Наш Советский Союз покарает Иных
… потому что тоталитарное государство. Инакомыслие нихт!
Русским буквам опасно собираться в группы по три.
(с)
Предисловие
Сколь я ни стараюсь писать книги так, чтобы читались они в отрыве от предыдущих, а все же для восьмого номера поздно прикидываться первым.
Да, это продолжение серии. Серия состоит из пачки рассказов, жирной повести “Волчица и летающий голиаф”, романа “Командировки” — ну и, наконец, этой вот книги, тоже немаленькой.
Более того, серия построена на восьмитомнике Сергея Симонова “Цвет сверхдержавы”. А еще в серии действуют люди (и не совсем люди, и совсем не люди) из “Волчицы и пряностей”, сериала RWBY. Понятно по названию, что “Игра престолов” тоже представлена. Ну и там в эпизодах по мелочи, кто не сумел увернуться. Так что, хотя книгу все еще можно читать и понимать, не заглядывая в предыдущие, но вот получать удовольствие от подобного чтения, кажется мне, будет уже не так просто.
Почему же я взялся писать именно это и непременно таким вот безжалостным к читателю образом? Почему не заслал в прошлое какого-нибудь мажора, ревизора, китобоя, футболиста, колхозника — ну или кто там у нас еще не переживал повторно собственную молодость? Ассенизатор, наверное? Или уже и про этого написали? Волынец, вона, попаданца в собаку запаковал. И таки спас СССР! До сих пор завидую. Вот что значит: есть фантазия у человека, без водки плющит.
В кота, кажется, и то попаданцы есть. Остаются разве что мыши. Как в том анекдоте: уже до мышей до… достукались.
Оставим темные мысли и перейдем к откровенно черным. К страшному проклятию.
Я проклят — не могу не думать.
Как честный человек, предупреждаю: вы это, осторожней. Тут мысли подхватить можно. А там уже и до ума недалеко.
Все началось восьмикнижием “Цвет сверхдержавы” Симонова. Автор не пожалел буковок на описание мысленного эксперимента. Допустим, к Хрущеву в самый конец 1953 года попал специально снаряженный ноутбук. Допустим, Хрущев сумел прочесть послание и — главное! — не отбросил его, как глупую шутку. На этом фантастика завершается. Далее Симонов детально расписывает, как страна понемногу меняет курс, выкручиваясь только с тем, что имеет под руками.
Симонов нарочно не пишет о попаданцах и об ощущениях нашего, понимаешь, современника, в суровой действительности отцов и дедов. Симонов сосредотачивается именно на мерах, которыми СССР спасти все-таки можно. Тут автор приводит просто невообразимое количество источников. Большая часть персонажей Симонова говорит словами своих же мемуаров. По плотности информации и по манере изложения “Цвет сверхдержавы” книга скорее научно-популярная, больше историческое исследование, чем развлечение.
Так вот, в “Цвете сверхдержавы” уже 1964 году (почти через десять лет от находки ноутбука) количество изменений наконец-то переходит в качество. И Советский Союз настолько сильно меняется к лучшему, что приобретает почетный титул “пряничного СССР”. Такого, понимаешь, умилительно чудесного государства, коего в натуре вряд ли встретишь.
Очень хорошо. А дальше?
В попаданческой фантастике перелома веков (примерно 1997-2005гг) обсуждалась проблема “третьего поколения”. Дескать, все изменения и благоустроения, принесенные попаданцами к предкам, на момент этого самого третьего поколения растворятся и усвоятся общей массой древнего населения. Технологии позабудут. Артефакты выработают свой срок и превратятся в мертвые камни-железки. Книги сожгут отцы-инквизиторы. Ухоженное государство стопчут варвары-соседи. А главное, что внуки попаданцев будут совсем иной породы. Как в поговорке: “дед купец, дворянин отец, сын кутила, внуку не хватило.” Эталонный пример — семья Демидовых. Тех самых, которые Урал осваивали.
Вот, значит, сложатся все факторы к третьему поколению, и вмешательство в историю сгладится. На чем прогресс и затухнет.
Из ловушки “третьего поколения” на моей памяти выкрутился только Безбашенный со своей серией про “античную наркомафию”. Там тоже не одна книга, и даже не восемь. Одиннадцать, кажется, томов. Кому интересно, обратитесь к первоисточнику. Мне показалось небезынтересным, хотя и спорным. Но Безбашенный такой один.
Кучер-Назгул со своими ангарцами не перерос в устойчивую систему. Дмитриев с “Еще не поздно” намеком ограничился. Чигис в “Дарах данайца” и Большаков в “Другом пути” вовсе из-за бугра страну спасали. Ну так, во избежание.
Вот и вышло, что пример единственный, систему не построишь.
Но мне же, блин, интересно!
Про то, как спецназовец или мудрый аксакал в детской песочнице школьниц охмуряет, без меня тома написаны. Хочешь, “Квинта Лициния” читай. Хочешь — Дронта, Вязовского, Винтеркея или там еще какого СКС. Тот же “Ревизор” Винтеркеевский (или Шумилинский) весьма неглупо сделан. А уж “Квинт Лициний” Oxigen’a нашего Кислородыча до чего завлекательно написан! Мягко стелет, ловко читателя по шерсти гладит.
Как вы, наверное, догадались уже, у меня все иначе. Так, чтобы мне самому интересно читалось. Кому еще понравится, я тому рад. Кому не понравится — интернет огромен, отыщется и на ваш вкус роман. За спиной с наганом не стою, денег не прошу, обещаний не даю. Гарантирую только, что книга будет окончена; ну и что Даль, Галь, Розенталь при чтении не привидятся.
Что же до затронутых фэндомов, то неодобрительное отношение Джорджа ненашего Мартина к фанфикам известно. Да и прочие патриархи не знаю пока, что скажут. А только прощение получить легче, нежели разрешение. К счастью, и не так я известен, чтобы мэтры хотя бы узнали о моем существовании, а не то, чтобы читать сунулись.
Что касается транслитерации имен персонажей, то есть у меня индульгенция от самого Брайана Когмана: “это не «новый правильный» вариант произношения, а просто договоренность для съемок сериала. Разные персонажи могут произносить эти (и другие) слова с разными акцентами”.
Не собираюсь петь печальных песен об уважении к чужим героям и выдерживании каждого характера. Во-первых, все равно не поверите. Во-вторых, после восьмого сезона сериала (что по Мартину, что по RWBY, что, примером, по Ведьмаку) любые претензии к фанатскому творчеству выглядят откровенным лицемерием. Фанаты хотя бы книжку-первоисточник читают, прежде чем самовыражаться.
Что собираюсь: выразить глубокую благодарность (ну и часть ответственности спихнуть, не без того) людям, направлявшим руку мою на многотрудном пути.
Сергею Симонову за исполинское здание “Цвета сверхдержавы”, тени от которого хватит нам еще не на один жаркий день
Аятолле за анализ причин погибели
Захару Зарипову за “Рожденных в пламени”
Чекмареву за эпиграфы
Монти Оуму за RWBY и Ремнант
Нейтаку за обсуждения в Гостиной
Джорджу Мартину за “Игру престолов”, но стократ более за “Странствия Тафа”
Narwen и команде за “7kingdoms.ru”, пожалуй, лучший известный мне ресурс по “Игре престолов” на русском языке
Токанава_через_VPN за благожелательное внимание к моим скромным работам и снисходительность к неизбежным ошибкам, проистекающим из человеческой природы вообще; моей же в частности.
Оглавление
Беспокойное лето
По ту сторону сна
Земля под черными траками
Демоны железа
Холодное утро семьдесят третьего
День плавленого сырка
Ночь сквозняка
Цена свиньи
Выстрелы в тумане
Сага холодильника и кипятильника
За чертой
(Не)живые и (не)мертвые
Эпилог. Зайцем через Флегетон
Беспокойное лето
“Какая горькая память о том
о том, что будет потом”
(с)
— … Потом Хрущев умер. Просто — от старости.
Мия подняла глаза на собеседников. Разговаривали за небольшим полированным столиком в небольшом кабинете. Зато люди с ней беседовали большие. Как говорили в Сосновых Склонах, “длинноименные”. Справа задумчиво листал бумаги председатель Комитета Государственной Безопасности Союза Советских Социалистических Республик, Иван Александрович Серов. Слева жестами шахматиста переставлял чай в подстаканниках Мстислав Всеволодович Келдыш. Он присутствовал на правах одного из ближайших соратников Хрущева и одного из высших руководителей громадного комплекса советской науки.
Девушка взъерошила снежно-белые волосы, освободив натуральные волчьи уши.
— Вы, похоже, сильно обеспокоены.
— Очень точное определение, Мия. Обеспокоены. Рассказывать подробно?
Мия втянула воздух. Вроде бы страхом от заслуженных ветеранов не пахло. Слух тоже ничего тревожного не приносил.
— Да, рассказывайте подробно.
— Никита Сергеевич умер одиннадцатого сентября прошлого года. — Самый главный академик Советского Союза грустно улыбнулся:
— Воистину, этот Новый Год оказался скверным для всех без исключения посвященных. Впрочем, зима прошла сравнительно спокойно. Первый секретарь у нас Кирилл Трофимович Мазуров, избранный еще в шестьдесят четвертом и успешно переизбранный еще на пять лет в шестьдесят девятом. Как раз второй период у него начинался, так что опыт имелся, никакой суматохи в СССР не случилось.
— Значит, случилось где-то еще? У вашего основного геополитического противника?
— Верно. Мия… Насколько я понимаю, в семейном предприятии ваше направление — Земля?
— Да.
— Вся Земля? И Соединенные Штаты тоже?
— В значительной степени. Но приоритет пока что у вас.
— Пока… Что?
Мия улыбнулась, показав полный набор великолепных волчьих зубов:
— Пока вы не допускаете событий, аналогичных Новочеркасску шестьдесят второго, Праге шестьдесят восьмого. Пока вы держитесь подальше от… Эталонной истории, назову так.
Тут усмехнулся Серов — Мия поразилась, насколько он постарел буквально за десяток лет, что она не посещала Землю. Офицерская осанка осталась, проницательные глаза остались — а кроме этого непонятно, в чем душа держится. Перед встречей Мия подняла, конечно, данные на переговорщиков и знала: в “эталонной истории” Серову оставалось жить еще долго. Почему же сейчас он выглядел натуральным Кощеем Бессмертным, как его нарисовал совсем недавно “Союзмультфильм”? Горел на работе?
С другой стороны, кем еще выглядеть главному в страшном Кей-Джи-Би, не Колобком ведь.
Кощей сказал тихо и ясно, не откашливаясь:
— Благодарим за доверие. Тогда слушайте. В Соединенных Штатах президентом сейчас Никсон. Избрали его в шестьдесят восьмом. Видимо, Америка начала уставать от клана Кеннеди. Одно покушение на самого Джона Фицжеральда мы сумели предотвратить. Но только потому, что нас предупредили “те документы”. Покушение на Роберта Кеннеди мы уже не осилили. Брата президента застрелили, как только он выставил свою кандидатуру на выборах. Более того, Роберт имел несчастье предварительные выборы выиграть. Кому-то не понравилось. Жаль. О дружбе в политике говорить не приходится. Но контакт с Робертом у Георгия Большакова наладился относительно устойчивый…
Мия оглядела комнату. Памятные телефоны на столике, несмотря на весь прогресс, по-прежнему с обычным трубками и дисками. Сейф, шкаф, чистый рабочий стол. Все те же деревянные рамы в окне. Жгут проводов от столика с телефонами. Картинка над сейфом заметно поблекла, потому что попадала под свет из окна.
За окном плавил Москву все тот же кипящий июль. Торфяники в области успели затопить год назад, Веденеев озаботился прислать из будущего предупреждение. Но все равно пожарные расчеты спали не раздеваясь, а лесники и участковые сбивались с ног, выдворяя из пересушенных рощиц любителей выпить на природе.
На потолок Мия не смотрела. Подумаешь, гипсовая лепнина. Разве только пыли прибавилось.
— … И вот в мае, буквально два месяца назад, Никсон начал бомбить Вьетнам. И все поползло по швам. — Серов замолчал. Продолжил Келдыш:
— Нам пришлось разорвать все совместные программы со Штатами. Научные, культурные и так далее. Особенно жаль марсианскую программу. Там все почти к запуску пришло.
Синхронно с собеседниками Мия взяла стакан чая, пригубила — только обозначить, показать, что не чужая. Келдыш прикрыл веки. А ведь ему тоже за шестьдесят, и он тоже придавлен работой. За весь разговор не позволил себе ни единого лишнего движения, кроме этого вот шевеления век…
Шли бы на дачи, внуков гонять, рыбу ловить, сажать гиацинты или что там у них принято?
Тут ветераны разом поставили собственные стаканы, повернулись к Мие, и та подобралась.
— Для нас марсианская программа итог двадцатилетней операции, — Келдыш выпрямил спину, поглядел открыто. — История долгая, описана в соответствующей литературе. Где найти, вы знаете.
Едва заметной улыбкой Мия подтвердила, что да, знает. Собеседники улыбнулись тоже. Келдыш продолжил:
— Чтобы сейчас не отвлекаться, скажу кратко. Неимоверными усилиями огромного числа людей за срок, равный целому поколению, мы так сложили мозаику, что в конечном итоге американцы сочли нас очень сильными. И решили они в одиночку не летать ни на Луну, ни на Марс, ждать нас.
Келдыш перевел дух.
— Они без нас теряют и Луну, и Марс. Многое. Но и мы проигрываем чуть ли не больше! Сложилась парадоксальная ситуация. Нам, конечно, выгодно развалить геополитического противника. Но удержать их на плаву нам, как ни странно, выгоднее. Иначе мы рискуем потерять все жертвы нашего поколения и двадцать лет времени.
— Нам бы как-то по краю пройти. — Вставил Серов. — Чтобы война “и прекратилась, и продолжалась”.
— Мне такие игры кажутся сложными, — Мия пропустила прядь волос через пальцы. — Вы сами видите, что на карту поставлено… Слишком… Чересчур. Осыплется этот ваш край… Вот как сейчас. И вы потеряете неоправданно много.
Келдыш согласился:
— Да. Много. Мы решили замахнуться на будущее. Чтобы в конечном итоге через сколько-то лет… Пускай столетий, пускай мы не доживем, понятно…
Серов хмыкнул:
— Мы до весны вовсе не обязательно доживем. Но попробовать считаем себя обязанными.
— Попробовать что? Какая цель?
— Цель простая. Полного благорастворения воздухов мы не достигнем никогда. Глобальный замысел такой, чтобы вместо американцев и русских, ну и разных там шведов, понятно… Вместо сборной солянки получились земляне. Не сегодня и не через сто лет, но через лет пятьсот очень вероятно, планета придет к единству.
— Придет… Без войны?
Келдыш засопел и сказал:
— Хотя бы без большой войны. Лучше Фашода, чем Верден, Хиросима и Сталинград, если вы понимаете, о чем я.
— Понимаю, — Мия действительно изучила историю Земли достаточно, чтобы распознать отсылку. Если вовсе без войны никак, то хотя бы война в колониях. “Нет мира за этой чертой”, “джентльмен к востоку от Суэца не отвечает за джентльмена к западу от Суэца” и все такое. Хотя бы на родных улицах не стрелять. Но, пожалуй, без уточнения не обойтись. Мия наклонилась над столом:
