...Как Всё Начиналось...

...КАК ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ...

Кто бы что ни говорил, но в транспортном положении — с поджатыми ногами и почти касающимся земли бронированным брюхом — машина и вправду походила на лягушку. Огромную — в два с лишним раза выше человеческого роста, опасную лягушку. А тут ещё камуфляж...

Хатч мысленно поморщился: юмористы из группы ухитрились нанести пятна так, что передняя часть машины и в самом деле выглядела лягушачьей мордой! Правда, если рассматривать не вблизи, а с некоторого расстояния, но всё равно. Хотя здесь вина целиком и полностью самого Хатча, поскольку, во-первых, не проследил, а во-вторых, зачем таким машинам вообще камуфляж, если благодаря очертаниям их всё равно ни с чем не спутаешь? Чтобы был? Чтобы сделать приятное бывшим сослуживцам, благодаря которым удалось получить разрешение воспользоваться этим полигоном?

Хатч вздохнул: тяжела ты, жизнь отставного генерала! Ох и тяжела! Особенно если не хочешь идти толкачом к каким-нибудь коммерсантам. Поскольку противно. А сидеть без дела... И потому, когда младший сын намекнул, что в их группе разработчиков-энтузиастов не хватает опытного человека, умеющего договариваться со всякими чинушами и вообще, ухватился за это предложение не только руками, но и чуть ли не зубами. Тоже, конечно, толкачество в некотором роде, но хоть не для того, чтобы впарить бывшим сослуживцам какую-нибудь хрень. А потом младший объяснил, над чем они работают, и всякие сомнения в правильности выбора, испытываемые генерал-майором в отставке Бруно Хатчем, исчезли окончательно.

Сомнения исчезли — появились дела. Увидев впереди достойную цель, Хатч воспрянул духом, засучил рукава и принялся за работу. Доставал, договаривался, давил авторитетом, благо вышел в отставку с правом ношения формы, и как-то незаметно из снабженца группы превратился в её движущую силу. В этакий задающий генератор, заставляющий держать темп...

А потом проект вдруг подошёл к этапу, когда со стендов, камер, планшетов и тому подобного нужно было перебираться на живое железо. Подошёл — и застопорился. Поскольку подходящей техники в пределах досягаемости не оказалось. Ещё два дня назад была, причём даже несколько разных машин, на выбор, а теперь...

И не только на Афине — планете, на которой обосновалась группа, но и во всей системе здешнего солнца — Эллады.

На созванной по этому поводу летучке после недолгого обсуждения было решено не ждать, когда появится что-то хоть немного подходящее, а начать подготовку к переезду. Всё равно пришлось бы перебираться куда-нибудь, где есть обустроенные полигоны, поскольку на самой Афине таковых, увы, не было, так зачем время терять?

Хатч, во время этого совещания не сказавший ни слова, но внимательно слушавший, подождал, пока все разойдутся, после чего отправился переодеваться в мундир — следовало навестить нескольких знакомых. Из тех, к кому являться в цивильном просто неприлично. А через шесть дней, на очередном собрании поинтересовался, можно ли поставить изобретённое оборудование на машину весом сто двадцать тонн. Вопрос был закономерен, поскольку сначала планировалось испытывать образец на армейском тяжёлом тягаче, весящем ровно в два раза меньше. Получив же утвердительный ответ, предложил лягушку.

Последовавшее за этим предложением всеобщее замешательство длилось недолго, поскольку огромные шагающие боевые машины если и не были самыми любимыми героями различных развлекательных постановок, игр и игрушек для детей и подростков, то уж место в первой десятке наиболее популярных занимали прочно. И потому недоумение почти сразу сменилось сначала восторгом, а после — унынием. Причину этого уныния озвучил самый старший из разработчиков, заявив, что у группы на покупку такой машины просто не хватит средств.

Хмыкнув, Хатч насмешливо поинтересовался: а разве он говорил о покупке? И, не дожидаясь вопросов, пояснил, что машина, ангар с оборудованием для обслуживания, несколько помещений и пилот могут стать вступительным взносом, если группа согласится принять в свой состав ещё одного члена. Этого самого пилота.

Само собой, никто в такое счастье не поверил, и Хатчу пришлось рассказать об этом парне кое-что из прочитанного в его личном деле. А заодно, чтобы было понятнее, и о себе.

О том, что их обоих врачи собирали по кусочкам, заменяя недостающее протезами. С той разницей, что генерал должен был благодарить за это вражеский снаряд, а пилот — обкурившегося ушлёпка, сумевшего отключить систему безопасности флаера и устроившего катастрофу в транспортном тоннеле.

О том, что их обоих эти же самые врачи признали непригодными к службе по состоянию здоровья.

О том, что Бруно Хатч из-за этого медицинского заключения остался не у дел и неизвестно, как бы жил дальше, не подвернись их группа. Если б жил...

О том, что в точно таком же положении сейчас оказался и этот никому из присутствующих не знакомый пилот. И вопрос стоит — если уж называть вещи своими именами — будет ли этот неведомый паренёк, их ровесник, вообще жить...

Потом все молчали, переваривая услышанное и переглядываясь. Потом старший спросил, на какой планете это всё вообще находится, а услышав, что на Столице, поднял руку: Я — за!

Гость наконец-то закончил внешний осмотр, и Хатч, наблюдавший за ним краем глаза, поспешно загнал воспоминания в самый дальний уголок памяти. На всякий случай. Потому как хоть и считается чтение мыслей невозможным, однако мало ли — эта их Комиссия... Та самая, которая по Открытиям и Изобретениям. Императорская. Созданная более ста лет назад, ещё при прошлом Императоре. Точнее, по его Указу. И до сих пор существующая. Проверяющая, по слухам, все сделанные открытия и изобретения — интересно, как это у них получается? — и решающая, что выпустить в жизнь, что отложить на будущее, а что — забыть. Ну и, если верить тем же слухам, что оставить для собственного использования.

Насколько последнее предположение соответствует истине, Хатч не знал. Но визитёр этот вызывает безотчётное желание вытянуться по стойке смирно.

У него, у Бруно Хатча! Боевого генерала! Вытянуться!..

Хатч чуть было не сплюнул: дожился! Уже при виде штафирки в дрожь бросает! Однако сдержался, только и без того малоподвижное лицо совсем закаменело. А когда Гость подошёл, коротко пригласил следовать за собой, чётко повернулся и неторопливо зашагал к большому бетонному кубу, в котором был устроен вход в наблюдательный бункер.

Для всех, кроме Императора и Наследника, а также специально назначенных проверяющих и, само собой, персонала, наблюдательный бункер полигона состоял из круглой комнаты примерно двадцати метров в диаметре с куполообразным потолком. На высоте двух метров от пола был устроен идущий по кругу неширокий балкон, ниже которого располагались рабочие места сотрудников с терминалами. В середине комнаты на небольшом возвышении двумя рядами стояли удобные кресла, а напротив них располагался огромный экран, на который и выводилось изображение с размещённых по всему полигону камер. По бокам от него были установлены восемь экранов поменьше, на них можно было вывести то, что не попадало на главный.

Кроме того, на балкон выходили четыре двери. Одна вела к лифту на поверхность, ещё две — в санитарные помещения, на последней же красовалась большая табличка с грозной надписью Только для персонала. Как предупреждали всех посетителей, попытка войти в неё вела к немедленному удалению из бункера и запрету на дальнейшие посещения. То же самое грозило за попытку расспросить персонал о чём-либо, не касающемся происходящего в данный момент на полигоне, установить какие-либо не оговорённые заранее приборы и тому подобное. А чтобы избежать излишних разбирательств, за каждым посетителем устанавливалось наблюдение с видео— и звукозаписью.

Другими словами, у окружающих всеми силами создавалось впечатление, что объект невероятно секретный-и-так-далее.

Сам Хатч считал, что ничего там такого нет, а все мероприятия имеют только одну цель: заставить вероятных противников думать, будто там есть что-то, чего они не знают. Но своё мнение отставной генерал держал при себе. Во избежание.

Как только Хатч с Гостем устроились в креслах, старший разработчик скомандовал: Начали! — и в правом нижнем углу экрана замельтешили белые цифры таймера, в левом нижнем появились, чуть подросли и почти сразу же замерли синий и красный столбики, показывающие, соответственно, температуру реактора и нагрузку на него, а на машине, до этого безучастно являющей миру ясно различимую лягушачью морду, включились габаритные огни.

И всё.

Для Хатча с Гостем. Разработчики-то как раз прилипли к мониторам терминалов, наблюдая за бегущими по ним строками. И даже старший, оставив высокого во всех смыслах визитёра, встал за спиной одного из местных. Шло полное тестирование систем в пассивном режиме. Или, говоря иначе, определялось, продолжится ли испытание или закончится, считай, не начавшись.

Хатч, которому заранее рассказали, как всё будет происходить, спокойно ждал. Гость тоже — то ли не впервые сталкивался с таким, то ли обладал незаурядным запасом терпения.

Через пять минут старший объявил об окончании первого тестирования, о его результатах — все системы в норме, что, учитывая проведённую подготовку, было вполне ожидаемо, — и о начале следующего этапа. То есть те же тесты, но теперь в движении. И хотя в жизни Хатчу доводилось видеть и не такое, всё равно было интересно. А судя по тому, что взгляд визитёра перестал скользить по комнате, и ему тоже.

Потом Хатч подумал, что Гость понимает в происходящем больше, чем он сам, и сейчас занимается оценкой подготовки пилота. С одной стороны, это ни о чём не говорило — мало ли какие у кого интересы или как жизнь складывалась. С другой же...

С другой — имея опыт работы с шагающими машинами, Гость сможет лучше оценить то, что ему покажут. А значит...

А ничего не значит! — одёрнул себя отставной генерал. Не то чтобы он был суеверным, однако предпочитал не загадывать.

Наконец закончилась и эта проверка. И снова старший, согласно правил проведения испытаний, объявил результаты. Потом выждал несколько секунд, собираясь с духом, и скомандовал пилоту: Давай левую!

Машина, во время выполнения предыдущей задачи переместившаяся со стоянки на середину демонстрационной площадки, вздрогнула, едва заметно накренилась, но тут же выровнялась и стала неторопливо поднимать левую опору. Зрелище было, мягко говоря, странным, и потому, когда Гость подался вперёд, Хатч ему посочувствовал. Молча. Впрочем, тот быстро справился с удивлением и снова откинулся на спинку кресла.

Тем временем лягушка поджала лапу и замерла, ожидая следующей команды. Которая задерживалась по весьма тривиальной причине: старший группы, движимый то ли честолюбием, то ли альтруизмом, решил дать присутствующим — тем, что сидели, уткнувшись в мониторы — возможность полюбоваться на чудо.

Недолго. Полминуты. Потом все разошлись по местам и старший скомандовал: Давай правую!

Вверх пошла правая опора, и вскоре машина оказалась в транспортном положении, но... в пяти метрах над землёй. И почти сразу же после этого поступил доклад, что скачет нагрузка реактора. Несильно, в пределах половины процента. Но всё равно.

Старший на неожиданное известие отреагировал почти без промедления, запросив пилота, всё ли у него в порядке. Тот отозвался коротко: Сносит! — и уточнил после паузы: — Ветром.

Ответ походил на неуместную шутку, и старший уже набрал воздуха для отповеди, но не успел. Один из сидевших за мониторами объяснил, что на машине включена система точного позиционирования, а парусность у лягушки в транспортном положении и правда достаточно приличная. Так что вместо выволочки последовала команда начать движение, после которой сидящие у терминалов опять уткнулись в свои мониторы, а Гость — в большой экран.

Хатч, решивший, что уже видел если не всё, то большую часть во время подготовки к полигонным испытаниям, настроился на присмотр за визитёром. И даже некоторое время занимался этим, лишь изредка — когда подопечный проявлял хоть какие-то чувства — поглядывая на экран. Однако очень скоро поймал себя на том, что наблюдает за скачущей — иначе не скажешь — по площадке лягушкой, не отвлекаясь на Гостя. И что совсем уж ни в какие ворота — с непонятным удовольствием! Тем более непонятным, что за всю свою военную карьеру Хатч не единожды сталкивался с шагающей боевой техникой, но никогда ничего подобного не испытывал!

Хотя, возможно, всё дело в том, что к созданию этой машины он и сам приложил руку, пусть и опосредованно?..

Хатч мысленно хмыкнул: к созданию — это слишком громко сказано. Скорее, к большой переделке. Возможно даже — на экране лягушка, двигаясь змейкой, изображала наступление с уклонением от огня противника — в очень большой переделке. Поскольку ни одна из машин такого класса не способна порхать над полем боя подобно бабочке над летним лугом. Ни одна, кроме их детища.

Часовой перерыв, объявленный после завершения площадочного этапа и очередной полной проверки, был встречен хоть и без радостных возгласов, но с явно заметным энтузиазмом. Со всех сторон послышались кряхтение, охи, вздохи, беззлобные шутки и подначки. Не остались в стороне и Гость с Хатчем, покинувшие пусть и удобные, но успевшие надоесть кресла и разминавшие спины, плечи, шеи...

Потом отворилась та самая дверь, и двое служащих вкатили многоярусную тележку с коробками армейских сухих пайков. Вкатили, оглядели комнату и начали разносить привезённое. При этом визитёру с Хатчем принесли одним из первых, заодно служащий показал, как раскладывать индивидуальные столики, после чего пожелал приятного аппетита и удалился. Поглядев ему вслед, Хатч вскрыл коробку и принялся перебирать содержимое, разглядывая этикетки и раздумывая, с какого из четырёх предлагаемых блюд начать. Наконец, выбрав гуляш из натурального, как гласила надпись (большими буквами), мяса с добавлением растительных белков (совсем маленькими буквами), он решительно крутанул ребристое кольцо на дне банки, активируя разогрев, и посмотрел на Гостя. Тот тоже уже выбрал и теперь доставал из упаковки одноразовую вилку...

Быстро перекусив, Хатч отодвинул в сторону коробку с остатками сухпая — её тут же подхватил и унёс оказавшийся поблизости служитель — сложил столик и огляделся. Собравшиеся разделились на три части. Первая — те самые служители (назвать их сотрудниками у отставного генерала не получилось), доставившие пищу телесную страждущим. Вторая — сотрудники полигона, явно не первый раз питавшиеся таким вот... образом. Наконец, третья — соратники Хатча по нелёгкому делу изобретения новинок и их внедрения в общество. Воспринимавшие кондовый армейский сухой паёк, главным образом, как экзотику.

Мысленно усмехнувшись, отставной генерал поднялся и направился к опоясывающей комнату дорожке — пройтись.

Ближе к концу перерыва, когда Хатч уже вернулся с импровизированной прогулки и усаживался на своё место, Гость, всё это время о чём-то размышлявший, вдруг встрепенулся. Поглядев по сторонам, он повернулся к Хатчу и поинтересовался массой испытываемого образца. Услышав же, что она составляет девяносто восемь метрических тонн, понятливо покивал: БК не догрузили.