Застава Хубэй

Чиновник по особым делам

Застава Хубэй медленно, но верно превращалась в небольшой город, вырастая из поселения, возникшего возле ханьского форпоста.

Поначалу к военному гарнизону заставы прибились незначительные кочевые племена, ища под его стенами защиты от жестоких, воинственных соплеменников. А с ними, конечно же, пожелали торговать вездесущие танские купцы, только и смотревшие как расширить свою торговлю. И вполне закономерно, что под стенами заставы появился рынок. И вот уже вокруг этого форпоста принялись разбивать свои стойбища другие степняки.

Так медленно обрастала застава военным и кочевым поселениями. Выгодно поторговав под стенами танской крепостицы степняки, , обменяв выделанные шкуры, кумыс, сыры на предметы обихода, покидали ее, чтобы кочевать дальше, но вновь вернуться к зиме. А кто-то оставался и присягал Поднебесной, став ее подданными. Вслед за торговцами потянулся к заставе и простой люд из срединных земель в основном неудачники и кто скрывался от розыска и чиновничьего произвола. И застава расширилась домишками, торговыми рядами, кумирней и чиновничьей управой. Появившееся поселение было обнесено новой высокой глинобитной стеной со сторожевой башней и массивными воротами, но по-прежнему называлось заставой.

По осеннему дню темнело рано. В распахнутые ворота влетал, толкая одиноких прохожих, степной ветер, вновь принося дождевые тучи, раскачивая зажженные над дверями лавчонок бумажные фонари. Вот уже третий день моросил нудный дождь и не замощенные улочки раскисали, превращаясь в грязевые болота в которых увязали колеса повозок и копыта лошадей.

Из палаток степняков, что были разбиты за стенами заставы и из хижин, чьи окна мерцали слабым светом, никто не появлялся в этот ненастный вечер. Люди предпочитали отсиживаться у своих очагов и только суровые солдаты несли обязательную службу на стенах с недоверием оглядывая въезжавших в ворота припозднившихся путников. Несшие караул бывалые вояки, не избалованные спокойной сытой службой в богатых городах юга, закаленные в постоянных приграничных стычках, обзавелись здесь домом и хозяйством, прочно осев на здешних землях военными поселениями, а потому служили не за страх, а за совесть.

Но двоих путников, что по ненастью проехали ворота заставы, не трогали их цепкие настороженные взгляды. Вопреки обыкновению, приехавшие, которым посчастливилось в опасном пути не быть ограбленными, а то и убитыми, миновали постоялый двор, не стремясь побыстрее укрыться от ненастья у его очага и отогреться горячей пищей, а проехали дальше к приземистому зданию управы, что располагалась напротив торговых рядов, где спешились и взойдя на крыльцо, вошли в открытые двери.

Оглядев небольшую судейскую халу освещенную свечами, оба скинули капюшоны вымокших плащей. Из боковых дверей к ним вышел старый писарь и поклонившись, и щуря подслеповатые глаза, поинтересовался по какой надобности, господа, явились в управу в столь позднее время, уведомив, что жалобы и доносы желательно принести завтра. Поутру их непременно примут, выслушают и рассудят по справедливости. Вместо ответа один из путников, выпростав руку из-пол полы плаща, показал бирку-пропуск, которая привела чиновника в крайнее волнение.

— Добро пожаловать на заставу Хубэй, господин. Благодарение небесам, что добрались до нашей глуши в добром здравии. Прошу вас, садитесь, я тотчас позабочусь о горячем чае для вас, — захлопотал растерянный чиновник пятого ранга.

Прибывший с инспекцией столичный дознаватель немного сутуловатый, но гибкий молодой человек с немигающим взглядом, похожий на приготовившуюся к атаке змею, навел нешуточный страх на заштатного писаря.

— Без надобности, — поднял руку в кожаной перчатке нежданный гость, тогда как второй молча держался позади него. — Сначала дело. Меня зовут Шу Мо, я дознаватель Тайной канцелярии его величества, — поднял он сомкнутые в кулак ладони в знак почтения высочайшему. — Это мой помощник, — кивнул он на стоящего у его плеча, слугу. — Мы здесь, чтобы подтвердить смерть уездного судьи У. Потрудитесь принести все записи по этому делу. После я осмотрю тело.

— Сейчас? — удивился еще больше оробевший писарь и когда дознаватель Шу Мо кивнул, тут же захлопотал: — Сейчас... сейчас...

Как только он исчез за дверью боковых помещений, дознаватель повернулся к своему спутнику.

— Посмотри где здесь можно снять приличную комнату. После вернись за мной, — тихо велел он.

Кивнув, его молчаливый помощник вышел и тут же появился писарь едва удерживавший в руках ворох документов, которые благополучно донес и свалил на стол, возле дальней стены напротив входа.

— Вот, господин дознаватель, — угодливо говорил старый писарь, пытаясь привести в порядок раскатившиеся по столу свитки, помеченные бумажными бирками на шнурках и разъехавшиеся прошитые тетради. — Простите, что не подготовились... но для нас полная неожиданность ваше прибытие. К тому же мы ведь отсылали только прошение о назначение нового судьи и не думали, что прибудет проверка по этому делу.

— Вслед за вашим прошением, пришло анонимное письмо, что судья умер не своей смертью, а был убит, — сухо пояснил дознаватель, снимая мокрый плащ и усаживаясь за стол судьи.

Писарь расторопно подхватил плащ гостя и услужливо пододвинул поближе к столу стойку со свечами, скрывая за этими действиями свою растерянность и испуг, что не укрылось от чиновника, мазнувшего мимолетным взглядом суетливого чиновника.

— У-убийство... — потерянно пробормотал тот.

Старый писарь видимо не то что не выказывал способностей, которые помогли бы его продвижению по службе, но был не очень расторопен и сообразителен, и держался на службе благодаря старанию и усидчивости. Таким службистам самое место в далеких провинциях. Но даже здесь этому мелкому чиновнику жилось не очень сытно. Его официальные одежды вылиняли и прохудились, чиновничья шапочка из кисеи залатана, войлочные башмаки растоптаны.

— Как вас зовут, почтенный? — поинтересовался дознаватель Шу Мо.

— Простите мою невоспитанность, — вздрогнул старик и соединив перед собой дрожащие пальцы рук, низко поклонился. — Ничтожного зовут Дун Фэн, в здешней управе занимаю должность писаря. При управе так же состоит коронер, умерший в прошлом месяце от сердечного приступа и его помощник, который ныне справляет его обязанности. Так же чиновник пятого ранга ведающий розыском господин Юэ. Ныне он по позднему времени уже дома, но завтра покажет вам дело судьи У.

Дознаватель снова мельком глянул на него. Вид у старика совершенно беспомощный: впалые щеки побледнели, прячет выцветшие подслеповатые глаза. не смея поднять их.

— Почему же вы до сих пор на службе, почтенный? — поинтересовался дознаватель.

— Мои старые кости разнылись от непогоды, господин. Небо холодеет и вот-вот пойдет снег. Чем бесполезно проводить бессонную ночь, лучше уж провести ее с пользой в управе.

— Тогда расскажите, что вам известно об этом деле, — потребовал дознаватель, разворачивая и бегло пробегая глазами первый попавшийся свиток.

— Конечно, господин, — зябко повел худыми плечами писарь, собираясь с мыслями.

Жаровни не горели и в помещении управы стоял влажный холод, так что изо рта разговаривавших вырывался пар. Дознаватель, берясь за тетрадь, поднял взгляд, решив, что дал робевшему писарю достаточно времени собраться с мыслями.

— Это произошло во второй день прошлого месяца, — заговорил старый чиновник, спрятав мерзнущие ладони в обтрепанных широких рукавах ханьфу. — В положенное время я принес в кабинет судьи документы для рассмотрения очередного дела, но не нашел его на обычном месте. Не в правилах было достопочтенному судье пренебрегать своей службой, но и ничего необычного в его опоздании тоже не было. Так как был он человеком старым и хворым и частенько задерживался после бессонной ночи. Его постоянно мучили ревматические боли и раза два он слегал с простудой. Хватились судьи ближе к обеду, послав за ним домой, чтобы узнать о его самочувствие. Там-то и нашли бездыханное тело.

— В деле сказано, что судью обнаружили в спальне, но не указано в каком положении находилось тело, постель и сама комната. Не вижу заключения от чего он умер. Просто указано примерное время наступившей смерти. Где описание осмотра тела умершего?

— Оно... оно должно быть у гарнизонного лекаря, — промямлил писарь.

— Вызовите сюда гарнизонного лекаря. Я так же не вижу записей допроса свидетелей и слуг покойного. Расследование смерти судьи было, вообще, проведено?

И хотя дознаватель спрашивал об этом спокойно и буднично, судебный писарь вспотел от волнения и страха.

— Господин, — угодливо закланялся он, — осмотр проводил капитан Нин, он здесь главенствует, а гарнизон заставы ведет свою документацию нам не подотчетную.

— Тогда вызовите и капитана Нина тоже.

— Я тот час же пошлю за ним, только, господин... у капитана крутой нрав и он может не послушать...

— Теперь скажи мне вот еще что... каким последним делом занимался судья?

— Он не говорил со мной об этом... — начал было писарь, как его грубо и шумно прервали.

В дверях бряцая доспехами появились трое военных — двое рядовых и офицер. И если солдаты были в полной экипировке, то офицер позволил себе вольность не носить шлема. Вместо этого его голова была повязана платком, а посеребренный с витиеватым чеканным узором нагрудник сидел на его кряжистой широкоплечей фигуре словно влитой. Тем не менее он больше походил на трактирного громилу, чем на когда-то разжалованного генерала. С размашистыми движениями, широким шагом, громогласным голосом, властное лицо с крупными чертами, поведение и речь напористы, заставлявшие против воли подчиняться и уступать этому человеку. Но весь этот напор натолкнулся на спокойное достоинство с каким дознаватель взглянул на вошедших.

— Капитан Нин, — торопливо закланялся писарь, словно застигнутый за очередной пакостью озорник. — Вы... как вы... здесь...

— До меня дошли слухи, что в управу ворвался подозрительный человек, — прогремел в небольшой зале судейской управы раскатистый голос капитана. — Схватить его! — показал он тяжелой булавой на инспектора, взиравшего на отпетого вояку будто сидел на представление уличной оперы.

— Вы хотите арестовать меня? — удивленно поинтересовался столичный чиновник. — Даже не узнав кто я и по какой здесь надобности?

— Так если бы ты не желал быть арестованным, то и должен был спервоначалу прийти ко мне и назваться кто таков и откуда. Что стоите?! — прикрикнул капитан на своих солдат, положив крепкую ладонь на рукоять меча, скорее привычным, чем угрожающим жестом. — Поживей поворачивайтесь, ослы!

— Представьтесь, — негромко потребовал дознаватель. — К тому же не лишне узнать, кто уполномочил вас исполнять обязанности судейского надзора? — вопрос незнакомца вновь остановил солдат, что нерешительно обернулись на своего капитана.

— Какое право ты имеешь о чем-то меня спрашивать, мерзавец?!

— Но, капитан... — испуганно встрял судебный писарь.

— Молчать, канцелярская крыса! — рявкнул тот, заставив беднягу испуганной черепахой втянуть голову в плечи.

— Подойдите, — поманил солдат дознаватель, и когда те нерешительно приблизились, показал им свою бирку, после чего последовал приказал: — А теперь арестуйте капитана Нина за противодействие правительственному чиновнику при исполнении и за оскорбление трона в его лице!

Приказ вновь прибывшего должностного лица на миг ввел солдат в ступор, потому что не могли не подчиниться требованию инспектора, наделенного особыми полномочиями, но и не смели взять под стражу своего грозного командира. Ситуацию разрешил сам Нин, вовремя проявив благоразумие.

— Осади-ка, приятель, — поднял он мозолистые ладони в умиротворяющем жесте. — Кто ж догадается по твоей дорожной одежде, что ты столь высокий чин? Уж прости великодушно, но здесь, в Приграничье мы всегда настороже и обязаны проявлять бдительность. Видишь ли, эта забытая всеми богами и демонами, дыра уже давно находиться под моим присмотром и чужаков я вижу сразу. Вот один такой шныряет сейчас по нашей улице, что-то высматривая, а в Хубэе и так не спокойно. Понятно, что когда мне донесли, что в управу посмел кто-то ворваться, я решил с этим разобраться.

— Разве в управу не волен во всякое время входить каждый, имеющий жалобу? — поинтересовался дознаватель.

— А на что у нас тут жаловаться? — в свою очередь удивился капитан Нин. — К тому же по такому ненастью все сидят по своим углам как мыши, носа наружу не показывают. А тут в опустевшую управу заявился какой-то пришлый, которого не то что обидеть, а разглядеть-то толком не успели. Если уж кто и должен жаловаться так это я!

— И кто же в Хубэе посмел вас обидеть? — с иронией поинтересовался чиновник по особым поручениям.

— Я капитан девятнадцатого полка армии У Су Гэ, капитан Нин, — отчеканил вояка наконец назвавшись. — И я послал своих солдат на караванную дорогу еще утром, а к часу Чжи, посланные за так и не вернувшимся отрядом, доложили, что так и не нашли пропавших — мрачно доложил капитан. — Так может вы что видели?

— Похоже, мы разминулись с вашим патрулем. Я же прислан сюда по делу умершего судьи, — объявил дознаватель, давая понять, что все что не имело отношения к порученному ему расследованию, его не касалось. — Что вам известно о его смерти?

— То же, что и всем, — мрачно отрезал капитан Нин, смотря на дознавателя с подчеркнутым вниманием. Похоже столичный был последователен и его не так просто сбить с толку. — Въедливый старикашка отошел в мир иной из-за того, что пришло его время, вот и все. Может я и не уважителен к его судейскому чину, но и он своей нудностью мог допечь любого. Все совался в дела его не касающиеся. Хворый был, едва дышал, а туда же... все рвался решать гарнизонные дела, где и так все в полном порядке.

— Осмотр тела проводил ваш гарнизонный лекарь. Мне нужны его отчеты с места осмотра.

— Лекарь отбыл в отпуск на родину.

Инспектор откинулся на высокую спинку стула.

— Почему именно сейчас он отправлен в отпуск?

— Потому что не был в родных местах вот уже как три зимы.

— Раз он провел осмотр тела, должен остаться его отчет.

— Лекарь мне о том не докладывал, и я знать не знаю где у него эти записи.

— Тогда я сам осмотрю тело судьи У.

— Не получится, он уже похоронен.

— Предоставьте мне освидетельствование смерти судьи, — не отступал въедливый дознаватель. — Вы ведь его проводили?

— Я воин, а не бумагомарака, — начал терять терпение глава гарнизона. — Было с первого взгляда ясно, что чиновник У помер от старости и недомоганий. Тут и писать не о чем, да и прислуга ничего толком не видела и не знает. Отошел он за Желтую реку тихо и мирно, это все, что можно сказать о его смерти. Вообще не вижу причин для вашего приезда сюда.

— За год на заставе Хубэй умер уже второй судебный чиновник. Это не причина для приезда инспекции?

Нин исподлобья бросил недобрый взгляд на свалившегося на его голову инспектора Тайной канцелярии. Этот придворный прохиндей не понимает, что здесь не столица до которой он может не доехать.