Мне повезло. Хотя я и не гей, я все-таки на практике узнал, какому прессингу подвергаются все те, кто откровенно признает свою ориентацию, так что мои суждения об этой проблеме не абстрактны и не голословны. С тех пор, как мои родственники узнали, что я выхожу на акции за права геев, все они, за исключением одной только сестры, ведут себя просто по-свински. Тетка устроила отвратительную сцену с криками, что мы (ЛГБТ и их сторонники) — дерьмо, и всем нам место на помойке. Бабушка пошла еще дальше и сказала, что таких, как мы, нужно сжигать, топить и вешать. И что она будет совсем не против, если что-то в таком роде сделают со мной. Мать старалась сохранить "нейтралитет", что в данном случае выглядит просто тошнотворно. Я сказал, что мне претят подобные попытки усидеть одновременно на двух стульях, и что молча позволять кому-то оскорблять меня — ничуть не лучше, чем поддерживать их заявления. Последовал ответ, что, в таком случае, она останется на стороне своей сестры и матери, поскольку согласиться со мной для нее значит "отказаться от собственной сущности". Я в жизни не поверил бы, что, выбирая между гомофобией и любовью к своему ребенку, можно выбрать гомофобию. Я не поверил бы... если бы то-то в этом роде не происходило ПОВСЕМЕСТНО. От родственников-геев отрекаются. Их выгоняют из дома. Их оплевывают и отказывают им в элементарном уважении. И так — везде в этой стране. Поймите, я пишу об этом не за тем, чтобы пожаловаться вам на свои трудности. Я говорю о том, что жизнь в таких условиях — НЕВЫНОСИМА. Если вы честный и неглупый человек и, тем не менее, считаете, что вся проблема гомофобии надумана — просто эксперимента ради, сообщите своим родственникам и коллегам, что у вас роман с человеком одного с вами пола. И посмотрите, во что превратится ваша жизнь. А потом вспомните о том, что люди — в точности такие же, как вы — должны годами жить в этом кошмаре, выбирая между лицемерием и вечным страхом — и неравной, страшной по своей бесчеловечности войной одного человека против всего общества и прежде всего против его близких. Нам навязывают выбор — либо раз и навсегда порвать с семьей, либо отречься от самих себя. И тут уже не важно, от чего конкретно мы должны отречься. Мои друзья-геи — от своей личности и от права быть счастливыми с любимым человеком. Я и другие гетеросексуальные ЛГБТ-активисты — от своих убеждений, от своих друзей, от здравомыслия и человечности. Все эти жертвы мы должны принести во имя воинствующего невежества этого общества, в угоду его извращенной религиозности и ради ублаготворения "поборников морали" с откровенно недоразвитым, ущербным интеллектом.
Я не понимаю, с какой стати мы должны доказывать, что мы заслуживаем человеческого отношения. Почему мы должны без конца упрашивать и умолять о нем — и тогда, _может быть_, нас милостиво перестанут изводить и согласятся делать вид, что ничего не замечают. И особенно я не могу понять, почему наши семьи и все общество воображает, что оказывают нам огромную услугу, если "только" оскорбляет и не принимает нас, а не сжигает на кострах! Давным-давно было объявлено, что все люди рождаются равными, свободными и обладающими человеческим достоинством, но на поверку все, кто не устраивает Святое Большинство, с рождения является несчастным и бесправным. И никого не смущает это явное противоречие.
Я участвовал в десятках споров с гмофобами и мог бы подробно разобрать и опровергнуть ВСЕ аргументы, которыми они так любят пользоваться (если, конечно, это вообще достойно называться аргументами). Но я не понимаю, почему я вообще должен доказывать кому-то, что я не верблюд (в данном контексте — не урод, не извращенец, не преступник и не соблазнитель малолетних). Почему мой оппонент в подобных спорах, не знакомый ни с генетикой, ни с психологией, ни с биологией (не говоря уже, к примеру, об истории или антропологии), ни даже со своей религией, хотя именно о ней он без конца и говорит... короче, почему подобный идиот считает себя вправе отнимать у меня время и трепать мне нервы? Чего ради, спрашиваю я, мне ввязываться в такой спор, если он всякий раз идет по кругу и заканчивается именно на том, с чего и начинался? Предрассудки — потому и предрассудки, что они не поддаются разуму.
Я вспоминаю старый российский фильм — "Тот самый Мюнхгаузен", один из моих любимых фильмов. Мои родственники его тоже любят. Им, конечно, очевиден весь трагизм судьбы Мюхгаузена, оказавшегося единственным искренним и непосредственным человеком в городе, где правят ханжество и тупость. Помнят они и то, как Марта, Бргомистр и все остальные дружно давили на барона, вынуждая его стать "таким как все". Я не могу понять, как людям удается вомущаться тем, что они видят на экранах и вычитывают в книгах, а потом в упор не замечать что в своей повседневной жизни они сами — Пасторы, Рамкомпфы или Бургомистры. Каждый из них знает, что быть с большинством — еще не значит оказаться правым. Более того — какой-то частью самого себя каждый из них осознает и то, что их невежество и ненависть — неправильны. Именно это чувство заставляет мою мать в разгар очередного спора начинать махать руками — все, я больше не хочу об слышать!.. — потому что слушать дальше — значит, дать окрепнуть этому ростку сомнения в своей душе. А его, напротив, надо вытоптать и побыстрей забыть о нем, чтобы не оторваться от спасительного большинства и не принять пугающую конформистов ЛИЧНУЮ ответственность за свои взгляды. И когда такое происходит, я невольно вспоминаю Бургомистра с его воплем — "ничего не знаю, я глупый человек, только отстань!", то есть: не заставляй меня выбирать между мое привязанностью к тебе — и собственным спокойствием. Но если все-таки заставить такого человека выбирать, он выберет предательство. И первый будет мучиться от этого, как Бургомистр на суде.
Хотел бы я знать, сколько людей, попав в такое положение, как я, тоже сидели на холодной лестнице и повторяли про себя: "Я больше не могу" — но всякий раз вставали и шли назад, в свою квартиру, с пониманием, что мы не вправе сдаться.
PS
А ведь я победил. Это далось мне... в общем, тяжело далось. Так тяжело, что, когда та стена, о которую я так упорно и так безнадежно колотился, все же рухнула, я даже не почувствовал особой радости — просто был вычерпан до дна. Кто представляет себе победу, как эйфорическое ликование, тот просто никогда не воевал. Победа — это бесконечная усталость. Умом понимаешь, что есть все причины радоваться, но страшное и продолжительное напряжение всех сил бесследно не проходит. И твоих потерь тоже ничто не возместит.
Словом, я пишу это не для того, чтобы похвастаться, а для того, чтобы ответить на свой собственный вопрос из предыдущего поста. Ответить — нет, не всякая борьба бесплодна, и не всякая война за понимание обречена на поражение. И если кто-то в самом деле готов сделать все, что от него зависит, и не отступиться после первого, десятого... тридцать второго поражения — шанс есть.
Итак, о фактах. Мама извинилась за все свои гомофобные высказывания, сказала, что теперь она понимает, что гомосексуалы ничем не хуже гетеросексуалов и что каждый человек имеет право жить, как он считает нужным, и никто не должен его осуждать. Она сказала, что сама она точно не хочет больше необдумано судить других и сожалеет, что была так нетерпима раньше.
Как я недавно написал в повести "Джей", "смысл любви — не в том, что тот, кто обладает ею, не способен проиграть. А в том, что он никогда не признАет себя побежденным". Если бы я так сильно не любил бы свою мать — я сдался бы уже сто раз. И та стена, которая возникла между нами, становилась бы все толще и все непреодолимее с каждым днем. Если бы не ее любовь ко мне — она бы никогда не смогла переступить через свои предубеждения. Но мы смогли, и это — наша общая победа, которую невозможно переоценить. Она поистинне бесценна, как бесценна и сама любовь между людьми.
