Лунная сказка

ЛУННАЯ СКАЗКА.

Худенькая девушка застегнула пальто и как-то грустно улыбнулась пожилой медсестре:

— Спасибо, тетя Маша. За все! Пусть Бог даст вам здоровья и сил побольше!

— И тебе, Линочка! С наступающим, и не грусти: ты еще молодая, все твое счастье впереди...

Девушка только вздохнула и, оглядев в последний раз холл дорогой частной клиники, вышла на улицу. Поежилась от порыва ветра и грустно усмехнулась: Новый год... До него оставалось всего два дня, а зимы в этом году как не бывало: вот и сейчас небо было затянуто хмурыми тучами, откуда сыпался то ли мокрый снег, то ли дождь — во всяком случае, до земли долетали лишь мелкие ледяные капли. Город был серым и мрачным, не спасали даже украшенные к празднику витрины магазинов: сейчас, днем, иллюминация была выключена, а фигуры на стекле казались девушке мрачной издевкой.

Она медленно и бездумно шла по улицам, смотря на лица людей. Озабоченные, хмурые, спешащие купить подарки и ожесточенно с кем-то ругающиеся по телефону — казалось, наступающие праздники радовали лишь детей... Вот мимо прошла стайка о чем-то щебечущих школьниц или студенток, заставив её грустно усмехнуться. Вот и она была такой всего лишь год назад...

Тогда жизнь казалась Эллине прекрасной. Имя дал ей отец, обожающий античность, и девушке оно очень нравилось: необычное и красивое. Единственная, поздняя и долгожданная дочь обеспеченных родителей, нежно любящих друг друга и ее, студентка вожделенного театрального вуза, поступившая туда сама, без всякой поддержки. Друзья, симпатичный, умный и заботливый парень, веселая студенческая тусовка — о чем еще можно было мечтать? Но авария перечеркнула все...

Эллина с родителями ехала в загородный дом, именно там они всегда встречали Новый год. Тогда зима была почти такой же мерзкой, а в тот вечер ударил мороз, превратив дорогу в каток. Отец всегда был осторожен за рулем, но это не спасло их семью, когда утратившая управление фура вылетела со встречной полосы...

Отец погиб сразу, за жизнь матери медики сражались почти три дня... Эллина не знала всего этого, в себя она пришла лишь через неделю. Очнулась, чтобы узнать о своем сиротстве и диагнозе: травма позвоночника, прогноз неясен...

Приятели, друзья, парень... Сначала её навещали, потом их становилось все меньше, а через три месяца Эллина осталась одна. Она никого не винила: из веселой и беспроблемной подруги превратиться в мрачного инвалида... Было бы странно, останься они с нею — при всей внешней беззаботности Лина была девушкой весьма неглупой и прекрасно понимала, что настоящих друзей ей пока найти не удалось. Исчезновение из её жизни Андрея — сначала он перестал навещать её, а затем и звонить, сама же она ненавидела навязываться — далось тяжелей всего. Зато после этого она почувствовала себя свободной... Свободной, чтобы уйти: жить инвалидом в полном одиночестве не хотелось...

Наверное, она бы и умерла там, на больничной койке, утратив волю к жизни, если б не старый друг отца. Прилетев из-за границы, Виктор Александрович взял на себя все хлопоты по оформлению наследства, перевел Лину в лучшую частную клинику города и самое главное — заставил её бороться. Тогда они проговорили почти шесть часов, после которых Эллина почувствовала себя жалкой трусихой, недостойной памяти своих родителей и не ценящей то, что они считали главным сокровищем — жизнь. А потом была череда мучительных операций и физиопроцедур, после которых Лине пришлось заново учиться ходить. И вот теперь она снова была здорова, но совсем одна: ни родственников, ни друзей... Виктор Александрович вернулся к себе и, хотя он предлагал девушке приехать к нему, Лина с благодарностью отказалась, не желая быть обузой. Родители бы этого точно не одобрили...

Городская квартира находилась сравнительно недалеко от больницы, что порадовало девушку: длительные пешие прогулки для нее пока были тяжеловаты, хоть она и старалась как можно быстрее восстановить форму. Да и погода не радовала...

Отперев дверь, она прошла по комнатам, включая всюду свет. Несмотря на то, что здесь уже год никто не жил, все было в порядке: еженедельно в квартире наводила порядок приходящая уборщица. Встав у окна, Лина поглядела на серые дома и плачущее небо и решила: нет, оставаться здесь на праздники она не будет!

Через полчаса девушка захлопнула за собой дверь квартиры. Дорога ей предстояла длинная и довольно неудобная: сначала электричка, потом автобус. Да, у Лины были права, а в подземном гараже стояла машина, но при одной мысли о том, чтобы сесть за руль самой или довериться таксисту у нее холодело все тело, а голова начинала кружиться. Поправив лямки рюкзака — родители всегда поощряли ее выход из "зоны комфорта", так что пару раз девушке довелось ходить в походы — она поежилась и двинулась к остановке троллейбуса.

Загородного дома их семьи она достигла в полной темноте. Открыв дверь, сбросила с плеч рюкзак и устало прислонилась к стене: пусть она взяла лишь самые необходимые вещи, однако тело еще недостаточно окрепло для таких путешествий. Простояв минутку, вздохнула и поднялась по лестнице в свою комнату.

Дом семьи Зотовых не был похож ни на один загородный дом из тех, в которых довелось бывать Эллине. Когда-то она, еще девочка, спросила отца, почему он купил именно этот старый особняк и вложил немалые деньги в его ремонт, бережно сохраняя старую обстановку. Тогда и узнала, что дом этот принадлежал их семье почти двести лет, а здешние места когда-то были имением Зотовых. После революции дом разграбили, но так и не приспособили ни к чему. Вернее, пытались, но безуспешно... На искреннее удивление Лины отец пояснил, что причиной тому была дурная слава одной из его прежних хозяек среди местных. Анна, так ее звали, умерла перед самой революцией, а сама Эллина приходилась ей потомком в седьмом поколении. Говорили, что Анна была ведьмой и наложила на дом заклятие: якобы никто, кроме законных владельцев, не мог жить в нем или причинить ему вред. Суеверие? Возможно... однако оно лишь укрепилось после того, как поднявшие руку на хозяйское добро крестьяне свалились с тифом. Разрушить дом так никто и не решился, страх за свои жизни оказался сильнее, да и зачем? Словом, он так и стоял, постепенно ветшая и недобро взирая на прохожих темными провалами окон... Стоял до тех пор, пока Александр Зотов не приобрел его за бесценок...

Лина любила этот старый особняк. Только здесь она всегда чувствовала истинность пословицы "мой дом — моя крепость". Ей всегда казалось, что ни одна беда не может настигнуть ее здесь, а порой девушка ощущала еще и чье-то благожелательное присутствие... Странно, но отец не чувствовал ничего подобного... А может, это было связано с тем, что Лина была поразительно похожа на ту самую Анну Зотову? Её портрет был одной из немногих вещей, не тронутых ни войнами, ни революцией, он так и провисел на стене, покрывшись кракелюрами... А после реставрации все ахнули: казалось, это Эллину нарядили в старинное белое бальное платье и написали с нее портрет! При этом на своих родителей девушка не походила совершенно: ни на миниатюрную голубоглазую блондинку-мать, ни на сероглазого русоволосого отца, словно и не было всех этих поколений между ней и Анной. Отец, глядя на портрет, даже пошутил что-то о переселении душ, разозлив этим маму. Хотя сама Лина нередко об этом задумывалась, любуясь на свою далекую прародительницу: стройная молодая женщина с большими черными глазами и длинными каштановыми волосами словно знала какую-то тайну. Она сквозила в загадочной полуулыбке, в странно мудром для её возраста взоре...

О юности Анны было неизвестно ничего: она не была урожденной Зотовой, далекий предок Лины встретил её в молодости и влюбился мгновенно. Именно тогда, если верить архиву их семьи, и пошли слухи о колдовской силе Анны, уж больно это походило на приворот. Вот только вся дальнейшая история это опровергала, ведь они с мужем прожили душа в душу почти пятьдесят лет, продолжая нежно любить друг друга, своих детей и внуков...

Улыбнувшись портрету — после реставрации его повесили в комнате девушки — Лина быстро переоделась и принялась за работу. Всё же дом простоял пустым целый год, так что требовались определенные усилия для того, чтобы привести в порядок хотя бы одну комнату. В который раз девушка порадовалась довольно жесткому воспитанию, которое дали ей родители: хоть основную работу по дому выполняла прислуга, Лина всегда сама убирала свою комнату. Умела она и готовить, и шить, и вязать, и даже вышивать — как-то отец сказал ей, что в семье Зотовых всегда так воспитывали дочерей. Ну а не менее традиционные для их семьи танцы и верховую езду Лина и сама просто обожала, отдавая этим занятиям все свободное время...

Девушке потребовался почти час, чтобы привести комнату в порядок. Открыв окно, чтобы проветрить ее перед сном, она со вздохом взглянула на по-прежнему бесснежную землю. Устало проведя ладонью по лбу, закрыла окно и опустилась на кровать, мимолетно отметив, что надо было все-таки не просто снять шторы, а и повесить чистые. "Ладно, всё равно небо полностью затянуто тучами, так что луна спать не помешает, хоть и почти полнолуние. Сколько там до него, два дня? Забавно, как раз в новогоднюю ночь", — лениво подумала девушка, закрывая глаза.

Сон настиг ее, стоило лишь смежить веки: Лине привиделась укрытая белым покровом земля, деревья в снежном уборе и невероятно красивая, словно сошедшая с рождественских открыток, поляна, залитая светом луны. Нет, не луны, а лун: подняв глаза, девушка с потрясением увидела на небе две луны, абсолютно одинаковые, словно отражения...

Старинные часы в гостиной начали бить полночь, и в этот миг тучи разошлись в сторону, обнажив лик невероятно большой и почти оранжевой луны. Странно тревожный свет залил спальню, коснувшись портрета на стене, и в этот момент случилось нечто... Будь здесь сторонний наблюдатель, он увидел бы, как холст словно пошел волнами, а потом женщина на портрете потянулась. Мгновение — и от портрета отделилась легкая дымка, а в комнате возникла призрачная фигурка, с каждым мгновением становясь все более реальной.

Красивая женщина в белоснежном бальном платье девятнадцатого века улыбнулась, глядя на спящую девушку. Плавно скользнула к ее постели, присела на краешек, провела рукой по волосам, так похожим на ее собственные, и шепнула:

— Спи, дитя мое, и пусть зов луны войдет в твое сердце... Это время и место не для тебя, милая моя девочка...

Лина шевельнулась во сне и прижалась щекой к ее ладони, совсем как когда-то к материнской. Глаза женщины влажно блеснули, она прикоснулась ко лбу спящей невесомым поцелуем и встала, беззвучно скользнув к стене. Тонкие пальцы дотронулись до отполированной деревянной панели, и та неожиданно сдвинулась в сторону, открывая спрятанный в стене небольшой шкаф. Женщина прищурилась, и в её руках возник клок белого тумана, преобразившийся в шелковое платье — копию того, что было надето на ней. Повесив платье в шкаф, женщина коснулась панели, пряча все следы произошедшего, оглянулась на спящую, вздохнула и исчезла. Комната снова стала обычной, словно ничего не происходило...

Эллина проснулась поздно, быстрый взгляд на телефон заставил её удивленно поднять брови. Почти одиннадцать! Для нее, привыкшей вставать рано, это было непривычно, зато она впервые со времени аварии спала без кошмаров. Сон о прогулке под светом двух лун был хоть и слегка тревожным, но вместе с тем наполнил её силой. А может, это их родовое гнездо щедро поделилось ею с девушкой? Прикрыв глаза, она глубоко вздохнула, прошептала "спасибо", сама не зная кому, и встала. Её ждали дела.

День пролетел в заботах: девушка привела в порядок дом, сбегала в местный магазинчик, приготовила скромный обед... Хлопоча, она предавалась своей излюбленной фантазии, представляя себя героиней сказок — от этого скучная работа превращалась в увлекательную игру. Вот сейчас она явно была Золушкой, так что все время вспоминала старый советский фильм и даже что-то мурлыкала себе под нос. Вообще фантазия у Лины была богатая, ей нравилось самой себе сочинять сказки, придумывать продолжения полюбившимся историям либо сочинять им другие концовки. Приятельницы по институту часто советовали ей начать писать, но девушка только со смехом отмахивалась, не желая делиться своими мечтами со всем миром. Зато перевоплощаться ей удавалось на редкость удачно, и преподаватели прочили Лине большое будущее. Хотя Эмма Марковна, в творческой мастерской которой занималась девушка, нередко качала головой, говоря, что типаж у нее уж больно своеобразный, слишком аристократичной она была... Впрочем, Эллину это только радовало, ведь она всегда мечтала играть именно исторических персонажей!

В институте Лина при помощи все того же Виктора Александровича оформила академический отпуск. Девушка не знала, на какие рычаги тому пришлось нажать, сколько денег заплатить, но ему удалось договориться о том, что отпуск ей предоставили до первого февраля, несмотря на то, что на момент аварии у нее оставались не сданные экзамены за первый семестр... Словом, через месяц ей предстояло либо возвращаться к учебе, либо расставаться с институтом, и она еще и сама не знала, что собирается делать...

Только за час до полуночи Эллина наконец закончила с домашней работой. Приняв душ, вернулась в спальню и хлопнула себя по лбу: шторы-то забыла! Или уже завтра? Сил не было, да еще и вспомнить, где их искать... Луны по-прежнему нет, спать она не помешает...

В эту секунду сквозь тучи пробился тонкий лунный луч, словно указывая на засеребрившуюся в его свете стенную панель. Девушка подошла к ней и застыла, увидев, что лунный свет очертил контуры... двери? А она-то была уверена, что знает в комнате все до малейшей детали! Стоило Эллине прикоснуться к панели, как та скользнула в сторону, и девушка пораженно уставилась на засиявшее в лунном свете белоснежное платье.

Дрожащими руками достав его, она включила свет и залюбовалась красотой наряда. Белоснежный шелк, расшитый поблескивающей серебряной нитью так, что казалось, будто некий искусный волшебник перенес на нее узоры, нарисованные морозом на окнах. Ткань точно ластилась к рукам, и Лина ощутила жгучее желание немедленно примерить платье.

"Откуда оно взялось? Оно ведь точно такое же, как на портрете Анны! Ну не могло ведь оно провисеть столько лет в шкафу, ткань просто рассыпалась бы! А может, это папа с мамой хотели сделать мне сюрприз на прошлый Новый год и скопировали его?"

Через четверть часа девушка залюбовалась своим отражением в зеркале. Надеть платье оказалось делом непростым, пожалуй, она бы и вовсе не справилась, если бы не актерский опыт! Если это и была копия, то сделана она была с тщательным соблюдением правил: никаких тебе молний или других новомодных штучек, только крючки и шнуровка, а вышивка явно ручная!

"Как же красиво, — Лина присела в изящном реверансе и сделала несколько танцевальных па, — как в сказке или Диснеевском мультике! Только прекрасного принца не хватает!"

Последняя мысль заставила её грустно вздохнуть. Она-то думала, что нашла его, да только принц оказался не готов сражаться за свою принцессу! "Все к лучшему, — укорила себя девушка, — было бы хуже, зайди дело дальше!" В их семье разводов не признавали, тем более, что браки были не только светскими: даже в тридцатые годы ее прадед и прабабка ухитрились тайно обвенчаться...