Ночь первая. Сын Нормана

Вы должны знать, что вы видите,

Когда видите меня.

Убивайте нас, наши братья и с`стры —

Война началась.

Лестат, Убийца волков

* * *

Ни одного закона я не знаю, по которому сын отвечал бы за действия своего отца. Ладно, пусть я ещё не акула юриспруденции, но какие-никакие представления у меня есть. И ума не приложу, почему я должен расхлёбывать папашину истребительскую деятельность, если он и наследства мне толком не оставил.

Мой отец, Д. Дж. Норман, умер очень вовремя, буквально через пару лет после заключения перемирия между людьми и не-мёртвыми, получившего в народе название "Бизнес-ланч". Он был слэйером всю свою жизнь и ничего не умел делать, кроме как охотиться на монстров, поэтому его смерть и была к месту. Слэйерам хорошо платили, но куда девались все эти деньги, сам чёрт не знает — во всяком случае, после оглашения завещания мне приходилось радоваться, что отец хотя бы не нагрузил нас долгами. Неужели можно столько в себя влить да споить своим грёбаным тёлкам? Ну, его личный опыт показывает, что можно. Хорошо, что мать настояла ещё с моего рождения переводить деньги на обучение на мой личный счет, иначе не видел бы я юридического колледжа как своих ушей.

Итак, великий слэйер всея Америки Дерек Норман отошел в мир иной, и причиной тому были не травмы разной степени сложности и не происки нежити, а банальный алкоголизм и глубокий сплин. Он тяжело переживал "Бизнес-ланч", долго не мог привыкнуть к мысли, что на дело, которому он с упоением предавался всю жизнь, теперь наложено строгое вето. Я могу его понять — в таком возрасте всегда трудно перестроиться, а чаще и невозможно. Слэйеры — гордость страны, надёжа и опора американского народа, герои по определению... Перед ними открывались все двери и расстилались ковровые дорожки, удостоверение вызывало на лицах обслуживающего персонала заискивающие улыбки и предоставляло привилегии, недоступные простым смертным... И вот — "Бизнес-ланч". Еще вчера быть титулованным и прославленным, а сегодня — видеть, как твари, за чью голову раньше платили хорошее вознаграждение, свободно разгуливают по улицам. Такое вынести не каждому под силу. Многие слэйеры закончили плохо — кто продолжал подпольные охоты, пока не попадался и не получал срок, кто проматывал собранные деньги в кабаках. Норман помаялся некоторое время, да и сдружился с виски крепче, чем обычно.

Мне было пятнадцать. Втайне я злорадствовал — не потому что симпатизировал вампирам, скорее наоборот, а потому, что со младых ногтей Норман тыкал меня носом в мою физическую несостоятельность. Сын героя и позор героя. Я всегда был хлипким неженкой, только в старшей школе начал похаживать в спортзал и набрал неплохую форму, но никогда не превращал это в культ. А папа Норман относился к парням, от которых мне часто доставалось. Смотрите, вот идёт великий Норман, убийца вампиров, живая легенда, дрожите все! И ведь дрожали... И мы с мамой особенно. Если он не напомнил о том, что может выбить мне зубы одним щелчком, считай, день пропал.

После "Бизнес-ланча" поставки адреналина закончились, и папаше стало не на ком срывать злость. Часто он так бесился, что мы закрывались в комнате, молясь, чтобы ему не пришло в голову поиграть с нами его слэйерским обрезом или какими-нибудь чудесными серебряными ножиками. Этот кошмар продолжался два года и закончился неожиданно. Просто однажды мы нашли его в туалете с бутылкой "Джека Д." между колен, любимым ружьем в обнимку и кровавым месивом вместо лица; мама только вздохнула и пошла звонить в соответствующие органы, а я попытался вынуть из его рук обрез. Излишне говорить, что у меня ничего не вышло. И если бы не доблестные похоронных дел мастера, то отправился бы Норман в мир иной со своим лучшим другом — туда им и дорога.

Не успела мама глотнуть свежего воздуха, как я убедил её провести некоторое (неопределённое) время в опредёленном заведении. Норман здорово подорвал ей нервную систему, и к тому же в банке заботливо хранилась некоторая сумма, которую она собирала всю жизнь, и которой я с удовольствием бы распорядился. Это был средней цены райский уголок за городом, с зелёными лужайками и очень высокими заборами. Маме там будет просто замечательно.

Итак, через несколько лет я сдул пылинки с диплома. В воображении моём витала тьма-тьмущая денег, успешная адвокатская деятельность, старшее партнёрство в фирме и жизнь в шоколаде. Не то чтобы я так уж хорошо учился, но это тут ни при чём — я знал, что поможет одно удачное дело. Один толчок — и карьера пойдет как по маслу. Только бы это был толчок, а не пинок.

Два года практики прошли в относительной стабильности, я успешно прошёл по паре голов и получил небольшое повышение. Это существенно повлияло на мое финансовое положение и укрепило в желании купить большую квартиру где-нибудь в центре. Ради этого стоило продать наш старый дом, и хотя мама вряд ли была бы в восторге, надеюсь, у нее не будет шанса об этом узнать.

И вот через некоторое время, когда все, казалось, складывалось как нельзя лучше, позвонила Триш. Хотя нет, теперь она Пат, Пат Дориан, преуспевающая и блестящая, презираемая коллегами из других агентств, но презрение это — не что иное, как плохо закамуфлированная зависть.

Она в интересующем меня вопросе одна из лучших на рынке, но сам я к ней никогда бы не обратился. Из рудиментарных остатков совести. Дело в том, что Триш — я все же не могу думать о ней как о Пат, слишком давно мы знакомы — и была одной из тех голов, по которым я прошелся к своему сегодняшнему положению в фирме. Я знаком с ней с детства, и она, Триш, всегда была "почти" — почти сестра, почти подруга, почти невеста... Почти раздавлена, почти уничтожена. Мной — тут уже почти не "почти". Мы вроде как серьёзно встречались около года и, по её мнению, дело шло к свадьбе, но потом... пришлось выбирать, а выбор — вещь коварная... В общем, некрасиво получилось — я натурально приложил руку к тому, чтобы Триш, мать-одиночка, быстренько вылетела из фирмы с "волчьим билетом" и очистила мне дорогу. Однако она не опустилась и не пустила под откос всю свою жизнь из-за такого подонка, как я. Собралась с силами и вернула жизнь в колею, ударившись в торговлю недвижимостью. Честно говоря, я был уверен, что Триш если и уйдет куда, то в рекламу, но, видимо, с определёнными рекомендациями (как и без таковых) всё же трудно устроиться. А она в очередной раз всех удивила.

Я даже не знал, что она обо мне думает, в каких выражениях и насколько сильна её обида — с тех пор мы не встречались. И вот теперь её голос звучал в трубке.

— Здравствуй, Майк, — сказала она.

— Здравствуй, Триш... то есть Пат.

Я не знал, что сказать. И какой я после этого адвокат?

— Нам нужно поговорить, — решила она проблему за меня. — Это срочно.

В её голосе не было ни злости, ни ненависти, хотя это ни о чем не говорило. А вдруг я приду, а она меня пристрелит? Некоторые на её месте так бы и поступили.

— А что случилось? — спросил я осторожно.

Она вздохнула.

— Это касается твоего отца.

Вот это номер.

— Нормана? При чем здесь Норман?

— Не сам Норман, а его... В общем, его работа. Майк, тебе угрожает опасность. Давай встретимся в нашем кафе через час.

— Хорошо, — ответил я, не раздумывая. В нашем кафе. Оно что, до сих пор для неё "наше"? Правда, сейчас мне было не того,чтобы додумать эту мысль.

Я поверил Триш с пол-оборота потому, что она действительно могла быть в курсе. То, что она недавно стала совладельцем одной из самых процветающих риэлторских фирм в городе, — не вся правда. А вся правда в том, что её фирма — первая, что после вступления в силу "Бизнес-ланча" начала иметь дело с нежитью. Через посредников, само собой, но сути дела это не меняло. Возможно, с определённой точки зрения агентство поначалу и стало изгоем среди себе подобных, но без сомнения — они сказочно разбогатели. И плевать хотели на общественное мнение. Мне ничего не оставалось, как втихомолку завидовать подобной всеядности — я всё-таки вряд ли смог бы работать с вампирами. Это даже не совсем страх, ведь трудно бояться того, чего все время искусно избегаешь. Это другое. Наверное, именно боязнь столкнуться. И я предпочитал об этом не думать и прилежно соблюдать комендантский час, чтобы не думать и впредь.

Потому отношение к Триш у меня было опасливое и слегка брезгливое, будто её оригинальная клиентура как-то могла на неё повлиять. Хотя почему нет? Это в своё время здорово помогло разобраться с чувством вины.

Одного не отнимешь — выглядела она необыкновенно. На все свои комиссионные, а они у неё, уверен, немаленькие. Триш, то есть Пат, улыбнулась и приобняла меня — от нее восхитительно, а внешность так и кричала о часах, проведенных в недешёвых салонах красоты. И это все могло быть моим... Черт, да она благодарить меня должна, что не киснет сейчас на моем месте и с моей зарплатой, собирая сыночку на колледж.

Она села, положив перед собой руки с безупречным французским маникюром.

— Как твои дела? — спросил я, хотя это был явный штамп. Все знали, как дела у Пат Дориан. А я все еще, черт возьми, не знал, что сказать. — Как сын?

— Спасибо, прекрасно. Майк, давай опустим формальности. — Я не заметил, как она взяла мою руку в свои и нежно сжала, это было так необычно, что сразу напугало. — Имя Монтеррос тебе о чем-нибудь говорит? Или Монтроуз, как его здесь произносят?

Что-то мелькнуло в моей памяти, но мимо. Я пожал плечами.

Это имя напоминало о чем-то, но за давностию лет не вызывало никакого опасения. Знающий "эксклюзивную" историю из нетрадиционных источников да вспомнит. Я не понимал, чего хочет Пат и почему смотрит так, будто надо мной висит лезвие гильотины.

— Неужели ты был совсем не в курсе дел твоего отца?

Я усмехнулся — это даже звучало нелепо. Она-то прекрасно знала о моей вампирофобии, как и о том, что я был не в курсе всех этих дел. И дел Нормана в особенности.

Потом то, что сказала Триш, достигло моего мозга.

— То есть — мало изменился? Он что?...

— Он именно то. Если бы ты общался с Норманом хоть немного, то знал бы то, что знают многие, даже максимально удалённые от твоего отца. Норман всю жизнь охотился на Монтроуза, и абсолютно безуспешно. Ты хоть знаешь, что Монтроуз убил твоего деда и его брата? Норман получил этот заказ ещё в начале карьеры, в наследство от Нормана-старшего, но первый блин был комом — Монтроуз не убил его, зато поиздевался всласть. Потом отпустил — иди, мол, мальчик, расти дальше, мальков не ем — в зубах застревают. Норман, как ты понимаешь, пришёл в ярость, и началась война.

Кто-то опустил папашу, вот это да... Я представил, что чувствовал Норман, и на секунду Монтроуз стал мне симпатичен. На секунду, не больше.

— Норман стал буквально одержим, — продолжала Триш. — По мере того, как накапливался опыт, он подбирался все ближе и однажды почти наступил Монтроузу на хвост. Тому это очень не понравилось, но это было лишь начало — впоследствии Норман дал ему возможность много раз пожалеть, что оставил крысенка в живых. Он уже не застревал в зубах, а становился поперек горла. По пути, конечно, твоим отцом выполнялись разные поручения от разных организаций и частных лиц, но Монтроуз стал вроде хобби. Припомни поездки отца на время, более длительное, чем нужно для стандартной охоты, — это время потрачено на Монтроуза. Припомни также, что в это время он бывал в дурном настроении, не в пример другим поездкам. Это легко объяснить. Монтроуз в таких вопросах куда опытнее, но Норман не сдавался, вцепился бульдожьей хваткой, не давая ни сна ни покоя, а также умело отражая удары. Неизвестно, кто кого сильнее ненавидел. Если бы не "Бизнес-ланч", они гонялись бы друг за другом и по сей день.

— Но при чем тут я?

Пальцы Триш нежно пожали мою руку.

— При том, что Монтроуз возвращается в город и жаждет мести. Однако новости для него неутешительные — Норман-то умер. А на ком лучше отыграться в таком случае, как не на сыне обидчика?

Весь ужас этих слов доходил до меня долго. Я тупо смотрел на Триш, пока не осознал — все это время я зря игнорировал новые порядки (кроме комендантского часа, само собой) и ничего не хотел знать о нашей общей проблеме. Я хотел прожить так всю жизнь, но теперь это ударило меня прямо в лицо, а я даже не знаю, как защищаться.

— Это очень опасно? — выдавил я наконец.

— Я расскажу тебе немного о Монтроузе, — сказала Триш. — В конце позапрошлого века Хоакин и Сантана Монтеррос приехали в Штаты из Пуэрто-Рико. Там они превратились в Джона и Сэнди Монтроуз, и вскорости родился их сын Алек. Когда он вырос, то буйный темперамент и отменная физическая подготовка указывали ему прямую дорогу в армию, и Монтроуз решил посвятить всю жизнь военной службе. Он даже дослужился до некоторого звания, прославился своей бескомпромиссностью, жестокостью и азартом. Так и было — до инцидента со скандальной отставкой.

Да, это многое говорило о человеке, но ничего о вампире. Я слушал Триш, пытаясь выловить в её словах хоть что-то, что мне поможет, но с каждым словом дело казалось всё хуже.

— Когда же он стал не-мёртвым?

— После трибунала, на котором пришлось припомнить все его заслуги перед отечеством, Монтроуз покинул ряды армии и уехал на юг, в Новый Орлеан, — продолжала Триш. — О нём ничего не было слышно несколько лет, а потом он вернулся. Вернулся как Монтеррос, измененным, обновленным и мертвее некуда. Да не один — он привез с собой свой бизнес. А суть развлекухи — в самых жестоких боях без правил, какие только существовали в истории со времен Римской империи.

Наконец я начал понимать, о чём речь.

— Стоп, я что-то слышал об этом. Это ведь было нелегально, и в газетах иногда писали, еще до "Бизнес-ланча" — люди, монстры, какая-то фантастика... — Я напряг отмирающие от ужаса мозги и вспомнил: — Норман говорил, что пару раз кинул кого-то на большие бабки, сорвал какое-то шоу... Бои до смерти? "Колизей"?

— "Колизей", — кивнула Триш. — Об этом действительно много болтали. Монтеррос стравливал людей между собой на невозможных условиях, вооруженных против безоружных, или с несопоставимыми видами оружия. То же и с нежитью. Потом появились смешанные пары — оказалось, это гораздо интереснее.

— И кто же на такое соглашался?

— А кого спрашивали? У него было полно живого товара, часть он привёз с юга, но большинство просто оказались в плохое время в плохом месте. "Колизей" долгое время был эксклюзивным зрелищем, но постепенно стал все более демократичен, и всё потому, что от желающих не было отбоя. То же касалось и участников. Монтеррос получил возможность платить выжившим большие деньги, а на арене "Колизея" шанс выжить мал, независимо от того, человек ты или нежить. Но поток малоимущих желающих не уменьшался, и каждому давался шанс.

— И каким образом этот... Монтеррос мог в нашей-то стране получить легальность?

— О легальности речь не идёт, Майк. Ты же знаешь, что не-мёртвые пока не имеют прав на собственность. Так что лицензию получил не сам он, а директор "Колизея". Дела минувших дней никто не ворошит, тем более что сейчас набор участников строго доброволен. Конечно, у него полно подчинённых, если хочешь, зови их рабами, суть не изменится, но в вампирские тусовки ведь никто не лезет. "Ланч" есть "Ланч". Пока они соблюдают основной закон, к ним не прикопаться. Тем более количество налогов, которое выплачивает "Колизей" с каждого представления, растопит сердце любого представителя местной администрации. Можешь представить, но госпожа мэр нашего города, мечтая об аквапарке и капитальном городском ремонте, приняла Монтроуза с распростертыми... О чем можно говорить, если она уже отдала здание театра в аренду!