|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Октябрьский позор Москвы
80 с небольшим лет тому, в октябрьский дни 1941 года судьба СССР висела буквально на тончайшей ниточке.
Гитлеровцы подошли к окраинам Москвы и в столице начались паника и бардак, которые всегда хуже бессмысленного русского бунта.
"Когда слухи о том, что руководство страны должно покинуть Москву, распространились по городу, началась паника. Стала ясна слабость, трусость людей, которых выдвинули Сталин и его система. Организованная эвакуация превратилась в повальное бегство. Начальники думали только о собственном спасении, бежали с семьями и личным имуществом и бросили огромный город на произвол судьбы. Жизнь в городе остановилась."
Люди увидели, что начальники грузят свое имущество и бегут. Все поняли, что Москву не сегодня-завтра сдадут. Люди в страхе бросились на Казанский вокзал и штурмовали уходившие на восток поезда... Власть, занятая собственным спасением, забыла о своем народе. Во второй половине дня 16 октября в городе начался хаос. Разбивали витрины магазинов, вскрывали двери складов".
Паника в Москве и Подмосковье действительно приняла огромные размеры.
Но основная суть событий была совершенно иной.
Один из очевидцев записал свои горькие наблюдения: "16 октября 1941 г. войдет позорнейшей датой, датой трусости, растерянности и предательства в историю Москвы... Опозорено шоссе Энтузиастов, по которому в этот день неслись на восток автомобили вчерашних "энтузиастов" (на словах), груженные никелированными кроватями, кожаными чемоданами, коврами, шкатулками, пузатыми бумажниками и жирным мясом хозяев всего этого барахла..."
Писатель Аркадий Первенцев записал в дневнике: "В ночь под 16 октября город Москва был накануне падения. Если бы немцы знали, что происходит в Москве, они бы 16 октября взяли город десантом в пятьсот человек. Сотни тысяч распущенных рабочих, нередко оставленных без копейки денег сбежавшими директорами, сотни тысяч жён рабочих и их детей, оборванных и нищих, были тем взрывным элементом, который мог уничтожить Москву раньше, чем первый танк противника прорвался бы к заставе. Да, Москва находилась на пути восстания! И 16 октября ни один голос не призвал народ к порядку".
Москвичи вспоминали: "Кругом летали, разносимые ветром, клочья рваных документов и марксистских политических брошюр. В женских парикмахерских не хватало места для клиенток, "дамы" выстраивали очередь на тротуарах. Немцы идут — надо причёски делать".
"Паника поселилась и в кремлевских кабинетах. Особенно нагнетал обстановку Лаврентий Берия, не скрывавший своих пораженческих настроений. Он требовал немедленно начать минирование важнейших объектов — заводов, метро, вокзалов. "Оборонять Москву — дело бесполезное" — эти слова не раз приходилось слышать от него в суровые октябрьские дни 1941 года" (А. Васькин "Оборонять Москву — дело бесполезное!", "Независимое военное обозрение", 22.12.2011).
Вот секретная справка горкома партии: "Из 438 предприятий, учреждений и организаций сбежало 779 руководящих работников. Бегство отдельных руководителей предприятий и учреждений сопровождалось крупным хищением материальных ценностей и разбазариванием имущества. Было похищено наличными деньгами за эти дни 1484000 рублей, а ценностей и имущества на сумму 1051000 рублей. Угнано сотни легковых и грузовых автомобилей".
"Справка начальника УНКВД по г. Москве и Московской области М.И.Журавлева о реагировании населения на приближение врага к столице:
"18 октября 1941 г.
За 16 и 17 октября 1941 г. на ряде промышленных предприятий г. Москвы и Московской области со стороны отдельной части рабочих зафиксированы анархистские проявления.
16 октября 1941 г. во дворе завода "Точизмеритель" им. Молотова в ожидании зарплаты находилось большое количество рабочих. Увидев автомашины, груженные личными вещами работников Наркомата авиационной промышленности, толпа окружила их и стала растаскивать вещи. Раздались выкрики, в которых отдельная часть рабочих требовала объяснения, почему не выданы деньги и почему, несмотря на решение Правительства о выдаче месячного заработка, некоторым работникам выписали только за две недели... <...>
17 октября с.г. рабочие Завода электротермического оборудования (Таганский район г. Москвы), вооружившись чем попало (молотки, лопаты), окружили территорию завода. Требуя выдачи зарплаты, рабочие никого не выпускали с завода. <...>
На заводе No 8 (Мытищинский район) около 1000 рабочих пытались проникнуть во двор. Отдельные лица при этом вели резкую [контрреволюционную] агитацию и требовали разминировать завод. Отправлявшийся с завода эшелон с семьями эвакуированных разграблен. Кроме того, рабочие угрожали разбить кассу с деньгами. В 13 часов 30 минут на заводе возник пожар, в результате которого полностью уничтожен материальный склад Управления капитального строительства..."
Как всё это назвать? Во всяком случае, слово "паника" тут не подходит. В Москве и Подмосковье, прежде всего на предприятиях, 16-18 октября 1941 г. произошла серия антиправительственных бунтов, в которых приняли участие десятки тысяч человек. Бунты носили частично криминальный, частично антисоветский, а частично — пронацистский характер.
То же самое происходило в большинстве городов, к которым подходили немецкие войска: коммунисты и советские начальники позорно бежали, прихватывая деньги и ценности, а охваченное пораженческими настроениями население предавалось грабежам и погромам. "Везде, где ожидали скорого прихода немецких войск, возникали пораженческие настроения и недовольство. В Донбассе рабочие не выражали никакого почтения к партийным функционерам и руководителям предприятий, которые осенью 1941 г. спешно покидали регион. Дело дошло до грабежей и кровавых столкновений между рабочими и подразделениями НКВД. Даже в далёкой Вологде настроение населения становилось всё более мрачным. Польский офицер Густав Херлинг видел женщин, в январе 1941 г. стоявших в очереди у государственного магазина и ожидавших выдачи хлеба, — они жаловались на уменьшение рациона продуктов питания и проклинали войну, забравшую у них мужей: "Два раза я даже услышал произнесённый шёпотом вопрос "Когда же придут немцы?" Везде, где ослабевал авторитет власти, возрастала и сила сопротивления. В Иваново, к северу от Москвы, в октябре 1941 г. начались волнения, связанные с тем, что партийные функционеры и директора заводов попытались покинуть город...
Впрочем, Москва не пробила дно. В него постучали снизу, из Ленинграда.
Утрата влияния режима на население ещё быстрее сказалась в Ленинграде и приобрела там более устойчивые формы. Дело дошло до того, что 7 ноября 1941 г., в годовщину Октябрьской революции, в центре Ленинграда состоялась демонстрация женщин и детей, которые разбрасывали листовки и несли транспаранты с требованиями объявить Ленинград открытым городом и впустить в него немецкие войска. "Уже близок конец проклятых палачей из Кремля и Смольного", — говорилось в одной из листовок" (Й. Баберовски "Красный террор", стр. 162, М., РОССПЭН, 2007).
"Ни в одной стране, ставшей жертвой гитлеровской агрессии, не было такого морального разложения, такого массового дезертирства, такого массового сотрудничества с оккупантами, какое явил миру Советский Союз"
И все это моральное разложение — результат Сталинской предвоенной политики...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
