Глава 2
Солнечные лучи то падали прерывающейся местами полосой на пол кареты, то вновь исчезали за подрагивающими занавесками. Нарцисс, расположившийся напротив меня, излагал планы на наше ближайшее совместное будущее.
— Вселишься в трактир под вымышленным именем, на твоё усмотрение. — Теперь он обращался ко мне исключительно на 'ты', словно подчёркивая тем самым, что с сегодняшнего утра мы стали напарниками. — Ты — молодая вдова, приехала уладить кое-какие не слишком обременительные дела покойного мужа, а заодно поглазеть на столицу. На место поприличнее твоего состояния не хватает, но кое-какие деньги всё же есть. Собираешься остаться всего на одну ночь. Но встречаешь меня. Я сам подойду к тебе, главное, спустись к ужину в общий зал.
— И что дальше?
— Дальше мы с тобой уходим в загул. Дня на два, а может, на пять, или на неделю. По обстоятельствам. Большую часть времени торчим у тебя в комнате. Периодически спускаемся вниз, чтобы выпить или перекусить или просто немного проветриться. Менестрелей послушать. Словом, найдётся предлог. Теперь самое главное. Когда будешь вселяться, пожалуйся трактирщику, что тётка подарила тебе слишком тёплый плащ. Кстати вот он.
Нарцисс вручил мне чёрный плащ, подбитый мехом. Я приняла предмет одежды и оценивающе его оглядела. Хм, а почему так мрачно? Ах да, у меня же траур. И загул. Своеобразно. Но, учитывая, что траур по супругу надлежит соблюдать целый год, ничего из ряда вон выходящего в этом нет.
— И что тогда будет?
Я поймала себя на том, что разговариваю эдаким пренебрежительно-скептическим тоном. Будто приехала из столицы в глубинку и потому сомневаюсь в профессионализме коллег. Странно, никогда раньше не замечала за собой подобного позёрства. Старею, что ли? Начала зазнаваться? Надо будет обдумать на досуге. Однако досуг — это не сейчас.
— Трактирщик — наш человек, — объяснил Нарцисс. — Поселит тебя в нужную комнату. А когда Паромщик явится, кто-нибудь из наших агентов (кто будет на тот момент дежурить) даст знать.
— Хм, — я нахмурилась, — трактирщик что же, подсадной?
Такой вариант не слишком сильно мне понравился. Постояльцы и завсегдатаи не могли не заметить смену хозяина. И какую бы достоверную легенду ни придумали люди Эстли, опытный Паромщик вполне мог заподозрить неладное.
— Нет, просто сотрудничает, — успокоил меня напарник.
— И что, вы так-таки в нём уверены?
Я снова вернулась к прежнему скептическому настрою.
— Была возможность убедиться, — уклончиво отозвался Нарцисс.
Что ж, ладно. Подробности — не моё дело.
— Как насчёт одежды? — Я решила перейти к тому, что моим делом всё-таки являлось. — А то вид у меня сейчас не так чтобы траурный.
Я окинула выразительным взглядом своё платье. Особенно ярким оно, конечно, не было (если нет другой потребности, я предпочитаю одеваться для работы неброско), но и за траурное тоже не сошло бы.
— Сейчас заедем в одну лавку, там всё устроят, — ответил Нарцисс. — Оттуда тебя отвезут в трактир. А я появлюсь ближе к вечеру.
Крыша — крыша — окна второго этажа — крыша — труба. Именно такой жизнеутверждающий вид открывался из комнаты, которую мне сдал хозяин трактира. Счастливой обладательницей заветного ржавого ключа я была уже вторые сутки. Красную черепицу и прохлаждающихся на ней голубей рассматривала, кажется, лишь немногим меньше.
— Скукота, — честно констатировала я, отрываясь от зрелища.
Напарник сидел на полу, вытянув ноги, и от нечего делать подкидывал на ладони игральные кости.
— Может, хоть чем-нибудь займёмся? — выдвинула предложение я, не желая снова устремлять взор на ничем не примечательную улицу.
Нарцисс в последний раз подкинул кости и ловко поймал их в кулак.
— Сыграем в карты? — предложил он.
— В карты? — без особого энтузиазма протянула я в ответ.
Что ж, за неимением другого занятия можно и в карты.
— Ладно, а во что? В истанс вдвоём неинтересно. Тогда в шута?
Нарцисс возражений не имел. В один момент приняв вертикальное положение, он передвинул квадратный столик так, чтобы нам удобнее было играть, и принялся тасовать карты.
Я лениво приблизилась и, опершись о стул, принялась следить за раздачей. Садиться пока не торопилась: грубо сколоченные стулья были жёсткими и неудобными.
— На что играем? — полюбопытствовала я.
— На золотой? — внёс предложение Нарцисс.
Я поморщилась.
— Неинтересно.
— На желание?
— Ага, нашёл дуру!
— Ну, тогда на раздевание.
Хм, а вот эта идея мне понравилась.
— Почему бы и нет?
Во всяком случае, какое-никакое, а развлечение. А то пока будешь ждать знака местной агентуры, состариться можно.
— Сдавай.
Играть я решила честно. Вообще-то супруга Рэма, графиня Монтерей, имеющая довольно бурное прошлое, в том числе и по части азартных игр, обучила меня кое-каким приёмам. Однако в данном случае игра шла на интерес, и я не видела причин прибегать к особым методам. Тем более что и мой партнёр тоже играл, насколько я могла судить, вполне честно. И проиграл, кстати сказать первым.
— Давай.
К этому моменту я уже всё-таки сидела на стуле и теперь выжидающе подалась вперёд, опираясь локтями о стол.
Нарцисс усмехнулся и преспокойно стянул с себя кожаную куртку.
Чёрт, как же так? Надо было изначально договориться, что верхняя одежда не в счёт. Я-то небось без плаща сижу! Хотя, с другой стороны, учитывая, сколько наши женщины носят нижнего белья... Можно считать, что у меня и так имеется фора.
Словом, возмущаться я не стала, вместо этого перетасовала карты и начала сдавать. На этот раз выигрыш остался за Нарциссом. Я хмыкнула и скинула туфли, которых под пышной юбкой даже не было видно. Что ж, так даже удобнее. Пусть ноги отдыхают.
— Твоя очередь сдавать.
Настроение стремительно поднималось. Вечер обещал стать увлекательным.
На сей раз Нарцисс проиграл. Чёрный жилет пошёл следом за курткой. Теперь сверху на напарнике оставалась лишь белая рубашка со стоячим воротником, да кожаные наручи, если, конечно, считать их за одежду. Когда напарник избавлялся от жилета, под тканью уже обозначалась мускулатура. Я приложила все усилия для того, чтобы победить повторно. Очень хотелось снять с него рубашку. В том, что недостатками фигуры Нарцисс не страдает, сомнений не возникало и так. Но...хотелось в этом убедиться, если можно так выразиться, на практике.
Однако удача мне не улыбнулась. Проигрыш был мой.
— Приступай, — с требовательной ухмылкой скомандовал Нарцисс, намекая на то, что сейчас на очереди явно оказалось платье.
Если он рассчитывал меня смутить, то очень напрасно. Я так давно состою на службе и столько всякого успела за это время перевидать, что, право слово, такая ерунда, как остаться при малознакомом мужчине без платья... Это сущая ерунда, в особенности учитывая, что я нахожу этого мужчину привлекательным, а белья на мне чуть ли не тонны.
Поэтому я плавно, спокойно и эдак неспешно взялась за шнуровку платья. Шнуровалось оно на груди. Потихонечку, неторопливо повозилась с завязками. Всё это с застывшей на губах полуулыбкой, не сводя безмятежного взгляда с партнёра, что сидел с противоположной стороны стола. И отвечал мне столь же безмятежным — и столь же пристальным — взглядом.
Зрительный контакт прервался лишь на секунду, когда снимаемое через голову платье скрыло от меня окружающий мир. Но стоило моему лицу вновь обрести свободу от тёплой, мешавшей дышать ткани, и я возвратила напарнику всё тот же безмятежный немигающий взгляд. А платье всё так же спокойно отшвырнула на кровать.
— Ну как? — вежливо полюбопытствовала я.
Имевшаяся одежда по-прежнему прикрывала наготу. Так, разве что обнажилась шея, которую прежде прикрывал воротник вдовьего платья. Блузка, надетая поверх корсета, эту функцию не выполняла. Да ноги, упакованные в чёрные чулки, обнажились до лодыжек. Платье всё же будет подлиннее нижней юбки и камизы.
— Неплохо, — признал Нарцисс. — Бельё, стало быть, тоже чёрное? Нестандартно.
— Ну как же, вдова — значит, вдова. Я серьёзно готовлюсь к работе. Мелочей в нашем деле не бывает.
— Ну что ж, играем дальше? — поинтересовался напарник, благосклонно выслушав моё нравоучение. — Или боишься?
— С чего бы это? — фыркнула я.
— С того, что ещё немного, и я сниму с тебя всё до последней тряпочки, — предупредил он.
При этом в глаза смотрел взглядом удава, и даже голос его прозвучал чуть ниже обычного, с эдакой завораживающей хрипотцой.
— Попробуй, — приняла вызов я. — Но прежде лучше подумай сам, готов ли продолжать. Потому что играю я лучше тебя. И в ближайшее время обдеру, как мальчишку. Так что если у тебя там, под одеждой, что-нибудь не в самой лучшей форме, сейчас как раз подходящий момент придержать коней. Я, так и быть, даже большой штраф с тебя не стребую. Так, самую малость.
Я сперва окинула жадным взглядом его рубашку, а затем опустила глаза и ненадолго задержалась на брючном ремне.
Н-да, кажется, сейчас мне бы не помешало искупаться в очень холодном озере. А то что-то в комнате стало жарко. Но в этом есть свои бесспорные плюсы. В частности: мне уже не скучно.
— Играешь лучше меня? Кто ввёл тебя в такое заблуждение, дитя? — парировал Нарцисс. — Ещё немного, и на тебе ничего не останется. И знаешь, что будет дальше? Дальше тебе придётся расплачиваться за каждый проигрыш натурой.
— Ох, прямо-таки за каждый? — с издёвкой протянула я. — И долго тебе силёнок хватит на такую...игру? Не слишком ли вы высокого о себе мнения, а, господин Нарцисс?
— Играем? — с напором повторил он.
— Играем, — не секунды не колеблясь, откликнулась я.
И мы продолжили играть.
Я проиграла. Плавно повела оголившимся плечом, извлекая руку из рукава блузки. Теперь ничто не скрывало от взора мужчины такую пикантную деталь одежды как корсет. Кстати, вот от неё я избавляться не собиралась. Во-первых, некоторым слишком жирно будет, а во-вторых, попробуйте-ка снять эту штуку самостоятельно. Придётся просить этого зазнайку о помощи. А негласные правила у нашей игры чёткие. Смотри, но не трогай. Пожирать взглядом можно и даже приветствуется. Прикасаться — нет.
Поэтому следующий проигрыш оставил меня без нижней юбки. Итог: чёрная шёлковая камиза, длинные полупрозрачные чулки и корсет.
М-да, похоже, мне скоро придётся прибегнуть к урокам графини Монтерей.
Я как следует сосредоточилась на запоминании карт и была вознаграждена: на сей раз проиграл Нарцисс. Расположившись поудобнее, я внимательно наблюдала за тем, как он расстёгивает пуговицы рубашки. Начиная с самой верхней — и дальше, всё ниже и ниже. Впрочем, нет: верхняя и так была расстёгнута, так что он начал со второй.
Мужские пальцы ловко перемещались от пуговицы к пуговице, без труда заставляя прорези приоткрыться, выпуская очередную застёжку. Вырез рубашки становился при этом глубже, открывая всё более интересный вид. Смотреть на тело мужчины, не пренебрегающего физическими нагрузками, всегда приятно. Наконец, последние пуговицы были расстёгнуты, а рубашка — распахнута, в результате чего окончательно оголился плоский живот. Я никуда не торопилась, но на партнёра по картам взглянула требовательно. Пуговицы в условия игры не входили. Так что раз проиграл, изволь избавиться от всей рубашки.
Нарцисс ухмыльнулся в ответ на моё невысказанное требование и дразнящими, неторопливыми движениями стянул с себя проигранный предмет одежды. Сначала обнажились ключицы, затем внушительные плечи, а затем и спина.
Я тут же приняла деловитый вид.
— Играем дальше?
И мы, конечно же, продолжили.
Это была уже не партия в карты. Это была проверка на выдержку, на самоконтроль, и неизвестно, кого из нас двоих проверяли более сурово. Главная игра происходила уже после того, как выполнившие свою задачу карты оказывались отброшены на стол. Кто первым сдастся? Кто не выдержит и, больше не готовый только смотреть, переступит невидимую грань, мысленно прочерченную между нашими половинами стола? Каждый старался добиться такого проигрыша от другого. Я томно вздыхала, позволяя негромкому стону сорваться с губ, когда, поставив ногу на стул и задрав камизу до самого верха бёдер, стала медленно стягивать чёрный чулок. Взгляд Нарцисса внимательно следовал за движением тонкой ткани, по мере которого постепенно обнажалось колено, голень, и, наконец, ступня. Черёд второго чулка пришёл лишь после следующего проигрыша.
А дальше два раза подряд проиграл Нарцисс. В первый ушли короткие сапоги из мягкой кожи (ничего похожего на те, тяжёлые и высокие, что были на нём вчера). Во второй настал черёд брюк. Красивый мужчина с обнажённым торсом, у которого выше пояса из одежды — лишь кожаные наручи, нарочито медленно расстёгивающий брючный ремень, это, скажу я вам, зрелище не для слабонервных.
Конечно, нижнее бельё имелось не только у меня. Под основными брюками обнаружились нижние, традиционно белые. Из тонкой ткани, отлично демонстрировавшей тот факт, что напарник не остался равнодушен к моей части представления.
Скука была позабыта напрочь. Глаза обоих лихорадочно блестели. Следующий проигрыш, выпади он мне или Нарциссу, обещал перевести игру на новый уровень. Но не успели мы раскрыть последние карты, как звук гулких ударов заставил нас синхронно повернуть головы к камину. В комнате под нами некто стучал кочергой по каминной стенке, и мы оба отлично знали, что это означает.
Реакция, к счастью, у нас обоих профессиональная, и на дальнейшее потребовалось не более пятнадцати секунд. Те, предметы одежды, в которых не возникало подлинной необходимости, остались нетронутыми. Так, блузка, которую следовало носить под платьем поверх корсета, осталась нетронутой. А вот на нижнюю юбку я пару лишних секунд потратила: всё же без неё платье смотрелось бы слишком неестественно. Нарцисс, со своей стороны, пренебрёг жилетом, и нацепил кожаную куртку прямо поверх рубашки. Думаю, не стоит уточнять, что таким образом при нём осталось всё то оружие, и прочее снаряжение, что было по внутренним карманам этой самой куртки распихано.
Не говоря друг другу ни слова, мы стремительно вылетели за дверь, и только там позволили себе двигаться неспешно. В обнимку, со смешками и повторяющимися изредка поцелуями, спустились по ступенькам и ввалились в общий зал. Беспорядок в нашей одежде и причёсок вряд ли мог кого-нибудь удивить. Окраинный трактир есть окраинный трактир, а завсегдатаи и вовсе уже успели вдоволь насплетничаться о нашем загуле.
Всё также, в обнимку, проплыв мимо трактирщика, мы, конечно же, обратили внимание на его осторожный знак, после чего остановились возле самого края стойки. Якобы всецело погружённый в смелые ласки и не замечая ничего вокруг, напарник тихонько повернул меня в нужную сторону. Человека, сидевшего за третьим слева столиком в ожидании заказа, я узнала сразу. Паромщик собственной персоной, только волосы стали покороче и существенно темнее, видать, перекрасил. Но меня сложно сбить с толку подобными мелочами.
Сладко улыбнувшись напарнику, я утвердительно кивнула. На этом игра заканчивалась. Почти.
Мы продолжали миловаться, пока, выкрикнув трактирщику пару пожеланий на предмет напитков, продвигались к столику, соседнему с тем, за которым расположился Паромщик. Продолжали в том же духе, когда Милонго принесли заказанный портвейн. Что характерно, закуски он не заказал, поэтому к выпивке получил лишь стандартный в этом заведении ломоть выпекавшегося по соседству хлеба. Очень, кстати сказать, свежего и вкусного, это я успела оценить. Ведь и нам с Нарциссом тоже приходилось что-то есть, а заодно и — якобы — выпивать, дабы оправдать своё присутствие в зале. В сторону Паромщика лишний раз даже не смотрели: незаметно от нас он теперь не улизнёт, зато лишнее внимание такого осторожного и опытного человека вполне могло спугнуть.
Милонго просидел за столом ровно десять минут. Ни с кем не разговаривал, ничего больше не заказывал. Затем встал и, бросив на стол крупную монету, направился к выходу. Лишь когда он потянул на себя тяжёлую дверь, мальчишка-половой, возившийся в дальнем углу, оставил свою тряпку и выскользнул на улицу следом. Ещё один агент, насколько я знала, должен был присоединиться к компании уже снаружи.
— Вот и всё, — шепнул мне Нарцисс, поднимаясь и отодвигая стул. — Отдыхай. Дальше наша работа.
— Непременно, — улыбнулась я, мысленно фыркнув в ответ на проскользнувшее в его тоне самодовольство. Нарцисс — он Нарцисс и есть. Прозвища даются не просто так. В моём случае тоже.
Я проводила теперь уже бывшего напарника спокойным взглядом. Лениво потянувшись, встала и последовала за покинувшими трактир посетителями, предварительно положив на столик пару монет. Необходимости в этом не было: с трактирщиком люди Эстли, вне всяких сомнений, расплачивались самостоятельно. Так что это были просто чаевые от души, за гостеприимство и вкусный хлеб.
До ближайшего тёмного переулка было рукой подать. Собственно, здесь, на окраине, все они тёмные. Будь то столица или мелкий городок, Эрталия или Ристония, такие районы выглядят одинаково. По пути я наклонилась и сорвала пару одуванчиков, выросших на краю дороги.
Из переулка уже доносился шум. Как выяснилось, Паромщик не напрасно потратил в трактире десять минут своего драгоценного времени. Прежде я предполагала, что он ожидал появления кого-то из сообщников, но тщетно. Теперь же выяснилось, что сообщник на встречу пришёл. Только, соблюдая осторожность, подходить к Милонго прямо в трактире не стал. Вместо этого эркландец, выждав положенное время, отправился в переулок, где и должна была состояться встреча. Она и состоялась. Вот только оказалась, стараниями агентов Эстли, более многочисленной, чем ожидал Паромщик.
Самого Милонго взяли с лёгкостью. Он попытался бежать, но Нарцисс с ходу перехватил его, и больше эркландец попыток сопротивления не оказывал. Он был торговцем, конспиратором, но никак не воином. А вот со вторым оказалось сложнее. Тот сопротивлялся изо всех сил. Извивался, вырывался, бил наугад припасённым под курткой ножом. В итоге ранил одного агента, от другого увернулся и стрелой припустил прочь из переулка.
На девушку с цветочками внимания не обратил. А зря. Девушки — они разные бывают. Одной вовремя выставленной ножки хватило, чтобы парень загремел носом о дорогу. Нож выпал из руки и отскочил, звонко ударившись о близлежащий камень. Агенты тут же навалились на беглеца, вывернули ему руки, и дальше я за процессом ареста уже не наблюдала.
— У меня будет небольшая просьба, — обратилась я к Нарциссу, который приблизился ко мне, продолжая удерживать эркландца. — Будь добр, скажи лорду Эстли, что я всего лишь вышла понюхать цветочки. — И я демонстративно поднесла к носу свои чахлые и совершенно не пахнущие одуванчики. Нарцисс слушал, явно позабавленный демонстрацией. — А этот сам на мою ногу наткнулся.
Я кивнула в сторону поверженного преступника.
— Договорились, — усмехнулся Нарцисс и озорно мне подмигнул.
И в тот момент в его улыбке не было ни капли самолюбования.
На следующий день тайный агент лорда Эстли, известный в узких кругах под кличкой Нарцисс, получил анонимное письмо следующего содержания:
'Если вас интересует информация о действиях эрталийской агентурной сети на территории Ристонии, приходите сегодня в восемь часов вечера в трактир 'Кедровый орех'. Второй этаж, вторая дверь справа. Если приведёте 'хвост', останетесь без информации'.
Вечером Нарцисс прибыл по указанному адресу. Под кожаной курткой скрывался арсенал, о каком недоброжелатели могли в лучшем случае догадываться. В голенищах высоких сапог были спрятаны готовые скользнуть в руку кинжалы. Под хохот спускающихся навстречу девиц он плавным, неспешным шагом поднялся по плохо освещённой лестнице. Вошёл в совсем уж тёмный коридор и, лишь убедившись, что тот пустует, приблизился ко второй двери по правую руку. И, тщательно подготовившись, постучал. Раздался звук открывающегося замка. Больше ничего не происходило. Агента приглашали самостоятельно войти в комнату. В последний раз убедившись, что всё готово, он осторожно толкнул дверь.
Стоило Нарциссу оказаться в комнате, как я тенью выскользнула из-за двери и приложила кинжал к его горлу. В ту же секунду лезвие его собственного кинжала коснулось моей груди.
— Ты разве не знаешь, что верить анонимным посланиям глупо? — зловещим шёпотом осведомилась я. — В девяти случаях из десяти это — путь в ловушку.
— Отлично знаю, — отозвался он. — Но я умею выходить сухим из воды.
— Думаешь, в данном случае тебе это удастся? — фыркнула я, погладив его шею плоской стороной лезвия.
— Ни секунды в этом не сомневаюсь. — Кинжал Нарцисса скользнул чуть выше по моему платью.
Я, в свою очередь, опустила кинжал пониже, задержавшись на мгновение совсем близко от трепещущей на шее жилки. Взялась свободной рукой за рубашку Нарцисса, выглядывающую из-под расстёгнутой куртки, и провела лезвием сверху вниз, заставив пуговицу со звоном брякнуться об пол.
— Для начала рубашки ты уже лишился, — сообщила я.
— Как и ты — платья, — парировал он.
И доли секунды не прошло после того, как были произнесены эти слова, — и ткань моего платья затрещала, поддаваясь напору безжалостного клинка. Лезвие еле-еле касалось моей кожи, ещё не раня, но уже холодя. Ткань сползла, приоткрывая плечо.
В этот момент мы словно сорвались с цепи. И, заключив друг друга в объятия, принялись неистово целоваться. Можно было считать это взаимным проигрышем во вчерашние карты. Или взаимным выигрышем, тут уж кто разберёт?
Губы Нарцисса мимолётно коснулись моей шеи, после чего впились в плечо. Порванное платье сползло достаточно низко, чтобы продемонстрировать отсутствие камизы и корсета. Свободная рука агента проникла в вырез и почти добралась до не скованной бельём груди. Но выигранного прежде пространства всё-таки не хватало, и, вытащив руку, Нарцисс снова взялся за кинжал. Объятия объятиями, но оружия ни один из нас не выпустил. Лезвие резко рубануло удерживаемое сверху платье, отчаянно деля его на две половины. Ткань порвалась почти до пупка. С неистовством дикого зверя разведя две части платья в стороны, Нарцисс наклонил голову к моей груди и сжал губами сосок. Я откинула голову назад, запустила руку в его волосы и с силой вцепилась в них, рискуя вырвать клок, в то время как мужчина с остервенением впивался в мою грудь, лаская то пальцами, то губами, то языком.
Наконец я с силой оттолкнула его, заставив выпрямиться, и, задействовав собственный кинжал, принялась кромсать рубашку. Сама стянула её с плеч, но задержалась, когда надетыми оставались лишь самые края рукавов. Не удержалась от того, чтобы посмаковать эти мгновения мужской беспомощности, пока его руки были скованны за спиной его же собственной одеждой. Прикусила плечо Нарцисса, медленно провела пальцем по его груди, рисуя на ней невидимые узоры. Наклонилась, чтобы коснуться кончиком языка его живота, и стала медленно подниматься вверх, ощущая солёный привкус. Потёрлась о его грудь собственной обнажённой грудью. И уж тут услышала, как с треском рвётся мешавшая ему рубашка.
Обрывки белой ткани так и остались висеть у Нарцисса на руках, плотно обхватывая запястья. Но руки эти уже были свободны и поспешили доказать сей факт, творя с моим телом чёрт знает что. То гладя мягко-мягко, то сжимая до боли, то нежно, смиренно лаская, то доказывая свою власть. Потом взялись за моё платье и без помощи отброшенного кинжала разорвали его до конца.
Окончательно убедившись в полном отсутствии на моём теле белья, Нарцисс стремительно сорвал платье, вернее сказать, то, что от него осталось. Фигура у меня хорошая, кость узкая, рост высокий, но не излишне, кожа светлая, грудь небольшая, но зато высокая. Кажется, мой обнажённый вид произвёл на недавнего напарника впечатление, поскольку он даже застыл без движения на несколько мгновений. А я воспользовалась этой заминкой, чтобы наклониться и подхватить с пола кинжал Нарцисса. Впрочем, его хозяин, кажется, даже в этот момент не слишком интересовался целью моих движений, сосредоточенный гораздо больше на изгибах моего тела.
— Ложись, — хищно сверкнув глазами, посоветовала я, когда оба клинка сразу коснулись шеи Нарцисса, каждый со своей стороны.
Он усмехнулся, охотно выполняя приказ. Мягкий, пушистый ковёр перед камином, немного в стиле охотничьих домиков. Более современных, тех, что украшены не только шкурами животных. По-моему, отличное место для тесного знакомства, ничем не хуже кровати.
Нарцисс лёг на спину, я села сверху. Смерила взглядом брючный ремень, а затем безжалостно разрезала и его. Быстро избавившись от одежды, Нарцисс воспользовался моей невнимательностью, и повалил меня на ковёр, прижимая тяжестью своего тела. Собственный кинжал он сумел при этом отвоевать. Мой по-прежнему оставался в моей руке.
Тело у Нарцисса действительно было отличное — и на вид, и наощупь. Опыт тоже имелся (странно было бы, если бы не так!). После продолжительных стонов, метаний, криков и объятий, мы улеглись на ковре, откинув головы назад и выпустив кинжалы из ослабивших хватку рук.
Уходя под утро, Нарцисс не стал возиться с остатками рубашки и вместо этого накинул куртку на голое тело. Выглядело странно, но весьма привлекательно. Впрочем, в такое время никто и не углядит.
— Увидимся, — уже знакомо подмигнул мне Нарцисс.
— Кто бы сомневался, — хмыкнула я.
