Капитан "Летающей ведьмы"(ч.1)

ВЕДЬМА С "ЛЕТАЮЩЕЙ ВЕДЬМЫ"

Сергей Лысак

Книга первая РОЖДЕНИЕ ВЕДЬМЫ

Глава 1

Светильники, расположенные на подволоке грузового трюма, заливали всё пространство своим холодным светом. Трюм контейнеровоза "Монблан" был почти пуст. Это был последний полёт старого корабля, ветерана галактических трасс.

С него было снято всё ценное оборудование, и полностью уничтожена вся база данных бортового компьютера. Корабль нёсся в гиперпространстве, жёстко пристыкованный к борту тяжёлого крейсера "Персей". В определённой точке космоса оба корабля выйдут из гиперпространства в обычный трехмерный космос и расстыкуются. Далее "Монблан" будет следовать один. Его задача — подойти как можно ближе к планете Лукхор, если он ещё не будет к этому времени уничтожен, войти в атмосферу планеты, выпустить из грузового отсека свой груз и погибнуть. Грузом были четыре аэрокосмических истребителя типа "Гепард". Именно ради их доставки в нужную точку в нужное время и совершался этот дальний рейд. И именно ради этого было принято решение пожертвовать старым транспортным судном.

Стройная высокая женщина, облаченная в черный флотский мундир, мерно стуча каблучками по палубе, направлялась в самый конец грузового трюма "Монблана", где у самой аппарели в электромагнитных захватах находились истребители. Экипаж "Монблана" готовился к эвакуации и в трюме проводились последние работы перед расстыковкой. Все невольно оборачивались вслед проходившей женщине. Женщина была красива. Пышные, иссиня черные волосы, выбивающиеся из под форменной пилотки с белым кантом и эмблемой Военно-Космического Флота ниспадали на плечи. С иголочки пошитый мундир — прямая юбка и китель с погонами капитана 2-го ранга идеально облегали стройную фигуру. Черные форменные туфельки и тонкие прозрачные чулки добавляли наряд. На груди поблескивал золотой значок пилота экстра-класса палубной авиации ВКФ и два ряда орденских планок. Это была традиция, уходящая в глубину веков.

Флотский офицерский мундир признавал только три цвета: черный, белый и золотой.

Из двух экипажей летящих состыкованными кораблей только двое человек знали о цели предстоящей миссии — командир "Персея" и она — командир отдельной истребительной авиаэскадры капитан 2-го ранга Ольга Шереметьева.

Сегодня она изменила своей привычке. Обычно она появлялась на ангарной палубе авианосца , на котором проходила службу, в рабочем комбинезоне и ботинках, чтобы вместе с техниками и инженер-механиком пролезть по всем закоулкам своей машины. Сейчас же времени переодеваться не было, так — как она только что вернулась после разговора с командиром крейсера, уточняя детали предстоящей операции. Подойдя к последнему "Гепарду", Ольга жестом остановила четырех техников унтер-офицеров, оторвавшихся от работы, чтобы её поприветствовать.

-Вольно, парни! Продолжайте. Как, Иван Петрович, укладываетесь?

Это тоже была традиция, оставшаяся с давних времен. Не в строю и во внеслужебное время офицеры флота, в отличие от армейских офицеров, всегда называли друг друга по имени отчеству, даже при большой разнице в чине.

— Всё в порядке, Ольга Александровна! Проводим последнюю проверку — доложил капитан-лейтенант, инженер — механик ее истребителя.

— Всё нормально, подготовим "Ведьму" и остальных в лучшем виде!

К истребителю подошел капитан 2-го ранга Пугачев — начальник инженерно — механической службы авиаскадры. Как начальник этой службы, он лично контролировал подготовку "Ведьмы" к вылету. "Ведьмой" называли машину командира из— за её эм— блемы на борту. Многие истребители и штурмовики авиации флота имели на фюзеляже помимо положенных опознавательных знаков ещё и эмблемы, нарисованные народ— ными умельцами. Иногда остроумные, иногда похабные. Начальство смотрело на это сквозь пальцы, потому как на войне каждый человек на счету, а пилот истребителя или штурмовика — тем более. Эмблемой "Гепарда" Ольги была хорошенькая голая ведьма на помеле, летящая среди звезд. Из-за этой эмблемы, вызывающей много шуток и острот, истребитель и прозвали сначала "Летающей ведьмой", а потом, для краткости, просто "Ведьмой".

— Ну что, волнуешься, Оля? — спросил Пугачев в пол — голоса, когда они отошли в сторону.

— Волнуюсь, Михалыч...Душа не на месте. Все вроде продумали, учли, а гложет нехорошее предчувствие. Ты же меня знаешь...

— Так что же делать, отменить вылет?

— Ты же знаешь, Михалыч, что это не реально. Чем мотивировать? Бабье предчувствие? Как минимум, засмеют. А могут и саботаж пришить. Придется лететь, а там буду смотреть по обстановке. Шкатулку не забыл?

— Ну, что ты, Оля, как можно? Она всегда со мной. Одно могу гарантировать — твоя "Ведьма" и остальные машины в полном порядке.

— Ладно, Михалыч! Пойду, отдохну перед полётом. А там, может, что ещё придумаю...

Ольга подошла к эмблеме, нарисованной на борту и, положив ладонь на обшивку фюзеляжа тихо, чтобы её никто не слышал, что — то зашептала. После этого повернулась и пошла к выходу из трюма.

— Идет, как пишет! — восхищенно сказал один из техников, глядя вслед удалявшемуся командиру.

-Эх, красивая баба! Мордашка, фигурка, ножки, попка-персик... И не дура, и не стерва, любого мужика могла бы на себе женить, а вот поди же ты...

— А зачем ей муж? У неё жена есть!

Раздалось сдавленное хихиканье.

— И как же это она в тридцать два года уже капитан 2-го ранга и командир авиаэскадры?

— Не иначе, подставила кому надо и где надо.

-Вы бы прикусили языки, пустобрехи! А то, не все такие добрые, как я! Узнает кто из ребят на эскадре, что вы про неё худое говорите, они вам на раз головы поотрывают!

Огромная фигура Пугачева неожиданно возникла перед всеми. Капитан — лейтенант постарался сгладить ситуацию.

— Рассказали бы Вы нам про неё, Михал Михалыч! Вы ведь её давно знаете. Весь флот про неё слышал, а толком никто не знает. И почему её так прозвали — Ведьма?

-Хорошо, расскажу. Специально для всех вас расскажу, чтобы глупостей больше не болтали. Ведьмой ее прозвали потому, что действительно в ней что — то такое есть.

Я Ведьму больше пяти лет знаю. С самого начала, как только она у нас на авианосце появилась. Она ведь из торгового флота, офицер резерва. Корабль ее уничтожили, она одна в живых осталась. А я на авианосце инженер — механиком ее машины был...

По мере рассказа лица слушателей вытягивались все больше. Техники даже позабыли, зачем они здесь находились и слушали, разинув рты. То, что они только что узнали, не укладывалось в сознании. Женщина, пилот гражданского флота, далекая от военной службы и попавшая в военный флот с началом военных действий, как офицер резерва, оказалась настоящим самородком. Пилотом — истребителем от бога, что признавали и свои, и враги. Более трех сотен сбитых машин противника в космических и атмосферных боях! Таким счетом не мог похвастать ни один пилот — истребитель всего космофлота Федерации. Стремительный карьерный взлет за пять лет от мичмана до капитана 2-го ранга. От простого пилота авиагруппы авианосца до командира отдельной истребительной авиаэскадры. И все это — на передовой, а не в штабах. Если бы этим людям рассказали о подобном раньше, то они бы просто не поверили. Но не верить человеку, провоевавшему вместе с Ведьмой больше пяти лет, оснований не было...

— ... Ведьма ведь ещё и воевать умеет. Тактик она прекрасный. Так схему боя выстраи-вает, что громит "духов" зачастую меньшими силами и без потерь. Ребята за неё в огонь и в воду готовы. Потому, как не бросает людей в мясорубку, а делает всё по уму. Говорит, что героизм подчиненных начинается там, где заканчивается профессионализм их командиров.

-А что это она возле машины делала? Вроде, как разговаривала с ней? И что это за коробочка такая у Вас?

— А это наша давняя традиция. Перед её первым боевым вылетом, когда подняли всех по тревоге, примчалась она к машине и уже шлем натягивает. А я как глянул — у неё сережки в ушах! Буквально за шиворот её поймал. Что ж ты, кричу, дура, делаешь? Без ушей останешься! Она тут же из ушей сережки выдернула, мне в руку сунула. Держи, говорит, Михалыч! Как вернусь, назад заберу! Она меня всегда Михалычем называла — я — то ей в отцы гожусь. Из того рейда половина наших не вернулась. И с тех пор у нас с Ведьмой вроде ритуала — перед вылетом она мне сережки отдает, а после возвращения опять забирает. Сначала просто отдавала, а потом вот эту шкатулку нашли. А что с машиной говорит — да, есть у неё такое. Говорит, что ведь и у машины душа есть, только не такая, как у нас. И если ты к машине с добром и с лаской, то и она тебе тем же отплатит. И ведь что поразительно — летает на этом "Гепарде", своей "Ведьме", с самого начала. В каких только передрягах не побывала, многие механизмы на машине уже несколько раз менялись — ресурс вырабатывали, а она машину менять не хочет. Прикипела к ней. Я, говорит, свою "Ведьмочку" никому не отдам.

— Так она что, верующая?

— Верующая. Не до фанатизма, конечно, но верующая. Всякую лабуду вроде постов, исповедей и заповедей не выполняет, но иконку у себя держит и крестик носит.

— А это правда, что она с нашей докторшей...того?

— С Настей? Правда... Только дело тут, мужики, очень темное... Не лезли бы вы сюда.

— А что это с ней бывает иногда, что ходит туча тучей? Совсем на себя не похожа?

— А вот это, мужики, и вовсе тайна, покрытая мраком. Никто толком ничего не знает. Может, разве что, только "инквизитор" наш — полковник Детмерс знает, да он разве скажет! Началось это давно, ещё на "Ушакове". Собрались мы как — то день рождения одного парня отмечать, ну и Ведьму пригласили. А она только-только лейтенанта получила и крест "За боевые заслуги". Но она отказалась. Сказала, что неважно себя чувствует. Ну что же, поплохело девке, бывает. Никто настаивать не стал. Так бы и забыли этот случай. Да только через год история повторяется один в один. Опять её зовут. Ей уже отказывать вроде неудобно, отвела меня в сторонку и говорит. Дескать, Михалыч, мне при ребятах говорить неудобно, понимаешь, у меня женские неприятности начались, и чувствую себя не очень. Ну, для баб это дело святое. Никто спорить и не стал. Да только я — то сразу понял, что хитрит девка. Плевать она хотела на эти "неприятности". Она с ними в рейд вылетала и ничего, а тут всего — то за столом посидеть. Однако, виду не подал. И получилось так, что где-то через пару часов понадобилось мне с ней какой-то вопрос обсудить по поводу машины. Пилот с инженер-механиком ведь всегда в тандеме работают. Не хотел тревожить девку, а пришлось. Вызвал её по коммуникатору, а коммуникатор отключен! Ну, думаю, что-то случилось. В жизни такого не было, чтобы она его отключала. Подхожу к её каюте, стучу — тишина. Захожу и вижу странную картину. На переборке иконка небольшая висит, под ней лампадка горит, а на столе бутылка водки и стакан с водкой, куском хлеба накрытый. И стоит наша Ведьма перед столом со стаканом в руке при полном параде. Вы ведь её знаете, какая она щеголиха, к мундиру у неё какое — то трепетное отношение. А тут саму себя превзошла — парадный мундир с орденами, туфельки надраены, чулочки натянуты и держит пилотку в левой руке на согнутом локте, а в правой стакан с водкой. Я такое только в фильмах про старину видел. И вот стоит она при всем своем парадном великолепии и ... плачет.

— Плачет?! — ахнули сразу несколько голосов. Это было из ряда вон. Никто никогда не видел слёз командира.

— Да, плачет. А что вы хотите? Баба всё — таки. Это она на людях кремень, а когда одна, видать слезам волю дает. Но плачет как — то странно, не как бабы обычно плачут — с истерикой, воем и всхлипываниями. Стоит молча, неподвижно, лицо каменное, а по щекам слёзы катятся. Как будто изо всех сил сдерживается, а сдержаться не может. Не захотел я тревожить девку. Собрался было тихонько повернуться и уйти, да она меня заметила. Подняла на меня свои зелёные глазищи и тут, мужики, мне плохо стало. Какой — то животный ужас меня охватил, никогда в жизни так не боялся. Смотрит на меня, как удав на кролика. Лицо напряженное, а в глазах прямо какой — то огонь горит. Хочу крикнуть, а не могу — крик в горле застрял. Хочу убежать, а не получается. Ноги как будто приросли к палубе. И впрямь — ведьма! Но так недолго продолжалось. Опять у неё выражение лица прежним сделалось и меня отпустило. Я ей говорю: "Оленька, что случилось?" А она достала второй стакан, налила водки, подаёт мне и говорит: "Дела давно минувших дней, Михалыч... Выпей со мной, раз пришёл". Никогда раньше не видел, чтобы она водку пила! И так у неё один день в году. Когда они с Настей жить начали, та ведь о её причудах не знала. А тут прибегает ко мне вся в ужасе. Михалыч, говорит, что — то с Ольгой случилось! Прихожу домой, а она сидит за столом в парадном мундире, на столе стакан водки, накрытый хлебом и какая — то фотография старая. Вернее не фотография, а её репродукция на пластиковой карточке. Смотрит она на эту фотогра фию и плачет. Настя ту фотографию как следует рассмотрела. Изображена на ней старинная субмарина, одна из первых, как они только появились. На палубе, судя по мундирам, четверо офицеров стоят и человек пятнадцать матросов. А внизу надпись ещё старинной орфографией : "Подводная лодка "Барс". 1916 г.". Получается, что фотографии этой более четырёхсот лет. Мы с Настей по сети порылись, массу информации переверну— ли и всё — таки нашли. Была такая субмарина "Барс" в составе Российского флота на Балтийском море. В Европе тогда война шла, все европейские страны сцепились друг с другом. И вот как — то раз вышла эта субмарина в море на боевое патрулирование и исчезла бесследно. Скорее всего, погибла со всем экипажем. И было это в 1916 году. Ведьма даже Насте так больше ничего и не сказала. Видать, как — то связана она с теми давними событиями. Может, кто-то из её предков погиб на той субмарине и у них в роду было принято погибших поминать? Никто не знает...

-Ишь, обормоты, задница моя им понравилась! Фигурка, попка-персик... Ну, смотрите, мне не жалко... Та-а-к... А теперь опять мою ориентацию обсуждают. И не надоело?

Ольга усмехнулась, направляясь к выходу из трюма. Ее чуткий слух улавливал самые незначительные звуки, недоступные слуху обычного человека. Пройдя через шлюз и оказавшись на борту "Персея" она отправилась в свою каюту, размышляя об услышанном... А может, всё — таки надо было пересилить себя, выйти замуж и жить "как все"? Потому только, что так "положено"? Ну и что это была бы за жизнь? Каждый день ломать саму себя, насилуя своё собственное Я? Нет! Ни за что! — в который раз говорила она себе. И тогда бы они никогда не встретились с Настей... Кто бы мог подумать — в огне войны... Каждый рейд может стать для нее последним. Но это ее работа, которую она умеет, и к тому же, неплохо умеет делать. Учителя были хорошие... Что тогда, что сейчас... Боишься ли ты смерти, Ольга? Сложный вопрос... Её не боятся только дураки и дети потому, что они не знают, что это такое. Сколько раз костлявая была рядом с тобой, сколько раз вы смотрели друг другу в глаза. Один раз она всё — таки настигла тебя... Но ты и тут сумела перехитрить её, "смертью смерть поправ", как сказано в Писании...