|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
глава 5 Коммандер ВКС Альянса Систем Джон Шепард. Отлёт на Иден-Прайм.
Дверь в свою каюту я плотно закрывать не стала. Если меня назначили на этот корабль и в этот экипаж, то надо сразу дать понять фрегатовцам, что новый старший офицер доступен для общения. Пусть видят, что дверь в каюту старшего помощника командира корабля приоткрыта, что он ничего не скрывает от своих новых коллег, всегда готов помочь, всегда готов ответить на вопрос или просто пообщаться, поговорить.
Ещё когда я шла от Чаквас, я чувствовал на себе насторожённые, изучающие, вопрошающие и недоумённые, словом — самые разные взгляды новых сослуживцев. Это нормально: новый человек на таком посту всегда вызывает повышенный интерес старослужащих, ведь он фактически теперь — второй офицер после командира корабля. Все фрегатовцы, кто ниже его по рангу и по статусу, будут так или иначе решать для себя важный вопрос: как теперь контактировать с Джоном Шепардом.
Конечно, это решение они примут не сразу и не скоро, далеко не у всех членов экипажа корабля это решение будет окончательным.
Андерсон очень мне помог, дав возможность предварительно поработать с "большим" ридером, изучить материалы "малого" и теперь он предоставил ему материалы и малого и большого ридеров в личное, так сказать, пользование.
Копии материалов, как оказалось, содержались в одном из обычных ридеров, лежавших сверху в этой аккуратной стопочке, что теперь "украшала" мой рабочий стол.
Новый, ни разу не использованный ранее ноутбук офицерского класса тоже понравился Шепарду — командир ценит своего помощника и хочет, чтобы инструменты для работы у него были самые лучшие.
Сумку, собранную Дэйной, и уже доставленную вахтенными фрегата в каюту, я распаковала, часть продуктов убрала в небольшой холодильник, часть — рассовала по полкам кухонного шкафчика.
В каюте, как и полагается, был небольшой сервиз на шесть персон — как раз для того, чтобы устроить чаепитие или совместную трапезу для офицеров корабля. Очень хорошо будет использовать сервиз при обсуждениях многих вопросов и проблем — красивая посуда, созданная по гражданским стандартам, несколько расслабляет и в то же время — создаёт более приемлемую обстановку для общения.
Усевшись в кресло, я несколько минут устраивалась поудобнее — теперь это кресло очень надолго станет для меня рабочим, в нём мне предстоит проводить много часов подряд и надо привыкнуть.
Приготовив себе в большой полулитровой чашке чай, я взяла чашку за ручку, встала, подошла к иллюминатору, закрытому бронекрышкой. Можно было, конечно, набрать код на инструментроне и убрать крышку, но я включила настенный экран и выбрала в меню датчик-камеру, встроенную в каютный иллюминатор. Получилось быстрее, да и изображение станции "Арктур" можно было теперь менять в широких пределах.
Несколько минут я стояла неподвижно, привыкая к этому виду, свыкаясь с мыслью о том, что назначение на корабль в очередной раз состоялось и теперь я — командир десантного подразделения разведывательного специального фрегата, не просто офицер-спецназовец в чине коммандера, а старший помощник командира корабля.
Пока не было необходимости форсировать привыкание и я спокойно и неторопливо скользила взглядом по обводам корпуса станции, наблюдал, как подходят и уходят от гигантского "блина" причального комплекса станции военные боевые и вспомогательные корабли, катера, челноки.
Когда я "тенью" следовала за Андерсоном во время командирского обхода, то старалась больше молчать, но внимательно смотрела по сторонам, запоминая побольше деталей. Андерсону, вполне вероятно, такое поведение нового старшего помощника нравилось: немногословность он явно ценил больше красноречия, хотя и людей, умеющих говорить чётко и по делу тоже, как оказалось, ценил. Если уж ему, лучшему выпускнику Академии Эн-Семь пришлось возглавить экипаж и команду проблемного корабля, то, как показал обход, Андерсон справился с непростой задачей в полной мере. Он в короткие сроки сумел привести и корабль и экипаж и команду "в чувство", к нормативу, ввести в рамки и побудить, а не только заставить работать надлежащим образом.
Теперь мне предстояло поддерживать и развивать это положение дел и я, как сама ощущала, была готова это делать так, как надо, был готов очень многому учиться у Андерсона.
В прошлый раз нам так и не дали поработать вместе. Убрав с корабля после первого же вылета.
Отвлёкшись от созерцания станции "Арктур", я активировала большинство систем и управляющих панелей каюты, настроила их под свои нужды и потребности.
Может быть, майор Чаквас и считала старпомовскую каюту, доставшуюся мне, выгородкой, но... у каждого человека — своё восприятие окружающей действительности и свои приоритеты.
Притушив общий и верхний свет до минимума, я зажгла софит над столом, села в кресло и пододвинула к себе стопку ридеров. Работа с документами теперь становилась для меня на новом посту одним из основных видов деятельности.
Сейчас я старалась не думать о том, насколько ненормально совмещать должность старшего помощника командира корабля с должностью командира десантной группы фрегата. Да, меня научили спокойно относиться к подобным ситуациям, ведь в критической обстановке некогда думать о пластобумажных бюрократических нормативах. И всё же некий червячок в глубине сознания ясно сигнализировал: ненормально, ненормально, ненормально. Вчитываясь в строчки текстовых файлов, я набирала на клавиатуре своего ноутбука тексты, заполняла "форматки" документов, отмечая, что, проходя мимо двери моей каюты, члены экипажа и команды фрегата невольно замедляют шаги, иногда даже стараются заглянуть внутрь каюты. Что-ж, я не против, для того и щель оставляла. Пусть смотрят, пусть слушают, пусть привыкают.
Вахтенный офицер по громкой корабельной связи проинформировал экипаж и команду "Нормандии" о том, что до отлёта осталось пятнадцать минут. Время отлёта фрегата, как я понимал, постоянно корректировалось, но для первого полёта новейшего корабля, сохранившего статус "прототип", это было обычно. Я, отметив на инструментроне новое время отлёта, ещё десять минут потратила на дочитывание информации из последнего в стопке ридера — уложилась-таки, хотя файлов в каждом ридере было очень много и информации в них хватало с избытком.
Поднявшись из-за стола, я привычно переоделась в свою броню N7. Отлёт есть отлёт. Если сейчас предстоит идти к Звёздной Карте, то надо быть готовым ко всяким неожиданностям. Да, возможно, непривычно для членов экипажа корабля, но он, как старпом, теперь обязательно сделает так, что лёгкие бронескафандры станут для всех обитателей фрегата обычными.
Андерсон не будет возражать — он поймёт правильно. А остальным фрегатовцам — придётся привыкнуть. Кстати, почему "фрегатовцам"? "Нормандовцам". Так будет чётче, звучнее и правильнее.
Выйдя из каюты, прикрыла дверь полностью. Почувствовала на себе недоумённые взгляды членов экипажа. Ничего. Привыкнут. А затем — и сами будут удивляться тому, как раньше обходились формёнками вместо скафандров.
Шлем — к поясу на крепление и — вперёд, к Карте.
Несколько десятков шагов и впереди — постамент, на котором установлена Звёздная Карта. Андерсон поднимает голову от экранов, расположенных на раме Карты, кивает, окинув мою фигуру внимательным, даже цепким взглядом.
Кресел, — подумала я, — нет, а надо бы здесь, у Карты установить минимум два кресла. Стоять, конечно, хорошо, даже тонизирует в какой-то мере, но предстоящий полёт... будет сложным. Так что кресла — не помешают. На моих Нормандиях мы их все таки установили. По всему БИЦу. Еще и страховочные ремни предусмотрели.
Я встала рядом с командиром, включилась в сеть спецсвязи корабля. Обычная процедура отлёта, ничего особенного.
Турианец-Спектр в БИЦе не появляется. То ли нормандовцы уже приучили его не мешать, то ли ещё что.
Многие пульты "ожерелья" БИЦ пусты. Да, в изученных мной ридерах немало информации о проблемах, возникших на борту как раз из-за неукомплектованности экипажа. Взяли тех, без кого на борту вообще трудно обойтись, а остальных... оставили под разными предлогами на Стояночном Поле, откуда "Нормандия" пришла к "Арктуру".
У порталов входов в БИЦ замерли военные полисмены в своих неярких формёнках. Тоже очень интересуются новым старшим помощником. Чувствуют, что их присутствие на корабле ему не нравится. Понимают сами, что ненормально это. Но — приказ, служба, протокол, ритуал. Двенадцать человек полисменов вместо такого же количества спецов экипажной части корабля. Аукнется это очень негативно. Очень. В этом я была уверена. Даже убеждёна. Моя Нормандия была если не считать десантной группы полностью укомплектована. Про вторую я вообще молчу. Здесь же...
Фрегат плавно отошёл от станции, вышел за пределы "внешнего рейда" — пространства, выделенного под стоянку для кораблей, чьё присутствие на ближних подступах к "Арктуру" не являлось необходимым. Поворот, корабль чётко ложится на курс к ретранслятору, разгоняется. Это маневрирование и разгон, как понимала я, займёт несколько часов. От "Арктура" можно, конечно, улететь в "пожарном" порядке. Это военная станция. Но сейчас — не та ситуация и не тот случай. Потому "Нормандия" уходит спокойно. Штатно, как сказали бы специалисты.
Андерсон наблюдает, как я работаю за пультами и экранами Звёздной Карты. Да, основное пространство здесь занимает вирт-экран, на который в трёхмерном виде обычно выводится вся информация навигационного характера, но и экранов и пультов в "раме" предостаточно. Часть — скрыта, часть — полускрыта. Открыты только те, с какими в данный момент идёт работа и те, информация которых сейчас важна. Остальные — погашены, переведены в "ждущий" режим или вообще деактивированы.
— Корабль — на курсе. Взлёт и вылет — завершены, — доложил по аудиоканалу командирского спикера шеф-пилот фрегата Моро. Громкая связь сдублировала доклад — информация общедоступна, так что изоляция не потребовалась.
— Принято, — отозвался Андерсон, привычно на несколько секунд подняв глаза к потолку — там традиционно размещались датчики видеокамер и "головки" микрофонных комплексов. — Шепард, вы — свободны.
— Есть, сэр, — я кивнула, и сошла с постамента.
Всё. Теперь на ближайшие несколько часов я действительно не задействована в чём-то срочном и обязательном. Надо бы самому пройтись по кораблю, но... Уже несколько минут его не покидало ощущение опасности. Энергия в имплантатах накапливалась и меня начало вести, как после входа в канал на Цитадель.
И это напрягало. Решив теперь уже в одиночку обойти корабль, я напряжённо вспоминала, есть ли на этом небольшом по размерам разведывательном фрегате помещение, которое сейчас и в самое ближайшее время не было бы занято кем-то из членов экипажа.
Память услужливо подсказала координаты маленького салона и я решила: если ему станет хуже — я не пойду в Медотсек, а постараюсь достичь этого помещения с панорамным иллюминатором.
Пока что командир корабля не давал команду закрыть все без исключения иллюминаторы бронекрышками, так что там, вполне возможно, иллюминатор тоже открыт. Большой такой иллюминатор, если я правильно запомнила. Наверное, из-за наличия "окна в космос" и назвали это помещение салоном.
Эта Нормандия вообще была хорошо так открыта ударам из космоса. Иллюминаторы хоть и блокировались броне крышками, это еще надо успеть сделать.
Передвигаясь от поста к посту, от отсека к отсеку, обмениваясь с членами экипажа и команды короткими, сугубо деловыми фразами, я старалась всегда держать в памяти маршрут к этому салону.
Когда я вышла из инженерного отсека, ощущение опасности пропало. Осталось понимание, что оно может вернуться позже. Через несколько дней. Может быть, раньше.
Вернулось. Ровно через несколько дней в те же самые часы. Я все эти несколько суток ощущала внутри себя угрозу его возвращения. А когда накатило... Я постаралась переместиться в этот салон как можно быстрее. Несколько минут стояла, отдыхая от перегрузки, вызванной боязнью не успеть.
Слишком новыми были чувства и ощущения, слишком новым было это состояние. Аналогов им он не смог найти в своей памяти, как ни старалась. Наверное, несколько страниц текста можно было забить описанием этого "коктейля", но в те минуты, когда меня плющило в закрытом на код и на замок салоне, мне было явно не до составления подробных описаний. Имплантаты вышли в боевой режим и шла глобальная перестройка организма. Я смогла мысленно подключиться к системам связи корабля. Поймала фон от членов экипажа и свернула восприятие.
Благо по суточному графику были у меня "свободные часы", которые я могла проводить так, как хотела. В рамках допустимого, конечно, но...
Эти несколько суток... Хорошо, что военному разведывательному кораблю не было никакой необходимости стремглав нестись по маршруту к точке выхода в район действий. Я последовательно, уже не обзорно, а глубоко и подробно знакомилась с кораблём и экипажем. Сама не любила считать себя всезнайкой и нашла немало сторонников такой позиции среди тех, кто учил меня в Академии.
Новый корабль, новый экипаж, новая команда требовали врабатывания, требовали изучения. Требовали внимания. Значит, всё это необходимо было дать и обеспечить. Этим я и занималась несколько суток до того момента, как меня "накрыло".
Сложно было описать все ощущения, которые я испытала тогда, в эти несколько часов. Пришлось подумать и о том, что это — отзвук Акузы. Скорее всего, так оно и было. Ничего другого, столь же сложного и неоднозначного, может быть даже до конца и не понятого им самим так, как следует, в жизни Джона я не помнила. А у меня была перестройка организма после крушения первой Нормандии и восстановления меня из трупа при помощи жнецовских имплантатов.
Да, когда я, ощущая, как меня "накрывает", шла неспешно к этому салону, я уже чувствовала, что сокомандники посматривают на меня с тревогой и недоумением. Не все, некоторые. Посматривают с беспокойством, но верят, что я справлюсь.
Почему-то мне тогда казалось, что Чаквас не сможет определить точно и полно, что именно с мной тогда происходило. Хорошо ещё, что я не теряла сознания, не испытывал особо сильной телесной слабости, но потеря ориентации в пространстве была. И сильная. Особенно когда пошел поток информации о корабле и экипаже.
Из состояния этой заторможенности, этой оглушённости, я выходила тоже долго. Не спеша выходила. А куда было спешить, если в этом салоне я по-прежнему одна? "Свободные часы" ещё не закончились. Дверь в салон закрыта. Никто мне не мешает. Надо старшему помощнику уединиться не в своей каюте — нет вопросов, салон пустой, там даже и мебели-то особой нет. Вот и не стали нормандовцы ему мешать. Как-то поняли. А как — даже уточнять не хочется — у каждого разумного существа, как известно, своё понимание. Собственное, личное. Редко кто об этом помнит постоянно и чётко, а надо бы...
То, что Шепард обрёл за эти несколько часов, он сама осознала далеко не сразу. Прополоскало меня тогда в эти уединённые часы неслабо. И научиться пользоваться всем обретённым вот так сразу мне, как я понял, явно не удастся. Придётся осваивать постепенно, может быть — даже ситуативно.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
