Семейка-12

Двенадцатая глава

Необычные, но уже не раз виденные сны начали сниться где-то неделю назад.

Сначала Лизонька видела, как она с какой-то целью входит в высокий и дремучий лес. Потом в нём надо было зачем-то прятаться. И она пряталась, порой выглядывая из-за дерева, за который убегала от невидимого преследователя. И с каждой ночью Лизонька всё глубже и глубже забиралась в чащобу, почему-то твёрдо уверенная, что делает правильно. Но с той же, каждой следующей ночью ей становилось всё страшнее. И она уже не пряталась. Теперь сны начинались с того, что она брела по узким тропинкам, которые ещё и разглядеть надо. Ведь в том лесу тропы нехоженые и постепенно зарастали высокими травами и зарослями деревцев, да ещё света здесь никогда не было. Чаще застаивались хмурые сумерки...

За три последние ночи она разглядела, кто её преследует.

В очередной раз обернувшись, женщина поняла, что сегодня надо прятаться.

По тропе за нею катились ярко-красные шарики. Сначала она не поняла, почему они за ней катятся. Забежав за необъятный ствол чёрного дерева, она, привычно по другим снам, высунулась посмотреть на тропу. Шарики катились, изредка пропадая в зарослях, а потом снова появляясь. Заметила странный свет — он не освещал ни травы, ни землю. Но вызывал впечатление... опасности.

И она оттолкнулась от коры дерева и помчалась дальше.

Где-то глубоко внутри она понимала, что не надо бы бежать по той же тропе; что эти шарики-глаза (поняла, что глаза, как-то инстинктивно) именно потому преследуют её, что она не сходит с тропы. Но сходить боялась: а вдруг потом вообще заплутает? А тропа — надежда, что выведет её в место, где станет безопасно...

Ночь назад Лизонька догадалась, что просто бежать — от красных глаз не оторваться. И она бросилась по тропе опрометью — лишь бы не догнали. Лишь раз остановилась отдышаться — и оглянуться. Сердце зашлось от страха: не сбавляя скорости, за нею мчались махонькие шерстисто-серые мешки с глазами! Размером в ладошку!

Но как их много...

Так и не отдышавшись, женщина рванула вперёд, едва удерживая слёзы... и понимание безнадёги! Оно разрасталось в груди, больно давило на сердце. Лизонька бежала, чувствуя, как заплетаются уставшие ноги. И, не оглядываясь, знала, что мешки с глазами уверенно догоняют её.

Утром она вскочила сесть на постели, быстро-быстро дыша и держась за сердце. Успокоилась не сразу, но успокоилась. Когда сходила в ванную комнатушку своего с родителями этажа, когда причесалась и переоделась из пижамы в обычную дневную одежду, а потом и вовсе с удовольствием позавтракала. И даже происшествие с дальней родственницей, девочкой, которую откуда-то привезла бабушка, Ангелика Феодоровна, не задело её слишком сильно. Как показалось смешным и происшествие с нею самой и Аделаидой, которая предложила сбегать и напугать Игоря с той же девицей. Те, кажется, чуть ли не свидание устроили у края сада.

Сон забылся, а с ним пришло спокойствие.

Но вечером, приготовив ко сну постель, Лизонька, уже переодетая в пижаму, вдруг встала перед кроватью, опустив руки. Сон вспомнился мгновенно — во всех красках и переживаниях. И она не заметила, как затряслись руки — сначала чувствительной дрожью, а когда взглянула на них — они уже ходили ходуном.

Женщина с сомнением посмотрела на прикроватную тумбочку. На небольшой столешнице лежали лекарства — в том числе и те, что помогают со сном. Принять?

Лизонька знала, что она не слишком умна. Не надо было встречаться с бабушкой, которая временами смотрела на неё с сожалением, чтобы понять, что Ангелика Феодоровна думает о ней. О своей недалёкости она слышала и от родителей, которые сетовали на её судьбу, приведшую дочь в их квартиру — после продажи собственной квартиры, тоже дедова наследства. Она-то рассказала им, что каждую ночь за последний месяц видела сон, в котором убегала по городским улицам от чего-то страшного — чего вспомнить теперь не могла... А потом то самое страшное появилось и в квартире родителей. И уже все трое начали видеть ужасающие сновидения...

Сейчас она пыталась соизмерять некоторые события настоящего и будущего: острый страх из-за последних, ярко вспоминаемых снов покалывал мурашками... Спать хотелось. Любила она это дело.

Но... А если она выпьет лекарство и уснёт так, что не сумеет проснуться, если во сне что-то произойдёт такое ужасное?.. Она смотрела на чистую подушку, на одеяло, край которого уже был откинут, и покусывала губу. Сонное состояние, которое она так любила недавно, постепенно пропадало, и во весь рост вставал вопрос: а если начнётся бессонница? Редко, но и такое с Лизонькой бывало.

Внутренне она заметалась, боясь и того и другого...

Наконец сообразила. Взяла чашку, которая всегда стояла на тумбочке, чтобы запивать лекарства, и побежала в гостиную. Там всегда стоял чайник с тёплой водой для чая — для тех, кто среди ночи проснётся, мучимый жаждой.

Тёплая вода всегда успокаивала.

И Лизонька доверчиво к ней подумала: а если она выпьет воду, то, может, не только заснёт, но и увидит обычный, нестрашный сон? Ведь вода заставит её задремать...

Дело сделано. Вода в чайнике и впрямь оказалась достаточно тёплой. Правда, выпила её Лизонька не мелкими глоточками, как предполагается, когда человек использует её для засыпания, а залпом. Впрочем, приём воды в любом случае и ни на что не повлиял бы... И вернулась в свою спальню.

Стараясь не думать о том, что ждёт её, заснувшую, женщина легла, с удовольствием, растянувшись на постели. Прохладное одеяло вскоре согрелось, и от уютного тепла Лизонька заснула мгновенно.

...Она стояла за деревом и тщетно старалась высмотреть на тропе красные шарики.

И завизжала, когда что-то ткнулось в её голые ноги.

Подпрыгнула от неожиданности и быстро попятилась. Красные шарики остались на месте, но она чувствовала их желание броситься на неё снова. Правда, пока что они мерцали на месте, как будто чего-то ожидали. Лизонька хотела побежать, но внезапно обнаружила, что ноги прилипли к земле. Хуже того — они начали постепенно уходить в землю! Как будто женщина стояла не на тропе, а на топком болоте!

Она плакала и пыталась вытащить ноги из неожиданно вязкой трясины, она даже хотела упасть в сторону и ползти! Но положение ног в гнилостной плотной жидкости уже не позволяло делать какие-либо движения — в болото Лизоньку затянуло уже выше колена.

А серые шерстистые мешки с ярко-красными глазами медленно окружали. И в этой медлительности ей чудилась издёвка тех, кто уверен: она больше никогда не проснётся!

Сердце ударило так болезненно, что Лизонька проснулась-таки.

Но спальню-комнатушку не узнала.

Выпрыгнув из постели, она некоторое время громко и с неприличным хрипом (помнила стороной) втягивала ртом воздух, которого не хватало, а потом машинально взглянула на подушку и с коротким визгом попятилась к двери, машинально стащив со стула кофту, в которой спала, если в комнате казалось слишком холодно.

Из-под подушки на неё блестели багровые глаза.

Почему... багровые? Не красные? Эта мысль не отпускала Лизоньку, пока она не ощутила, что нога в том месте, где в неё ткнулись красные шарики, странно свербит, будто она поцарапалась, а потом нечаянно просыпала в царапину... соль.

Женщина выбежала в общую гостиную. Здесь в тусклом свете пары свеч, оставленных на ночь, она разглядела, что нога и впрямь разодрана... Логика сработала сразу: багровыми шарики стали, напившись её крови!

Заполошный вскрик раздался уже на лестнице, ведущей на первый этаж, а затем — к входной двери в корпус. Если сначала Лизонька хотела отсидеться в гостиной, то при виде багровых шариков, которые в полутьме вырвались из её же комнаты и сейчас мчались следом за ней, она и выскочила на лестницы. Безумный взгляд на входную дверь — вот оно, спасение!

Не успевая застегнуть хотя бы пуговицы кофтёнки, Лизонька бросилась наружу.

...Адриан Николаевич проснулся среди ночи. Синдром беспокойных ног под сказал, что бессонница начинает свой разбег.

Мужчина грузно сел, опустив ноги на пол и одновременно стараясь не разбудить жену. Кровать, хоть и старая, не скрипнула. Посидев немного на краю, он оглянулся на Нонну Михайловну, и осторожно, не сразу поднялся, сунув ноги в меховые тапки и накинув на плечи старенький пиджак, который давно превратился в домашний, мягко ступая, вышел из спальни. В общей гостиной апартаментов было тихо. Но синдром продолжал раздражать. Надо бы пройтись немного? Хм. Можно походить по лестницам, а там ноги успокоятся. И тогда — выпить воды и снова спать, благо время — второй час.

Он вышел из апартаментов и стал подниматься по лестнице на третий этаж, где расположился младший брат с женой. Хотел дойти до площадки этажа и спуститься. Но дверь в гостиную младшего брата оказалась полуоткрытой, и из зазора лился тускловатый свет. Адриан Николаевич, тихонько ступая в мягких тапках, подошёл к двери и стукнул разок. После чего заглянул в помещение.

— Владиславушка? — не слишком удивился он. — Что, не спится?

— Нет, — раздражённо ответил брат. — Сижу вот...

— Можно? К тебе?

Владиславушка мешкать не стал — кивнул. Вместе-то бессонную ночь коротать легче. Мужчины немного переговорили о том, как прошёл день, поругали малолетних родственников, устроивших снежный Армагеддон, а потом Владиславушка вынул игральные карты и предложил партию.

Уже была сыграна третья партия и собирались перекинуться ещё одну, когда Адриан Николаевич вздрогнул.

— Ты что? — удивился Владиславушка, а потом, приглядевшись, спросил: — Послышалось что-то?

— Мне показалось — кто-то кричит, — с недоумением ответил Адриан Николаевич и положил свои карты на стол. — Подожди-ка минутку. Надо бы проверить...

Владиславушка открыл было рот спросить снова — что, мол проверять-то. Но насторожился. Не только Адриан Николаевич помнил страшные сновидения прошлого. А тут ещё коридор снова полнится страшилами... Так что, только немного промедлив, Владиславушка последовал за старшим братом. Причём Адриан Николаевич, заметив младшего брата за собой, обрадовался, хоть и не показал, что одному сложно спускаться в свои апартаменты, пусть даже расслышанный крик мог быть иллюзией.

Сначала в свою гостиную проник Адриан Николаевич, а когда он обернулся к младшему брату, тот понял, что можно войти и ему.

— И что? — насторожённо спросил Владиславушка, когда старший брат заглянул в спальню и удостоверился, что жена продолжает спать. И тут, успев оглядеться, предупредил брата: — Адриан, спальня Лизоньки открыта!

Адриан Николаевич, взяв свечу со стола в гостиной, кинулся в комнатушку и застыл на пороге. Постель разбросана, но хозяйка маленькой комнатки отсутствует.

Оба методично обыскали все три этажа корпуса, пока не сообразили встать возле входной двери в дом. И здесь-то увидели лежавший на полу снег, который уже подтаивал.

— Вышла в этот буран?! — изумился Владиславушка, взявшись за дверную ручку, но даже не осмеливаясь открыть дверь.

— Сейчас оденусь, — вполголоса сказал Адриан Николаевич, — и пойду её искать.

— Сошёл с ума? — неприязненно спросил младший. — В таком буране?

— А что ты предлагаешь?! — рявкнул Адриан Николаевич. — Это моя дочь! Я не собираюсь сидеть сложа руки, пока она где-то замерзает!

— Но зачем она...

— Позавчера она заикнулась, что у неё начались сны, которые ей снились в городе... — словно про себя пробормотал Адриан Николаевич. — Может, они напугали её и сейчас? Да так, что она... — Оглянулся на брата. — Она самая слабая среди нас! А коридор...

— Верёвка! — бесцеремонно прервал его Владиславушка, и Адриан Николаевич оторопел от странного поворота в разговоре. — Нам нужна длинная верёвка. Привяжем к этой двери и сходим в пристрой, к Игорю. Он найдёт её.

— Почему он? — поразился Адриан Николаевич.

— А ты хочешь сказать, что твоя дочь просто вышла погулять? — резко обозлился Владиславушка. — Что мы выйдем и сразу найдём её? Мы с тобой слабые маги, но Игорь-то — маг обученный!

— Понял, — с облегчением отозвался Адриан Николаевич.

— Тогда бежим одеваться! В такую погоду выходить неодетым — только глупости совершать! Ну? Идём!

Владиславушка оделся быстрее, он и побежал искать в рабочих закутках апартаментов, а потом и всех трёх этажей необходимые, чтобы не заблудиться, верёвки.

Когда Адриан Николаевич спустился к нему, тот держал в руках несколько мотков и со смешанным чувством смотрел на них. Поднял глаза.

— Нам повезло, что наши жёны увлеклись дачными работами, — хмыкнул он. — Придётся по дороге постепенно связывать эти мотки между собой. Надеюсь, до пристроя Игоря длины хватит.

Адриан Николаевич промолчал. Он продолжал верить, что, выйдя с крыльца, они и сами наткнутся на Лизоньку. Тем не менее согласился, что Владиславушка держит верёвку, а он будет держаться за плечо младшего брата, а когда верёвка закончится, поможет брату связывать концы вместе.

Несмотря на тёплую верхнюю одежду, минуту спустя после выхода на улицу, оба начали замерзать: пронзительный и сильный ветер легко выдувал тепло из-под одежды, рассчитанной на городские улицы, но никак не на просторы здешнего подворья. Но мужчины упрямо шагали вслепую.

Раз они прошли так далеко, ничего не встречая на своём пути, что поняли: сбились с пути и прошли мимо пристроя домоправителя.

Им повезло наткнуться на пристрой, когда они прокладывали дорогу к нему во второй раз. Но не повезло, когда вошли (Игорь никогда не закрывал дверь к себе) и не нашли домоправителя. Зато отдышались — пришлось: ветер будто специально бил в лицо мокрым снегом, забивая все его линии в сплошную маску.

А отдышавшись и полотенцем с рукомойника обсушив до приемлемого состояния лицо, Адриан Николаевич покачал головой.

— А ведь могли бы сообразить, что домоправитель остался во втором корпусе.

— Думаешь? — сумрачно спросил Владиславушка, шмыгая носом. Он всегда был подвержен быстрым насморкам — стоило только постоять немного в холоде.

— А зачем ему утром заново идти через этот буран? — риторически вопросил Адриан Николаевич, стараясь не размышлять о глупостях, типа: Игорь пошёл в пристрой, да и сам заблудился, — и вздохнул: — Зато теперь легче.

— В смысле — пробираться к крыльцу второго корпуса? — уточнил Владиславушка и кивнул. — Согласен. Всё? Отдохнули? Идём.

Пробиваясь сквозь бушующий буран, порой слепые из-за липнувшего на лице снега, братья сначала дошли до своего крыльца — так комфортнее, хотя Адриан Николаевич с ужасом представлял, что может произойти с дочерью за это время...

Снова забежали в помещение отогреться и прийти в себя.

— Адриан, а может — тебе пройти по коридору? — тяжко дыша, предложил Владиславушка. — Ты же можешь.

— Нет, уже не могу.

— Почему?

— Стадия сна у Лизоньки подсказывает что я могу встретиться в коридоре с таким страхом, что счастьем будет не сойти с ума.

— Ну, если так... — боязливо передёрнув плечами, проворчал младший брат.

И снова вышли и, держась за верёвку, а Адриан Николаевич — за рукав братова пальто, принялись идти ко второму корпусу. Они прошли мимо коридора, порой, разглядев который — тут же шарахались от него, подозревая, что нечисть может выпрыгнуть на них и в буран.