Ингвар привёл меня в ангар и подождал, пока я устроюсь на жёсткой лавке лицом к водительской кабине. Три полисмена уселись на лавке напротив меня. Справа от меня сел капрал Дженкинс, слева — старший группы полисменов с напарником. Поймав взглядом мой разрешающий кивок, Дженкинс сделал знак Стиву. Тот вывел челнок за пределы фрегата, продолжавшего висеть над Жнецом.

Прикрыв глаза, не пытаясь особо бороться с подступавшей слабостью, я вполголоса называла водителю координаты следующей точки маршрута, не сверяясь с ридером. Я знала, в каком направлении следует лететь. Откуда и почему — я не смогла бы сейчас пояснить словами ни коллегам, ни самой себе. Но знала это, успевая сверять пройденный челноком путь с координатами колонны машин археологической партии.

Через десять минут полёта задача усложнилась: если челнок мог пролететь по прямой, то колонна транспортёров могла следовать только по дорогам и потому мне пришлось называть водителям челнока и головного колёсного транспортёра две пары координат.

* * *

Капрал Ричард Дженкинс сидел рядом с Шепардом. Он видел краем глаза полуприкрытые веки утомлённых глаз капитана, видел его строгое и сосредоточенное лицо и молил всех известных ему богов, чтобы его, Дженкинса, не перевели на другой корабль, под начало другого командира десантного экипажа.

Под днищем стремительно летящего челнока расстилались поля, виднелись аккуратные постройки энергостанций, малоэтажные корпуса сельскохозяйственных производственных предприятий, строчками чертили землю дороги.

Дженкинс начинал сейчас особенно остро осознавать, от какой судьбы спас его родную планету коммандер спецназа десанта и старший помощник каперанга фрегата Джон Шепард. Двухкилометровый корабль потряс восприятие Ричарда. Увидев огромное "око" главного излучателя, Дженкинс испытал настоящий глубокий и холодный могильный ужас, представив, как мощный луч, исходящий из этого "ока", полосует землю планеты, людей, постройки, животных. Как гигантские лапы передвигают этого высоченного тяжеловооружённого пришельца, позволяя лучу дотянуться до всё новых и новых целей, становящихся за невообразимо краткие секунды беспомощными жертвами.

Дженкинс знал, что район с упавшим кораблем-пришельцем закрыт для всех колонистов Иден-Прайм, знал, что фрегат, висящий над "каракатицей", жёстко контролирует всю ситуацию на несколько километров вокруг. Капрал сейчас с трудом мог себе представить, как бы он сам смог вскрыть бронесферу со столь пугающим и странным содержимым.

Ему вдруг показалось, что тогда, достав сферу, выведя её на руках из пределов бронекапсулы, капитан действовал слишком медленно. Только потом, по возвращении на "Нормандию" он понял: Шепард просто успокаивал его, Ричарда Дженкинса, молчаливо, без контактов взглядами, убеждая его, унтер-офицера ВКС Альянса в том, что он, Дженкинс, действует правильно.

Ричард удивился, насколько точно капитан просчитывает каждую миссию, насколько чётко определяет состав нужного для выполнения задачи оборудования.

Коснувшись взглядом лица сидевшего рядом Шепарда, Дженкинс увидел, как капитан очень ненадолго просыпается от чуткой дремоты только для того, чтобы в очередной раз назвать тихим голосом очередные четыре последовательности цифр и снова погрузиться в забытьё. Поняв, насколько его командир утомлён, Дженкинс вдруг устыдился того, что разглядывает лицо первого помощника командира "Нормандии" так внимательно, словно видит впервые. Но Шепард не выражал недовольства поведением капрала и Дженкинс немного успокоился.

Опустив взгляд, капрал перевёл его на экран с картой. Челнок прошёл уже больше тридцати километров и сейчас поворачивал, ложась на новый курс. Неяркая точка маркера челнока оставляла на экране чёткий след. Дженкинс почувствовал, что вот сейчас, в эту самую минуту он, капрал ВКС Альянса Систем, видит воочию, как пишется история.

Полисмены дремали, видя, что командир десантного экипажа расслаблен. За окном разгорался полдень и единственному, кроме водителя, не спящему человеку на борту военного челнока вдруг подумалось, что и этот полдень стал особым. Что-то неуловимо и очень сильно поменялось вокруг, приобрело новые черты, новое содержание, новые краски.

Его, Ричарда Дженкинса, родная планета впервые встретилась с гостем из невообразимых глубин космоса и, благодаря коммандеру Шепарду, избежала Апокалипсиса. Где-то там, в восьмидесяти километрах от нынешнего местоположения челнока, размещался посёлок, где до сих пор жили его родители и младшая сестра.

Дженкинс вспомнил странные шагающие машины, не сумевшие уйти от лап гиганта туда, к жилым модулям. Машины, несущие смерть. Нерассуждающие, холодные, равнодушные. Безжалостные. Неспособные сопереживать.

* * *

— Стив, посадка в точке с координатами... — я тихо, но чётко назвала шесть последовательностей цифр и сбросил с себя сонливость.

Уловив, что я восстановилась, проснулись и полисмены.

— Грег, Пит, — обратился я к двум полисменам. — Идёте к дороге. В этой точке, — в руках капитана появился командирский ридер с яркой точкой, нанесённой световод-кодатором, — встречаете колонну и провожаете её вот на это место. — я отметил другую точку, проконтролировав, чтобы на служебных ридерах полисменов вспыхнула карта района посадки с теми же тремя отметками — челноком, точкой у дороги и местом стоянки для колонны. — Ник, — повернулся я к третьему полисмену, — вы берёте у археологов лёгкий транспортёр и перекрываете дорогу вот в этих местах, — командирский ридер обзавёлся десятью точками. — Схема эль-тридцать восемь, комплекты — зет-десять и икс-пятьдесят из укладок ограждений. — Ответом мне были уверенные чёткие кивки названных полисменов. — Стив, можешь опускать машину. До метра, — уточнила я. — Мы — спрыгнем.

Водитель кивнул, поняв, что говорить что-либо в ответ вслух нет необходимости. Машина скользнула вниз и замерла на небольшой высоте.

Дверцы открылись. Грег с Питом первыми спрыгнули на взрыхлённую глинистую почву. За ними десантировался Ник с Ричардом. Последним приземлился я, сразу оглядевшись по сторонам.

Вдалеке слышалось лёгкое стрекотание двигателей транспортеров археологической партии. Я мысленно похвалил водителей — они сумели обеспечить почти одновременное прибытие всех машин колонны к точке.

Я видела, как Ник подошёл к головному транспортеру, переговорил с водителем, тот кивнул и нажатием нескольких клавиш на пульте сдвинул к кабине тент с кузова, где стояли два лёгких транспортёра, один из которых и оседлал молодой полисмен, сразу проверивший наличие в небольшом багажнике названных ранее мной комплектов. Поймав мой вопрошающий взгляд, Ник кивнул и, включив двигатель, по развернувшемуся с тихим лязгом узкому пандусу легко съехал на землю. Спустя несколько секунд колонна машин археологов уже втягивалась на обозначенное двумя полисменами место стоянки, остановилась, из кабин и пассажирских кузовов выходили люди.

— Коммандер, ограждение района выполнено, — доложил Ник по спикеру.

— Принято. Ник, возвращайтесь. Примите контроль над обстановкой в районе из штабного транспортёра.

— Есть, — полисмен отключил связь и вскоре лёгкий транспортёр пропылил мимо меня, направляясь к транспортёру с большим пассажирским кузовом на мощном шасси. — Разрешение начальника археологической партии получено. Приступаю к работе.

— Добро. — Шепард отметил, что к нему спешит мужчина средних лет в формёнке учёного. — Приветствую вас, мистер Сташинский.

— Польщён, что мою фамилию вы уже знаете, хотя я бейдж не надел. Хочу поблагодарить вас...

— Тимур Лаврович, не надо, — чётко и тихо произнесла я и стоявший передо мной руководитель археологической партии понял, что настаивать бесполезно. — Вы — сделали свою работу, я — свою. А всё это славословие давайте оставим. Не время сейчас.

— Хорошо. — Сташинский сглотнул. — Вы хоть...

— Мы — уже на месте. Идёмте. — я широким шагом отмерила сто двадцать метров от точки зависания фрегатского челнока и сказала. — Там, где я стою, должен быть центр шахты. Артефакт — небольшой, — я выдвинула из кольца на запястном клапане скафандра тонкий и длинный щуп и, наклонившись, легко начертила на податливом грунте прямоугольник. — Это — его настоящие размеры и положение. Бурите осторожно, на глубину не больше тридцати метров. Глубже — придётся копать руками: артефакт довольно хрупкий и... необычный. Любое неправильное вмешательство — и мы будем иметь множество проблем и осложнений. Последние пять метров из тридцати бурите на минимальной скорости, не допуская вибрации и громких звуков. Возводить отдельное ограждение вокруг шахты не нужно — мои люди уже взяли район под охрану, — уточнила я. — На фрегате в готовности находится резервная группа быстрого реагирования. В случае необходимости корабль придёт сюда. — я убрала щуп. — Больше пока ничего не могу сказать. Всё очень неопределённо, — я отошла в сторону, отметив, что транспортёр с буровой установкой уже подходил к очерченному контуру, пятясь кормой и одновременно поднимая стрелу в "боевое" положение.

Шесть мощных лучей ударили в почву, раздвинулись на метр шире, чем обозначенные мной линии контура и водитель включил "карусельную" головку. Лучи соединились в острую световую фрезу, вгрызшуюся в верхний, наиболее податливый слой грунта.

Сташинский отошёл к штабному транспортёру. При всей мощи буровой установки процесс, скорее всего, будет достаточно долгим.

Светило Утопии уверенно сползало из зенита. До вечера по здешним суткам было ещё далеко и я тихо радовался, что не придётся работать при искусственном освещении, стараясь не особо показывать это внешне.

Я окинул взглядом плато. Сейчас здесь ничто не напоминало о прошедших боях. Ветерок легко теребил невысокий кустарник. Скалы и валуны образовывали причудливые нагромождения. Сравнительно тихо рокотал движок буровой установки, разбавляя своим гулом стрёкот основного двигателя транспортёра. Слышались негромкие переговоры между членами археологической партии, выгружавшими и устанавливавшими дополнительное оборудование. Оно, как я понимал, понадобится тогда, когда бур, будучи остановлен и убран, уступит место чутким человеческим рукам.

Вокруг был мир. А в моем сознании окружающий меня пейзаж планеты Иден-Прайм был страшен. Я подключилась к инфополю и снимала данные. Небо древнего Идена — в том, что я "видижу" планету времён протеанской империи, у меня в эти мгновения сомнений не оставалось, как и в том, что будущая война тоже придёт на Иден — заволокли дымы, сквозь которые изредка посверкивали зарницы вспышек. Ветер доносил запах гари, тяжёлый смрад горелой органической плоти, слышались звуки выплёскиваемых короткими очередями зарядов. И — ни одного звука членораздельной, привычной для человеческого слуха, речи. Только изредка слышалось рычание и стоны... К ним примешивались скрежет и шуршание каких-то механизмов.

Гигантские "каракатицы", чуть меньшие по размерам, чем недавно поверженная ударом фрегата, осторожно и неумолимо передвигались по планете, непрерывно выжигая главными и менее мощными лазерами малейшие очаги сопротивления.

Немногочисленные разумные, похожие на жуков, вдруг обретших некое сходство с общим контуром тела человека, пытались противостоять нападавшим, внешний вид которых говорил о синтетической природе их телесной основы.

Врагов было слишком много, поэтому органические разумные, огрызаясь огнём из полуавтоматического и автоматического оружия, медленно отступали к огромным воротам приземистого, сработанного из грубых металлических плит здания. Враги упорно преследовали их.

Створки ворот стали закрываться.

Разумные отстреливались. Затем один из них, не выпуская из обеих рук странное, усеянное грубыми зубцами и явно автоматическое лучевое оружие, отдалённо напоминавшую современную Шепарду штурмовую тяжёлую винтовку, вдруг полыхнул биотикой странного зелёного цвета. Волна, порождённая вспышкой, заставила преследователей отступить и створки ворот окончательно закрылись. Нападавшие несколько раз пытались вскрыть ворота, но это им не удавалось.

К приземистому зданию направилась осторожно переставлявшая гигантские опоры ближайшая "каракатица". Вспыхнул луч главного орудия и приземистое здание, дрогнув, сложилось, погребая под собой вход в подземные уровни. Нападавшие попытались было расчистить проход, но внезапно слух Шепарда резанул высокочастотный звук, переходящий в визг и плиты разрушенного строения вспухли, сплавляясь под воздействием неведомой силы в единое целое. Затем к визгу добавился яркий шар: возникший в центре массива спёкшихся плит, он рос на глазах, захватывая всё большую и большую площадь, наконец достиг края площадки и вдруг взорвался, расплескав жёлто-бело-голубое пламя далеко за пределы контура. Никто из нападавших не успел даже дёрнуться.

На месте взрыва образовалось углубление, края и стенки которого состояли из потерявших свои привычные контуры плит. Ничто больше не напоминало о том, что здесь раньше было какое-либо строение. "Каракатица" неспешно отступила, словно поняв, что ей здесь больше нечего делать.

— Коммандер, наши сканеры уловили какой-то странный сигнал. — Сташинский, переключавший режимы на своём инструментроне и явно начинавший волноваться, своим возгласом побудил меня очнуться от созерцания видения. — У нас такого в носимых базах нет, а связаться с внешними базами нельзя — фрегат блокирует доступ, — археолог свернул экран. — Это... то, что мы ищем?

Я же вспоминала картины полученные от саркофага Явика в моем мире. Очень очень похоже.

— Да. Это маяк. Он установлен на артефакте, — тихо подтвердила я, обдумывая видение.

— Если я правильно понял... Сканеры показывают, что артефакту больше пятидесяти тысяч лет... И что внутри... Живая органика. — Сташинский явно волновался, опасаясь сорваться в многословие.

— Глубина? — спросила я, переводя разговор в более конструктивное русло и чётко отслеживая настроение и состояние археолога.

— Двадцать метров, — подтвердил начальник археологической партии. — Мои люди готовы к спуску и к началу ручной расчистки. Мы подвели шланги от компрессоров, перевели их на всасывание. Выбрали самые тихие режимы.

— Главное — очистить верх артефакта. Затем я спущусь и, подняв, вскрою его... — Я наблюдал за вращением буровой колонны.

— Вы знаете... что это? — спросил начальник археологической партии.

— Да. Но говорить пока не буду. Нам нужно очистить верхнюю крышку, чтобы провести проверки и определить последовательность дальнейших действий, — тихо и твёрдо произнесла я. — Через шесть метров — убирайте низкооборотный бур и дальше работайте в беседочных петлях, только самыми мягкими кистями. Крышка очень нежная... в ней — приборы, подобные современным нам электронным. Если мы что-то там нарушим — все наши предшествующие труды... будут напрасны, — мягко закончила я, давая возможность Сташинскому отойти к своим коллегам и вполголоса проинструктировать их. По их лицам было видно, что они заинтригованы, но не решаются подходить и спрашивать офицера-спецназовца о деталях предстоящей работы и её результатов.

↓ Содержание ↓