел, и боевой топор, на метровой рукояти, щит. Чёрт возьми, да они тут рубятся не по-детски, если таким топором рубануть в район шеи, голова отлетит на раз.

Металл какой то стрёмный, вот тебе раз, бронза! Да у них тут бронзовый век! Хорошо хоть не каменный, а то пришлось бы плавать на бревне и отбиваться от зверей каменным топором. А бронза это уже признаки развитой цивилизации. Так что махаться топором, надо срочно научиться, ножевой бой у меня на пять с плюсом, шестом я тоже бьюсь неплохо, а вот саблями и мечами как то не приходилось. Ну-ка, что у нас с копьём? Древко прочное, не гнётся, наконечник на одном копье шилом, а вот второе имеет клинковый наконечник, им можно и рубить и колоть, вот это я возьму себе поближе. Теперь лук, давно мечтал пострелять из него. Хороший хочу вам сказать лук, метра полтора длиной, клееный, видны три слоя. Тетива смотана и спрятана в мешочек, который висит на одном из концов лука. А смогу я её натянуть? Смог. Лук тугой, Но я с легко смог натянуть тетиву до глаза. Так-то я был неплохим стрелком, взводный даже разрешил тренироваться вместе со снайперами, рекордов я не ставил, но в трёхсотметровой зоне у врага начинались нехилые проблемы. Да где теперь эта винтовка, и тут немного другие условия стрельбы, только стоя, и никаких окопов. Но это я, а что умело это тело надо будет узнать поскорее. Есть такое понятие мышечная память, вот она, должна включиться когда берёшь в руки знакомые предметы. Надо попробовать стрельбу из лука или изобретать арбалет, если я вспомню как стрелять из лука, мне удастся выбить хотя бы половину нападающих издалека, остальную половину я точно сильно удивлю копьём и ножами. А если найти где то ещё пару топориков... . В сундуке оказались личные вещи молодого хозяина, несколько смен нижнего белья, пара рубах, ещё две пары сандалий на шнурках, одни были больше размером, видимо изготавливались на вырост, кстати, одна пара была уже моего размера, и я переобулся, а сандалии бывшего хозяина бросил босоногому старичку. Нашёлся ещё один кошель, там было золото, пятьдесят золотых монет размером с российский рубль, связка перьев, пачка желтоватой бумаги, стопка книг. Парень, наверное плыл куда-то учиться. Вот дурачина, ну что ему стоило вместо того чтобы раздевать меня, попытаться помочь мне, ну воды хотя бы предложить? Что воспитание не позволило? Теперь вот достался крабам на обед. Ладно! Теперь поздно сожалеть о происшедшем, надо думать, что дальше делать. Для начала надо выучить языки, и тут Март мне в помощь, смерть его молодого хозяина вроде не опечалила, надо бы в первую очередь узнать, почему это Бас на меня напал, тот вроде как бы хотел отомстить. Неудачно, но желание у него было, хотя я вроде как освободитель. В чём интересно дело?

— Март обратился я к старичку,— давай ты меня научишь языку, всё это я подкрепил выразительными жестами и мимикой. Март понял, и согласительно кивнул головой. — Отлично, начнём прямо сейчас, я достал лист бумаги, перо, небольшой кувшинчик чернил, написал первую букву 'А' показал ему, и произнёс 'а'.

Март понял меня, и на мокром песке, нарисовал вертикальную одновитковую спираль и произнёс 'а', я перерисовал её на свой лист в отдельной колонке. Март посмотрел и дал понять . что нарисовано правильно. С грехом пополам, мы прошли весь алфавит, букв и звуков было всего двадцать девять. Март не понял твёрдого и мягкого знака, разницы между 'е' и 'ё', 'и' и 'й', 'ш' и 'щ'. Сами буквы местного алфавита, представляли собой в большинстве своём спирали, одновитковые, двух витковые, правые и левые, перечёркнутые вдоль и поперёк и по диагонали, одной и двумя линиями, или наоборот подчёркнутые и над чёркнутые и уголков с теми же украшениями в виде линий. Гласные — спирали, согласные уголки. Короче тот ещё геморрой. Придётся начинать с разговорного языка, но сначала надо перебазироваться поближе к ручью буде есть такой в наличии на этом острове. Оказалось, есть и не так далеко, они собственно плыли набрать в бочонки свежей воды, Столкнули баркас, я взялся за вёсла и потихоньку, потихоньку, мы доплыли до залива, в который впадала небольшая речка, или лучше сказать крупный ручей. Старик всё время пытался мне, что то сказать, показывая на море, потом на баркас, потом показал на топор и копьё и сделал угрожающую рожу.