Вступление. Лиса-крестьянка. (Завершено)

Дисклеймер: Рисунки, размеченные в данной книге созданы в генераторе изображений Copilot Designer.

Всевозможные косяки в наличии, но общей восхитительности рисунков это не отменяет.

Бегущая лиса. Книга 2.

Асигару безумной империи.

Вступление.

Лиса-крестьянка.

Эпоха Войн.

Год 525

16 июля.

День отдыха у лесной речки и пять дней пути через лес подарили измученной путешественнице время для восстановления души, но изрядно истощили тело. Сжёгшая себя в недавних боях, покрывшаяся язвами от встречи с высшим демоном, юная лиса могла бы удивиться тому, что не сошла с ума от пережитого, но детский разум переваривал травмы, залечивая себя знанием, что всё она сделала правильно. Она ни в чём не виновата, гады сами полезли, и без неё нормальным людям было бы ещё хуже. Намного, намного хуже! И какой бы сумасшедшей не казалась эта империя, в городе нормальные люди были! Она спасла всех, кого вообще возможно было.

Тяжесть страшных боёв затенялась и вытеснялась сценами, где маленькая лиса притворялась то одной красивой дамой, то другой. Была вся такая взрослая, властная, и её все обожали! Заботились о ней, дружелюбно говорили и слушали с та-а-аким уважением! Прям так, как она, вообще-то, всегда и заслуживала. А то ишь ты! Нищая девочка что-то там лепечет, да? Можно вообще не обращать внимания, да? Хорошо что она — волшебная лиса. Во взрослую богатую тётю превратилась, и сразу стало самое другое отношение! И платья такие красивые! И лейтенант самураев сразу целоваться захотел! Та-а-ак приятно было! А из-за гадов с когтями всё пришлось бросить и убежать. Не дали забрать честно добытые наряды госпожи Хоши и леди Мегуми, даже гадскую бандитку малолетнюю найти и отобрать обратно свои вещи было некогда! А там ведь и купальник, и платье, и школьная форма. Обидно-то как! Ну как тут не плакать?

Медленно приходящая в себя морально, заблудившаяся в бескрайнем лесу и едва переставляющая ноги девчонка физически буквально умирала от голода. Если бы кто-то случайно встретил сейчас на звериной тропе этот обтянутый серой кожей ходячий скелет с ввалившимися потускневшими глазами, то ни за что не заподозрил бы в ней златовласый и синеглазый образ девочки-лисы из светлейших мечтаний миллионов. У бедняги едва хватало сил волочить на себе тридцать пять килограмм дурацкой фольги бутафорских доспехов. Изуродованная коррозией, мятая и грязная, сделанная только для красоты, броня создавала массу неудобств и грозила вовсе погубить свою владелицу при встрече с лесным хищником или злонамеренными людьми. По-хорошему, нужно было бы снять с себя всё лишнее железо, сложить его под деревом и пойти дальше налегке, но бросить блестящую бело-золотую красивость Кицунэ заставить себя не могла. Слишком долго у неё не было вообще ничего, слишком сильно она устала от плохого отношения, чтобы вот так просто взять и бросить вещи, которые с первого взгляда доказывали любому, что перед ним — попавшая в беду благородная леди. Очень красивая, просто страшно замученная. Добрые незнакомцы сразу примут её за принцессу, накормят и пожалеют, отвезут к какому-нибудь городу. Если тут города вообще хоть где-нибудь есть. А она им, в благодарность, подарит колечко, серьги с бриллиантами и золотую нательную цепочку с защищающим от зла и привлекающим удачу амулетиком. Прошлая владелица доспехов, леди-гадина Идзуми, на войну в бижутерии ходила, за это ей огромная лисья благодарность, но могла бы ещё, жадина такая, взять с собой сумочку! Со всякими полезными нужностями, документами благородной дамы и кошельком, полным денег. Наверное, такая сумочка была в карете, которую милая мирная лисичка из пушки подвзорвала. Надо было по обломкам пошарить, но не подумала вовремя, а потом некогда было. Эх...

Двигаясь сквозь лес, по кабаньим и оленьим тропам, девчонка собирала грибы, варила их в каменных плошках и жадно поедала, вздыхая что нет даже соли. Немного ягод на сладкое, пара пучков щавеля на кислое, вот и вся её добыча, но главным образом за счёт грибов, этого хватило для того, чтобы истощённая лисица почти неделю продержалась и не встретила свою смерть где-нибудь под кустом. Вот смеялся бы над ней тот страшный демон! Вот все враги бы обалдели! Златохвостая лиса, ужас всяких злыдней, окочурилась с голодухи и валяется кучкой косточек где-то в лесу! Смешно, аж плакать хочется.

Размякнув от жалости к себе, Кицунэ на миг расслабилась и, вдруг, мир вокруг погас. Она, незатейливо и совершенно естественно, хлопнулась в голодный обморок. Тело, доведённое до предела, выдвинуло решительный ультиматум против любых физических нагрузок.

Остатки питательных веществ в организме перераспределились, обморок плавно перешёл в сон, и Кицунэ несколько часов пролежала, греясь на припекающем летнем солнышке. Очнулась только когда её лица коснулись и начали скрести по коже когтистые лапки. Девочка вздрогнула, шевельнулась, открыла глаза, потратив ещё несколько мгновений на то, чтобы прийти в себя и попытаться приподняться на руках. Перед ней, с интересом наблюдая за большим, неуклюжим существом, на палой прошлогодней листве сидел огромный, с человеческую ладонь размером, тёмно-коричневый жук со сложенными вдоль спины жёсткими хитиновыми надкрыльями. Брюшко его ритмично раздувалось и сокращалось, загоняя воздух в сеть дыхательных канальцев и заставляя жидкости тела активнее циркулировать, омывая все внутренние органы насекомого. Шедевр учёных давнего прошлого, оставшийся с тех времён, когда человечество безудержно развивалось, наивно предполагая, что никогда науке не будет ни удержу, ни предела. Но вот, наука уже шесть веков только деградирует, а на поляне посреди глухого леса встретились два шедевра прошлой и нынешней эпох. Шестилапый трудяга, симбионт из основы новой экосистемы, своими дарами позволившей цивилизации людей преодолеть смертельную нехватку ресурсов, и боевая биоформа, сотворённая гением новой эпохи с одной только целью — нести ужас, смерть и разрушение всем, на кого укажет её создатель.

— Привет... — Кицунэ приподняла руку в приветственном жесте и помахала ладошкой. — Тебе чего? Я ведь не умерла. Да вы, кажется, мертвых тоже не едите, только сок дерева пьёте...

Трещащий дребезг хитина и стрекот потираемых жвал зазвучал со всех сторон. Девочка, вздрогнув, принялась озираться, замечая в древесных кронах десятки других жуков. Угрожающе топорщащих надкрылья и предупреждающе стрекочащих.

— Тихо! Тихо вы! С ума сошли что ли?! — на всплеске адреналина вскочив, Кицунэ подняла руки в жесте капитуляции. — Это потому что я — в металле, да? Но смотрите, он совсем другой! Лесорубы, они все в кольчугах и шлемах, а у моей брони везде дыры! Она — игрушечная, просто чтобы красивой быть!

Жуки по звучанию голоса определили что незнакомый человек из тех, что обычно не причиняют деревьям вреда, оценили защиту незнакомца и решили, что в случае чего запросто отгонят его от своего дома укусами жвал и струйками едкой жидкости из брюшков. Нет опасности.

Пострекотав ещё немного, для острастки, жуки растопырили надкрылья, подбросили себя вверх импульсами Ци из брюшков и загудели, поддерживая свои тушки в полёте взмахами мощных крыл. Сделали круг над испуганно присевшей девчонкой и целеустремлённо полетели куда-то через лес.

Обратно, к своему дереву? А оно едва ли дикое и одиночное, рядом совершенно точно должна быть какая-нибудь деревенька, или хотя бы сторожка лесника!

Удивительно понятливая для своего возраста, Кицунэ, как могла, поспешила за жуками и, после минут двадцати блуждания по лесу, вышла к...

Огромному, уходящему под самые небеса, величественному дереву, раскинувшему над другими деревьями леса исполинский зелёный зонт своей кроны. По стволу ползали и роились среди веток тысячи жуков. Земля вокруг была устлана плодами разной степени спелости и гнилости, от кислого запаха у человека послабее могла закружиться голова.

Кицунэ бросилась, было к плодам, но схватив первый, тут же остановилась. Не сложно было узнать добычу по форме и липкой полупрозрачной соковой массе, что тут же, намертво, приклеилась к её перчаткам. Каучуковое дерево. Плоды собирают целыми контейнерами и перерабатывают для получения резины. Очень полезное дерево, вот только есть его плоды, это всё равно что пытаться грызть велосипедную шину, или ошмётков от лопнувших воздушных шариков нажеваться.

Поглазев пару минут на потрясающего воображение древесного гиганта, девчонка пошла в обход исполина, высматривая домик или уводящую прочь дорогу, но... вокруг были всё те же лесные заросли с непролазно-густым подлеском, с болотистой почвой и звериными тропами. Кабаны приходили жевать палые фрукты. Неужели научились переваривать каучук? Или кучи потом просто наваливали... прорезиненные?

Кицунэ по примеру кабанов попробовала всё-таки съесть один из фруктов. Порезала каменным ножом, положила кусочек в рот и чуть в обморок не упала от чудовищной горечи. Отплевалась и побежала к благоразумно замеченной в отдалении луже, где долго полоскала непослушный от судорог и рвотного рефлекса рот.

— Ну кто напроэктировал такую несусветную гадость?! — девочка, в сравнении с другими экспериментаторами, попробовавшими плоды каучукового голиафа, поставила рекорд по минимуму употреблённых нецензурных слов в выражении собственных ощущений. Благородное воспитание, пусть самое начальное, влияло на её поведение и речь. — Как вот это вот кабаны умудряются есть?!

Утирая слёзы от обиды и волн пробегающей по телу болезненной дрожи, Кицунэ вернулась к дереву и уселась у его корней, но её бродяжничество вокруг поляны, которую создал гигант затенением всех остальных деревьев, не пропало даром. Она собрала, принесла с собой и сложила у корней кучку из восьми грибов. Самых обыкновенных подосиновиков, два из которых уже проявляли явные признаки перероста, но по мнению голодающей лисицы всё ещё выглядящих потрясающе аппетитно.

— Здесь наверно точно никто не живёт. — с логичностью пещерно-городского жителя рассудительно бубнила Кицунэ, собирая ветки для костра и разводя огонь подальше от великого древа, чтобы жуки меньше нервничали из-за дыма. — Сколько иду, а грибы никто вокруг не собирает, и на деревьях нигде никаких признаков лесорубства нету. Наверно, жуки сами семечко взяли и подальше от людей унесли, вырастили себе дом в самой глухой чаще, чтобы их никто тут не беспокоил. Кхе-кхе... дураки жужжучие. Могли бы и другое семечко взять. Яблоню. Или кедр. А на кедре, интересно, орехи круглый год зрелые есть?

Сварив грибы и слопав их всех вместе с бульоном, лиса почувствовала себя чуть лучше. Попробовала каучуковый плод сварить, но только испортила каменную плошку, с трудом отплевалась от попытки пить бульон и сердито перевернула плошку в костёр, залив головёшки горькой жижей, которая тут же зловредно начала вонять жжёной резиной.

— Гадость! — прополоскав рот и напившись на ночь воды из всё той же, удачно присмотренной лужи, измученная принцесса собственных фантазий, вернулась к дереву, соорудила себе у корней из земли небольшой закуток с вентиляционным отверстием и забралась в него, спасаясь от бесчисленных полчищ комаров, что с наступлением вечера и смягчением дневного жара, вылетели на добычу крови. Куда подевались из той местности все звери, глядя на собирающиеся в облака мириады мелких кровососов, догадываться юной горожанке не требовалось. Съели их всех! Вот эта непобедимая кусачая гадость и медведей, и тигров, досуха выпила!

Вентиляционную отдушину Кицунэ закрыла растянутой и закреплённой в камне белой блузкой. Многое на себе испытавшая, ткань была всё ещё достаточно прочна, чтобы удерживать комаров и достаточно легка, чтобы пропускать воздух. Сколько могла стоить в трудоднях среднестатистического крестьянина фирменная блузка высокопоставленной благородной леди из Единства Культуры, маленькая лиса не способна была себе даже вообразить, но как бы ни была бы драгоценна ткань, сейчас ею требовалось жертвовать для спасения жизни. Уснёшь вот так, без защиты, а потом от тебя одну выпитую до костей мумию найдут! И чего человеки так плохо к лесной жизни приспособлены? У жуков, вот, все уязвимые места хитиновой бронёй закрыты. Как же завидно! Хорошо им!

Ну да ладно. Зато у Кицунэ — интеллект! Догадалась блузкой окошко закрыть. Теперь и поспать можно.

— Интересно, я всё ещё в двенадцатом регионе? — бубня, лиса, как могла, устраивалась удобнее в тесном пузыреподобном убежище. — Если по кругу ходила, то да. А может уже в десятом, или одиннадцатом. Если всё время на восток шла, без круговых блужданий, то может и в девятом уже. Скоро должны луга начаться. А на лугах в империи... на северо-восточных великих равнинах... много... хлебных полей и ферм...

Ночь прошла совершенно спокойно, и выспавшаяся за прошлый день, Кицунэ проснулась когда небо уже начало светлеть на востоке, но пригревшаяся под землёй и, собственно, никуда не спешащая, она продолжила лежать у своего тряпичного окошка. Ещё чуть-чуть можно поваляться... ещё чуть-чуть...

У воображаемой лисы, свернувшейся калачиком в уютной самодельной норе, дрогнули, вздёрнулись и повернулись уши, когда в утренней тишине она услышала... громкий и горделиво-надрывный крик петуха.

Приснилось, в дремоте? Сама на себя иллюзию навела?

Кицунэ, совершенно уже не воображаемая, вскинула голову и захлопала глазами, прислушалась и услышала ещё один петушиный крик, послабее.

Охнув, лиса заворочалась, сдёрнула тряпку с окошка и выбралась наружу, в прохладу раннего летнего утра.

Ещё один крик петуха. Совсем рядом! Полкилометра, не больше! А вот и второй! Их там два, и они перекликаются!

Лиса засуетилась, поправляя на себе мятую одежду и изломанные доспехи, пытаясь грязными руками с изломанными ногтями расчесать свои волосы, перепутавшиеся и сбившиеся в колтуны. Ладно, ничего страшного. Всё равно видно что она не разбойница и не бродяжка-воровка, а благородная леди, потерявшаяся и несчастная. Красотой своей она всех изумит, когда помоется, поест, и наденет что-нибудь хорошее, что люди дадут ей в обмен на драгоценности.

С просиявшими глазами, окрылённая надеждой лиса побежала в сторону, откуда больше птичьих криков не доносилось, но их было больше и не нужно. Свою позицию перед лисой обитатели курятника уже выставили, как на ладони.

Не дошла до жилья вчера лисица, в самом деле, метров пятьсот. Не успела даже разогнаться, как вылетела, вдруг, на бескрайнее очищенное от леса пространство, покрытое зелёными посевами зреющего овса. Обработанные, окультуренные и совершенно не заброшенные поля! А вон и группа домишек, за простеньким деревянным забором! Как же так-то?! Всю ночь провалялась в лесу, а могла бы, наверное, где-нибудь тут нормально поспать, и поесть! Из-за запаха гниющих фруктов, смешанного с ароматами собранных жуками удобрений наверно не учуяла дыма печей, а из-за гула крыльев и шелеста листвы не расслышала отголосков жизни фермы!

Что-то их и сейчас не особо слышится или чуется. Странно как-то.

Лиса, насторожившись, пробежалась вдоль поля, выскочила на дорогу и уже по ней быстренько добежала до красующейся на краю леса симпатичной аккуратненькой фермы, удивительно тихой и с намертво закрытыми воротами.