Шум от встречных машин не дает полностью расслабиться, отец старается показать, что его старушка еще может ездить и при том достаточно быстро. Мама же, как обычно, первые двадцать минут повозмущалась, но на отца не повлиять, от страха вжалась в правую дверь. Я ухмыльнулся, вот уже который год ездим на дачу и каждый раз одно и то же. Как только приедем мама промоет отцу все косточки, а он лишь ухмыльнется. Иногда кажется, что они за столько лет могли бы уже смириться с поведением друг друга, притереться мелочами, но нет, остаются такими же как и много лет назад.
— Максим, — позвала меня мама, сумев перебороть страх скорости, повернулась ко мне, — ты хотя бы все выходные дома не сиди, сходи погуляй, там много ребят, девчонок.
Я сделал вид, что не заметил, продолжая бегать взглядом по экрану в спинке водительского кресла. Чтобы мне когда-то сесть рядом с отцом, спереди, да никогда, я для них всегда маленький, только сзади и как считает отец, именно за ним самое безопасное место.
— Максим, — добавила раздраженные нотки мама, пришлось оторваться и посмотреть на нее.
— Мам, я как-нибудь сам разберусь, не маленький уже, — обреченно ответил я, зная, что это ее не остановит.
— Вот именно, что не маленький, тебе уже пятнадцать, пора бы и девушками заинтересоваться, — сказала мама наставительно.
— Чего я там не видел? — буркнул я.
Отец коротко хохотнул.
— У тебя уже кто-то есть? — проникновенно спросила мама, наивно полагая, что так я точно скажу всю правду.
— Нет, — честно ответил я, — да и не надо.
— Как это не надо? — возмутилась мама. — А как же внуки?
Отец чем-то подавился, немного покашлял, но на мою защиту не спешит вставать.
— Мам, ну какие внуки, — возразил я, — у детей не должно быть детей.
— Ты уже взрослый, — авторитетно заявила мама, забавно кивнула, сама себе.
— Ну раз взрослый, значит сам решу, — сказал я раздраженно.
Знаю по опыту, что в интернет сейчас лучше не лезть, эффективнее отвернуться в окно, так мама может и отстанет.
— Чё, реально никого нет? В наше-то время, — заинтересованно спросил отец, мама благодарно на него глянула. — И даже не тянет?
— Да не особо, — честно ответил я. — Да и к чему там должно тянуть?
— Не понял, — громко произнес отец, — как это к чему? Тебе что девушки не нравятся?
— Почему же, нравятся, — ответил я равнодушно.
— Или ты может заднеприводный? — спросил отец осторожно.
Мама затаила дыхание, ожидая моего ответа.
— Нет, конечно, — поспешил я их успокоить. — Скажешь тоже.
— А чего тогда? — продолжил допрашивать отец, чем заслужил еще один благодарный кивок от мамы. — Ведь сейчас в тебе гормонов в избытке, из ушей должно от давления выливаться.
— Это легко решаемая проблема, — ответил я, понимая, что сейчас начнется.
— На ручнике что ли ездишь? — спросил отец ехидно. — В наше-то время, когда девчонок не особо долго надо упрашивать на секс, сразу на все согласны.
Батя охнул, получив сердитым кулачком в бочину.
— Я не особо заморачиваюсь, — ответил я, — Есть чем заняться.
Отец хмыкнул, явно сомневается, что в моем возрасте можно еще о чем-то думать, кроме секса.
— Пап, вот ты сам много времени уделяешь порно? — решил я перейти в атаку, иначе буду до самой дачи оправдываться.
— Э-э, изредка, — ответил отец растерянно, тайком поглядывая на маму, она смотрит строго вперед, чтобы не встречаться взглядами.
— Наверно и виртуальный секс пробовал? — продолжил я напирать.
Отец повел плечами, явно сидеть стало не так комфортно.
— Бывало, — все же ответил он и вновь глянул на застывшую маму.
По ее реакции понятно, что для нее это не новость. Как любит повторять ее подруга "все мужики одинаковы".
— Так может все же выйдешь пообщаешься с местными девушками? — спросила мама тихо.
— Не тянет, — ответил я честно. — не особо тянет. Да и в играх секса с избытком, чтобы еще и в реальности бегать за этим.
— Неправильно это как-то, — заметил отец.
— Ну-у, не знаю, — возразил я. — Вот ты же играешь в игры?
— Ну да, — быстро согласился отец.
Мы выехали на встречную полосу, совершая обгон медленной фуры. По устоявшейся привычке, отца нельзя отвлекать, когда он совершает обгон или поворачивает. Быстрой блохой обогнали и юркнули обратно.
— И что ты делаешь в играх? Сутками насилуешь служанок? — спросил я. — Или когда вылезаешь из капсулы, то хочется запереться с мамой в комнате?
По невнятному мычанию отца понятно, что он задумался.
— Сильно сомневаюсь, — подсказал я. — В каждой игре уже столько секса на каждом шагу, что хочется побыстрее вырваться из города, добраться до монстров и потешить свое звериное. А вот нежиться на атласных простынях, поедая виноград и постоянно совокупляясь это свиноподобное удовольствие. В общем, мне это неинтересно.
— Пожалуй ты прав, — произнес отец задумчиво. — Но все же не надо путать реальность и виртуальность. Ты ведь не тамагочи, а реальный человек, мой сын, а это знаешь ли результат двоих человек. Родить это не фильм скачать.
Мама тяжело вздохнула.
— Понимаю, — поспешил я согласиться, — Но мне еще пятнадцать, об этом рано думать. А общаться с кем-либо в реальности лишь на основании, что это даст возможность потрахаться, мне это неинтересно. Должен привлекать человек, а не его промежность. А секса теперь всем хватает в виртуальности, чтобы искать его еще и в реальности.
— Да-а, в чем-то ты прав, — задумчиво произнес отец. — Но тут понимаешь какая штука, без практики не бывает хорошего результата. В играх там другие законы, совершенно иные отношения. Там это пойти вместе бить мобов, отдать дорогой меч. В реальности все иначе. Как бы тебе лучше сказать, в реальности убежать не получится, если что-то пойдет не так. Тут ты настоящий со всеми плюсами и минусами и нужно большое количество времени, чтобы притереться с другим человеком, у которого также свои тараканы. Поэтому то и нужна практика, сынок.
— Я подумаю, — пообещал я.
— Танечка через три дома слева от нас очень хорошая девочка, — вставила мама.
— Я уж как-нибудь сам подберу, — возразил я. — Надеюсь с этим спорить не будете?
— Нет, — смеясь ответил отец и вновь вырулил из нашей полосы для обгона.
— Гле-е-еб, берегись! — Истошно закричала мама.
Я поднял взгляд и успел увидеть, как что-то огромное ударило в нашу машину, стекла мелкой трухой сыпанули в салон, нечто твердое садануло меня по голове и все померкло.
+++
+++
Сквозь шум и дикую головную боль стали доносится звуки, открылась деревянная дверь, кто-то громко разговаривает, но слов не разобрать, слышу все как через вату. Где-то далеко раздался гудок автомобиля. Кто-то прошел мимо, обдав меня запахом женских дорогих духов, приятный запах. Я приоткрыл глаза, свет резанул по зрачкам, вынужденно зажмурился. Попытался спросить, что происходит, но из горла вырвался лишь хрип.
Странная легкость во всем теле, нигде ничего не болит, но при этом все какое-то ватное, резиновое, попробовал пошевелиться, но не понял удалось или нет.
Медленно приоткрыл веки, давая зрению адаптироваться, цветные пятна не желают уходить, но с каждой секундой немного легче, боль отступает. Вижу потолок и верхнюю часть пластикового окна. Мысль о том, что я в больнице показалась дикой, ведь секунду назад ехал с родителями в машине. Мимо прошла медсестра, судя по белому халату, от нее пахнет какими-то лекарствами.
Попытался позвать ее, но получилось лишь прохрипеть.
— Воды? — спросила она участливо.
Я мелко кивнул. Ожидал, что она поднесет стакан, но ощутил во рту тонкую трубочку, попробовал всосать, приятная прохладная вода заполнила рот, с болью в горле удалось сглотнуть.
— Где я? — Просипел я.
Она мельком глянула на меня и быстро отвела взгляд, в котором одно лишь сострадание. Попробовал сесть, но ничего не вышло, тело отказывается слушаться.
— Что случилось? — спросил я хрипло. — Где мои родители?
Медсестра не выдержала, шагнула куда-то за спину:
— Я сейчас позову врача.
За спиной немного закрылась дверь.
Все же я в больнице, раз пошла за врачом. Интересно как там мама с отцом, надеюсь с ними все в порядке. А раз я здесь, значит не такое уж безопасное место за твоим сидением папаня.
Послышались тихие шаги, надо мной склонился пожилой мужчина в белом халате. Огромная лысина хорошо отражает свет ламп, а очки на носу явно не для зрения, вижу, как бегут строки информации.
— Здравствуй, Максим, — участливо поздоровался врач, начав меня осматривать.
— Привет, — сипло ответил я и еще втянул немного воды, горло не полностью избавилось от сухости.
— Меня зовут Игорь Алексеевич, я твой лечащий врач, — спокойным голосом продолжил осмотр врач.
— Где мои родители? — поинтересовался я.
Врач на мгновение замер, а затем продолжил кружить вокруг меня. Я чуть подождал, но он так ничего и не ответил.
— Где мама и папа? — добавил в голос я раздражения. — Где они?
— Их больше нет, — ответил врач и прямо посмотрел мне в глаза. — Сочувствую.
— Сочувствую? — повторил я тупо. — Что значит нет? Где они?
— Они погибли в автомобильной аварии, — ответил врач с грустным взглядом.
В голове пронеслось: "Погибли? Мама? Папа? А я?". В памяти промелькнули наставления отца, когда он объяснял мне, чтобы я всегда сидел за ним, там самое безопасное место. Он всегда это так говорил, что даже мысли не было возразить.
— Сочувствую, — печально повторил врач.
— Что со мной? Как я выжил? — с трудом вытолкнул я слова.
— Вы тоже пострадали, — со вздохом ответил врач, — но не смертельно.
Посмотрел ему в глаза, но не нашел в них облегчения, я для него конструктор, механизм, что поломался.
— Что со мной? — повторил я требовательно.
— Перебит позвоночник, вы не сможете больше ходить, — тихо ответил врач, — также вам оторвало левую кисть плюс многочисленные ушибы и переломы.
— Это всё? — спросил я со злостью. — Может еще чего не хватает?
Доктор не обиделся на мою вспышку злости.
— Вам надо прийти в себя, — участливо сказал он, наклонился ко мне и нажал на что-то, щелкнуло и я почувствовал укол в правую руку.
— Да, в то, что осталось, — заплетающимся языком сказал я, в голове зашумело, мысли стали тяжелыми и не поворотливыми, вокруг все поплыло, померкло.
+++
+++
Второе пробуждение прошло лучше, глаза быстрее привыкли к яркому свету, да и не так больно, в голове поменьше шума. Удалось немного наклониться. Ощупал ноги, вроде бы на месте, но совершенно их не ощущаю. Правая рука вся в бинтах, пошевелил пальцами, слабо, но дергаются, хоть это хорошо, через пять минут усилий удалось даже за ухом почесать. Глянул влево, отсутствует кисть, обрубок замотан чем-то белым, точно не бинт, скорее нечто-то пластиковое. Непривычно смотреть на обрубок своей же руки, где всегда были пальцы, ладонь, бывало часто грыз ногти, а теперь их вообще нет.
Жалеть себя показалось глупым, да и пустым занятием, как можно жалеть, чего уже не исправить. Закрыл глаза, чтобы немного расслабиться, всплыли воспоминания: затылок отца, что ведет машину, справа от него мама, пристально смотрящая на дорогу, тихая музыка в салоне и шелест шин за окном. А теперь их нет. Я бы отдал все, чтобы только вернуть их. Дайте договор, я поставлю подпись всей своей кровью, только верните их. Сквозь слезы, что сами набежали, промелькнула мысль, что скорее всего они думали также. Может мне кажется, будто мама в последний момент вскрикнула "Максим" и затем машина сильно вильнула, меня протащило по салону, а дальше пустота. Может этого не было, но сомневаюсь, что так, родители всегда понимали друг друга без слов, скорее всего отец понял, что мама хотела сказать и сделал все, чтобы я выжил.
— Поплачь, — послышался тихий мужской голос, — это помогает.
Я не хотел, чтобы кто-то меня таким видел, но слезы не собираются переставать течь. Кое как сумел взять себя в руки, вытер мокрые дорожки целой рукой, на обрубок левой руки все же не могу спокойно смотреть.
— Виталий Борисович, — тихо представился мужской голос.
Я повернул голову влево, на соседней койке весь в бинтах мужчина, у которого не осталось ни одной целой ноги, правая заканчивается сразу после колена, а на левой отсутствует ступня.
— Максим, — представился я.
— Не надо стесняться, — тихо сказал сосед, — я видел каким тебя сюда принесли.
— Спасибо, — ответил я и смахнул остатки слез.
Больше в этот день мы не разговаривали. Каждый смотрел в окно, за которым безграничное небо, уносящее воздушные облака в даль. Каждый думал о своем.
Трижды приносили еду, но я так и не притронулся, нет аппетита. Сосед свое съел до последней крошки, но на мои порции даже не посмотрел, я бы отдал, не жалко, но он не спросил, а мне разговаривать не хочется.
На следующей день его навестила супруга, обладательница дорогих приятно пахнущих духов. Они о чем-то пошептались, она рядом посидела с часик и ушла. И мы молча продолжили смотреть как по небу плывут облака.
Я пытался заставить себя подумать о своем будущем, как жить дальше, но все мысли разбегались, оставляя меня наедине с пустотой.
На следующий день пришел мой дядя, родной брат отца. Я для него как сын, ведь своих детей у него нет, да и вряд ли будут, закрытые полигоны облучают всех без разбора. Разговаривать меня не тянуло, а он не настаивал. Принес мои очки, планшет, спросил надо ли еще что-нибудь и тихо ушел с обещанием вернуться через пару дней.
Попискивание в очках заставило их одеть. Друзья пытались пробиться через все возможные способы связи, каждый предлагал помощь. Но ни на одно сообщение я не решился ответить. Да и чем они мне помогут? Выдадут новое тело? Вернут руки, восстановят ноги? Моя дружба с ними это совместные увлечения боксом, походы и школа. Теперь я всего этого лишен. Ждать, когда они постепенно от меня отвернуться? Смотреть, как они вынуждены при общении со мной будут прятать взгляд? Не уверен, что смогу выдержать потоки обещаний, что все будет хорошо. Моя жизнь закончилась.
Продолжил смотреть в окно, свернув все сообщения в очках. Моя жизнь закончилась, осталась в прошлом, моя прошлая ... жизнь. Прошлая.
В задворках сознания стала проклевываться мысль, что закончилась одна, но может есть и другая. Отец строго настрого запрещал сдаваться, да и кто я такой, чтобы после всего произошедшего его ослушаться. Он ... всегда ... для меня ...
Слезы заполнили глаза, все размылось, сосед судя по сопению спит, на этот раз никто не помешает вспомнить о отце, маме, которых я больше никогда не увижу. Позволил себе ощутить горечь утраты, всхлипывание удалось подавить, но губы искривлялись под давлением душевной боли, подушка немного намокла. Продолжил смотреть в окно, медленные облака немного успокоили.
Мокрые дорожки слез начали засыхать и мысль о том, что нельзя сдаваться вернулась. Отец бы расхлябанности не одобрил.
— Не помешаю? — спросил знакомый голос врач со спины.
