Дэвид ВЕБЕР
ДАНЬ ЧЕСТИ
Перевод: Н.П. Фурзиков
Наш долг — заплатить собственной кровью за нашу свободу. Свободу, которую мы завоюем благодаря нашим жертвам и усилиям и сможем сохранить собственными силами.
Субхас Чандра Бос
Лейтенант Брэнди Болджео вернулась домой после битвы за станцию Хэнкок пострадавшей как телом, так и духом. Ей понадобятся месяцы, чтобы восстановить потерянную ногу, но сколько времени потребуется, чтобы вылечить ее сердце?
Она вернулась домой и обнаружила, что в ее ранах, жестоких повреждениях ее корабля, гибели стольких друзей был виноват высокомерный трус-аристократ, который сломался и бежал перед лицом врага. Который своим трусливым дезертирством под огнем оставил ее корабль беззащитным. И чьи могущественные политические союзники полны решимости защитить его любой ценой.
Они придерживали объявление войны, пока лорд Павел Юнг старался избежать последствий своей трусости. Им было все равно, чего это стоило флоту. Им было все равно, чего это стоило всему Звездному королевству Мантикора. Их тактика стоила королевскому флоту бесценной инициативы, когда революция и военные чистки ослабили Народную республику Хевен, а упущенные возможности будут стоить Звездному королевству семнадцати лет кровопролитной войны и сотен тысяч смертей.
Теперь Юнг волен мстить людям, которые, по его мнению, "причинили ему зло". Таким людям, как Пол Тэнкерсли и Хонор Харрингтон. Платные дуэлянты, клеветническая тактика, наемные убийцы в общественных ресторанах — ничто не может быть недостойно Павла Юнга. Но капитан Харрингтон может сама о себе позаботиться, и Павлу Юнгу предстоит столкнуться с яростью женщины, которую журналисты называют "Саламандра". И все же, кто спасет Звездное королевство от последствий его действий?
Женщины и мужчины, подобные Брэнди Болджео, вот-вот внесут дань за честь Звездного королевства Мантикора.
КНИГА ПЕРВАЯ
Корабль ее королевского величества (КЕВ) "Пастер"
Орбита планеты Мантикора
Двойная система Мантикоры
17 марта 1905 г. эры расселения (э. р.)
— Как у вас тут дела, лейтенант?
Брэнди Болджео повернула голову на подушке и улыбнулась. Это была вымученная, кривая улыбка, но она приподняла правую руку с гипсом на кисти и предплечье.
— Мне лучше на самом деле, — сказала она дежурному по больничной палате.
— Рад это слышать.
Старшина постучал по дисплею на спинке койки Брэнди, чтобы проверить ее карту, затем удовлетворенно кивнул.
— Думаю, вам надоело это слышать, мэм, — сказал он, — но с вами действительно все будет в порядке. Это займет некоторое время, но в Бэссингфорде работают хорошо.
— Знаю, — кивнула Брэнди. — Они собрали моего отца после того взрыва на "Вулкане" в 97-м году. Конечно, у него сохранилось большинство оригинальных деталей, за исключением одной руки. Они были разбиты, но все равно были при нем.
Она посмотрела на плоскую простыню, закрывающую место, которое должна была занимать ее правая нога, и поморщилась.
— Эй, в вашей карте написано, что в вашем случае пройдет регенерация! — сказал дежурный по палате.
— Но мне придется терпеть это еще несколько месяцев. — На лице Брэнди появилась горькая гримаса. — Сейчас не лучшее время для отпуска, старшина!
— Привести себя в порядок — это не "отпуск", мэм. — Тон дежурного стал более суровым. — Это называется "выполнять свою работу". И вы и ваши люди, черт возьми, заслужили право отдыхать, сколько бы времени это ни заняло.
Брэнди поджала губы, когда на нее нахлынули воспоминания обо всех товарищах по кораблю, у которых никогда не будет шанса стать "снова собранными". КЕВ "Кассандра" был жестоко поврежден в ходе того, что журналисты окрестили битвой за станцию Хэнкок. Не то чтобы это название имело хоть какое-то значение для тех, кто, как Брэнди, пережил его. Почти треть ее товарищей по команде на борту "Кассандры" не пережили. На самом деле, это было чудо, что сам линейный крейсер избежал уничтожения, а четверть его выживших — как и сама Брэнди — были тяжело ранены. Если бы адмирал Данислав прибыл с дредноутами 18-й боевой эскадры хотя бы на двадцать минут позже, чем на самом деле...
— Наверное, вы правы, — сказала она через мгновение. — Хотелось бы, чтобы это не заняло так много времени, но, пожалуй, вы правы.
— Я прав, — твердо поправил ее дежурный, затем улыбнулся. — Но как только они поставят вас на ноги — на обе ноги — сделайте одно одолжение, мэм.
— И что это за одолжение, старшина?
— Что ж, мы неплохо справляемся с работой на борту "Луи" и всегда рады быть рядом, когда нужны вам, но все же стараемся не привлекать постоянных клиентов. Так что очень постарайтесь больше не попадать в нашу мастерскую, хорошо?
— Думаю, можно с уверенностью предположить, что я и не собираюсь, — улыбнулась в ответ Брэнди, уже более естественно. — Вероятно, это то, что человек должен сделать только один раз.
— На самом деле, даже если бы мне из-за этого нечего было делать, я бы предпочел, чтобы люди никогда этого не делали, — дежурный нежно похлопал ее по здоровому плечу. — Если не увижу вас снова до вашего перевода, то для меня было честью заботиться о вас и обо всех остальных защитниках Хэнкока. Мы гордимся вами, мэм.
Брэнди кивнула, хотя каждый раз, когда кто-нибудь говорил ей об этом, ей становилось не по себе. Она предполагала, что в их словах есть резон, и знала, что они искренни, но все равно чувствовала это... неправильным. Как будто она каким-то образом обкрадывала мужчин и женщин, которые никогда не вернутся домой из системы Хэнкок. Рассуждая логически, она понимала, что это глупо — или, по крайней мере, иррационально. Но логика сейчас мало чем помогала.
Дежурный направился дальше по палате, и Брэнди услышала, как он общается с другими пациентами. Огромный корабль-госпиталь сразу после боя собрал всех раненых пятой эскадры линейных крейсеров, включая ее командира адмирала Сарноу, и им чертовски повезло, что корабль был прикомандирован к эскадре Данислава. При обычных обстоятельствах этого бы не произошло, но, учитывая уровень напряженности в отношениях с Народной республикой и незащищенность базы Хэнкок, адмиралтейство осознало высокую вероятность того, что эскадра Данислава отправится прямо в бой, а медицинское оборудование Хэнкока считалось в лучшем случае рудиментарным.
При этом, однако, оборудование станции все равно было лучше, чем на "Кассандре". По крайней мере, после битвы. Воспоминания Брэнди о заключительных этапах боя и его непосредственных последствиях, к счастью, были смутными, но она помнила, как одетые в скафандры санитары линейного крейсера отчаянно запихивали ее в аварийную капсулу жизнеобеспечения, когда в медотсеке пропало давление. И она смутно помнила, как кренился корабль, когда в него вонзался один лазерный заряд за другим, даже когда Брэнди соскользнула куда-то, теряя сознание и задаваясь вопросом, проснется ли когда-нибудь снова.
Трудно было поверить, что это произошло всего десять дней назад, но "Пастер" вернулся в двойную систему Мантикоры через сорок шесть часов после битвы. Некоторые из поврежденных военных кораблей покинули Хэнкок еще до этого. "Пастера" задержали до официального завершения поисково-спасательных работ, но калек вроде "Кассандры" — слишком сильно разбитых, чтобы быть боеспособными, но все еще способных передвигаться самостоятельно — отправили прямо домой. Некоторые из них, вероятно, не подлежали ремонту, но те, которых можно было починить, были крайне необходимы, как только их удавалось вернуть в строй.
Жаль, что линейные крейсера не регенерируют, подумала она. Работники верфей на "Гефесте" и "Вулкане" хороши, но они не творят чудес. "Кэсси" сбежала прежде, чем я смогла ее как следует рассмотреть, но, судя по тому, какие повреждения она получила до того, как меня подрезали, она не сможет действовать еще несколько месяцев. Наверное, почти столько же, сколько и я.
Она закрыла глаза, вспоминая свой собственный ужас среди ревущего ада в отсеках корабля. Вспоминая, как корабль снова и снова кренился, пока она пробиралась по коридорам к своему месту службы в центре контроля повреждений. Зловещие схемы, пылающие кроваво-красным от боевых повреждений, когда она, наконец, добралась туда. Вспоминая болтовню по комму. Отрывистые отчеты о повреждениях. Пронзительные нотки напряжения в этих голосах. Голоса, которые обрывались на полуслове, когда корабль получал еще больше попаданий.
А затем в тот момент, когда наступила темнота, все просто... прекратилось.
Они пытаются подготовить нас к этому. Они действительно стараются. Вот в чем суть "Последнего взгляда". Но комендант Викерс был прав. Они не могут по-настоящему подготовить нас. Никто не смог.
Но, по крайней мере, она выжила, сказала она себе. И дежурный по палате был прав. Медицинский центр Бэссингфорда действительно делал хорошую работу.
Возможно, к тому времени, когда они закончат с ней, она действительно будет готова вернуться к службе.
В данный момент она сомневалась в этом.
* * *
— Я не хочу, чтобы вы его утомляли, сэр.
Строгий голос пробился сквозь полудрему Марка Сарноу, и он открыл глаза. Он также поймал себя на том, что пытается не улыбнуться, несмотря на все наркотики, циркулирующие в его организме, когда увидел мужчину с широкой грудью, пытающегося на цыпочках проникнуть в палату.
Сэр Томас Капарелли не был создан природой для того, чтобы ходить где-либо на цыпочках, подумал Сарноу. Будучи гардемарином, он заработал по меньшей мере трижды перелом носа, два сотрясения мозга, перелом плеча и огромное количество желтых и красных карточек на футбольных полях острова Саганами, и в некотором смысле очень мало изменился за последующие десятилетия. Его торс тяжелоатлета и ноги спринтера были слишком точным отражением того, что он предпочитал преодолевать препятствия, а не огибать их, и сейчас выглядел нелепо, пытаясь проникнуть в палату раненого.
Однако он также был первым космос-лордом королевского флота Мантикоры (КФМ), и Сарноу потянулся к кнопкам управления, чтобы поднять свою кровать в сидячее положение.
Капарелли открыл рот, вероятно, чтобы посоветовать ему оставаться на месте, но покачал головой.
— Я не хотел вас будить, — сказал он вместо этого, когда Сарноу выпрямился на кровати с электроприводом. — И не думаю, что вам пока следует сидеть.
— Вероятно, нет, сэр, — согласился Сарноу, но не сделал попытки снова лечь, и Капарелли фыркнул.
Тенор Сарноу был более слабым и хриплым, чем следовало бы, подумал первый космос-лорд. Но для человека, потерявшего обе ноги ниже колена, сломавшего все ребра, кроме одного, и из спины которого извлекли около четверти килограмма осколков от бронированного корпуса командирского кресла, адмирал говорил гораздо лучше, чем от него ожидалось.
— Не собираюсь задерживаться надолго, — сказал он. — Во-первых, ваши врачи убьют меня, если я это сделаю! Во-вторых, через пару часов вас отправят на землю, так что к тому времени я должен буду отстать от вас. Однако я хотел сказать несколько слов, прежде чем вас увезут в Бэссингфорд.
— Конечно, сэр. Чем могу вам помочь?
— Первое, что вы можете сделать, — это не изнурять себя, пытаясь что-нибудь для меня сделать. Просто выслушайте.
Сарноу кивнул, и Капарелли коротко улыбнулся. Затем выражение его лица стало серьезным.
— Во-первых, вы и ваши люди справились великолепно, — сказал он. — Знаю, что прямо сейчас вы больше всего переживаете из-за того, как сильно пострадали и скольких своих людей потеряли, но то, что вы — и они — сделали с хевами, было... Ну, это было чертовски удивительно, вот что это было. Мы никак не ожидали, что они нападут на вас так быстро, и, учитывая расположение адмирала Паркса...
Он пожал плечами, и Сарноу понимающе кивнул. Есть пределы тому, насколько сурово первый космос-лорд может позволить себе критиковать официального командира станции, особенно до того, как будут получены и проанализированы полные отчеты о чем-то вроде Хэнкока. Сарноу подозревал, что многие другие флагманские офицеры были бы менее сдержанны, но, по его собственному мнению, в любом случае можно было оспорить разумность ответа сэра Янси Паркса на военное предупреждение адмиралтейства. Он бы выбрал другой вариант. На самом деле, это было не то, за что он выступал. Но, учитывая то, что Парксу было известно на тот момент, это не было абсолютно необоснованным. И после этого Паркс с похвальной быстротой перешел в контратаку и разгромил передовую базу хевов в системе Сифорд, с которой было совершено нападение.
Вряд ли это оправдало бы его в глазах военно-космического флота за то, что чуть не произошло — черт возьми, что произошло — в Хэнкоке, но, по крайней мере, он действовал быстро, чтобы получить приз, за который заплатила эскадра Сарноу.
— Чего вы, возможно, еще не слышали, — продолжил Капарелли, — так это того, что граф Уайтхейвен разгромил Парнелла в Ельцине гораздо сильнее, чем хевы побили вас в Хэнкоке. Уайтхейвен перестрелял их до того, как Парнелл смог выйти из боя, и тот ушел только с половиной своего флота. Судя по оперативным данным, по меньшей мере треть уцелевших будет находиться на верфях несколько месяцев, если не дольше. Благодаря вам двоим мы одержали две ошеломляющие победы в первых конфликтах. Если нам немного повезет, мы сможем еще попользоваться тем, что пока они выведены из равновесия. В данный момент Уайтхейвен выступил от Ельцина против Мендозы. Будем надеяться, что он сможет взять Челси до того, как хевы смогут провести передислокацию.
— Это хорошо, милорд. — Сарноу кивнул. Его голос все еще был слаб, но в зеленых глазах промелькнуло удовлетворение.
— Что ж, боюсь, у нас пока нет официального объявления войны, — пожал плечами Капарелли. — Мы должны были... парламент должен был принять объявление в тот день, когда в Лэндинге стало известно о Хэнкоке, но, очевидно, политика остается политикой. — Он скривился с кислым отвращением человека, чье положение вынуждало его тратить слишком много времени на изучение реалий политического истеблишмента Звездного королевства. — Думаю, что мы, вероятно, скоро это поймем. В любом случае, если не будут возражать либералы. — Ноздри первого космос-лорда раздулись. — Вы можете в это не поверить, но некоторые из них все еще выступают за "путь здравомыслия" и "не стоит делать поспешных выводов, пока у нас не будет всей необходимой информации, прежде чем мы примем какие-либо бесповоротные решения", несмотря на то, что хевы, очевидно, стреляли первыми!
Судя по его тону, первый космос-лорд кого-то цитировал. На самом деле, Сарноу был уверен, что мог бы догадаться, кто из коллег графини Нью-Киева по либеральной партии сделал эти замечания. Второе замечание, о "поспешных выводах", должно было исходить от графа Дэбни. Этот человек был напыщенным, ханжеским болтуном с чрезмерными привилегиями, чья непоколебимая уверенность в собственном мнении делала его, по мнению Сарноу, опасным. Его упорное, непрекращающееся несогласие с ежегодными оценками военно-космических сил за последние пятнадцать стандартных лет, несмотря на нависшую угрозу со стороны Народной республики Хевен, было наглядным примером.
