Relationships In Pieces. Глава 11

Глава 11: Пусть В Меня Ударит Молния

Текст Главы

Последние две ночи, которые они провели вместе в палатке, ему было трудно сдерживать себя. Он знал, чего хочет его тело, но разум сопротивлялся. Он не хотел полностью отдаваться ей сердцем, душой и телом, если она не собиралась полностью принадлежать ему. Он не был уверен, что сможет больше ждать. Он любил ее; он знал это, хотя еще не говорил вслух. Он надеялся, что она чувствует то же самое.

Теперь гудение в его теле не прекращалось. Это постепенно сводило его с ума. Он все чаще и чаще отправлялся с Рейной в уединенные места и так часто будил ее по ночам, что они оба были лишены сна. Он никогда не чувствовал облегчения дольше, чем на несколько минут. Она чувствовала его дискомфорт и делала все, что могла, чтобы помочь ему. Она была очень талантливой и целеустремленной.

Несмотря на то, что она позаботилась о том, чтобы его тело было удовлетворено перед сном, он был беспокойным и раздражительным. Он не совсем понимал, почему чувствует себя таким расстроенным. Проводить с ней в ее палатке каждую ночь было все равно что играть с огнем. Его тело гудело от ее прикосновений. И, подобно мотыльку, он подбирался все ближе, чувствуя опасность, но его неумолимо влекло к ней.

У нее была странная привычка задерживать дыхание, когда она была по-настоящему возбуждена, которую он не совсем понимал. Но удовлетворение от ее громких гортанных криков, когда ему удалось полностью доставить ей удовольствие, того стоило. На самом деле, оглядываясь назад, особенно на последние две ночи, она казалась почти сияющей.

Она старалась не казаться слишком счастливой рядом с ним; в конце концов, они возвращались в Остагар. Он знал, что она беспокоилась о том, что может показаться бесчувственной или бессердечной. Он оценил эту мысль, но был раздражен тем, что она считала, что с ним нужно нянчиться. Иногда у нее возникали самые странные идеи. Во всяком случае, он думал, что вид ее открыто счастливой, даже когда она возвращалась на место такой катастрофы, мог бы немного подбодрить его.

В последнее время он был в таком отвратительном настроении. Рейна ходила вокруг него на цыпочках, когда подходила к нему. Его отвратительное настроение, казалось, немного отпугивало ее. Тем не менее, она тоже делала все, о чем он ее просил, так же часто, как и он ее просил. Он начинал понимать, что в какой-то степени он не так уж сильно отличается от Зева, как бы ему ни было неприятно это признавать, и можно было быть уверенным, что он никогда не признает этого вслух.

Рейна очень старалась вывести его из этого дурного настроения. Он понятия не имел, что есть так много вещей, которые можно делать друг с другом, не делая... этого на самом деле. И все же ему хотелось просто подойти и сказать ей, что он любит ее. Или, может быть, убедить себя, что он не нуждался в ее любви до того, как они были вместе.

Он вызвался поискать дров для костра, чтобы набраться смелости и сказать ей, что любит ее, или попросить ее быть с ним до конца. Пока что ему не удавалось ни того, ни другого. Он все время пытался убедить себя, что на самом деле это не так уж сильно отличается от того, чем они уже занимались.

К сожалению, он на самом деле в это не верил. Может быть, было бы достаточно того, что он любил ее, даже если бы не мог сказать этого или не был уверен, что она чувствует то же самое. Он знал, что он ей небезразличен; очевидно, для нее это не было чем-то чисто сексуальным, и если она искала этого, то могла получить это в любое время с убийцей. Итак, очевидно, что он был ей небезразличен, и она хотела быть с ним. Он не был уверен, что это можно перевести как любовь, но это было уже что-то. Он предположил, что сейчас или никогда, пришло время проверить, насколько он храбр на самом деле.

* * *

Чем ближе они подъезжали к Остагару, тем более несчастной становился Алистер. Она почти хотела повернуть назад, но вспомнила слова Винн, ее предупреждение о том, что ее отношения с Алистер могут поставить под угрозу их цель — покончить с мором. Так что, как бы сильно она ни хотела избавить его от боли, они собирались уехать.

Они посмотрят, что написано в документах, а затем попытаются найти все тела, какие только смогут, и устроить им надлежащую кремацию. Она чувствовала, что это самое малое, что они могли сделать для тех, кто пожертвовал своей жизнью, пытаясь спасти страну.

Она знала, что дальше будет только хуже. Она изо всех сил старалась не расстраиваться. Он не кричал на нее, он просто много ворчал. Она пыталась подбодрить его, но ничего не получалось. Ей хотелось рассказать ему о своих чувствах теперь, когда она перестала спорить сама с собой и просто призналась себе, что любит его, и что, несмотря на то, что думала Винн, это было хорошо.

Во всяком случае, любовь придала ей больше мотивации спасать мир от мора. Теперь ей действительно было ради чего жить. Было трудно заботиться о спасении других, когда твоя жизнь была полностью разрушена. Месть, хотя и дает некоторую мотивацию, приводит вас только к тому моменту, когда вы осуществляете свою месть, после чего она становится не очень полезной.

Она разговаривала с Лели, когда Алистер ушел из лагеря. Она решила, что он пошел за дровами, так как костра все еще не было. Она ждала, когда он вернется в лагерь. Лели предположила, что никогда не бывает подходящего момента, чтобы признаться кому-то в любви, особенно когда любой день может стать для тебя последним. Поэтому она решила, что, как только он вернется, она скажет ему об этом.

* * *

Когда он вернулся, она расхаживала взад-вперед перед их палаткой. Он остановился на краю лагеря, пытаясь еще раз собраться с духом. Наблюдая за ней, он забеспокоился. Очевидно, что-то ее расстроило. Он решил, что это, вероятно, из-за него. Он мог ругать себя, как будто ей нужно было беспокоиться о большем количестве вещей. Он решил, что если она сможет справиться со всем, что делает каждый день, то и он сможет это сделать.

— Рейна? — Алистер вздрогнул, когда она подпрыгнула при звуке его голоса. Она повернулась, посмотрела на него и улыбнулась. Казалось, это не отразилось на ее глазах, она все еще казалась встревоженной.

— Али, о боже, я хотела с тобой поговорить.

— Я тоже. — Начал он. Он хотел покончить с этим побыстрее, пока у него не сдали нервы. — Можно я начну первым?

— О, конечно. — Теперь она выглядела очень бледной, поэтому он быстро продолжил.

— Наверное, я действительно не знаю, как спросить тебя об этом. Э-э-э... Как бы это сказать? — Он посмотрел на нее, а затем опустил взгляд в землю. — О, ты думаешь, что это было бы проще, но каждый раз, когда я рядом с тобой, мне кажется, что моя голова вот-вот взорвется. И я не могу ясно мыслить. — Она наблюдала за ним, явно ожидая продолжения. — Вот в чем дело. Быть рядом с тобой сводит меня с ума, но я не могу представить себя без тебя... никогда. — Она выглядела немного удивленной, но ничего не сказала и не убежала с криком, поэтому он решил, что это все еще безопасно. — Я не знаю, как сказать это по-другому. Я... я хочу провести с тобой ночь здесь, в лагере. — он продолжал, боясь остановиться. — Может быть, это слишком быстро, я не знаю. Но я знаю, что чувствую. Я хотел дождаться идеального времени, идеального места, но когда это будет идеально? Если бы все было так, мы бы даже не встретились. Мы как бы случайно встретились. И, несмотря на то, что это было не самое лучшее время, я все равно поймал себя на том, что влюбляюсь в тебя, несмотря на все эти ссоры и все остальное. Я действительно не хочу больше ждать. Я... я никогда не делал этого раньше, ты же знаешь. Я хочу, чтобы это было с тобой. — Он посмотрел на нее и усилием воли смог выдержать ее взгляд.

— И под словом "провести ночь" ты не подразумеваешь просто спать в одной палатке, верно? — Она выдержала его взгляд, ее глаза немного затуманились.

— Да, я хочу, чтобы мы были вместе, полностью. — Он внимательно наблюдал за ней и немного волновался. Она выглядела так, словно собиралась убежать или, может быть, заплакать.

* * *

Что ж, вот и снова ее использовали, ради чьего-то комфорта. Она побывала в лагере с войсками перед битвой, и это было ей знакомо. Однажды она даже сама делала это. Она думала, что Алистер не такой, как все. Она думала, что что-то значит для него. Как она могла быть такой глупой? Конечно, он не любил ее, она была сломлена, ее использовали. Она не была цельной, часть ее сердца была мертва, она умерла вместе с ее семьей.

Не говоря уже о том, что, по словам Алистера, ее чрево было бы бесплодным всю жизнь. Она в любом случае была бы ужасной матерью, у нее не было желания иметь детей. По крайней мере, она узнала об этом до того, как они переспали. Обычно секс мало что значил для нее, но это ухаживание за Алистером и то, как сильно она его любила, придало ему совершенно новое измерение. И именно поэтому она просто не могла позволить ему использовать ее.

* * *

— Алистер, я люблю тебя, я хочу, чтобы ты это знал. Но Я... делать... нет. — Она опустила глаза в землю.

Алистер не мог поверить своим ушам: сначала она сказала, что любит его, но потом почти на одном дыхании заявила, что не хочет быть с ним.

— Что? Почему? Я что-то натворил...Я имею в виду, ну... просто почему? — Он почувствовал ужасную боль в груди, сдавленное, жгучее чувство.

— Потому что на самом деле ты не хочешь быть со мной, Алистер, ты ищешь способ почувствовать себя лучше. И ты думаешь, что я — это все.

Он видел, как блестят ее глаза. Он снова причинил ей боль. Но ему нужно было знать, как это исправить, чтобы стереть боль из ее глаз и прекратить боль в своей груди.

— О чем ты говоришь? Я хочу быть с тобой, потому что я люблю тебя, и я думал об этом в течение нескольких месяцев. — Алистер был действительно сбит с толку, он не мог понять, что она имела в виду под способом почувствовать себя лучше.

— Так почему же ты ничего не сказал раньше?

Он уже видел это раньше, когда она прикрывала свою боль гневом. Теперь она обвиняла его, что заставляло его чувствовать себя защищающимся.

— Потому что я люблю тебя, и я не знал, любишь ли ты меня или нет, и я хотел, чтобы все было по-особенному. Я хотел быть особенным для тебя. И сегодня вечером я понял, что я особенный для тебя. Ты бы не оставалась со мной в нашей палатке каждую ночь, если бы так не думала. Как бы глупо это ни звучало, да, я только что понял это.

— Значит, дело не в Остагаре? — Рейна снова смотрела на него в замешательстве.

Он почувствовал, что краснеет; он знал, что, вероятно, стал темно-красным.

— Нет, я думала об этом почти постоянно с тех пор, как... увидел дерево.

Как только боль, казалось, прошла, Рейна начала смеяться:

— О, ты бедный ублюдок.

Боль в груди начала утихать.

— Эй, это королевский бастард, не забывай. — Он усмехнулся, радуясь, что ее боль прошла. Он все еще не понимал, почему эта боль появлялась так часто. Что-то причинило ей боль; он только надеялся, что сможет как-то облегчить эту боль и стереть ее навсегда.

Он улыбнулся ей своей самой очаровательной улыбкой и был вознагражден тем, что она прикусила нижнюю губу. Верный признак того, что она ослабила свою защиту. Он тоже расслабился; он не осознавал, насколько напряженным был. Рейна протянула ему руку и улыбнулась, это была почти застенчивая улыбка, которую он никогда не думал увидеть у нее; она была очаровательной. Но ее слова были смелыми и заставили его сердце трепетать.

— Что ж, тогда, мой принц, давай зайдем в палатку, и я заглажу свою вину.

Прежде чем последовать за ней, он притянул ее к себе и поцеловал, поглаживая по пояснице, пока она не расслабилась в его объятиях. Оторвавшись от поцелуя, он прошептал ей на ухо:

— Я люблю тебя, Сарейна. — Он почувствовал, как она вздрогнула, и убрал руку с ее поясницы, чтобы взять ее за руку. Через несколько секунд она отстранилась от него и встала на ноги. Он снова улыбнулся ей и затем нырнул в палатку, Рейна последовала за ним, казалось, пребывая в оцепенении.

* * *

Сарейна была совершенно растеряна. Сначала она подумала, что Алистер хотел покончить с ними, когда застал ее врасплох перед палаткой. Его лицо было таким серьезным, и он казался расстроенным. Тогда она обиделась и разозлилась, решив, что он хочет использовать ее, чтобы облегчить боль от поездки в Остагар. А потом Алистер сказал ей, что любит ее. На самом деле, он любил ее, она не могла в это поверить. Теперь они были в палатке, и он хотел быть с ней, во всех отношениях. Она надеялась, что сможет стать такой, какой он ее себе представлял.

* * *

Он наблюдал, как она медленно раздевалась. Ему нравилось наблюдать, как она раскрывается перед ним. Как будто она разворачивала подарок специально для него. Он понял, что в этот момент именно это она и делала. Он был взволнован и немного напуган; боялся, что будет ужасен и не сможет доставить ей удовольствие.

Она стянула тунику через голову, обнажив кожу цвета карамели и полоску ткани, удерживающую пышную грудь. Алистер улыбнулся, когда понял, что именно эту тунику он купил ей взамен той, которую отрезал много месяцев назад. Она потянулась за спину, чтобы расстегнуть резинку, отчего ее груди на мгновение натянулись под тканью. Пальцы Алистера так и чесались прикоснуться к ней, но он заставил себя не двигаться.

Ткань без церемоний упала на пол, и ее груди оказались свободны. Они были прекрасны: высокие и округлые, хорошего размера, идеально подходили для его больших рук, с прекраснейшими сосками, нежно-розового цвета, которые уже становились твердыми от одного только его взгляда. Он провел языком по внезапно пересохшим губам, ожидая продолжения.

Она села на пол палатки, чтобы развязать и снять ботинки, затем сняла один за другим и поставила их в угол, прежде чем снова встать. Она быстро расшнуровала брюки, и он заметил, что у нее дрожат руки. Вот это было интересно, она нервничала?

Он молчал, пока она стягивала брюки со своих длинных ног. Она много раз оборачивала их вокруг него, когда они экспериментировали раньше, и он пытался отогнать мысль о том, как эти ноги обхватывают его, когда он находится внутри нее. У него ничего не получалось, и он почувствовал, что начинает возбуждаться. Он глубоко вздохнул, пытаясь расслабиться.

Рейна сняла брюки и задержалась, чтобы посмотреть на него, прежде чем развязать свою маленькую одежду и снять ее. Она стояла перед ним обнаженная. Он медленно осмотрел ее всю, от лодыжек до длинных мускулистых ног. Он ненадолго задержался у основания ее ног, прежде чем снова двинуться вверх, к животу, в основном гладкому, с несколькими шрамами. Он осмотрел ее ребра, ненадолго задержался, рассматривая шрам, который начинался на ребрах, прежде чем продолжить движение вверх. Он снова осмотрел ее груди, соски все еще были набухшими. Ее кожа на ключицах и шее казалась такой нежной. Алистер с трудом сглотнул.

— Ты не могла бы распустить волосы, пожалуйста?

Рейна так и сделала, сняв кожаный ремешок со своих волос и встряхнув ими. Она быстро провела пальцами по длинным черным локонам, и они веером рассыпались по ее спине и плечам. Алистер улыбнулся, вспомнив запах ее волос и то, какими мягкими они были на ощупь. Без него она выглядела совсем по-другому, особенно теперь, когда была обнажена. Днем, когда он был завязан, она выглядела как амазонская богиня сражений, суровая и смертоносная. А сегодня вечером она выглядела нежной и чувственной.