О Городе и Пляже

О ГОРОДЕ И ПЛЯЖЕ

Посвящается:

Маше Поповой, без которой этого романа не было бы

и

Саше Гуляеву, без которого текст оказался бы иным: злее, наверное.

РАЗ — ЧТО ОКРУЖАЕТ НАС

Мне не нравятся мужчины.

Мне не нравятся женщины.

Мне не нравятся дети.

Этому миру я бы поставила ноль.

(c) Рената Литвинова

0.

Взгляд постоянно цеплялся за тускло-грязную гладь реки и вяз в ней. Приходилось делать усилия, чтобы вернуть своё внимание на окружающий Город.

Я шёл вдоль набережной.

Серость Города была почти осязаемой. Она обволакивала со всех сторон, проникая в кожу и оставаясь там под верхними слоями эпидермиса, срывалась со свинцовых туч моросящим осенним дождём, нависала стенами советских ещё многоэтажек; как паутина, опутывала ярко-жёлтые листья ждущих зиму деревьев. Но, что самое ужасное, серость смотрела с лиц, одежд и тел людей. Они всё куда-то текли безликими точками изо дня в день, и совершенно ничем не выдавали, что внутри каждого стучит сердце и пылают чувства.

Или... не стучит? Не пылают?

Уж слишком механистичны и монотонны их движения: как у роботов, как у зомби.

"А ведь кто-то думает сейчас точно так же и обо мне," — вздохнул я про себя, останавливаясь и облокачиваясь спиной на перила чугунной ограды. Спиной — чтобы спасти взгляд из плена реки. Хоть на время. Потому что всё равно скоро я отвернусь от Города и стану смотреть на воду.

После долгого трудового дня, особенно в такую погоду, на меня всегда накатывало ощущение серости Города. Пока шёл от работы до остановки, пока висел на поручне в автобусе, пока шёл к своему подъезду — всё чаще и чаще во время дороги домой я смаковал это ощущение. Оно было неприятное, гнетущее, с привкусом безысходности, но... от смакования я получал удовольствие. Потому что такое видение мира — правильное. Он такой и есть, наш мир: серый и безликий, как жизнь в казармах тоталитарного государства. Удовольствие рождалось от прикосновения к истине.

Потому в сотни раз приятнее было приходить домой, к теплу, к свету, к мягкой и вкусно пахнущей Алёне. Тогда можно из дома, как из крепости, смотреть на улицу сквозь оконное стекло, радуясь тому, что иллюзорная, но оттого не менее прочная преграда, отделяет тебя от мира серых зданий, серых людей, серого неба.

В какое-то из мгновений мой взгляд споткнулся о девушку, и уже не смог от неё оторваться. Она шла среди других гуляющих по набережной людей, но было ясно, что никогда она не принадлежала к ним. Она существовала отдельно, как вспышка цвета: слишком яркая, неоправданно живая. К моему несказанному удивлению, она выскользнула из течения серых точек и направилась ко мне.

— Доброе утро, — как ни в чём не бывало поздоровалась она.

— Сейчас вечер, — зачем-то поправил я.

— Здесь всегда вечер, — пожатие плечами, как от озноба. — Не замечали? Всё такое серое...

— Как раз об этом и думал.

— И на чём остановились?

— На том, что люди все на людей мало похожи. Одни на роботов, другие — на зомби каких-то.

Девушка улыбнулась в ответ:

— Почему только похожи? — она стала рядом со мной возле перил. — Смотрите, — и бесцеремонно ткнула пальцем в одного из прохожих. — Разве могут люди так ходить? Это же форменный зомби! У него пустой взгляд, у него движения без жизни. Да у его пути нет цели!

— Он тут не один такой, — я неловко заёрзал.

— Конечно, — вздохнула моя собеседница. — Ой, а вот смотрите, какая забавная тётка!

Мимо нас чинно продефилировала дама с кульком из супермаркета, разговаривавшая по телефону. Её голос был глубоко монотонный, а звучал звонко, как лязг закручиваемых гаек: "Вот я вчера купила две банки сайры и горошка. Там как раз акция была, и скидка десять рублей. Дома был майонез, и со всего..."

— Обычно мы не замечаем такого, — произнёс я. — Но стоит на этой мелочи сконцентрировать внимание...

— И сразу становится понятно, — подхватила девушка, — Что эта тётка — робот!

Последние слова она произнесла очень громко и ткнула в направлении дамы пальцем. Я даже вздрогнул, но, кроме пары неодобрительных взглядов, блеснувших в людском потоке, более никакого внимания со стороны слова моей собеседницы не вызвали.

— Вы куда сейчас? — неожиданно сменила тему девушка. — Могу вас подвезти. У меня тут рядом велосипед.

— Велосипед? — с сомнением приподнял я брови.

— Быстрее, чем на автобусе будет. Сейчас жуткие пробки.

— Да нет, — с улыбкой покачал я головой. — Пожалуй, воздержусь.

— Ну, как знаете, — пожала девушка плечами. — Уговаривать не буду. Может, ещё встретимся, и в следующий раз прокачу.

Она развернулась и пошла прочь. А мой взгляд жадно ловил отблески цвета незнакомки. Казалось, будто я только что отказался от чего-то очень важного. Она такая яркая, такая разноцветная. Может, меня это остановило? А вовсе не то, что предложение прокатиться на велосипеде было до ужаса нелепым. Как самый последний обыватель я испугался необычного, какой бы красотой оно ни обладало. Или просто дело в том, что уже давно не знакомился с девушками на улице. На самом деле, не знакомился с ними нигде. Алёна, войдя в мою жизнь, как-то сразу заменила в ней всех особей женского пола, что были до этого. Мне даже и не припомнить толком ни одну из них. С мужчинами же я никогда особо не ладил. Те немногие приятели, что были, давно уже куда-то отдалились и растерялись.

Думая об этом, я всё глядел и глядел вслед уходящей незнакомке. На её обтянутой зелёными штанами попке взгляд задерживался гораздо прочнее, чем на речной глади, и отвести его не было никакой возможности.

И тогда зазвонил телефон. На дисплее я с удивлением прочёл имя человека, с которым не общался добрых пару лет. Как раз один из потерянных и забытых приятелей. Сначала решил не брать трубку, но... не знаю, почему я ответил.

— Алло, — как-то скованно и неловко выдавил я из себя.

— Инопланетяне, — вместо приветствия сказал мой старый знакомый.

— Чего? — не понял я.

— Меня похищают инопланетяне, и исследуют меня.

— Ты опять накурился? — до свадьбы я частенько занимался этим вместе с ним.

— Что? Нет! Забудь об этом. Это не важно. Меня инопланетяне исследуют. Анальными зондами в том числе!

— Как?

— Суют прямо в жопу, как ещё! — почти уже орал мой приятель.

— Фу, чувак, у меня нет времени для твоих глупых наркоманских шуток.

— Посмотрим, как ты заговоришь с анальным зондом... У тебя в заднице!

— Ну-ну, — усмехнулся я.

— О нет! Они снова идут! — с ужасом прошептал голос в трубке.

Короткие гудки и надпись на экране "вызов завершён".

За время разговора разноцветная незнакомка исчезла из вида, и я чертыхнулся на звонок и на то, что я взял трубку. Возможно, я никогда больше её не встречу.

Но я встретил.

1.

Однажды, возвращаясь с работы, в густых осенних сумерках я заметил лежащего на газоне человека, не походившего ни на бомжа, ни на алкоголика. Вполне себе респектабельный гражданин средних лет в костюме, расслабленно и спокойно устроившийся на мокрой траве. Будто после тяжёлого дня ему стало совсем уж лень идти до дома, и он решил отдохнуть вот так, да и заснул.

Фу, ну что за мысли, помотал я головой, бедняге наверняка стало плохо.

— Что с вами? — осторожно спросил я, склоняясь над телом в костюме.

Гражданин слабо и вяло дёрнулся от звука моих слов, затем так же вяло простонал:

— Охо-хо. Наверное, давление упало. Погода-то какая.

— Давайте я вам помогу, — предложил я, втайне надеясь на ответ: "Да нет-нет, что вы! Я сам справлюсь. Полежу немного, и всё само пройдёт". Но гражданин молчал, и пришлось поднимать его, стараясь не запачкаться о слегка измазанный в грязи костюм. — Отведу вас в больницу.

— Нет-нет, не надо в больницу. Мне скоро станет легче. Да и далеко это. Лучше домой. Я тут рядом живу.

Гражданин столь нетвёрдо стоял на ногах, что приходилось тащить его на себе к подъезду ближайшей девятиэтажки, а потом взбираться с этой ношей на третий этаж: лифт не работал. Но делать было нечего, раз уж взялся помогать. Возле двери квартиры своей он начал бесконечно долго и медленно рыться по карманам в поисках ключей, а в итоге совершенно неожиданно оттолкнулся от меня и произнёс:

— Ни слова.

— Чего? — не понял я.

Что-то ткнулось мне в живот. Опустив глаза вниз, я увидел приставленный к моему животу глушитель, навинченные на ствол пистолета. Дар речи пропал сам собой. Мой спутник протянул мне ключи:

— Открывай дверь, — в респектабельном гражданине не осталось и следа былой слабости и недомогания. Глаза равнодушно и недобро разглядывали меня, сковывая, словно льдом, движения. А тут ещё руки дрожать начали. Так что дверь открыть оказалось не так-то просто.

— Быстрее! — холодно поторопили меня, снова тыкая пистолетом.

Наконец, с замком я справился, и мы очутились внутри квартиры. Хозяин зажёг свет.

— Что вам надо от меня? — едва ли не истеричным фальцетом прошептал я.

— Всему своё время, — ответил он и снова ткнул в меня дулом. — В комнату.

Обстановка гостиной оказалась не менее респектабельной, чем сам гражданин, который тут же захлопнул за нами дверь. Правда, помещению явно не хватало яркости. Оно было мрачным, словно готический замок, но без всякой возвышенности, как если бы призванием Дракулы была бухгалтерия, и он наполнял бы ей всю свою жизнь.

Хозяин дома усадил меня на привинченный к полу стол и примотал руки скотчем к подлокотникам. После этого начал задумчиво прохаживаться вдоль комнаты. Я с мучительной сумбурностью пытался думать, но голову наполнял только страх, который не затоплял сознание полностью и не превращался в панический ужас лишь из-за соседства с ощущением полнейшей нереальности происходящего.

— Зачем ты мне помог? — мой пленитель внезапно остановился и навис надо мной.

— Н-ну, — замялся я. — Человеку плохо. Надо же помочь.

— А тебе не всё равно?

Мозг слушался плохо и думал медленно, так что не было иного выхода кроме как промолчать. Да и можно ли в таком положении спорить на морально-этические темы? Проповедник христианства в Африке, конечно же, смог бы, но не я.

— Не переношу таких, как ты, — не дождавшись ответа, резко бросил респектабельный гражданин, взмахнув пистолетом. Кто же он на самом деле? Может, маньяк, скрывающий свою кровавую сущность под личиной приличия, а сейчас давший ей волю. Или, может, обычный мафиози, который в рабство меня продаст. Или продаст мои органы.

Должно быть, последнюю фразу я случайно произнёс вслух, потому как хозяин квартиры скривился, презрительно отмахиваясь:

— Зачем мне продавать твои органы?

— И... — с замиранием сердца решился спросить я. — Что мне будет за то, что я решил помочь человеку?

— Я убью тебя, — равнодушно пожал плечами тот, и эта равнодушность окончательно убедила меня в том, что всё серьёзно. Я обмяк на стуле.

— За что? — истерично, ломающимся голосом выдавило моё горло.

— Я же говорю: ненавижу таких, как ты. Помогать ближнему... — он картинно сплюнул, — Мерзость какая.

— Тебя посадят! — мой голос звучал глухо и сломлено, так что фраза вышла жалкой.

— Не переживай, — усмехнулся респектабельный господин. — У меня есть лицензия на убийство.

— Не выдают таких лицензий.

— Людям — да, не выдают, — по-отечески похлопал он меня по плечу, улыбаясь.

— А ты кто?

— Бессмертный, — с каким-то нелепым и неуместным пафосом, гордостью ответил он. И из-за этой неуместности во мне что-то сломалось. Исчез страх. Точнее, исчезли все чувства, кроме ощущения нереальности. Мне стало просто всё равно. Словно оказался в дешёвом трешовом фильме. Впору заозираться, ища режиссёра, чтобы сказать ему: "Он переигрывает. Давай сначала сцену. Ты же и сам не веришь". Или лучше даже с начала сотворения этого мира.

— Я выполню твоё последнее желание, — спокойно продолжал мой будущий убийца.

— А что можно выбрать? — без энтузиазма спросил я.

— Ничего нельзя, — покачал он головой. — Я сам прекрасно вижу, что тебе нужно. Ты ведь женат? Давно?

— Два года.

— Жене изменял?

— Нет.

Он усмехнулся:

— Сделаю вид, что поверил. Тогда я вызову тебе шлюху.

— Шлюху? — от удивления я даже дёрнулся. — Мне не нужна шлюха.

— Нужна, — безапелляционно отрезал он.

Я не стал спорить дальше. Хоть какая-то отсрочка смерти. А респектабельный гражданин достал мобильник, набрал номер и произнёс в трубку:

— Это Сергей Проворов. Да, как обычно. Жду, — затем развернулся ко мне и словно извинился, :— Ждём.

Мы и ждали. Минут пятнадцать. Мой будущий убийца уселся за компьютер и смотрел в интернете фотки милых котят, оставляя к ним восторженный отзывы, а я тупо разглядывал монитор через плечо хозяина квартир. Поспрашивать его о чём-нибудь? Но... зачем? Ничего не хотелось, и ничто не было интересно. Вполне последние минуты перед смертью можно провести в компании фотографий пушистых зверьков.

Раздался звонок в дверь, и респектабельный гражданин, прихватив с собой пистолет, отправился открывать. Когда он вернулся, прямо от порога на меня пахнуло яркостью и цветом. Теперь я уже дёрнулся не от простого удивления, а... от полнейшего изумлённого шока. Во всё, что случилось до этого, было невозможно поверить, что это случилось именно со мной. Сейчас же произошло то, чего не могло произойти в принципе.

— Да не бойся ты так, — хмыкнул хозяин квартиры, держа на прицеле гостью. — Она не кусается.

— Не кусаюсь, — томно взмахнула ресницами она.

Это была та самая девушка, которая предлагала мне недели две назад прокатиться на велосипеде. Ей же тут вообще не место! Такая яркая, такая разноцветная, такая невозможная в нашем мире, и... всего-навсего шлюха? Да ещё работающая в извращённом союзе с безумным маньяком-убийцей?

— Положи сумку на стол, — махнул дулом пистолета мой будущий убийца.

Девушка послушно прошла мимо меня и поставила сумку рядом с компьютером.

— Можешь теперь начинать.

— Ммм... — она замялась. — А что именно от меня требуется?

— Спрашивай его, — гостеприимно хмыкнул хозяин.

Девушка вопросительно поглядела меня. Моё сердце заколотилось так, как не колотилось даже будучи на мушке пистолета. Я разволновался так, как не волновался, пожалуй, с тех пор, как делал предложение Алёне.

— А... что можно? — разом пересохшими губами пролепетал я, невероятно устыдившись проскользнувших в голосе ноток вожделения.

— Я оплачу всё, — пожал плечами убийца.

— Плюс надбавка за молчание, — сварливо напомнила девушка.

— Само собой, — покивал тот. — Ну, решай, — кивнул он мне.

Молчание растянулось на минуту, удлинившуюся гармошкой в моём восприятии до миллиарда лет.

— М-мне... ничего не надо, — наконец решил я.

— Да ладно тебе, — фыркнул гражданин. — Не стесняйся. Уж перед смертью-то можно. Жена не наругает.

— Да при чём тут жена! — раздражённо бросил я. — Мне правда ничего не надо, — помотал я головой.