Свет во тьме

Серия: Перерождение

Фендом: Гантз

Рейтинг: NC-21

Вступление

Так уж сложилось, что более-менее крупные фики у меня начинает не первая глава или пролог, а вступление, в котором я пытаюсь объяснить, что читатель может обнаружить в тексте, а чего он не обнаружит ни при каких раскладах. Изменять этой привычке я не буду, и "Свет во тьме" начинает это самое, которое вступительное слово.

Для чего?

Для того, чтобы уберечь читателей от возможного разочарования и избавить меня от однотипных упреков в том, что я не люблю людей (я их действительно не слишком-то люблю), всячески их обижаю (у меня фантазии не хватит их обидеть больше, чем они это делают сами) и так дальше по исторически сложившемуся списку.

Ну-с, поехали, что ли?

Начну с автора.

Да-да, с себя, любимой.

Чтобы сразу отсеять тех читателей, которые не читают женскую писанину, имеют какие-то свои стереотипы и/или предвзятое отношение, основывающееся на гендерной принадлежности, признаюсь: автор (да, я) — женщина.

Я не пишу по типу "квест-лут", я не описываю прохождение игр и не делаю пересказ канона своими словами, даже если в самом начале я придерживаюсь канонных диалогов и/или событий. Не надо упрекать меня в чрезмерном цитировании канона: если я сохраняю дословно диалоги, значит, на то есть причина. Написать своими словами я вполне в состоянии, но если этого сделано не было, значит, так нужно для какой-то цели.

А еще у меня совершенно отвратительная привычка писать подробно, развернуто, заострять внимание на мелочах и описывать то, что многим не нравится видеть в тексте: бытовуху, межличностные отношения разумных или групп разумных (не путать с романтикой!), психологические выверты и загоны, а также разного рода конфликты, на них основанные, с учетом специфики фендома.

Продолжу героями

В этом фике основных ГГ два: перерожденец-женщина и попаданец-мужчина. Описываться история будет попеременно с двух точек зрения.

У каждого героя свой круг интересов, свои критерии отбора окружения, свои личные заскоки, свои цели и так далее, включая собственную правду и мировоззрение.

Зачем? На то есть много причин, но я их оставлю неосвещенными, дабы никого не обижать. Полагаю, и так будет понятно, почему именно такой выбор повествования и что сподвигло меня сделать именно так, а не иначе.

Второстепенных героев и "массовки" у меня будет много. Не надо упрекать в том, что я их плодю в больших количествах. Если я делаю кого-то, значит, так надо. Даже если герой возникает спонтанно, сам собой, я все равно найду, как его использовать, даже если я его/ее убью через два абзаца, эта смерть будет не напрасна (хнык).

Немного о мире, в котором все это будет происходить

Фик пишется по вселенной, которую я буду собирать из аниме и манги (если кто забыл, они различаются), но фильмы использовать не буду вообще. И да, я буду делать с каноном всякие богомерзкие вещи, вроде волной трактовки, добавления новых персонажей и прочего подобного. Притом, с самого начала.

Как я уже упоминала выше, я не делаю пересказ канона, соответственно, в предупреждениях указан AU, а я собираюсь расширять мир так, как мне хочется. К примеру, я увеличу время между стартом канонных событий и событиями в храме Ротонга, добавив еще миссий, чтобы сгладить слишком резкий переход от элементарной первой мисси до этого самого храма.

Теперь, собственно, самое важное:

Предупреждения

Манга "Гантз" и без моего вмешательства описывает уродство современного мира, усилив и выпятив их сюжетными средствами. И людей без прикрас. Во всем разнообразии от благородного, честного и наивного Като, пытающегося всех спасти, до откровенных отморозко и моральных уродов из осакской гантз-команды.

В манге прекрасно показаны все возможные пороки людей, их достоинства и недостатки, в несколько гротескной форме выпячивая болезни нашего общества и его результат в виде порожденных этим обществом людей.

Я буду заострять внимания на уже описанных в каноне человеческих качествах и поступках, событиях и эпизодах, расставлять акценты так, как я их вижу с учетом психики и мировоззрения героя, от лица которого описывается каждый конкретный эпизод.

Если кому-то НЕ НРАВИТСЯ смотреть на человеческий социум без розовых очков, видеть его темную сторону без прикрас — это ваше право, но в таком случае, вам не стоит читать эту историю. Вам не понравится то, что вы увидите.

Если кому-то не нравятся размышления о причинах поступков, психологии и прочем подобном, если не хочется читать о взаимоотношениях разумных, а хочется только и исключительно экшОна — ищите другой фик, не тратьте время и нервы.

Вы встретите в фике описания развития романтических отношений, их разрушение или становление, но они не являются главной целью написания истории, иначе она была бы другой. И начиналась совершенно иначе. Я буду описывать и безответную любовь, и розовые сопли (у тех парочек, которым они подходят), и спокойные отношения морально взрослых людей, и лишенные каких-либо чувств или обязательств отношения, завязанные только и исключительно ради секса, которые могут перерасти в нечто большее, а могут так и остаться на уровне банального "перепихнулись и разбежались".

Для меня "Гантз" — это не "кровь-кишки-мясо-трупы", приправленные сиськами и романтическими соплями, это прежде всего люди, которых мало кто за всем этим видит.

Я пишу не о мире (я не пишу эпос), а о разумных, которые его населяют. Со всеми их чувствами. Потому что мне это нравится. Независимо от фендома, который затрагивает рассказ.

Вроде все. Если что-то еще вспомню и/или всплывет по ходу, допишу, чтобы иллюзий не оставлять =)

Если вас не оттолкнуло написанное выше, приятного (надеюсь) вам чтения.

Свет во тьме

В начале времен было Слово,

И Слово было "жизнь".

И Жизнь было Свет,

Свет, человечеству принесенный,

Свет, во тьме сияющий,

Но тьмой не побежденный.

Свет, который был так бездарно погребен в грязи...

Арка 1: Они не люди: убивай без жалости

Мы живем в равнодушном мире. Нас окружают десятки людей, знакомые, коллеги, друзья, но мы одиноки. Мечтаем любить и быть любимыми, но слишком эгоистичны, чтобы заботиться о ком-то кроме себя. В детстве каждый мечтал стать космонавтом, великим ученым, актером, писателем, балериной. Где эти мечты? Пылятся в дальних уголках нашей памяти вместе с ненужными детскими забавами. Мы стали взрослыми, серьезными, рассудительными, правильными, стали мечтать не о полетах в космос, а о сумме зарплаты и о том, как оплатить счета дантиста.

Нам хочется стать значимыми и важными, но не прощаем успехов своим знакомым и друзьям. Каждому хочется любви, тепла, нежности, но нам не преодолеть преграды собственных страхов, амбиций, гордости и самолюбия. Наша жизнь расписана по часам: мы работаем, потом едем домой, сидим, тупо уставившись в уютно бормочущий телевизор, едим, пьем, торопливо занимаемся любовью. И все по кругу...

От такого мира хочется сбежать. Можно долго терпеть, находя спасение в книгах, фильмах, аниме, фантазиях и надеждах, но рано или поздно силы кончаются. Иногда люди срываются, прыгают с высотных зданий, морщатся, глотая пачками снотворное, режут вены в предательски теплой воде, но чаще всего просто принимают то, что жизнь оказалась совсем не похожей на их мечты. Это порождает людей с холодным, равнодушным взглядом...

Начало: Инцидент в метро

На станции метро было людно, но толкучки еще не было: до конца рабочего дня еще пара часов, о чем услужливо сообщали стрелки больших белых часов, висящих под потолком и показывающих пол седьмого вечера. В семь ноль-ноль официально завершится рабочий день, но в Японии никто не уходит с работы с первыми секундами личного времени: это не принято. Люди будут работать, пока офис не покинет их начальник, а кто-то задержится допоздна, взяв дополнительные часы на переработку, чтобы заработать чуть больше для своей семьи, которую видит в лучшем случае на выходных. Столь ранние пассажиры — в основном молодняк, у которого закончились учебные часы, пожилые люди или те, кто вынужден ездить по городу по работе. Безработных практически нет.

Одинокий бомж выглядел жутким диссонансом, нарушая одним своим присутствием правильную и выверенную атмосферу. Люди морщились, отводили глаза, про себя кляня вонючего грязного обрюзгшего заросшего черными патлами мужика. Бомж не обращал внимания на окружающих, что-то едва слышно бубня под нос, глядя мутным расфокусированным взглядом на покрытую серой невзрачной плиткой под белый кирпич стену. Единственным, кто не обращал на бомжа никакого внимания, был коротко стриженный молодой парень с прямыми каштановыми волосами и черными глазами: все его внимание было поглощено постером в журнале и изображенной на нем пышногрудой красоткой Мишимой Рейкой, соблазнительно изгибающейся на фоне лазурного океана.

— Извините, вы не подскажете...

Кей вздрогнул всем телом, прикрыл журнал и повернулся. За его спиной стояла сухонькая седовласая старушка. Невысокая, чуть сгорбленная пожилая женщина вопросительно смотрела на юношу, придерживая руками ярко-оранжевую сумку, длинное кремовое пальто намокло под льющим весь день дождем и тяжело свисало с хрупких покатых плеч.

— С этой платформы можно добраться до станции "Хинода"?

До Хиноды с этой платформы добраться было нельзя, но парню было лениво объяснять старухе, как именно можно добраться до нужной ей станции, так что он вяло ответил:

— Да-да. Конечно.

Старушка склонилась в традиционном поклоне.

— Понятно. Большое вам спасибо.

Парень тут же потерял интерес к женщине и вернулся к разглядыванию сексуальной брюнетки, но насладиться эротическими картинками ему помешал бомж, протопавший мимо него и обдавший тяжелой вонью давно не мытого тела, застарелой грязи, прокисшей еды и мокрой заскорузлой одежды. Кей отшатнулся.

Пошатывающийся и вдрызг пьяный мужик нетрезвой походкой пересекал перрон. Люди брезгливо морщились, провожая его негодующими взглядами. Бомжу подобное внимание было не впервой, но радости не приносило:

— Чего уставились? — пробурчал он. — Я вам не витрина.

Кей покачал головой и собрался было вновь уставиться на красотку, как из-за спины раздался уже знакомый подрагивающий старушечий голос:

— Простите, но мне кажется, это не та станция.

Парень раздраженно повернулся.

— Слушайте, дамочка. — резко высказал он. — Не надо так полагаться на других людей! Попробуйте для разнообразия сделать что-нибудь сами!

Старушка поникла.

— Простите... — пробормотала она и отошла в сторону.

Кей недовольно передернул плечами. Он не считал себя образцовым гражданином, оправдывая собственное безразличие таким же равнодушием у окружающих. Взгляд парня непроизвольно оббежал других пассажиров, дожидающихся запаздывающий поезд. То же равнодушие...

Привычные мысли вернулись сами собой

— "Люди... Как же я их презираю." — взгляд черных глаз задержался на разменявшем пятый десяток опрятном мужчине в стогом деловом костюме и длинном плаще. — "Хоть этот человек прожил долгую жизнь, вряд ли он хоть раз серьезно задумывался о чем-либо сложнее уплаты налогов." — взгляд двинулся дальше, останавливаясь на группе юных девушек. — "Молодежь еще хуже: полные отморозки, дерьмо вместо мозгов." — черные глаза скользнули по покачивающейся фигуре бомжа. — "Ну, на таких вообще всем плевать..."

Остановившийся рядом с Кеем высокий парень прервал размышления. Сильная фигура, широкие плечи, зачесанные назад длинные черные волосы, красивое мужественное лицо... Узнавание пришло мгновенно.

— "Масару Като! Он почти изменился с тех пор, как мы были детьми!" — мысли заполошенно заметались в голове. — "Я слышал, ему туго пришлось после перевода в другую школу. Наверное, он меня даже не помнит. В детстве мы много играли вместе. Пожалуй, он был моим лучшим другом."

Восторги от встречи со старым другом резко угасли, мысли вновь вернулись к привычному настрою:

— "Впрочем, время меняет людей. Наверное, он стал таким же никчемным ублюдком, как и все вокруг..."

Приглушенное оханье и звук удала чего-то грузного прервало размышления о сволочизме и никчемности окружающих. Оба парня повернулись на шум. Давешний упившийся до полубессознательного состояния бомж навернулся с края перрона и потерял сознание от удара о рельсы. Люди с любопытством наблюдали за происходящим, рассматривая приходящего в себя бомжа, но ни один человек даже не дернулся, чтобы хоть попытаться спасти упавшего на рельсы человека.

— "Ну все, хана бомжу." — цинично подумал Кей, разглядывая приходящего в себя пьяного человека.

По платформе несмело разносились приглушенные слова пассажиров:

— Эй, мистер, с вами все в порядке? — миловидная черноволосая девушка чуть нагнулась, всматриваясь в пострадавшего.

— Где же сотрудники станции?

Парень хмыкнул про себя:

— "Станционного смотрителя поблизости нет. Никто не вытащит его оттуда."

Сам собой начал подниматься азарт, в кровь пошла убойная доза адреналина, легкое возбуждение от разглядывания прелестей красотки в бикини усилилось ожиданием кровавой развязки.

— "Если никто ничего не сделает, я увижу, как человека разорвет на куски! Раньше я такие сцены только в кино и манге видел!"

Странное поведение стоящего рядом Като резануло обостренное восприятие: парень стоял, чуть запрокинув голову, зажмурившись, стиснув руки в кулаки и чуть заметно подрагивал. Кей брезгливо поморщился.

— "Хех, да Като трясется! Наверное, боится увидеть чужую смерть. Да, он всегда был слабаком и неудачником, еще с тех пор, как мы были детьми."

Но Като неожиданно преподнес сюрприз: распахнув глаза, он зло выплюнул:

— Я сделаю это.

Кей опешил, непонимающе глядя на старого знакомого. И в полном ступоре смотрел, как Като, поставив сумку на перрон, прислонил к ней белый зонтик, сел на край платформу и легко спрыгнул на рельсы.

Люди отреагировали... обыденно: со всех сторон понеслись слова:

— Эй, ты что, тоже умереть захотел?

— Парень, не дури, вылазь обратно!

Като их игнорировал. Подбежав к бомжу, он аккуратно приподнял мужчину, помогая ему сесть.

— Эй, вставай!

На напряженные слова парня, бомж заскулил:

— Больно... Голова...

Люди сгрудились у края платформы.

— Черт, он слишком тяжелый! — выдохнул Като, попытавшись приподнять массивного мужика. — Эй, кто-нибудь, спуститесь сюда и помогите мне!

Люди стыдливо отводили взгляд под полным просьбы о помощи взглядом смелого юноши, делая вид, что они всего этого не видят, не замечают, и вообще не при чем. Некоторые глазели как на шоу, сидящий на лавочке лысеющий мужчина ограничился банальными словами: "Ну где же станционный смотритель? Его уже кто-то позвал?", зная, что никто никого не звал. Чем дольше шарил по равнодушной, трусливой толпе взгляд Като, чем больше проступала паника и отчаяние.

— Эй, да что с вами? Неужели оставите нас здесь умирать?!! — выкрикнул он.