|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
ЛУНАТИК, ЧЕРВЕХВОСТ, БРОДЯГА И Сохатый
Потребовалось несколько секунд, чтобы до него дошла абсурдность этого заявления. Затем Рон высказал то, о чем думал Гарри.
— Вы оба ненормальные.
— Смешно! — слабым голосом произнесла Гермиона.
— Питер Петтигрю мертв! — сказал Гарри. — Он убил его двенадцать лет назад! — Он указал на Блэка, лицо которого конвульсивно подергивалось.
— Я хотел, — прорычал он, обнажив желтые зубы, — но маленький Питер взял надо мной верх... но не в этот раз!
И Косолап был отброшен на пол, когда Блэк бросился на Паршивца; Рон закричал от боли, когда вес Блэка пришелся на его сломанную ногу.
— Сириус, НЕТ! — Закричал Люпин, бросаясь вперед и снова оттаскивая Блэка от Рона. — ПОДОЖДИ! Ты не можешь сделать это просто так — они должны понять — мы должны объяснить...
— Мы можем объяснить потом! — прорычал Блэк, пытаясь сбросить Люпина. Одна рука все еще цеплялась за воздух, пытаясь дотянуться до Паршивца, который визжал, как поросенок, и царапал лицо и шею Рона, пытаясь вырваться.
— Они-имеют-право-знать-все! — Люпин тяжело дышал, все еще пытаясь удержать Блэка. — Рон держал его как домашнее животное! Есть моменты, которых даже я не понимаю! И Гарри — ты должен сказать Гарри правду, Сириус!
Блэк перестал вырываться, хотя его ввалившиеся глаза все еще были прикованы к Паршивцу, который был крепко зажат в искусанных, исцарапанных и кровоточащих руках Рона.
— Тогда ладно, — сказал Блэк, не отрывая взгляда от крысы. — Говори им все, что хочешь. Но сделай это быстро, Ремус. Я хочу совершить убийство, за которое меня посадили в тюрьму. . . .
— Вы оба ненормальные, — дрожащим голосом произнес Рон, оглядываясь на Гарри и Гермиону в поисках поддержки. — С меня хватит. Я пошел.
Он попытался подняться на здоровую ногу, но Люпин снова поднял палочку, направив ее на Паршивца.
— Ты выслушаешь меня, Рон, — тихо сказал он. — Просто держи Питера крепче, пока слушаешь.
— ЭТО НЕ ПИТЕР, ЭТО КОРОСТА! — Рон завопил, пытаясь затолкать крысу обратно в передний карман, но Паршивец сопротивлялся слишком сильно; Рон покачнулся и потерял равновесие, и Гарри поймал его и толкнул обратно на кровать. Затем, не обращая внимания на Блэка, Гарри повернулся к Люпину.
— Были свидетели, которые видели, как умер Петтигрю, — сказал он. — Их было полно на целой улице...
— Они видели не то, что думали! — свирепо сказал Блэк, все еще наблюдая, как Короста бьется в руках Рона.
— Все думали, что Сириус убил Питера, — кивнул Люпин. — Я и сам в это верил, пока не увидел карту сегодня вечером. Потому что Карта мародеров никогда не лжет... Питер жив. Рон держит его, Гарри.
Гарри посмотрел на Рона, и когда их взгляды встретились, они молча согласились: Блэк и Люпин оба были не в своем уме. Их история не имела никакого смысла. Как Короста могла быть Питером Петтигрю? Азкабан, должно быть, все-таки вывел Блэка из себя — но почему Люпин подыгрывал ему?
Затем Гермиона заговорила дрожащим, притворно спокойным голосом, как будто пыталась заставить профессора Люпина говорить разумно.
— Но профессор Люпин. Паршивец не может быть Петтигрю. ...это просто не может быть правдой, вы же знаете, что это не может быть правдой.
— Почему это не может быть правдой? — Люпин сказал это спокойно, как будто они были на уроке, и Гермиона просто заметила проблему в эксперименте с Гриндилоу.
— Потому что. ...потому что люди узнали бы, если бы Питер Петтигрю был анимагом. Мы занимались анимагией на занятиях с профессором Макгонагалл. И я просмотрела их, когда делала домашнее задание — Министерство магии ведет учет ведьм и волшебников, которые могут превращаться в животных; есть реестр, в котором указано, каким животным они становятся, а также их метки и прочее. ...и я пошла и поискала профессора Макгонагалл в реестре, и оказалось, что в этом столетии было всего семь анимагов, а имени Петтигрю в списке не было...
Гарри едва успел про себя восхититься стараниями Гермионы, с которыми она делала домашнее задание, как Люпин начал смеяться.
— Опять ты права, Гермиона! — сказал он. — Но министерство никогда не знало, что по Хогвартсу раньше бегали три незарегистрированных анимага.
— Если ты собираешься рассказать им эту историю, то поторопись, Ремус, — прорычал Блэк, который все еще следил за каждым отчаянным шагом Паршивца. — Я ждал двенадцать лет, я не собираюсь ждать намного дольше.
— Хорошо. ...но тебе придется помочь мне, Сириус, — сказал Люпин, — я знаю только, как это началось. . .
Люпин замолчал. За его спиной раздался громкий скрип. Дверь спальни открылась сама по себе. Все пятеро уставились на нее. Затем Люпин подошел к ней и выглянул на лестничную площадку.
— Там никого нет.
— Это место населено привидениями! — сказал Рон.
— Это не так, — сказал Люпин, все еще озадаченно глядя на дверь. — В Визжащей хижине никогда не было привидений. ...Крики и завывания, которые слышали жители деревни, были созданы мной...
Он откинул с глаз седеющие волосы, на мгновение задумался, а затем сказал:
— Вот с чего все это началось — с того, что я стал оборотнем. Ничего этого не случилось бы, если бы меня не укусили. ...и если бы я не был таким безрассудным. ... —
Он выглядел трезвым и усталым. Рон хотел было прервать его, но Гермиона сказала:
— Тссс! — Она пристально смотрела на Люпина.
— Я был совсем маленьким, когда меня укусили. Мои родители перепробовали все, но в те времена лекарства не существовало. Зелье, которое приготовил для меня профессор Снейп, было сделано совсем недавно. Видите ли, оно защищает меня. Если я принимаю его в течение недели, предшествующей полнолунию, я сохраняю рассудок во время трансформации. ...Я могу свернуться калачиком в своем кабинете, превратившись в безобидного волка, и ждать, пока луна снова не пойдет на убыль.
Однако до того, как было открыто Аконитовое зелье, я раз в месяц превращался в полноценного монстра. Казалось невозможным, что я смогу приехать в Хогвартс. Другие родители вряд ли захотели бы, чтобы их дети общались со мной.
— Но потом директором стал Дамблдор, и он проявил сочувствие. Он сказал, что, пока мы принимаем определенные меры предосторожности, у меня нет причин не приходить в школу. ... — Люпин вздохнул и посмотрел прямо на Гарри. — Несколько месяцев назад я говорил тебе, что Гремучая ива была посажена в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Правда в том, что ее посадили, потому что я приехал в Хогвартс. Этот дом, — Люпин с несчастным видом оглядел комнату, — и туннель, который ведет к нему, были построены специально для меня. Раз в месяц меня тайно вывозили из замка в это место, чтобы я преобразился. Дерево было посажено у входа в туннель, чтобы никто не наткнулся на меня, пока я был опасен.
Гарри не понимал, к чему клонится эта история, но все равно слушал с восхищением. Единственным звуком, кроме голоса Люпина, был испуганный писк Паршивца.
— Мои превращения в те дни были... были ужасными. Превращаться в оборотня очень больно. Меня разлучили с людьми, чтобы я кусался, поэтому вместо этого я кусал и царапал себя. Жители деревни услышали шум и крики и подумали, что они слышат особенно жестоких духов. Дамблдор поддержал этот слух. ...Даже сейчас, когда в доме уже много лет царит тишина, жители деревни не осмеливаются приблизиться к нему. . . .
— Но, если не считать моих превращений, я был счастливее, чем когда-либо в своей жизни. Впервые в жизни у меня появились друзья, трое замечательных друзей. Сириус Блэк... Питер Петтигрю. ...и, конечно же, твой отец, Гарри — Джеймс Поттер.
— Так вот, трое моих друзей не могли не заметить, что я исчезаю раз в месяц. Я придумывал всевозможные истории. Я сказал им, что моя мать заболела и что мне нужно вернуться домой, чтобы навестить ее. ...Я был в ужасе, что они бросят меня, как только узнают, кто я такой. Но, конечно, они, как и ты, Гермиона, докопались до истины. . . .
— И они вовсе не бросили меня. Напротив, они сделали для меня кое-что, что сделало мои превращения не только терпимыми, но и лучшими в моей жизни. Они стали анимагами
— Мой папа тоже? — изумился Гарри.
— Да, действительно, — сказал Люпин. — Им потребовалось почти три года, чтобы понять, как это сделать. Твой отец и Сириус были самыми умными учениками в школе, и им повезло, потому что превращение в анимага может пройти совершенно неправильно — одна из причин, по которой Министерство внимательно следит за теми, кто пытается это сделать. Питеру нужна была любая помощь, которую он мог получить от Джеймса и Сириуса. Наконец, на пятом курсе им это удалось. Каждый из них мог превращаться в другое животное по своему желанию.
— Но как это помогло тебе? — озадаченно спросила Гермиона.
— Они не могли составить мне компанию как люди, поэтому они составили мне компанию как животные, — сказал Люпин. — Оборотни опасны только для людей. Каждый месяц они тайком выбирались из замка под мантией-невидимкой Джеймса. Они трансформировались. Питер, как самый маленький, мог проскользнуть под атакующими ветвями Ивы и дотронуться до узла, который замораживал ее. Затем они проскальзывали по туннелю и присоединялись ко мне. Под их влиянием я становился менее опасным. Мое тело все еще было волчьим, но мой разум, казалось, стал менее волевым, пока я был с ними.
— Поторопись, Ремус, — прорычал Блэк, который все еще наблюдал за Коростой с выражением жуткого голода на лице.
— У меня получается, Сириус, у меня получается. ...что ж, теперь, когда мы все могли перевоплощаться, перед нами открылись потрясающие возможности. Вскоре мы покинули Визжащую хижину и стали бродить по территории школы и ночной деревне. Сириус и Джеймс превратились в таких крупных животных, что смогли сдержать оборотня. Я сомневаюсь, что кто-нибудь из учеников Хогвартса когда-либо знал о территории Хогвартса и Хогсмиде больше, чем мы. ...Вот так мы и придумали "Карту мародера", подписав ее нашими прозвищами. Сириус — Бродяга. Питер — Червехвост. Джеймс — Сохатый.
— Что это за животное?.. — Начал Гарри, но Гермиона перебила его.
— Все равно это было по-настоящему опасно! Бегать в темноте с оборотнем! Что, если бы ты ускользнул от остальных и укусил кого-нибудь?
— Мысль, которая до сих пор не дает мне покоя, — тяжело вздохнул Люпин. — И многие из них были на грани срыва. Мы потом смеялись над ними. Мы были молоды, легкомысленны, увлечены собственным умом.
— Конечно, иногда я чувствовал себя виноватым из-за того, что предал доверие Дамблдора. ...он принял меня в Хогвартс, когда ни один другой директор не поступил бы так, и он понятия не имел, что я нарушаю правила, которые он установил для моей собственной безопасности и безопасности других людей. Он так и не узнал, что я заставил трех сокурсников нелегально стать анимагами. Но мне всегда удавалось забыть о чувстве вины, когда мы садились планировать наше приключение на следующий месяц. И я не изменился. . . .
Лицо Люпина окаменело, и в его голосе послышалось отвращение к самому себе.
— Весь этот год я боролся с собой, задаваясь вопросом, должен ли я сказать Дамблдору, что Сириус был анимагом. Но я этого не сделал. Почему? Потому что я был слишком труслив. Это означало бы признать, что я предал его доверие, когда учился в школе, и что я увлекал за собой других. ...а доверие Дамблдора значило для меня все. Он впустил меня в Хогвартс, когда я был мальчиком, и дал мне работу, хотя всю мою взрослую жизнь меня избегали, я не мог найти оплачиваемую работу из-за того, кто я есть. И я убедил себя, что Сириус поступил в школу, используя Темные искусства, которым он научился у Волдеморта, и что то, что он анимаг, не имеет к этому никакого отношения. . .так что, в некотором смысле, Снейп был прав на мой счет с самого начала.
— Снейп? — резко переспросил Блэк, впервые за несколько минут оторвав взгляд от Паршивца и посмотрев на Люпина. — При чем здесь Снейп?
— Он здесь, Сириус, — тяжело произнес Люпин. — Он тоже преподает здесь. — Он посмотрел на Гарри, Рона и Гермиону.
— Профессор Снейп учился с нами в школе. Он очень сильно сопротивлялся моему назначению на кафедру защиты от темных искусств. Он весь год твердил Дамблдору, что мне нельзя доверять. У него были на то свои причины. ...видишь ли, Сириус сыграл с ним злую шутку, которая чуть не убила его, и в эту шутку был вовлечен я...
Блэк издал насмешливый звук.
— Так ему и надо, — усмехнулся он. — Шнырял вокруг, пытаясь выяснить, что мы задумали. ...надеясь, что он добьется нашего исключения. . . .
— Северусу было очень интересно, куда я ходил каждый месяц, — сказал Люпин Гарри, Рону и Гермионе. — Мы учились на одном курсе, и мы... э-э... не очень нравились друг другу. Особенно ему не нравился Джеймс. Завидовал, я думаю, таланту Джеймса на поле для квиддича. Как бы то ни было, однажды вечером Снейп увидел, как я пересекал парк с мадам Помфри, когда она вела меня к Гремучей Иве, чтобы преобразиться. Сириус подумал, что было бы... э-э-э... забавно сказать Снейпу, что все, что ему нужно сделать, это поддеть сучок на стволе дерева длинной палкой, и он сможет забраться внутрь вслед за мной. Ну, конечно, Снейп попытался это сделать — если бы он добрался до этого дома, то встретил бы взрослого оборотня, — но твой отец, который услышал о том, что сделал Сириус, пошел за Снейпом и вытащил его обратно, сильно рискуя своей жизнью. ...Снейп, однако, заметил меня в конце туннеля. Дамблдор запретил ему кому-либо рассказывать, но с тех пор он знал, кто я такой. ...
— Так вот почему вы не нравитесь Снейпу, — медленно произнес Гарри, — потому что он думал, что вы в курсе шутки?
— Верно, — раздался холодный голос со стены позади Люпина.
Северус Снейп снимал мантию-невидимку, его палочка была направлена прямо на Люпина.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
