Каллен проснулся на рассвете от звука разносчика утренней корреспонденции. Это было первое утро за несколько недель, когда его не разбудил ночной кошмар или боль в шее, вызванная тем, что он заснул за рабочим столом. Сбросив с себя одеяла, он тихо вскрикнул, когда холодный воздух коснулся его кожи, и поспешил к своей крошечной печурке, чтобы развести огонь, который за ночь прогорел дотла. Он плеснул в лицо ледяной водой из милосердно незамерзшего умывальника и натянул льняную тунику. Подняв стопку отчетов и посланий, которые посыльный бросил в щель в пологе палатки, он собрался было бросить их на свой стол и приступить к утренней зарядке, когда заметил размашистую надпись "Комм", сделанную уже знакомым почерком "Вестницы".

Это странно. Обычно Лелиана сохраняла любую корреспонденцию или отчеты из "Вестницы", чтобы они могли просмотреть их за общим столом. Он вытащил запечатанный свиток пергамента из стопки.

"Коммандер Каллен

Внезапно, казалось, стало немного труднее дышать. Он резко втянул в себя воздух и мысленно выругал себя. Он вел себя нелепо. Без сомнения, это было письмо, в котором подробно описывались дела инквизиции во Внутренних землях — не более и не менее важные, чем остальные.

Он положил стопку бумаг на стол и отвернулся, натягивая поверх туники камзол. С письмами и отчетами он разберется позже. В любом случае, он должен убедиться, что лейтенант Эстиэль уже разбудила новобранцев на завтрак. По крайней мере, ему следовало бы позавтракать самому, прежде чем начинать утреннюю зарядку. Или, возможно, он бы отправился на пробежку, чтобы проветрить голову.

Боже правый, почему так трудно дышать в этой проклятой палатке?

Он расстегнул клапан палатки и вышел наружу, наполняя легкие свежим, прохладным воздухом. Он чувствовал напряжение и беспокойство в конечностях. Затем пробежка.

Когда весна перешла в лето, снег вокруг Хейвена почти растаял, и дорожки и тренировочный ринг превратились в грязное месиво. В воздухе было не так душно, как он привык за последние несколько месяцев, но, учитывая, что Хейвен расположен в горах Морозного хребта, здесь никогда не будет по-настоящему тепло. Солдаты, однако, были благодарны за любую небольшую передышку.

Пока он боролся за твердую почву под ногами на грязной тропинке, он наслаждался жжением в ногах и груди. Он старался выбросить из головы все мысли и сосредоточиться на звуках собственного дыхания. Он отказывался думать о письме, ожидающем его на столе. Он не хотел думать об этом.

Солнце только-только показалось из-за горизонта, когда Каллен вприпрыжку поднялся на холм, направляясь к лагерю. Новобранцы начали собираться вокруг тренировочной площадки, набивая рты овсянкой в перерывах между разговорами. Он кивнул лейтенанту, зашел в палатку-столовую, чтобы взять себе миску, а затем направился обратно в свою палатку, чтобы привести себя в порядок. Каша была ужасной на вкус, но она наполнила его желудок. Она понадобится ему, чтобы пережить остаток утра.

Он снял с себя потную одежду и, насколько мог, вымылся, поскольку тепло от печки продолжало согревать палатку. На то, чтобы облачиться во все доспехи, ушло несколько минут, и он украдкой поглядывал на стол, застегивая свой камзол, надевая кирасу, натягивая поножи и наручи. Наконец, он сел за свой стол. Он снова уставился на надпись. Затем медленно, почти благоговейно, сломал печать.

Длина письма удивила его. Оно занимало почти всю страницу, включая постскриптум внизу, который выглядел так, словно был написан в большей спешке, чем все остальное. Несколько зачеркнутых фрагментов затемняли страницу, а левое поле покрывал симпатичный рисунок в эльфийском стиле. В целом, письмо выглядело решительно... не по-деловому. Сделав глубокий вдох, он начал читать.

"Дорогой командир,

Я надеюсь, что это письмо застанет тебя в добром здравии. В данный момент я сижу у костра в нашем лагере недалеко от Редклифф Фармс, наслаждаясь относительным теплом и покоем весеннего вечера. Несмотря на то, что в воздухе витает прохлада, теплые солнечные дни являются благословением для этого хладнокровного эльфа. Возможно, мне будет позволено надеяться, что в Хейвене тоже немного потеплело с тех пор, как я уехала?

Но перейдем к делу — я постаралась включить в свои сегодняшние отчеты как можно больше подробностей о наших отношениях с коневодом, но я (нацарапал слово, отдаленно напоминающее "необходимо") хотел бы узнать ваше мнение по одному последнему вопросу, прежде чем я что-либо завершу.

Мастер верховой езды Деннет согласился поставлять лошадей для Инквизиции, но он не согласится присоединиться к Инквизиции и самому ухаживать за ними, пока не будет уверен, что его земли в безопасности. Это звучит как разумная просьба, за исключением того, что, по его мнению, для обеспечения безопасности необходимо построить три сторожевые башни вокруг его фермы. Я знаю, что мы все еще набираем наших военнослужащих и что этот проект отнял бы значительное время и ресурсы у других миссий. Тем не менее, Мастер верховой езды очень хорош в своем деле, и я обнаружила поблизости несколько заброшенных лесозаготовок (отмечены на прилагаемой карте), которые упростят процесс, поэтому я склона удовлетворить его просьбу. Но, пожалуйста... Я была бы признательна за ваши рекомендации по этому вопросу.

Как бы то ни было, нам понадобится отряд солдат, чтобы забрать обещанных лошадей с ферм Редклиффа при первой же возможности.

Есть еще один, несколько личный, вопрос, который я также хотела бы обсудить с вами. Я надеялась поговорить с вами лично, но наше прощание было слишком коротким, чтобы мы могли по-настоящему обсудить его, и я боюсь, что пройдет некоторое время, прежде чем я смогу вернуться в Хейвен. Это письмо, однако, дало мне возможность (неразборчиво нацарапанные слова) извиниться за свое поведение на последнем заседании военного совета перед моим отъездом. Я была непрофессиональна. Я надеюсь, вы примете это извинение, как бы мало оно ни стоило, и не будете злиться на меня за мой неуместный эмоциональный всплеск.

Как бы мне этого ни хотелось, я знаю, что вряд ли глава шпионской сети не прочтет это (пожалуйста, без обид, Лелиана). В любом случае, пожалуйста, передайте мои глубочайшие извинения и ей, и Джозефине.

С наилучшими пожеланиями,

Эвана Лавеллан

PS — Варрик помог мне написать большую часть этого письма, за исключением последних двух абзацев (в реальной жизни я бы никогда не употребила слово "прилагать усилия"), потому что Кассандра восстанавливается после жестокой схватки с медведем. Не волнуйтесь, с ней все в порядке, просто ей нужен отдых — подробнее об этом вы можете прочитать в моем прикрепленном отчете.

Каллен перечитал письмо три раза, прежде чем смог как следует его осмыслить. Она подумала, что обидела его? Возможно, он держался несколько отстраненно при расставании, но это не имело никакого отношения к ее легкой вспышке гнева в командном пункте.

И все это связано с тем, как она смотрит на Соласа, напомнило ему подсознание.

Он с трудом сглотнул и в равной степени поборол смущение из-за своей нелепой ревности и злость на то, что все еще не избавился от этих неуместных мыслей. Он отложил письмо в сторону и попытался сосредоточиться на других отчетах на своем столе, но вместо этого его мысли вернулись к выражению восхищения на ее лице, когда она слушала рассказ эльфа-отступника о Завесе. Она была слишком увлечена рассказами другого эльфа, чтобы услышать приближение Каллена. Хотя он намеревался найти ее и вернуть перчатки, он быстро прошел мимо них к своей палатке, прежде чем вспомнил о крошечных шерстяных перчатках, которые все еще крепко сжимал в кулаке.

С того самого утра, как она ушла, он изо всех сил старался относиться к этому разумно. Он решил, что должен погасить слабый огонек любви к эльфийскому магу с сильным умом, глубиной души и неземной красотой. Она была их Вестницей, источником вдохновения и, судя по всем сообщениям, впечатляюще целеустремленным магом-воином, но на самом деле он мало что знал о ней. И только недавно она перестала смотреть на него так, будто он в любой момент может ее ударить. Это было опрометчивое увлечение, простое и понятное дело, порожденное стрессовыми временами. По всей вероятности, он просто перенес на "Вестницу" свою десятилетнюю привязанность к Герою Ферелдена.

Удивительно, но его тактика забыть о ней по большей части сработала. В течение последних двух недель он был безошибочно сосредоточен на своих обязанностях и безжалостно подавлял любые мысли о Вестнице, кроме тех, которые требовались командующему Инквизицией. В конце концов, он провел большую часть своей жизни, практикуясь в отрицании. Только ночью, когда он терял бдительность и погружался в беспокойный, полный кошмаров сон, его мысли ненадолго задерживались на ее мягкой улыбке.

Теперь, когда он сидел и обдумывал ее письмо, он обнаружил, что не может собрать волю в кулак, чтобы подавить свои размышления и погасить крошечный огонек, который, по-видимому, все еще горел внутри него, несмотря на все его попытки погасить его. По крайней мере, пока. Она явно обдумывала свои извинения в течение некоторого времени. Была ли она...... она ведь не думала о нем все это время, не так ли?

Нет, конечно, нет. Это нелепо.

И все же, когда он перечитывал письмо в четвертый раз, огонек — и слабый проблеск надежды — на мгновение вспыхнул в глубине его сознания. Это не выходило у него из головы, поскольку ему потребовалось больше времени, чем он когда-либо признался бы, чтобы написать свой ответ, стараясь не упускать из виду бдительный взгляд начальника шпионской сети. Это чувство сохранялось даже тогда, когда он проводил утреннюю зарядку с новобранцами и когда позже тем утром сел за чтение остальной корреспонденции.

Читая последние отчеты, он не мог избавиться от ощущения, что читает одну из выдумок Варрика. Но нет, Кассандра говорила сухим, будничным тоном. Он знал, что может доверять Искательнице, которая говорит абсолютную правду, так что правда, должно быть, в том, что Вестница производила очень сильное впечатление на поле боя, настолько, что в это трудно было поверить.

Умная, красивая и опасная? Пламя взметнулось чуть выше.

Звуки чьих-то шагов за дверью прервали его размышления. После слов Каллена в палатку, наконец, осторожно заглянул мальчик.

— Э-э, извините, коммандер.

Каллен никогда раньше не видел этого мальчика. Лелиана, должно быть, сама набрала новых рекрутов.

— да? Что это?

Следующие слова беглеца подтвердили его подозрения.

— Я... э-э-э... сестра Лелиана попросила, чтобы я вернул... э-э-э...

Он знал, что пока ничего не должен руководителю шпионской сети, так как не спал до поздней ночи, чтобы завершить все дела предыдущего дня. Он свирепо посмотрел на мальчика.

— Выкладывай, мальчик.

— Сегодня утром я передал тебе кое-что без согласия сестры Лелианы, — поспешно признался он. — Она еще не видела их и сказала мне, что я должен вернуться и забрать их у тебя. Кроме того, она говорит, что хотела бы перенести заседание военного совета на... ну, прямо сейчас.

Каллен быстро соображал, пока мальчик, запинаясь, излагал свои объяснения. Она не видела утреннюю корреспонденцию? Это означало:...

— Передайте сестре Лелиане, что я лично доставлю отчеты через несколько минут, по пути к столу совещаний.

Мальчик заколебался, как будто не был уверен, стоит ли подчиняться. Каллен рявкнул:

— Быстро! — и гонец вылетел из палатки и побежал к воротам Хейвена, как будто гнев Забвения преследовал его по пятам.

Каллен издал короткий смешок. Начальник шпионской сети была бы недовольна таким ответом, но он не мог рисковать, делая то, что собирался сделать, на глазах у беглеца. Быстро, как будто сама Лелиана могла появиться в любой момент, Каллен вытащил письмо из стопки карт и отчетов, аккуратно сложил его и подошел к большому сундуку в задней части палатки. Достав ключ из маленького потайного кармашка в своих бриджах, он отпер сундук, надежно поместил письмо среди стопки других важных бумаг, а затем закрыл и запер крышку на ключ. Он схватил свое ответное письмо и остальные документы, прежде чем отправиться на заседание военного совета, всю дорогу твердя себе, что снова ведет себя неразумно и глупо. Но вместо того, чтобы позволить сомнениям заглушить их, этот крошечный огонек разгорелся еще ярче, и он внезапно понял, что может вынести любые насмешки и недовольство, лишь бы сохранить это письмо при себе. Лелиане это не понравится, но ей придется с этим смириться.

Кривая улыбка появилась на его губах, когда он прошептал себе под нос:

— Я буду терпеть.

Встреча прошла лучше, чем он ожидал, и ему удалось небрежно упомянуть как о письме, так и о том факте, что он оставил его в своей палатке, не покраснев, — маленькое чудо. Когда Лелиана спросила его об этом, он просто ответил, что это было письмо, в котором спрашивалось его мнение о том, могут ли они выделить рабочих и войска для проекта Деннета. Джозефина и Лелиана согласились, что это стоит вложения времени и ресурсов.

— Я подумал, что вы могли бы, поэтому взял на себя смелость написать положительный ответ, который должен быть отправлен немедленно. Он протянул ей свое письмо. — Я должен также упомянуть, что она хотела, чтобы я передал вам ее извинения за ее самопровозглашенное "непрофессиональное" поведение на последнем заседании военного совета.

— действительно? — Спросила Джозефина удивленным тоном. — Это не заняло много времени.

Лелиана посмотрела на нее в замешательстве.

— Что вы имеете в виду? Она уже извинилась при встрече. Это похоже на...

— Похоже, она постигает преимущества дипломатии. — Джозефина закончила.

Лелиана кивнула.

— Понимаю. Возможно, так же, как наш командир изучает преимущества секретности?

Две пары озорных глаз обратились к нему. Он что-то пробормотал и почувствовал, как его сердце заколотилось, а жар поднялся от груди к шее. Его рука потянулась к шее в типичном непроизвольном жесте, выражающем дискомфорт. Вот и все о его прежнем самообладании.

— Я... я не понимаю, о чем ты говоришь.

Лелиана и Джозефина от души посмеялись, прежде чем начальник шпионской сети, наконец, смягчилась.

— Не волнуйтесь, коммандер. На этот раз вы можете оставить письмо при себе. Если бы я думала, что вы способны на обман, это был бы другой разговор, но так оно и есть... ну, ты — это ты, не так ли? Оставь это себе. — Она вздохнула, а затем добавила убийственным тоном: — Не сомневайся, этого больше не повторится.

Джозефина посмеялась над своей подругой.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не убивала бедного мальчика!

— Конечно, нет. Я только что подвесил его за ноги на колокольне церкви.

Джозефина тут же перестала смеяться и вздрогнула.

— Даже не шути такими вещами.

Лелиана приподняла бровь и послала послу удивленную полуулыбку.

— Я пробудила в тебе какие-то плохие воспоминания? Ты не хочешь поделиться чем-нибудь с группой?

↓ Содержание ↓