Лучшее из времен

— Возьми меня с собой в лучшее из времен, — сказала она и опустила голову мне на плечо.

Пахнущие жасмином волосы щекотали нос и щеку. Мои руки лежали на ее талии. Сквозь легкую ткань багрового платья чувствовалось тепло ее тела. Вокруг нас кружились другие пары: дамы, разодетые в бальные наряды, кавалеры в парадных костюмах — калейдоскоп красок, драгоценностей и расфуфыренных щеголей.

"Раз-два-три. Раз-два-три".

Мне казалось, что все взоры обращены к нам. Где-то на периферии стоял покрасневший герцог.

— А как же твой муж? — спросил я.

— К чёрту герцога, — сказала она.

* * *

Двое мужчин вышли из зарослей вечного кустарника, преградив мне путь.

— Стой, Чернушка, — сказал первый, здоровяк в безрукавке из шерсти гриммокапуса, хватая моего Буцефала под уздцы. — Слезай.

— К-конечная остановка, — ухмыльнулся второй. Солнце блеснуло в его круглых очках, нацепленных на сломанный в нескольких местах нос.

Очкарик сжимал дезинтегратор армейского образца три тысячи пятидесятого года. Раструб оружия беспокойно вздрагивал в такт дрожи его рук. Буцефал таращился на грабителей, ожидая моего позволения откусить хотя бы кусочек от одного из них.

— Господа, — сказал я. — Какой я вам Чернушка? Вы меня с кем-то спутали.

— Да мы тебя хоть пришельцем с Центавра назовем! — рассмеялся здоровяк. — Хотя ты и есть Чернушка: черная ворона на черном коне. Ладно, давай кошелек и езжай себе дальше. Мы люди не злые.

— Д-добрые, — сказал очкарик, пошевелив кончиком носа.

С губ Буцефала на землю начала капать слюна.

— Что взять с бедного торговца временем?

Я бросил в дорожную пыль "дежурный" кошелек, в котором хранилось несколько мелких монет и дохлый таракан. Удобная вещь, оставленная на виду для защиты от карманников. Здоровяк подобрал кошель, заглянул внутрь и недовольно поцокал языком.

— Обижает, — сказал он, вытаскивая из-за пазухи кристаллический нож.

— Обманывает, — поддакнул очкарик.

Он похлопал ладонью по шее коня, немного отведя в сторону раструб дезинтегратора, и Буцефал откусил ему руку по локоть. Грабитель повалился на землю, заливая кровью пожухлую траву. Здоровяк замахнулся ножом.

Я раскрыл капсулу черного времени. Миг — и вокруг разлилось бесконечно далекое будущее. Багровое небо над головой вспыхивало молниями. Земля, прогибающаяся, словно резина, под копытами Буцефала, шевелилась черными щупальцами. Впереди холмилась темная масса.

Я сосредоточился, и хрономираж стал реальностью.

Одно щупальце, выросшее из горы плоти, обвило раненого очкарика, второе захлестнулось вокруг шеи здоровяка. Нож, превратившийся в кусок чего-то мерзкого и вздрагивающего, упал на землю. Здоровяк, чья безрукавка изменилась в накидку из листьев вечных кустов, схватился за щупальце в тщетной попытке освободиться.

— Простите, — сказал я, глядя, как грабителей тащит к живым холмам. — Лучше бы вы взяли кошелек.

Это продолжалось недолго. Я слез с Буцефала и заставил себя смотреть на процесс еды, борясь с тошнотой, пока черное время не развеялось, и не вернулись пыльная дорога и степь с выгоревшей под солнцем травой до самого горизонта. Буцефал с откушенной рукой во рту отбежал в сторону.

— Стой, — прохрипел я. — Стой, коняга. Сейчас же брось.

Буцефал скосил на меня сердитый взгляд, пожевал руку и положил на землю. Я выкопал ямку у дороги и похоронил останки неудачливого грабителя.

* * *

К вечеру справа от дороги показался старый космодром, представляющий собой нечто среднее между свалкой и кладбищем кораблей. Старик в изодранном скафандре и платком-банданой из кожи огненной ящерицы сидел у костра в кресле-качалке и жарил на вертеле кролика. Колени старика накрывал потрепанный, в заплатках, клетчатый плед. Я спешился и сел к огню, отпустив Буцефала в степь.

— Павел, — протянул мне руку старик.

— Алексей, — пожал я его сухую мозолистую ладонь.

— Живу здесь, — добавил Павел. — Наверное, считаюсь сторожем.

— Продавец времени, — продолжил я знакомство. — Еду в Бримир, приглашен на свадьбу герцога, товар везу, — похлопал я по сумке на поясе. — Хорошее время, старое, гостям понравится.

— Удачных торгов.

Быстро смеркалось. Из-за горизонта выглянула Первая Половина Луны. Второй осколок появится спустя полчаса. Они — словно несчастливые возлюбленные, которые вечно ходят друг за другом, но так и не могут встретиться. На небе зажглись звезды. Во тьме степи загорелись блуждающими холодными сполохами огненные ящерицы. Было слышно, как трещат в костре сучья вечных кустов, да где-то далеко стучат копыта Буцефала — мой конь-зомби охотился на кроликов. В его венах вместо крови течет бальзамирующая жидкость, пища ему не нужна, но он ловит добычу для удовольствия и для меня.

— Угощайся, — кивнул Павел на мясо, по которому стекали в огонь капли жира.

Я отрицательно покачал головой.

— Спасибо, не голоден. Я лучше тебя послушаю. Как ты живешь здесь один?

— Да живу вот, сторожу никому ненужную рухлядь. Кстати, есть и достопримечательности. Видишь тот высокий корабль? — Павел ткнул полуобглоданной косточкой куда-то позади себя. — "Гордость Земли". Говорят, что именно на нем когда-то пробралась на Землю Королева таймпиров. Выжила тварь. На любой из планет Королевы притворяются местной жизнью, пока не нажрутся временем до отвала. Интересно, как они в действительности выглядят?

Я вспомнил темную шевелящуюся массу и вновь испытал приступ тошноты.

— Тебе плохо? — забеспокоился Павел.

— Всё нормально. Так что там с Королевой?

— Будто не знаешь.

— Долго еду, — пожал я плечами. — Вдали все по-другому.

— В городах предпочитают не замечать, как гибнет наш мир. — Павел подбросил в костер пучок сухой травы, и взметнувшееся пламя отразилось в его глазах. — Люди за высокими стенами думают, что колдуны и экстрасенсы почувствуют и не пропустят врагов. Но они ошибаются. Таймпиров уже не остановить. Когда потомство Королевы перебили, то оказалось, что таймпиры были и в прошлом. К нашему времени они расплодились настолько, что бороться стало бесполезно. Может быть продавцам времени известно, как эти твари попали в прошлое?

Я пожал плечами.

— Мы же не гуляем по времени. Мы только заглядываем в него, консервируем и устраиваем представления.

— Ходят слухи о продавце, что сам может путешествовать. Того, кого лично инициировала Королева, отдав часть себя.

— Да? — сказал я. — Не слышал. Но уже ничему не удивлюсь.

— Я тоже разучился чему-либо удивляться. За последние столетия Земля сильно изменилась. Раньше, в лучшие времена, всё было по-другому. Ни инопланетных тварей, ни мутантов. Хотел бы я хоть раз увидеть то время. Может быть, ты мне его покажешь?

— Нет, старик, — сказал я. — Оно тебе не по карману. Очень старое, хорошей выдержки.

— Ну, нет, так нет.

Вдалеке завыл степной волк. Потом к нему присоединились еще несколько. Кто-то тяжело и протяжно вздохнул, порыв ветра всколыхнул траву, и вой прекратился.

— А ты разве не боишься таймпиров? — спросил я.

— Чего их бояться? — хитро посмотрел на меня Павел. — Я уже старый, всего ничего времени осталось. Да и невкусное оно. Тебя, видишь, не испугался.

Я усмехнулся, но ничего не сказал.

— Думаешь, я не знаю, что сегодня на дороге к Бримиру сгинули двое мерзавцев? — продолжил Павел. — Степь полна слухов, надо только уметь их слышать. Понимать шепот ветра и язык маленького народца. Они о многом могут рассказать... Например, о том, как кто-то открыл портал и выбросил в будущее двух грабителей.

К костру подошел Буцефал и принес трепыхающегося кролика. Я схватил зверька за загривок и начал поглощать время его жизни. Кролик старел прямо на глазах, его шерсть облетала клочьями. Наконец он дернулся и затих. Я выбросил мертвое тельце во тьму.

— Я не питаюсь людьми, — сказал я Павлу.

— Догадался. Иначе бы с тобой не сидел. — Павел откинул плед и показал лежащий на коленях дезинтегратор. — Может быть, тебя этим не убьешь, но потрепал бы изрядно.

Мы еще долго сидели у костра, разглядывая горящую огоньками степь. На горизонте она встречалась со звездным небом, и казалось, что это огненные ящерицы взбираются в небеса. Я достал из сумки собиратель времени, разложил треногу и установил пустую капсулу.

— Зачем? — спросил Павел. — Всё слишком обычно.

— Обычно сейчас. Но в другое время этот хрономираж может стать моим шедевром.

Я собрал свет звезд и мерцание огненных ящериц, степной ветер и треск костра, возвышающиеся остовы ракет и стук копыт Буцефала. Павел молча стоял радом и старался не дышать. Я закрыл капсулу и сказал:

— Спасибо.

— За что? — удивился Павел.

— За то, что не испугался таймпира.

* * *

— Возьми меня с собой в лучшее из времен. — Она опустила голову на мое плечо, и я утонул в мягких локонах, пахнущих жасмином.

Мы кружились в вальсе, не замечая никого вокруг. Где-то на границе зрения стоял ее муж, с которым сегодня она разделит брачное ложе. Но сейчас она была только моя, и я трепетно и властно держал ее в руках. Сквозь глубокий разрез платья на спине, стянутый завязками, пальцы чувствовали теплоту ее кожи.

— Я не краду чужих жен, — сказал я.

— А ты попробуй, — сказала она.

* * *

Я увидел башни Бримира издалека. Город тысячи рас и миллиона красок лежал на перекрестке торговых путей. Сюда съезжаются песчаные корабли из далекого Сабару, где люди выращивают бабочек, чтобы получать пряжу из их коконов. Сюда идут караваны вьючных драконов из Дзангибада, охраняемые мрачными чернокожими стражниками. Здесь находится Большой Университет, и лучшие умы мира считают за честь попасть на его ежегодные ученые собрания. Нет оружия острее, чем то, что куют оружейники Бримира. Говорят, что мотылек разрежет себя пополам, если сядет на лезвие такого меча. И ни один таймпир, как утверждают местные колдуны, не может переступить высоких стен этого города.

Но я прошел спокойно.

— Дворец вон там, — показал запачканной глиной рукой гончар, лепящий вазу. — Иди по главной улице и не ошибешься.

Сколько раз я уже ходил к этому дворцу? Сколько раз время возвращалось на свой цикл, словно комок глины на круге, превращающийся в произведение искусства? Гончар изображал на чаше змея Уробороса, заглатывающего собственный хвост. Мы, словно это глупое пресмыкающееся, обречены вечно повторять свои же ошибки, не в силах вырваться из порочного круга.

Дворец выглядел слишком напыщенно со своими химерами на стенах и башней-обсерваторией. Сомневаюсь, что знать пользуется ею до сих пор, скорее, она служит лишь для декоративных целей. Пережиток прошлого.

— Ты торговец временем? — спросил стражник у ворот дворца. — Чего так долго? Тебя уже давно ждут. Его сиятельство не терпит ожидания.

Герцог походил на спустившегося с небес альва. Тонкие удлиненные черты лица, густые волосы — как по мне, он был слишком похож на женщину. Или на змею — кончик его раздвоенного языка постоянно высовывался изо рта. Не думаю, что в предках герцога действительно побывали жители Сириуса, скорее, древняя генная модификация, попытка походить на звездных гостей. Сейчас, когда кости альвов давно сгнили в земле, а на месте их планеты осталось лишь туманное облако, такое подобие выглядит насмешкой.

Но я недолго разглядывал владельца замка. Мое внимание привлекла его молодая жена. В глубоком декольте ее платья висел сделанный из звездного золота кулон в виде Уробороса. На руках она держала ручного представителя маленького народца, который то и дело снимал свой шутовской колпак и корчил гримасы гостям. В глубине ее глаз клубилась чернота с багровыми вспышками, и я не в силах был отвезти от них взгляд. Я понял, что покажу ей любое время, даже самое лучшее.

После ужина, где коронным блюдом служил дракон из далекой пустыни Дзангибада, запеченный в собственном панцире, все танцевали. Хозяин замка кружил в вальсе со своей женой, а я ловил на себе ее взгляды.

"Я хочу танцевать с тобой".

"Но ты уже жена подделки под альва".

"Думаешь, это меня остановит?"

— А теперь уважаемый продавец прошлого покажет нам свое самое выдержанное время!

Я не сразу понял, что герольд сказал это обо мне. Я поднялся, глядя на обращенные к себе глаза. Маленький уродец запрыгал передо мной на столе, мерзко хихикая.

— Что хотят увидеть господа? — сказал я. — Может быть, время первых межзвездных путешествий, когда небо окрасится стартовыми шлейфами, а ваши души наполнятся гордостью за будущее Земли?

Они смотрели на меня, как на замороженный экспонат выставки мадам Рикко. Однажды я ходил мимо ее глыб вечной нетающей мерзлоты, в которых покоились мертвецы из прошлого — люди, застигнутые врасплох падением ледяной кометы. Я прогнал возникшее видение.

— Конечно же, вы достойны лучшего. Может быть, подойдет время безудержных генных модификаций, когда вы сможете разглядывать друг друга, словно в кривом зеркале, летать под потолком и нырять в глубокое море? Ваши тела будут непостоянны, и вы испытаете радость полного изменения.

Раздвоенный язык владельца замка жадно облизал губы и кончик носа. Маленький уродец подскочил к краю стола и принялся карабкаться по моей куртке. Острые коготки царапали кожу. Я поднес ладонь к его шее, карлик замер, сжался, затем завизжал и скрылся под столом.

— Нет, сейчас не время для безудержного веселья. Сейчас вечер романтики, надежд и ожиданий, а значит, подойдет лучшее из времен, капсулу которого я берег ради такого случая. Сегодня вы почувствуете себя частичкой прошлого.

Я вынул из сумки капсулу и подержал на ладони. Плененное в ней время рвалось на свободу.

"Только для тебя", — поднял я взгляд.

"Я знаю", — улыбнулась она.

Капсулы продавцов времени никто не может раскрыть, кроме самих владельцев, на чьи ДНК настроен шов. В моих пальцах она дала трещину, как куколка бабочки, разломалась на две половины, и древнее время освободилось. Дыхание перехватило от нахлынувшего хрономиража.

Зал изменился. Камень превратился в сталь и пластик. На больших экранах возникли движущиеся картинки, герои которых жили собственными жизнями. Они смеялись и пели, ссорились и дрались, демонстрировали какие-то товары, но это было неважно. За ними можно было просто наблюдать, вновь и вновь переживая их истории, словно нам всем показывали психотрансляции колдунов. Гостей окружила фантасмагория красок и чувств. Непонятно откуда доносился гомон толпы.

"Покупайте лучшие платья от Сен-Женев. Скидки до конца месяца".

"Праздничная распродажа удовольствия. Подарите вашей даме духи страсти".

"Скорый поезд Москва-Петербург отправляется с третьего пути".

"Правда, что торговца временем нельзя убить?"

"Говорят, за убийцей явится невидимый мститель, от которого не защититься никакими стенами".

Свет отражался от тысяч зеркал, освещая танцующие пары. Одежда гостей неузнаваемо изменилась. Она стала... дикой, непонятной и необычной. Невидимый оркестр играл незнакомую музыку, и ее переливы наполняли зал, кружили вместе с парами и уносились в небо сквозь цветные витражи. И с этим временем пришли спокойствие и надежда, словно не было межзвездных войн, взорванной Луны и безудержных изменений.